Научи меня прощать

Алиса Райс, 2023

Когда-то мы строили совместные планы на будущее, но наши судьбы изменили непредвиденные обстоятельства, вынудив расстаться на долгих семь лет. И если бы не тот случай – были бы мы все еще вместе? Или к тому времени наша любовь бы утратила себя?В одном я точно уверена – я сделаю все возможное, чтобы исправить ошибки, допущенные нами в прошлом. Пойду на что угодно ради нашего лучшего будущего. Но хватит ли мне сил противостоять тому, кто уже давно вычеркнул меня из своей жизни?

Глава 4

Мирослава

Я всегда считала свою работу главной отдушиной от наболевших проблем и ежедневной рутины, что стали преследовать меня последние несколько лет словно призрак неуспокоенной души. Но с приходом Демьяна все изменилось. С каждым днем просыпаться на работу становилось все сложнее, а от мысли, что мне придется снова ощутить на себе его холодный взгляд синих глаз, руки обессиленно опускались, но я словно зомби на автопилоте все равно отправлялась в душ и с пустотой на душе шла на работу.

Я чувствовала себя потерянной и разбитой. Словно ваза, что задели локтем и столкнули на пол, а вот осколки, которые остались после нее, так и не склеив выбросили на свалку, приняв на мусор.

Могу ли я надеяться на то, что со временем мужчина остынет и перестанет смотреть на меня волком, словно это я перевернула наши жизни верх дном, оставив после себя лишь горечь утрат и разочарований? Наступит ли однажды тот день, когда правда всплывет наружу и глаза Демьяна откроются? И есть ли у нас еще шансы начать все с чистого листа, забыв сказанные однажды друг другу слова и печаль?

Если в начале я думала, что сокращение моей зарплаты и обязанностей будет самым страшным, то я глубоко заблуждалась. Демьян нагружал огромным количеством ненужной работы, словно пытался указать на мою бесполезность, и постоянно посылал то за его любимым кофе, который делают только в кофейне через две станции метро от нашей компании, то за обедом в ресторан на другом конце города.

Я чувствовала себя безвольной белкой в колесе, которая вынуждена крутить его ради несбыточных мест, от которых уже давно пылятся руины, но в сердце все еще тлел уголек надежды на невозможное.

Стрелка часов стремительно приближалась к обеду, а мы почти не продвинулись в очереди к терапевту. Мишу нисколько не волнует то, что за это я получу от Демьяна нехилую взбучку за прогул, и даже не догадывается о том, какие эмоции я сейчас испытываю. Он все так же играючи болтает ножками, сидя рядом на высокой лавке и облокотившись о меня, пока листал фотографии в галерее моего телефона, а я против воли снова окунаюсь с головой в воспоминания о былых временах, когда мы были счастливы…

Восемь лет назад, не слушая родителей и их сомнения в моих способностях, поступив в один из самых лучших университетов города благодаря своему упорству и золотой медали, юная и еще зеленая я даже предположить не могла, какой подарок судьба припрятала для меня на восемнадцатилетие. Той, кто еще ни разу не испытывала на себе заинтересованные взгляды парней и не влюблялась. Девушка, которая еще ни разу не ловила на себе заинтересованные взгляды парней, потому что проводила все свободное время за учебой или на дополнительных занятиях. Среди всех сверстниц я чувствовала себя белой вороной, которая ни разу не целовалась с противоположным полом, в то время как однокурсницы с гордостью рассказывали друг другу кто с кем переспал и сколько у них было партнеров за все время.

Тогда я не могла похвастаться чем-то подобным. Разве что наивысшим баллом успеваемости среди нашего потока и кучей писем благодарности и грамот за участие в различных олимпиадах.

Я заплатила слишком высокую цену ради того, чтобы набрать как можно больше баллов для поступления на бюджет в один из лучших университетов города, где конкуренция была серьезней, чем на президентских выборах. И все же поступив на бюджет, я с утра до вечера зубрила материал и переписывала лекции, чтобы как можно дольше задержаться в первой десятке учащихся, но неожиданно в мою жизнь ворвался словно ураган тот, в кого невозможно было не влюбиться. Я старалась избегать его окольными путями, игнорировать и даже посылала его далеко и надолго, но он словно магнит притягивал к себе все больше моего внимания, обрубая все возможные пути отступления.

Мне суждено было в него влюбиться.

Так постепенно, хитро и на одном дыхании он переманил меня на свою темную сторону, а медпункт, где он однажды помогал мне обработать раны после того неудачного паса мячом, стал нашим постоянным местом встречи в тайне от чужих глаз и ушей. Все кричали в голос, что он бабник и не пропускает ни одной юбки, но то, каким он был передо мной, развеивало туман недоверия и настороженности.

А стоило.

Тогда я впервые почувствовала себя птицей, что парит над землей выше всех. Я готова была кричать на каждом углу о том, что именно мне достался такой прекрасный парень, как Демьян — добрый, внимательный, в меру умный и немного хулиганистый, с большим сердцем, от любви которого я купалась в море нежности и не знала бед.

Тогда у нас все было впервые. Демьян клялся, что еще никогда до этого так сильно не влюблялся, как в меня, и что секс с девушками, которым он обычно занимался, не шел в сравнение с занятием любовью со мной.

Мои первые отношения были похожи на заезженный сюжет ванильной сказки, где было идеально абсолютно все. И это очень пугало.

— Никогда не сомневайся в мне, — всегда говорил Демьян, стоило мне заподозрить его в неискренности чувств ко мне хоть на миг. — Нет в этом мире человека, который был бы мне так же дорог, как ты.

— Даже родители?

— Родители — есть родители. Но в жизни каждого человека однажды наступает момент, когда их место занимает человек, с которым ты готов провести остаток своей жизни. Тот, кто дороже сердцу больше всего.

В такие моменты я влюблялась в Демьяна еще больше прежнего, хотя порою казалось, что так сильно любить человека, с которым знакома совсем недолго, невозможно. Счастье, которое так и норовило вырваться из наших рук от косых взглядов и злых слов людей, брошенных в спину, хотелось запереть в клетке, словно самую редкую птицу, но кто же знал, что она будет настолько ненадежной…

— Лазурный Михаил! — хриплый голос медсестры развеял туман воспоминаний, приглашая нас войти в кабинет.

Пожилая женщина терапевт уже ждала нас за столом с любимыми игрушками Миши, с которыми он любил играть, пока я слушала наставления и советы по его здоровью, которые, почему-то, с каждым разом работали все хуже, а мои руки и без того опускались.

— Скажите, — начала издалека женщина, но я уже нутром понимала, что с ее стороны последует очень провокационный вопрос. — Может ли быть такое, что ребенка заставляют делать то, чего он не хочет? Особенно есть то, что ему не нравится.

— Не знаю… — начала было я, но замолчала, так как не была уверена в своем ответе.

— Поймите, пищевая избирательность¹ у детей может проявляться по разным причинам, определить которые не всегда просто. Поэтому я прошу вас хорошенько подумать о том, что именно могло стать для Миши причиной отказаться от большей части продуктов питания, особенно тех, которые ему жизненно необходимы.

— Даже не знаю… — устало мотаю головой и пытаюсь собрать все мысли в кучу. — Я просто однажды приехала домой к родителям и услышала от них, что Миша совсем перестал есть. Даже те продукты, которые раньше любил больше всего. И ведь деньги вроде бы есть, но…

— Вы правы, очень сложно понять на самом деле с чем может быть связана чрезмерная избирательность в пище, но я могу озвучить несколько причин, которые относятся к медицинским факторам. То может быть из-за длительной болезни, когда ребенку приходилось принимать много препаратов; проблемный стул или же проблемы пищеварения, — женщина со спокойствием удава объясняла мне каждый медицинский термин и не вздыхала, когда я ее переспрашивала, что не могло не радовать, ведь из-за страха за здоровье Миши мне было не по себе.

— Нет, он точно в последнее время сильно не болел, да и все равно родители в случае чего просят деньги на лекарства у меня, поэтому, если он заболевает, я узнаю об этом одна из первых, — мой телефон, лежащий в сумке среди документов и сладких палочек, которыми я пыталась хоть как-то накормить Мишу, снова разорвался громкой трелью, отчего волосы на затылке от имени звонившего встали дыбом.

— Можете ответить, — с мягкой улыбкой позволяет женщина, но вместо этого я рискую и сбрасываю звонок, после чего отключаю телефон.

— Все хорошо, это не так важно.

Если сравнивать здоровье Миши и нагоняй от злого Демьяна, то я в любом случае выберу первое, как бы я потом об этом не пожалела. Сейчас думать о том, что именно сделает со мной мужчина за неожиданный отгул, хотелось меньше всего, потому что казалось, будто на расстоянии он посылал в мою сторону тревожные сигналы.

— Есть ли еще причины такого поведения Миши? Может вы успели уловить какие-то звоночки, пока виделись с ним?

— Даже не знаю, — устало пожимаю плечами и пытаюсь среди бардака мыслей отыскать хоть какие-то воспоминания. — В последнее время у меня было очень много дополнительной работы, из-за чего я не могла уделить ему достаточно времени. Но мама почему-то не говорила мне о том, что он чем-то болен. Лишь жаловалась на то, что в последнее время тот стал слишком капризным и стал чаще звать меня по ночам, но…

— Насколько я помню, другие врачи исключили возможность легкой формы аутизма, то… Скажите, Мирослава, может ли быть такое, что пока вас нет рядом, ребенка насильно заставляют есть то, что ему не нравится или вызывает неприятные ощущения? Или может люди, с которыми он живет, часто ругаются при нем? Скоро ему исполнится семь, и он пойдет в первый класс, и тогда, если мы не решим проблему, она только усугубится, так как в школьных столовых не будет того, что привык есть Миша. Тогда к одной проблеме добавятся еще несколько.

— Да, я понимаю, но…

Говорить терапевту о том, что я нисколько не исключаю мысль о том, что Мишу и правда заставляют насильно есть ту еду, из-за которой у него может быть несварение, а мама говорит, что это нисколько не навредит ему. Конечно! Ей ведь лучше знать, что нужно ребенку, который отличается от остальных.

Как же я устала…

— Я прослежу за всем и на следующем приеме все вам расскажу, — женщина протягивает мне буклет с рекомендациями и под ее чутким взглядом мы покидаем кабинет, а затем и обветшалые стены поликлиники.

Только на улице я более-менее могу вздохнуть и взять себя в руки, так как злость на свою загруженность и маму, которая, я уверена, и довела мальчика до такого состояния, окончательно выбили меня из колеи. Даже небольшая сумка на плече казалось мне не легче булыжника с лошадиную голову, но я не могла показать Мише свои слабости, как бы сложно мне не было.

Возвращаться в родительскую квартиру, стены которой уже давно пропитались запахами лекарств и чувством безысходности, мне не хотелось, но ради того, чтобы помочь Мише, которого я, к сожалению, не могла просто так забрать себе, мне приходилось насильно переступить через себя.

Не успела я раздеться сама и снять с Миши ботиночки, как на пороге уже стояла мама с как обычно недовольным лицом, словно я предложила ей пожить на улице, пока буду здесь. Хотя ей не помешало бы на время побыть на расстоянии от мальчишки, чтобы у того не развились еще какие-нибудь комплексы.

— Почему так долго? — по скрещенным рукам на ее груди было понятно, что она недовольна не только тем, что мы задержались и пришли позже обещанного, но и моим присутствием. — Ужин уже давно остыл, придется снова разогревать, — женщина цокает и скрывается на кухне, откуда исходили запахи мяса и гречи, от которых Миша постоянно отказывался.

— Придется нам отдельно варить макароны, — шепчу мальчишке на ухо и через силу натягиваю на лицо фальшивую улыбку, чтобы хоть как-то сгладить углы, от которых Миша очень легко расстраивался. — Что выберешь — сосиски или куриную грудку? — спрашиваю у него в надежде, что хоть сегодня он восполнит недостаток белка в организме, но, как и всегда, мои надежды разбиваются о стену отрицания.

— Не хочу! — Миша надувает губы и прямо в курточке бежит в мою комнату, где любил проводить большую часть своего времени.

— Из-за того, что ты поощряешь такие выходки с его стороны, он и будет капризничать, — кудахчет над моим ухом мама, словно курица-наседка, но у меня уже не было сил ее слушать.

— Хватит, — твёрдо останавливаю ее. — Разве ты сама не понимаешь, что дело не только в Мише или во мне? Почему ты не хочешь замечать свои ошибки, которые повторяешь раз за разом?

— Мои ошибки? — мама театрально хватается за сердце, принимая ее любимую роль жертвы, тем самым превратив меня в злодейку, а себя в невинную овечку — да, это ее любимая тактика. — Да как я могу сделать Мишеньке что-то плохое? Это я ращу его с самого рождения и вожу в детский сад, а не вы.

— Тогда прекрати кормить его тем, что ему не по душе! — я уже срываюсь на крик, прекрасно осознавая, что тем самым разбужу больного отца. — И тем более заставлять есть насильно.

— Если я не буду это делать, то он совсем скоро станет походить на скелет! Он и так худой, словно бродячий щенок, мне уже стыдно выходить с ним на улицу. Соседки думают, будто я морю ребенка голодом.

— Если ты продолжишь так на него давить, то вызовешь у него новые комплексы. Ты поступала с нами в детстве точно так же, из-за чего я до сих пор смотреть не могу на то, что ты готовишь, — перепираться с мамой мне было не впервой, и, наученная горьким опытом, закрываю наш спор еще до того, как мы снова поссоримся. — Не говори мне ничего, не хочу слышать. У тебя все равно на мои просьбы один и тот же скудный ответ.

— Раньше дети ели все, что им дадут, а сейчас все разом стали такие придирчивые и слабохарактерные, — под моим пристальным взглядом женщина замолкает и возвращается к варке макарон, которые так любил Миша.

Спорить с этой женщиной было своему ментальному здоровью дороже, поэтому перестаю слушать ее и включаю мобильный, которые за то время, пока мы были у врача, тот чуть ли не взорвался от количества пропущенных звонков от коллег и личного помощника Демьяна.

Проблемы не желали дать мне передышку даже на время. Они вились вокруг меня словно рой голодных мошек и больно кусали. Хоть я и предупредила помощника Демьяна заранее, что буду сегодня отсутствовать половину рабочего дня, я не ожидала, что моя помощь понадобится им так быстро.

Не успела я встать со стола, как передо мной оказывается до боли знакомый конверт с квитанцией, о которых я на время забыла.

— Я уж было подумала, что на сегодня с меня хватит проблем, как ты снова суешь мне под нос эти бумажки, — разворачиваю сложенный вчетверо лист бумаги и от суммы, которая там прописана, мои брови взлетают вверх со скоростью беспилотника. — Сколько?! — почти кричу я, даже несмотря на то, что мама пыталась меня успокоить. — С какой стати обучение заграницей стало таким дорогим?! Мы и раньше позволяли себе оплатить его с трудом, а теперь я и подавно не осилю такую сумму!

— Что? — мама ошарашенно падает на стул передо мной и хватается за волосы на голове. — Как это не осилишь? Ведь до этого твоей зарплаты хватало на обучение Катеньки.

— Вот именно, что моей зарплаты, — почти рычу я и отбрасывают от себя квитанцию, словно та была пропитана спорами сибирской язвы. — Мне осточертело тянуть всю семью на своем горбу, в то время как я сама живу на отшибе города и не могу позволить себе даже новый телефон. Пусть Катя, наконец, возьмется за ум и научится сама зарабатывать. У меня больше не будет таких денег, как раньше, чтобы обеспечивать ее беззаботную личную жизнь, в то время как я сама купаюсь в дерьме по колено.

— Но как так, дочка? — расстроенно спрашивает мама, с грустью рассматривая бесконечные цифры на квитанции, будто от этого из станет меньше.

— Дочка? — из меня против воли вырывается смешок. — Ты, наконец, вспомнила, что помимо любимой Катеньки у тебя есть еще старшая дочь? — театрально хлопаю в ладоши так, чтобы не разбудить дремавшего в комнате отца. — Браво! Лично я уже давно уловила закономерность, что ты добра ко мне лишь тогда, когда тебе это удобно, чтобы высосать из меня побольше денег.

— Да как я… — начинает оправдываться женщина, но я ее перебила.

— Хватит, — отрицательно машу головой и скрещиваю на груди руки, показывая тем самым, что сегодня я буду непреклонна. — Прошли те времена, когда мною можно было с легкостью манипулировать, но всему однажды приходит конец. Это последний год учебы Кати, так пусть она будет добра найти подработку и начать обеспечивать себя сама. Я устала каждый месяц кидать на ее счет астрономические суммы, которые, я почему-то уверена, тратятся не на необходимые нужды, а на развлечения.

— Быть такого не может! — снова встала на рога мама, защищая свою любимую дочурку. — Катенька каждый месяц звонит мне и рассказывает, какие предметы у нее были и какие отметки она получает! Ты же сама обучалась заграницей и должна понимать, как там может быть тяжело.

— Вот именно! — срываюсь уже почти на крик. — Когда я училась там, я не знала как мне найти свободное время, чтобы в туалет сходить или просто прогуляться по парку, не говоря уже о том, чтобы просто болтать по телефону часами напролет, — я снова начинаю чувствовать себя забытым и ненужным ребенком, поэтому стараюсь закрыть тему как можно скорее. — В общем, для начала пусть пришлет мне свой табель успеваемости в хорошем качестве, а там уже посмотрим, присылать ей деньги, или нет. В случае чего, пусть хотя бы последний год обучения оплатит сама.

— Как ты можешь быть такой жестокой?! — чуть ли не кричит мама, догоняя меня уже на пороге квартиры, когда я на скорую руку пыталась прыгнуть в ботинки. — Катенька твоя младшая сестра и нуждается в поддержке!

— Когда я была в ее возрасте, почему-то обо мне так никто не беспокоился, — бью женщину по самому больному и сбегаю из дома, словно больной из психиатрической лечебницы, где кроме грозной санитарки и невкусных пилюль больше ничего не было.

До работы я добиралась на забитом до отвала метро, где даже сделать элементарный глубокий вдох было сложно, не говоря уже о комфорте, но мне было грех жаловаться на такую мелочь по сравнению с тем, чем меня огорошил личный помощник Демьяна, стоило мне добраться до своего рабочего стола. На нем уже лежала куча непонятных для меня папок с исследованиями по строительству и еще бесчисленное количество документов, от цифр и незнакомых слов у меня начиналась мигрень.

— Что вы только что сказали? — переспрашиваю на случай, если вдруг мой мозг неправильно разобрал слова Макара, уровень интеллекта которого, я уверена, был выше, чем Эверест.

— Вы все правильно услышали, — с натянутой улыбкой говорит он и вручает мне в руки все документы с горкой, которые, казалось, могли свалиться на пол даже от косого взгляда. — Сегодня Демьяну Григорьевичу во второй половине дня стало нехорошо, поэтому было решено перенести всю его работу на дом, а это, — парень тычет указательным пальцем в стопку папок в моих руках. — Вам необходимо доставить ему домой.

— Но почему именно я? Разве меня не понизили в должности?

— Если хотите, то можете поехать вместо меня на один из объектов, где стройка затянулась более чем на месяц, и тогда те люди, которые уже купили квартиры и готовы пойти в суд, порвут вас в клочья, даже не спросив кто вы. Если честно, то я буду даже рад махнуться с вами…

— Ладно! — ладонью останавливаю пулеметную очередь из слов парня и, удобнее уложив на руках документы, иду следом за ним на подземную парковку.

Я была рада его щедрому предложению довести меня до дома Демьяна, но с каждой минутой по пути к месту назначения мое сердце снова пыталось вырваться с поводка, словно дворовая собака, которая услышала чужака. До боли знакомый путь навевал на меня тревожные воспоминания, от которых, казалось, вся грудная клетка сжималась, словно губка для мытья посуды. Хотелось попросить водителя развернуться посреди дороги или же выскочить из машины на ходу без объяснения причин, но умом-то я понимала, что не могу позволить себе подобную трусость, если все еще хочу достучаться до сердца того, кого когда-то считала центром вселенной.

Все тот же элитный многоэтажный жилищный дом, где одна квартира может занимать целый этаж, одним своим видом пускал мурашки по моему телу и все так же стоял среди густых деревьев, которые за семь лет стали еще выше. Все те же двери лифта и спокойная мелодия в нем, пока тот поднимал меня на самый последний этаж, отчего в горле моментально образовывается ком размером с теннисный мяч. Даже, казалось, что аромат помещений остался прежним, стоило мне выйти из лифта, будто за нашими спинами и не было семи лет разлуки, за которые я успела несколько раз впасть в затяжные депрессии от бессилия.

Дверь в конце коридора не манила к себе, а наоборот словно кричала убираться вон, что я хотела сделать и одновременно задушить в себе чувство страха.

Коснувшись пальцем сенсорного звонка у двери и вместо того, чтобы прислушаться к звуку уверенных шагов по ту сторону, я отсчитываю ритм своего сердца. Оно билось как сумасшедшее, будто я пробежала эстафету с препятствиями. Я так отчаянно копалась в своих мыслях, что не заметила, как передо мной тихо открылась дверь, за которой уже стоял одетый в домашнюю одежду дорогого бренда Демьян. Его привычный холодный взгляд цвета синевы был способен превратить мраморные полы подо мной в лёд, но боюсь, что он припрятал для меня другие «сюрпризы».

— Ты ушла в самоволку на полдня, — стреляет мне в лоб прямо на пороге Демьян, после чего отступает в сторону, приглашая пойти.

Предложения облегчить мне ношу никто не предложил, поэтому молча разуваюсь и иду в сторону большой кухни, где даже чайник стоял на том же самом месте, что и семь лет назад. Скинув с себя папки на большой стол, перевожу дыхание и всячески пытаюсь не натыкаться на холодный взгляд мужчины.

— Знаю. Я предупредила заранее Макара и…

— А должна была меня. Макар — не твой начальник. Поэтому в будущем больше не допускай таких ошибок.

— Хорошо.

— Если не хочешь, чтобы я превратил твою зарплату в пустой конверт, то приготовь мне легкий суп, пока я буду в душе. Это у тебя получается лучше, чем работать, — камни Демьяна летели в мой огород чаще, чем я успевала отвечать на его колкие слова, но все же посчитала, что молчание будет лучшем вариантом по сглаживанию углов недопонимания.

Пока я то и дело плавала в очередных воспоминаниях наших счастливых моментов из прошлого, не заметила, как за моей спиной оказался Демьян. Я поняла это по аромату геля для душа и пены для бритья, что исходили от него. А еще жар его тела, который я ощутила каждой частичкой своего, которое моментально отозвалось мощным трепетом вперемешку с волнением, отчего я не сразу заметила, что суп уже давно закипел. Демьян сам выключает электрическую плиту, нажав на сенсорную кнопку. От вида рукава из татуировок на руке мужчины, моя ладонь чуть было не потянулась проверить их на ощупь, как я любила делать это раньше, но вовремя дала себе мысленную затрещину, чтобы не наступить на выложенные собой же грабли.

Разве это нормально, что я хочу растечься лужицей рядом с ним даже сейчас, когда в его глазах представляю собой не более чем пустое место?

— Макар сказал, что тебе нездоровится, — стараюсь приложить все возможные усилия, чтобы мой голос не дрожал. — Это так?

— Пустяки, — Демьян хмыкает и, нарочно нарушая мои личные границы, тянется за кружкой, что висела над плитой, и от моего взора не укрылось, что из одежды на нем было одно лишь полотенце на бедрах да дьявольская ухмылка, которая стала моей главной проблемой семь лет назад, из-за которой я страдаю по сей день. — Всего лишь простуда после пробежки под дождем.

— У тебя есть лекарства? — делаю шаг в сторону, чтобы развернуться лицом к мужчине, но это стало моей главной ошибкой.

Моей самой большой ошибкой.

За семь долгих лет я забыла, каким шикарным телом природа наградила Демьяна, от которой все девушки сворачивали шеи, стоило тем пройти мимо. Оно и раньше было в меру мускулистым без единой жировой прослойки, что часто навевало на мысли о причине, по которой Демьян выбрал такую неидеальную меня с кучей комплексов, но то, что я видела сейчас, вынуждало бабочек в моем животе сдохнуть от эстетического удовольствия.

Меня словно облили керосином с головой и подожги, а все огнетушители мира безвозвратно выбросили в утиль.

— Ты пытаешься загипнотизировать мое тело? — с ухмылкой спрашивает Демьян, стреляя в меня острым взглядом.

— Ч-что..?

— Смотришь так, будто делаешь из моей грудной клетки флюорографию.

— Не выдумывай то, чего не может быть, — бурчу себе под сон и пытаюсь занять руки чем угодно, лишь бы отлепить взгляд от рельефных кубиков пресса мужчины.

Одним своим присутствием он мог превратить мои мысли в трухлявое желе, и клянусь, он знал об этом и нарочно делал так, чтобы я еще больше чувствовала себя не в своей тарелке. Одно было неясно — какие цели он преследует? Чего он хочет добиться своими действиями?

«Я. Хочу. Тебя. Уничтожить», — неожиданно всплывают в моей голове сказанные когда-то Демьяном слова, и меня снова бросает в дрожь.

Уверена, он всеми силами попытается воплотить свои слова в действие, но удастся ли мне завершить его игры и снова влюбить в себя до того, как от меня останется пустое место, а ножи, брошенные им, дойдут до адресата?

Сейчас я была уверена лишь в одном — я либо самоубийца, либо отшибленная на голову идиотка, которая все еще надеется воскресить то, что уже давно умерло.

Примечания

1

Пищевая избирательность — чрезмерная на фоне сверстников «привередливость» в выборе блюд, частые отказы от еды, узкий круг пищевых предпочтений, переедание отдельных (преимущественно углеводосодержащих) видов пищи и игнорирование других групп продуктов.