Post scriptum

Альберт Светлов

«Книги этого русского обладают невероятной притягательной силой. Зная толк в вине, я бы сравнил его странные сборники магических текстов с хорошим выдержанным шотландским виски. Оно ударяет в голову постепенно, опьяняет, и к нему относишься, как к изысканному напитку наподобие амброзии. Читатели должны обладать широким кругозором, чтобы не запутаться в напластовании цитат, отсылок и переделанных заимствований. Однако многие русские от них в восторге» Nick Flenbeg («Old Book Magazine Of L.A.»)

Память о той, которая…

В поминальнике жизни

Есть ещё с десяток

Пустых страниц

С надогнутыми уголками.

Потёртые исписанные листы пронумерованы

Римскими и арабскими цифрами.

Вперемешку.

Как ассорти.

Треть заметок выдрана,

Утеряна,

Не восстановить.

Напрасный труд.

Калейдоскоп событий,

Новолуний и равноденствий.

Почерк торопится,

Грешит многословием и двусмыслием.

Бумага гниёт и распадается,

Сыплется прахом

Или отсыревши порохом.

Список прочитанных книг,

Таблица исполненных дел,

Загаданных и сбывшихся желаний,

Перечень испытанных друзей.

Чего меньше?

Кто рядом?

В друзьях Пруст и Блэкмор,

Да сэр Пол Маккартни.

Прочих

Словно корова языком слизнула.

Заматерели,

Оглохли,

Ожирели.

Суховеями как порванные бусы поразогнало

Вдоль рубежей

Пока ещё неизмеренных.

Потягивают пластиковый самогон,

Просиживают малиновые штаны

В башнях из жёлтого кирпича,

Растащив на гнёздышки

Дорогу в Изумрудный город.

К великому и ужасному

Жуликоватому Гудвину,

Подмигивающему из-за обложки блокнота,

Послесловие к которому написано не мной.

Лишь память светит лампадкой

В беззвёздном тумане одиночества.

Память о той,

Что умерла с прошлым веком.

Память о той,

Что выдумал

В тщетной попытке

Написать книгу о любви,

В бесплодных стараниях

Сказать что-то новое.

И только испортил ежедневник.

Но в нём

Сквозь десять восковых зим

Протаивает облик единственной,

Ведущей сквозь мрак.

И тьма не объемлет её.