Рассказы чудачки

Алиса Чудакова, 2019

Они добры, порой по-детски наивны, всегда готовы пойти на компромисс. Они горько плачут от обиды и искренне радуются удачам. Кто же это? Женщины!.. Такие разные, но с одинаковыми жизненными принципами. В их глазах всегда горит огонек надежды и азарта, который постоянно толкает их на приключения и ошибки. Каждый рассказ – это отдельная история нестандартной героини, это неожиданный поворот в судьбе, который меняет ее жизнь, заставляет повзрослеть, взглянуть на привычное по-новому, принять важное решение. Здесь нет недосказанности. Все вещи называются своими именами.Любовь – это любовь, секс – это секс.

Гипноз

Запись первая. Прием первый

— Я хочу, чтобы вы рассказали о себе. Посмотрите на себя со стороны: что вы чувствуете, как живете, есть ли у вас отношения с кем-то сейчас?

— Все мои отношения доходили до определенной стадии, и девушки менялись. Я не мог долго наслаждаться одной. Мне ее было мало. Я изучал каждый изгиб тела, знал, где находится какая родинка, и меня это злило. Девушки становились как открытая книга. А я не из тех, кто станет перечитывать книгу несколько раз! Не вижу в этом смысла. В мире столько издается книг, так зачем тратить время на один и тот же сюжет! Вы скажете — классика, а я отвечу — бред! Нужно жить в ногу с современным миром. Все успеть. Все увидеть. Попробовать! Брать только факты, делать выводы и идти дальше. Ни к чему не привязываться. Не быть размазней.

Запись вторая. Прием второй

— Самый счастливый день в вашей жизни. Расскажите о нем.

— Отец подарил мне рогатку. Помню, как сейчас, я был безумно горд и решил, что стал настоящим мужчиной. Стрелять по банкам так и не решился, но с гордостью носил рогатку в заднем кармане штанов. Это очень поднимало мой авторитет. Все девчонки любят хулиганов. Вот и я стал пользоваться спросом. Ребята хотели дружить со мной, чтобы пострелять. А девчонки думали, что я смогу защитить. Тогда у меня впервые появилась девушка. Мы всегда были вместе. Ходили за ручку. Только ей я разрешал стрелять из моей рогатки, и если быть откровенным, то она меня и научила из нее стрелять. Я провожал ее домой каждый вечер. Она рассказывала о том, кем мечтает стать. Любила внезапно целовать меня в щеку и всегда смущалась. Эту рогатку я до сих пор храню. Ну, знаете, дорога как память.

Запись третья. Прием третий

— Что именно произошло между вами? Почему вы так обозлились на свою девушку?

— Она мечтала о другой жизни. Она хотела путешествовать и расписаться. Хотела, чтоб ее не просто любили, а жили только ей одной. А я не готов был все бросить ради нее и жить в ее темпе. Я реалист! Молодая семья без денег, без постоянной работы. Путешествовать ей вздумалось! Я дарил ей самые лучшие подарки, я отдавался нашим отношениям целиком. Я изматывал себя подработками, но и этого было мало. Она все время кричала, общалась с разными парнями. Часто не ночевала дома, а я караулил ее под окнами с букетом. Я мчался к ней на крыльях любви, а она даже не скучала. Еще и хватало наглости смеяться над моей ревностью. Ей нравилось всеобщее обожание, а я хотел скромную тигрицу. Она перестала меня хотеть, точнее, у нас был секс, но больше для ее утешения. Она больше не была нежна. Это не та девушка, которая смущалась, поцеловав меня. Она поставила мне ультиматум, хотела, чтобы я доказал свою любовь. И знаете что? Я повелся на эту чушь. Она дала срок заработать денег и сделать ей предложение. Дать ей то, о чем она так мечтала.

Я уехал. Исчез из ее жизни. Поставил себе цели и добивался их. Каждый день представлял наше будущее и искренне был счастлив в мыслях с ней. Я опоздал на пару месяцев. Приехал позже, но зато купил нам дом, открыл для нее магазин со всяким модным барахлом: шляпки, туфли, сумки. После года нашей разлуки я подумал, что пара месяцев для нее пустяк, точнее, сорок три дня. А потом я увидел ее под руку с другим. Она смеялась, целовала его в щеку. Больше я не хотел ничего знать. Я исчез вновь. Женщины все непостоянны. Ими нужно пользоваться так же, как они пользуются нами. Вот какой вывод я сделал, полюбив однажды.

Запись четвертая. Прием четвертый

— Вспомните ваш последний разговор с ней. Вам нужно это пережить еще раз. С тех пор прошло время, и вы должны по-другому все воспринимать. Когда и как это было?

— Я мчался на очередную встречу, не особо хотел пропускать пешеходов, но дорогу переходила она. Остановился по рефлексу. Не мог поверить своим глазам. Я сразу ее узнал. Она похорошела. С гордо поднятой головой шла на шпильках и щебетала по мобильному телефону. В тот день я отменил все встречи и следил за ней. Кольца на пальце не увидел, но мужчина у нее был. Он расплатился за обед и, поцеловав ее, удалился. Точно помню, как я испытал чувство ревности, и, сжав кулаки, пришел в себя. Она осталась одна и собиралась уходить, тогда я не выдержал и подсел к ней. Точнее, схватил ее за руку и, прорычав «Ся-я-ядь!», усадил на место. Она меня узнала, я видел огонек недовольства в ее глазах. Никто с ней так не обращался. Она потерла запястье. Наверное, я перегнул, и будет синяк. Но тогда меня это мало волновало.

Наш разговор я помню отрывками…

— У тебя есть мужчина, но ты не замужем. Почему? — спросил я.

— И тебе здравствуй!

— Господи, Клер! Оставь эти прелюдии для других. Отвечай, — требовал незамедлительного ответа я.

— Свадьбу планируем осенью, — спокойно ответила она.

— Ты его любишь?

— К нему у меня сильные чувства. Он рядом. Он все сделает для того, чтобы я была счастлива. И разве я на допросе? — будто опомнившись, спросила Клер.

— Ясно, — прорычал сквозь зубы я, все еще вспоминая, как ее губ только что касался другой! Понадобилось секунд десять, чтобы прийти в себя и начать дышать ровно.

— А ты ее любишь? — спросила она.

Я смотрел ей прямо в глаза, пытаясь понять о ком идет речь.

— Не смотри так удивленно, теперь ты известная личность в городе и не скрываешь своих избранниц. Хотя они долго и не задерживаются. Но с этой блондиночкой тебя видели не раз. Кольца у тебя нет на пальце. Значит, вы еще тоже не расписаны. Почему?

«Может, и она меня ревнует? Хотя нет, что за бред. Скорее, она просто из любезности спросила», — мелькнуло у меня в голове.

— Нет. У меня к ней сильная симпатия. Она хорошая, но этого мало для создания семьи.

— А у меня будет семья. Крепкая, где друг о друге заботятся и никогда не бросают. Где всегда тепло и уютно. Где льется звонкий смех детей. О большем и не хочется мечтать, — словно упрекая меня, рассказывала она.

— Это замечательно… Ты ребенок. В хорошем смысле этого слова. Мне порой не хватает вот этой твоей несерьезности, ребячества. Ты очень хорошая и станешь прекрасной мамой. Я искренне за тебя рад.

«Чертов счастливец. Он хоть знает как ему повезло?! И зачем я только шел за ней, на что надеялся? Не это я хотел услышать. И как теперь можно злиться на нее и ненавидеть? Она стала еще прекраснее с годами и эти тени ей очень идут… цвет помады..», — думал я про себя, изучая новую Клер.

— Спасибо, — сдержанно ответила она, растирая свою руку, щурясь от боли.

— За запястье прости! Сам не знаю, как так получилось.

— Пф-ф! — закатила она глаза. — У меня останется синяк! Что это, вообще, за отношение такое к девушкам? В общем, неважно. Славно поболтали, но мне пора.

— Я не держу тебя, — уточнил я.

— Будь счастлив! — сказала Клер, окинув меня нежным взглядом, и продолжила: — Я не хочу вспоминать прошлое, просто мы… — на этом оборвалась ее речь.

Она подбирала каждое слово, чтобы не ранить меня и саму себя. «Глупо ворошить прошлое. Я все пережила. Смирилась. Этого человека больше нет в моей жизни», — в ее голове мелькали сотни отговорок, и слова крутились на кончике языка об их неслучайной встрече, о чувствах, об общих планах и мечтах.

Она готова была сбежать, позови он ее сейчас с собой. Отречься от всего, словно и не было тех лет разлуки. Воспоминания захлестнули ее, но она их подавила. Ком стоял в ее горле.

Я видел, что с ней что-то происходит и хотел поддержать. Нежно взял ее за руку и покорно ждал продолжения ее слов.

— Возможно, в другой жизни мы снова встретимся, и все будет иначе, — сказала Клер, убирая мою руку. — А теперь я изменилась, — голос ее начинал дрожать на последних словах, но она держалась достойно. Она выглядела уверенной в себе и очень решительной женщиной, хотя ее выдавали печальные глаза.

— Я ничего и не прошу.

— Тогда зачем ты здесь? Для чего все эти вопросы, прикосновения, слова? Ты хотел мне сделать больно, покрасоваться? Я не понимаю.

— Может, я давно ни у кого не был на свадьбе, — с улыбкой ответил я, пытаясь уйти от ее вопросов.

— Ха-ха! За приглашением значит пришел? Смешно.

— Мне нравится твой голос. Тебя хочется слушать снова и снова. А еще глаза. Они у тебя всегда были красивыми, но теперь появились морщинки в уголках, от этого ты еще привлекательней.

— Что ты делаешь? — растерянно спросила она.

— Пытаюсь ответить на твой вопрос, — спокойно ответил я.

— Пока не особо получается, — улыбнулась она наконец-то.

— Только с тобой я могу быть максимально искренен. Мало кто знает, какой я на самом деле.

— Лысый старик — маразматик? — весело спросила Клер.

Она заставила меня рассмеяться. Я был счастлив, находясь рядом с ней, и хотел продолжить этот разговор. Совсем позабыв о неловкости, старой обиде и обо всех. Клер и сама не понимала, почему все еще слушает меня. Ее явно что-то держало. Отступать уже было поздно, и она с любопытством продолжала ловить каждое мое слово. Нам было хорошо вместе. Клер перевела телефон в вибро режим. Мы обсуждали политиков, рассказывали друг другу о любимых местах, делились детскими воспоминаниями. А потом затронули тему наших отношений, словно содрали старый пластырь с еще кровоточащей раны. И наша светская беседа приняла другой оборот…

— В тот момент я ненавидел всех с именем Клер. Я пытался выкинуть тебя из головы, наложил все возможные запреты и пахал как проклятый. Решил все изменить. Начиная с переезда в другой город и заканчивая новым именем, — я тяжело выдохнул, развел руками, пытаясь показать свою безысходность и непонятность в поведении. — Я не знаю как назвать то, что со мной происходило.

— Знакомая ситуация. Я старалась тебя забыть, но все же где-то глубоко внутри была надежда. Я надеялась, что ты вернешься, и тогда в дело вступит моя гордость. Но прошел год… и ни звука о тебе. Ничего. А потом еще время… Дальше я перестала считать дни, надеяться… — Клер погрузилась в свои воспоминания, обнимая себя за плечи.

— Я ведь вернулся, но ты уже была с другим.

— Может еще чаю или чего покрепче? — перевела она разговор в другое русло, не став акцентировать внимание на себе.

— Может, — пожал плечами я. — Плохо только одно. Я понял, что нужно было бороться за тебя тогда. Я… не хочу повторять ошибку дважды, не хочу уезжать без тебя никуда.

— Это все неправда. Я для тебя как незавершенное дело из прошлой жизни. Что-то интересное, давно забытое и необратимое. Поэтому тебя влечет. Я как огонь… Он манит… На него хочется смотреть, прикоснуться, но он опасен. Обжигает и все испепеляет. Ты долго не сможешь к нему прикасаться, да и наслаждаться тоже. Потому как он либо потухнет, либо тебя испепелит. Я — этот огонь, понимаешь?

— Спасибо, Мисс Пожар, — с улыбкой на лице ответил я, но Клер была настроена серьезно.

— Ты сам себя обманываешь, что тебе комфортно и уютно. В нужный момент я была ласкова и добра, и у тебя получилось открыться, поэтому ты придумал, что я — та единственная, с которой ты можешь быть самим собой. А все дело не во мне. Просто ты нуждался в каком-то идеале, но недосягаемом. Ведь вспомни, мы никогда не считались друг с другом. У нас разные семейные ценности и приоритеты. Я всегда хотела хорошей жизни, а ты довольствовался малым. И если честно был очень ленив. Тебе было удобно, что я с тобой, но этого мало. Да, ты боялся меня потерять, но думаю не из-за любви. Тебе было страшно переложить ответственность за неудачи на свои плечи. Ведь, что бы ни случилось у нас, во всем всегда была виновна только я.

— Это не так. Ты специально все драматизируешь. Пытаешься меня отговорить, но не получится. Ты нужна мне Клер, — я с надеждой взглянул на нее, ожидая ответа.

— Выбей эти глупости из головы! Я — это плод твоего воображения или юношеская любовь. Называй как хочешь. Ко мне нельзя притронуться, указывать мне, даже сейчас сидеть тут вместе. Я в пяти минутах замужем. Я твое прошлое, перешагни его. В конце-то концов, будь реалистом, — требовала она от меня очень строгим голосом. Клер четко выстроила для себя задание: убедить меня и себя, что вместе нам быть не суждено.

— Как бы я ни старался, это сильнее меня. Ты сильнее всего! — настаивал на своем я, все еще сражаясь за наше будущее из последних сил.

— Это самообман! Прекрати! Пора уже трезво смотреть на мир. У меня будет ребенок. Просто исчезни! Оставь меня, как тогда, — уже не на шутку стала указывать она мне, зная, как меня это взбесит.

— Ты полностью довольна своей жизнью? Тебя все устраивает? — я стал злиться, что-то в нашем разговоре пошло не так.

— Не плачу, — коротко ответила она.

— Ты не искренна со мной. Или мне кажется? Как ты себя чувствуешь? — я старался из последних сил наладить отношения, но Клер не собиралась мириться.

— Да, что ты со мной сюсюкаешь? Мое самочувствие не твоего ума дело! — ее взгляд выражал злость. В ней проснулась властная, уверенная в себе стерва. Это уже трудно было выдержать.

— Ясно. Я больше не буду таким. Прости, что переживал. Забыл, что мы чужие люди друг для друга.

— А как может быть иначе? — в недоумении спросила она.

— Выходи за меня, — это было молниеносное решение, гениальная идея, родившаяся за считаные секунды.

— Что ты сказал?! — опешила Клер. В этот момент она думала, что ослышалась.

— Клер, выходи за меня! — повторил я уже осознанно и решительно.

— Да как у тебя вообще язык повернулся сказать мне такое? Что ты о себе возомнил? Свалился тут как снег на голову и…

— Я жду ответа, — прервал я ее.

«Прощай и прости, если сможешь. Потом ты мне скажешь спасибо», — с этими мыслями Клер вступила со мной в бой.

— Боюсь, мы не сможем продолжить разговор. Я буду огрызаться и вести себя как стерва! Мне надоело. Уходи!

«Ну уж нет! Я узнаю, что эта чертовка задумала в этот раз!» — промелькнуло у меня в голове, и я решил достучаться до нее. Старался говорить как можно мягче, насколько это получалось, но в то же время с такой же наглостью, как она.

— Я уйду только тогда, когда ты согласишься стать моей женой.

— Ты будешь растить чужого ребенка? Господи, да зачем я вообще у тебя это спрашиваю! — ругала Клер себя за подобные мысли. Ведь на долю секунды она уже представила нас вместе.

— Если ты захочешь его оставить, то да, — с уверенностью ответил я.

— Ты жалок и смешон! — с издевкой в голосе ответила она.

— Хорошо, тогда сделаешь аборт. Срок ведь у тебя еще маленький, — прорычал я.

— Неужели ты и вправду думал, что я соглашусь? Ты — самовлюбленный эгоист. И я не смогу утешить твое раздутое эго.

Клер хотела ударить меня, но я отстранился. Своим безразличием она только накаляла ситуацию. Я не мог больше терпеть. Меня пронзала боль, я был в бешенстве, поэтому отвечал нехотя, чтобы не обрушиться на нее всем своим гневом, который вырывался из меня.

— Меня есть кому утешать. Не переживай.

— Как скажешь, дорогой, — ехидно ответила она.

— Зачем ты меня злишь? Ты ведь специально себя так ведешь. Раздражаешь меня.

— А ты мне таким больше нравишься, — улыбнувшись ответила Клер и показала мне язык. — Вот видишь, а ты еще жениться хотел. А я ведь только начинаю быть собой, — приподняв бровь, сказала она.

— Ты хочешь, чтоб я тебя возненавидел?

— Да, — твердо и уверенно ответила Клер.

— Хочешь, значит! Зачем тебе это? — не мог угомониться я, не раскусив ее коварный план.

— Все! Я устала…

— Ах, ты устала!

В этот момент я не выдержал ударил кулаком по столу. Чайные приборы зазвенели. Клер зажмурила глаза, опасаясь продолжения, но я вовремя опомнился и взял себя в руки.

— Извини, — проронил я.

— Вот видишь, мы не сходимся характерами. А ты не верил, — спокойно ответила она. Улыбка исчезла с ее лица, Клер не на шутку испугалась, но старалась это скрыть. Ее актерское мастерство даже с годами не стало лучше. Я легко считывал ее эмоции.

— Я оставлю тебя в покое, но ответь на один вопрос: ты меня любишь? Скажи правду.

— Что за вопрос?! Я не собираюсь отвечать.

— Хорошо. Прости, что побеспокоил. Да и, в общем, за все прости, — я изо всех сил подавил свою злость на нее и старался быть предельно нежным, но Клер воспользовалась этим моментом и решила добить. И лишь слово «Прощай!» мелькнуло у нее в голове, когда она пошла в атаку.

— Хватит уже этой нежности и доброты! Не ЛЮБЛЮ! Не ЛЮБИЛА и не собираюсь ЛЮБИТЬ! — этих слов я не ожидал услышать. Это была пощечина, вернее, удар по сердцу. Пораженный, я потерял дар речи. Когда пришел в себя, то заметил с какой грацией и невозмутимостью Клер направлялась к выходу. Во мне отдавался стук ее каблуков. Не справившись с эмоциями, я заорал так, что все слышали:

— Да пошла ты! Делай что хочешь! Проваливай и не вздумай тут больше обедать! Удачи!

Клер вытерла предательскую слезу и обернулась. Пронзила меня свирепым взглядом и крикнула в ответ:

— Это мое заведение. Уходи и не появляйся больше здесь. Не заставляй вызывать полицию!

Запись пятая. Прием пятый

— Вспомнив свою жизнь, какое Вы можете дать определение чувству «ЛЮБОВЬ»?

— Наш мир изменился. И он изменил меня. Я точно знаю, как манипулировать людьми и на что они способны, когда им что-то нужно. Я знаю, что такое утешение на время, я научился довольствоваться жизнью и быть благодарным за опыт. Я умею наслаждаться жизнью…

А слово «любовь» — это оставьте для юношей. Хотя иногда, раскуривая кубинскую сигару и выпивая виски, я начинаю размышлять об этом чувстве.

В такие моменты для меня любовь — это как учить ребенка ездить на велосипеде. Показать ему дорогу и радоваться громкому смеху, не придерживать его все время, но быть всегда рядом. И знать, что он восхищается не тобой, а своими успехами. В такие вечера я думаю, что не любовь управляет мной. А утро возвращает меня к реальности. Я начинаю думать о более привычных вещах, которые наполняют мою жизнь, об уважении и привязанности. Они для меня главные в жизни. Благодаря им я все еще жив и успешен.

— У вас есть дети?

— Нет.

— Почему?

— Не хочу, чтобы мой ребенок жил в таком окружении, как я. Возможно, к старости я подумаю об этом.

— У вас есть жена?

— Нет.

— Почему?

— Единственная женщина, которая станет моей женой, сейчас замужем. Я не стану ломать ее жизнь, но могу быть рядом. Пусть она и не догадывается. Если я буду терпелив, то уверен, что мы сможем быть еще вместе. Я изменился и могу обзавестись семьей в любую минуту, на меня до сих пор вешаются с предложениями, но я не хочу проживать чужую жизнь. Я наломал немало дров. И готов ждать, чтобы все исправить. Недавно получил письмо. Я проникся им до глубины души. Я точно знаю — это она.

«Я всегда любила тебя и люблю сейчас.

Возможно, ты меня тоже…

Однако это не мешает нам спокойно жить, не видясь месяцами, а то и годами, с кем-то встречаться, заниматься сексом, признаваться в том, что нам хорошо, но всегда чего-то не хватает…

Образовалась пустота, которую не заполнишь… Но люди ко всему привыкают и живут с этим…

Мы лишь слегка сжимаем кулаки, подавляя из последних сил желание обозлиться на весь мир. И все-таки идем дальше, как малые дети, которые еще неуверенно стоят на ногах, часто падают, но не останавливаются. Шаг за шагом, все тверже ступаем, но поодиночке.

Иногда оглядываясь, я мечтаю, что будет все, как прежде… А может, и еще лучше… Мне хочется раствориться в крепких твоих объятиях, забыв обо всем на свете, вбирая в себя каждую частичку до боли родного тела, о котором так давно мечтала…

Но потом понимаю…

Мы не так уж часто думаем друг о друге и вовсе не страдаем, не посвящаем трогательных стихов. Не появляемся в жизни друг друга и не кричим во все горло: «Я скучаю по тебе!»

Мы выше этого…

Мы веселимся с друзьями и всегда улыбаемся, потому что любим жизнь…

Потому что мы сильные… Гордые… Мы любим только себя…

Мы целуем чьи-то губы, чьи-то, может быть, мечтаем поцеловать, кого-то отвергаем. Мы узнаем правду только с годами, когда уже поздно. Мы выбираем удобства, а не жизнь с препятствиями. Мы разучились прощать и прощаться.

Но что бы ни происходило, в очередную бессонную ночь мы разговариваем сами с собой… И думаем о ком-то, с кем когда-то расстались. А потом отгоняем этот образ… Пытаемся забыть голос… Но это уже ничего не изменит…

Поздно… И мы засыпаем…

И начинается новый день… Без оглядки в прошлое… Так будет лучше…

Остаются только детские наивные воспоминания: первый снег, робкий поцелуй в щеку и рогатка».