Женские грёзы

Альберт Ворон

Эта история подруг, которые, проходя череду испытаний, всё-таки смогут пойти на женский фестиваль. И эти самые месяцы перед фестивалем дадут каждой то, о чём они мечтали, и перевернут всю их дальнейшую жизнь.

Глава IX

29 мая 2016 года. Прошло три дня, как пропала Лика. Её фотографии были расклеены во всех столбах города. Там была такая запись:

«Пропала Анжелика Викторовна Смолова, 1998 года рождения. Вышла 25-го мая после последнего звонка прогуляться, и пропала… С тех пор от неё не было никаких известий. Одета была в чёрную кожанку с шипами, чёрные сапоги с огромными подошвами, синие джинсы в обтяжку, митенки и кепка. Сама высокого роста, худощава. Глаза зелёные, волосы тёмные с фиолетовой чёлкой. Кто владеет хоть какой-то информацией, просьба позвонить по номеру 891634***».

Утром пошёл дождь. Капли дождя судорожно били по оконному стеклу. Целый день дождь не прекращался, что ближе к вечеру на землю опустился густой туман. Он что-то скрывал. Что-то нехорошее и неприятное. Даже люди, что постоянно стояли возле остановки, пили пиво и нецензурно выражались, вдруг остановились и, всматриваясь в туман, что-то бурно обсуждали. Вдруг один парень остановился и взглянул в темноту. Его друзья издевались над ним и некрасиво смеялись. Тот стоял и ничего не говорил. Тогда и они, чего-то испугавшись, посмотрели вслед за тем парнем. Но ничего путного не увидели. А там что-то было. Что-то плохое и совсем неприятное. Там было всё: ненависть, досада, боль, отторжение, презрение… Вот что скрывал туман. А такое скрыть, увы, невозможно. Потому что эти парни сами хотели это увидеть, вот и увидели. И все те, кто думает и мечтает столкнуться с чем-нибудь таким сверхъестественным, они сталкиваются. Но уже отвернуться от этого зловещего тумана у них не будет возможности. И именно этот туман повлечёт за собой беды, страдания. Но есть и обратная сторона медали. Эта загадочная атмосфера воздаст и подтолкнёт к чему-то новому и интересному.

За окном Виктории было тихо и спокойно. Сперва весь день возле её окна пили пиво и горланили песни, а как только мрак опустил свои крылья на землю, все испарились. Вскоре испарился и туман. Но в кое-каких местах оставались его следы в виде слабой и водянистой дымки. Если открыть окно, то в квартиру могла залететь странная и зловещая прохлада, от которой волосы становились дыбом, по коже разбегались мурашки. Но и эта прохлада вдохновляло на что-то таинственное, страстное и необычное…

Виктория решила устроить романтический ужин для своей любимой подружки. Включила на кухне телевизор, и под гогот юмористов начала хозяйничать. Под шум и смех пародиста, Виктория начала резать лук для салата и одновременно варила яйца. Лику отправила в магазин за продуктами, так как у неё не было молока, рисовой крупы, овсяных хлопьев, майонеза и листьев салата. Сама резала и думала о последних событиях. И о том, что она действительно могла быть больной. Всё ещё не могла признать это. Знала, что это всего лишь видения, глюки. Они могут быть из-за травы, которую любила покуривать, и от спиртного напитка, что постоянно употребляла. Особенно от водки голова могла опьянеть, хоть тело и старалось держаться. Но даже маленькая капля вина могла окончательно сбить с толку, придав людям сладкую иллюзию. А иллюзия была слаще любого реального мира. Никому не хотелось осознавать, что в мире творятся страшные вещи, как эпидемия свиного гриппа, голод в африканских странах, террористические угрозы в Сирии. Все придумывали себе сказку, будто всё хорошо, и жили себе и не тужили. Вот и Виктория так жила. Не тужила и не хотела уходить из своей отвратительной работы. Но время идёт, молодёжь, если и не становится мудрее, то должна набраться хоть капельку ума. Без ума и жизнь не та. Только откуда может быть ум, если люди ради выпивки готовы продать своё тело? Почему стало больше проституток? Все эти вопросы волновали Викторию, что призадумалась, как тут же ножом порезала указательный палец левой руки.

— Ай! Чёрт! — взяв палец в рот, проговорила про себя. — Чтоб тебя… — ещё раз со злобой сказала Виктория.

Её досаду прервал звонок в дверь. Подумала, что вернулась Лика, девушка с радостью пошла открывать дверь.

Вновь прозвенел звонок.

— Да иду я, иду, — крикнула в сторону двери. — Жди меня, Лика.

Ещё раз посмотрела на палец, Виктория с очарованной улыбкой открыла дверь. Перед ней стоял молодой парень в полицейской форме. Тот отдал ей честь, вытащил из папки какую-то бумагу и показал девушке. Она взяла эту бумагу и не отводя глаз от полицейского, мельком взглянула на текст и ужаснулась. Оказывается, три дня назад сбежала из дома некая Анжелика Смолова. По всем приметам смахивала на её подружку Лику.

— Простите, как вас зовут?

— Виктория.

— А по отчеству как?

Виктория замолкла. Она не думала, что у неё это спросят (пусть даже в паспорте стоял прочерк — как бы нет отца). Не знала, что же ему ответить. Было трудно сосредоточиться на чём-то. Хотя, с другой стороны, могла просто показать паспорт и всё. Но быть кому-то нужной и любимой было сильнее реальных фактов.

— Виктория Анатольевна.

Полицейский ничего не ответил. Он секунд сорок просканировал её, будто пытался узнать мысли Виктории. Но, как только пришёл в себя, серьёзным голосом спросил:

— Виктория Анатольевна, вы не знаете эту девушку? — задал вопрос молодой полицейский и вытащил из папки фото пропавшей.

Виктория, посмотрев на фото, поняла, что это была её Лика. Посмотрела на полицейского и молча отрицательно качала головой. Пусть и знала её, просто не хотела терять её. Она впервые почувствовала настоящие чувства от Лики. Они шли и шли, шли и шли. Это были чувства удовлетворённости и дрожи при виде объекта любви. Кому же захочется потерять такую любовь? Если она взаимна, то впереди у них ничего, кроме боли, не будет (для настоящей любви всегда приходится чем-то жертвовать). Так думала Виктория, но не хотела так глубоко зарываться. Хотела жить настоящим, а не заглядывать за завесу будущего.

— Вы точно не знаете её? — вновь повторил полицейский, но уже на более повышенных тонах.

— Не знаю я вашу, — заглянула на бумагу, — Анжелику Смолову. Откуда я могу её знать? Тем более она 98-го года рождения.

Полицейский как-то недоверчиво на неё взглянул. Попросив прощения, повернулся, но тут вырвались совсем ненужные слова из уст Виктории:

— Зачем мне такая малолетка? Уж тем более 17-летняя.

Полицейский тут же остановился. Виктория сразу закрыла рот. Она поняла, что ляпнула что-то совсем ненужное.

— Откуда вы знаете, что ей 17? Там же не написано дата её рождения.

— Ну, по-любому 11-класснице 17 лет, — вновь ляпнула лишнего.

Полицейский нахмурил брови и задержал её до выяснения обстоятельств.

— Собирайтесь, поедете со мной, — схватился за её плечо правой рукой.

— Куда ещё? Никуда я с вами не поеду! — отмахнулась Виктория.

— Поедете, я сказал! А то сядете на пятнадцать суток.

— За что? Что я такого сделала?

— А за неподчинение властям. Жду вас внизу, — сказал полицейский и пошёл в сторону лифта.

Виктории ничего не оставалось, как поехать с полицейским. Ух! Сколько же Лика создала проблем! А этот туман за окном… Вот он-то и принёс всё это из ниоткуда.

Виктория присела на пол и посмотрела в окно. Ей было тяжко на душе, что слёзы начали выступать из глаз. Только не плакать она никак не могла. Знала же, что ей будет худо в участке (ещё если узнают, что она работает в публичном доме, то вовсе её потеряет). Она не хотела уходить с работы. Передумала. Передумала именно в этот самый ненужный момент.

Виктория в кухне выключила телевизор и посмотрев на нож, у неё появилась идея забрать его с собой. В участке её полностью обыщут, поэтому было бесполезно. Но надо как-то себя защитить от тиранов-полицейских. Все знают, что не все полицейские были такими душками. Больше половины из них пили, били, воровали и насиловали женщин. Пусть и такая важная профессия, и трудная работа — защищать народ, но они и сами не брезговали подставлять друг друга, воровали, что могло плохо лежать…

Виктория всё же прихватила нож. Надела спортивную форму, и ещё раз посмотрела на свою квартиру. Ей было тяжело вот так взять и покинуть её (кто знает, чем закончится прогулка в участок). Ещё раз посмотрела, вздохнула, и перекрестилась. Раньше никогда так не делала, но тут вдруг появилось сильное желание.

На улице полицейский курил и ждал Викторию. Увидев девушку, выбросил окурок и насильно затолкал её внутрь своей машины. Сам сел и завёл мотор. Девушка в последний раз обернулась назад, чтобы посмотреть на свой дом из окна машины, как увидела того человека в чёрном. Тот в знак прощания снял шляпу, поднял её вверх и опустил голову. Виктория поняла, что это он специально проболтал её, чтобы увезли в участок. За что? Что она такого сделала? Неужели невозможно было всё изменить?

Пока ехали, парень молчал. Виктория смотрела в окно и грустным взглядом провожала дома, деревья, машины и молодых людей, что гуляли с превеликим удовольствием. Она с закрытыми глазами молилась богу и ещё раз обещала исправиться, завязать с прошлым, если благополучно доберётся до дома. Мечтала, что сразу же примет душ, приготовит ужин и будет ещё молиться. Молиться во благо своим родственникам, что бросили её двадцать один год назад. Особенно за душу мамы и папы. Она знала и понимала, что они виноваты во всём, но старалась простить их. Злоба не покидала её душу. Обида терзала внутренний покой. Поэтому и не могла толком спать и чудились всякие люди в чёрном. Может, она и вправду видит таких существ из ада? Сама понять не могла, но очень хотела.

Вдруг машина резко притормозила и свернула в сторону окраины города. Виктория поняла, что теперь будет одно — насилие.

— Куда вы свернули? Участок же не там? — стала стучать Виктория по окну и попыталась открыть дверь.

— Успокойся. Просто я узнал тебя. Ты та самая проститутка, которая работала на Аркадия Маргина.

Аркадий Маргин — сутенёр и начальник Виктории. Он был высокого роста и здоровенный, как шкаф. Широкоплеч, с огромным носом, где имел огромную шишку (поговаривают, что это бородавка), с большими руками, тёмные волосы и длинными, как у зайца, ушами. Был строг, нервным и иногда зол на весь белый свет. Любил носить старую одежду, странную причёску (полголовы был выбрит), на левом ухе высвечивалась серьга в форме полумесяца (хотя не был мусульманином), на руках и пальцах татуировки в виде странных китайских иероглифов. Женат не был. Имеет внебрачную дочь. Положил глаз на Викторию, что всегда приставал к ней и помогал деньгами.

Девушка смотрела на него невинными глазами, будто она тут была ни при чём. Из её глаз снова начали капать слёзы, но пыталась сдерживать себя.

— Не надо притворяться невинной овечкой. Я тебя узнал. В тот раз мы с ребятами в сауне заказали тебя. Ты хоть там была в макияже и костюме Мальвины, думала, что я тебя не узнаю?

Виктория много кого обслуживала в саунах, но этого полицейского она точно не помнила.

— Я отпущу тебя тогда, когда позабавлюсь тобой.

Виктория поняла, что попала к сексуальному маньяку.

Остановив машину, насильник выпрыгнул из машины и одним прыжком оказался возле двери и насильно стал вытаскивать Викторию. Та вырывалась, кричала и била его, но тот на это не обращал внимания. Схватил её за волосы, по голове ударил каким-то тупым предметом, что было под рукой и потащил тело куда-то в чащу.

***

Олеся решила круто изменить свою жизнь. Первым делом записаться в спортзал, а потом и на тренинги «счастливой жизни». Её не волновали проблемы, касающиеся жизни Александра. Её вообще Александр не волновал. Она хотела одного: поскорее забыть его и начать новую и совершенно счастливую жизнь. Но грустные мысли не отпускали её. Ей хотелось сперва позаботиться о себе, поговорить с подругами, ходить по магазинам и прикупить несколько красивых платьев. Виктория до сих пор не отвечала на её звонки, что Олеся начала переживать за неё. И Наталья не отвечала. Будто они обе решили устроить бойкот и не отвечать на звонки. Олеся запросто могла потерять их обеих. А как тогда она будет? Без подруг-то не сможет вылезти из «пасти» депрессии. Она схватила её своим «ртом» и заставляла бегать и потеть. Олеся не хотела просто так сдаваться и решила сходить к Наталье, попросить у неё совета. Она, конечно, не совсем хорошо помнила её адрес, но предварительно знала.

В этот вечер на улице пахло костром. Люди везде сжигали мусор. Особенно убирались в парках и в своих садовых участках (естественно, те, кто имели приусадебные участки). Олеся шла по улице одна и наслаждалась этим божественным запахом. Она знала, что это запах сжигающего мусора, но всё равно ей было приятно. Шла и думала о своих подругах и о себе. Ей себя не было жалко, но жалела больше подруг. Она предполагала, что с ними могло что-нибудь случиться, ведь обе не отвечали дней пять. Мысли так одолевали голову, что ей было трудно удержаться на месте. Голова была такой огромной, что Олеся сейчас могла нарушить равновесие и упасть. Она так распирала изнутри, что ей было больно. Ещё раз схватившись за голову, Олеся ускорила шаги и по-быстрому прошлась через дворы, как оказалась возле дома Натальи.

«Интересно, в каком именно доме живёт Наталья, подумала Олеся и решила включить „женскую логику“. — Так, это что-то не совсем тот дом, — показала на впереди стоящий оранжевый дом с девятью этажами. — Она вряд ли выбрала бы девять. Её любимое число 7, но никак не девять, потому что боится перевёрнутой шестёрки. Ещё любимые цвета — розовый, пурпурный и бирюзовый, — оглядываясь на другие дома, вновь решила применить дедукцию. — Так, значит, это тот самый розовый дом с восьмью этажами, так как здесь не было семиэтажных зданий. А раз здесь нет таких домов, только девятиэтажные и восьми, то она, естественно, выберет восемь».

Посмотрев на самый верхний этаж, Олеся вошла в подъезд и поднялась по лестнице, одновременно комментируя вслух:

— Любимое число Натальи — 7, любимые цвета — розовый, пурпурный и бирюзовый. Нужно провести несложное арифметическое действие: 34 — это год её возраста. Семь прибавляем восьми, будет пятнадцать. Из тридцати четырёх отнимаем пятнадцать, будет девятнадцать. Она со своим бывшим познакомилась в 2010 году. Двадцать вычитаем из десяти, будет десять. И пятнадцать отнимаем из десяти, будет пять. Пять вычитаем из семи, будет минус два. Выходит, она живёт на втором этаже и квартира под номером семь. А минус потому, что ей не особо нравится свой этаж.

Осилив свою скромность, Олеся позвонила в дверь. Там было тихо и никто не собирался открывать. Подождав ещё минуту, она решила уйти, как тут же дверь открылась. За ней стоял её бывший муж. Как Олеся догадалась? Очень просто. Пять лет назад втихаря от Натальи они встречались. Тогда он обещал бросить её и жениться на Олесе. Она дура, верила ему и всегда старалась помогать по мере своих возможностей: давала деньги, машину старую отцовскую подарила, даже на своё имя оформила кредит, пока не узнала, что он собрался жениться на её подруге. Злая и бешеная пришла к Наталье поговорить и обо всём признаться, а там по удаче был и Динар. Хотела при нём всё рассказать, но как узнала, что Наталья в положении, отказалась от своей затеи. Не хотела ранить подругу. Она могла просто потерять ребёнка. Не хотела быть виновницей в трагедии новой, рождающийся души. Свято верила, что когда-нибудь этот поступок обернётся к ней лицом и атакует новой силой. Так и ничего не рассказала, а пожелав молодой паре любви и счастья, ушла. Ей было больно и обидно за то, что она была такой наивной дурочкой. С этого дня решила измениться. Знала, что её считали за глупую и безмозглую блондинку (в то время имела жёлтый цвет волос). Решила хоть как-то забыть его, а, чтобы позабыть полностью, старалась с Натальей не пересекаться, ведь Наталья тоже что-то могла подозревать. Думала и постоянно винила себя в том, что подругам достаётся меньше внимания. Больше уделяла себе, жениху и будущему ребёнку.

— Олеся? — спросил Динар и как-то занервничал.

Олеся почуяла его страх.

— Расслабься, я к Наталье.

— Её нет дома, — чуть успокоившись, ответил Динар. — Ты проходи давай, раздевайся и садись за стол. Я сделаю тебе чай.

Олесе ничего не оставалось, как заглянуть к ним в гости. Динар постоянно бегал и крутился вокруг девушки, как белка в колесе. Он знал, что она может всё рассказать Наталье. Тогда придёт конец их свадьбе и совместной жизни.

— А ты знаешь, что я вновь предложил Наталье выйти за меня?

— Неужели? — с интересом спросила Олеся, приподнимая свои густые брови. — И как? Она согласилась?

— Думаю, да. Просто она пока как-то нерешительно кивнула мне. Я знаю, что она до сих пор во мне сомневается.

Олеся просто улыбнулась ему. Она не знала, что ему ответить. Проводив взглядом по комнате, на столе увидела рамку для фотографии в виде утёнка. Внутри неё была фотография. Взяла её в руки и посмотрела на фото. Там был её сын вместе с мамой на каком-то пляже. Они оба были весёлыми и жизнерадостными. И ей на мгновение показалось, что её подруга с сыном вдвоём были больше счастливы, чем с Динаром.

— Ну что ж, не буду мешать вашему счастью, — снова с улыбкой ответила Олеся.

На самом деле ей хотелось плакать от того, что у Натальи в личной жизни всё было хорошо. Ей повторно сделали предложение. Что может быть лучше, чем любовь сына и любимого человека? Конечно же, ничего не может. Зависть наполняла её душу, что она поскорее выбежала из квартиры.

— Ты куда? А как же чай? И что передать Наталье? — крикнул ей вслед непонимающий Динар.

Олеся не слышала его. Она бежала вниз по лестнице, пока не оказалась на улице. Оказавшись там, она стала глубоко дышать носом, пока слёзы не стали капать из её глаз. Плакала так сильно, что даже голуби подлетали к ней. Они смотрели на неё своими красными глазами и давали понять, что хотят ей помочь. Ворковали постоянно и шагали рядом своими генеральскими шагами, будто были не голуби, а главнокомандующие.

— Эх вы, голуби. У вас нет никаких проблем. Вы летаете, и подлетев на какое-нибудь дерево, делаете свои дела. У вас в жизни всё хорошо и отлично…

Голуби ворковали и водили вокруг неё хоровод.

Всё же Олеся успокоилась. В сумке нашла платок и вытерла свои слёзы. Ещё раз взглянула на окна, поправила своё голубое платье и удалилась оттуда прочь.