Гибель левиафана

Алиса Айхенвальд (2024)

Левиафаны — огромные чудовища, которые терроризировали людей на протяжении многих лет. Но вот уже больше столетия о них почти не слышно — они были то ли полностью уничтожены орденом охотников, то ли сожрали друг друга. Но что, если они не исчезли? Что, если они изменились, стали хитрее, умнее и коварнее? И что, если однажды один охотник на левиафанов встретится с левиафаном, спустя сотню лет тишины?

Потерянный дом

26 агустия

Разговор с Главой Коллегии оказался на удивление простым: она расспросила о разработке нового лекарства, записала себе, куда именно направляется Эмиэль, и попросила периодически присылать письма относительно продвижения его исследования, потому что именно он, сэр Йемлих, откроет новые пути для целительства. Он был польщен, но его настроение было омрачено истинными целями его путешествия: Алекто уже ждала его на выходе из главного здания Коллегии, с двумя лошадьми и привязанными к ним сумками.

Завидев выходящего лекаря, женщина прекратила трепать серую кобылу по гриве и протянула ему поводья.

— Со всеми попрощался?

— Нет, потому что это не мой последний путь, — он принял поводья, выдохнув и слабо улыбнувшись, — По крайней мере, я надеюсь его сделать не последним.

Алекто поджала губы и кивнула в сторону главной дороги — приготовления закончены, самодельные лекарства с кровью Эмиэля слиты в нужник, а их путь лежал в сторону города Дрегенс, в котором, по словам охотницы, у неё есть знакомые.

До границы Боджиа они добирались уже на лошадях, остановившись у большого огороженного каменной стеной здания из черного камня. Охотница вздернула голову и медленно рассматривала окна. Не найдя взглядом въезда, она потянула поводья в сторону, чтобы лошадь зашагала вдоль забора, обходя строение вокруг.

— Нам здесь что-то нужно? — уточнил Эмиэль, держащийся позади неё.

— Что находится внутри этого места? — она повернула к лекарю своё озадаченное лицо.

— Насколько мне известно, тут располагалась довольно востребованная кузница, — охотница медленно кивнула, хмурясь ещё сильнее.

Они нашли большие латунные ворота, рядом с которыми стояло два стражника в доспехах. По приближению незваных гостей, мужчины выпрямились и грозно приказали:

— Стой! Кто едет?

— Лекарь Эмиэль Йемлих со своим сопровождением, — он взял на себя ведущую роль в этой беседе, — А не подскажете, что здесь?

— Палаты Оружейных Мастеров. Настоятельно рекомендуем вернуться на главную дорогу, потому что Палаты являются охраняемой территорией, — заученно выпалил один из стражников, пока его не ткнул под бок другой, прошептав:

— Слухай, а это не из этих… ну которые на левиафанов охотились, — и кивнул на Алекто, — Гляди, какая у неё броня, я такую только в музее видел.

— Ты что такое… Подожди… И правда… — мужчина, ранее державшийся согласно своему статусу, теперь прищурился, — Ты где эту броню достала? В родне с охотниками была, что ли?

— А если и была, то что? — женщина посмотрела на него сверху вниз, вздернув бровь.

— Ты б эти шмотки выбросила, нечестивые они. Тот, кто их носил, мало чем отличался от левиафана.

— Ага, чтобы понять монстра — нужно самому им быть, — подхватил другой, так же хмурясь при взгляде на броню.

— А если не выброшу? — она наклонила голову, как сова, набок, начиная при этом улыбаться.

— Тогда у тебя будут большие проблемы — это мы такие внимательные, что сначала спросили, а потом уже выводы сделали, а ты вон, и меч носишь, и броню эту. Так посудить, то тебя за охотника принять могут, а их уже давно гонят отовсюду. Хотя было бы кого гнать.

— А почему их гонят? — тут вмешался Эмиэль, делая максимально не понимающее лицо.

— Дык говорят, что если пришел охотник, то он за собой левиафана приведет.

— Но ведь левиафанов уже давно нет, — Алекто начала улыбаться ещё шире.

— А хрен его знает, есть они или нет. Может, эти недобитки новых начали разводить, чтобы снова стать нужными, — стражник пожал плечами, залязгав броней.

— Прошла сотня лет, некому уже разводить, — во взгляде Алекто читалась жалость.

— Дык, может, ты и разводишь. Много мы тут фанатиков видим, пытаются всё на территорию Палат проникнуть, кричат что-то про торжество охотников, что они ещё вернутся к себе домой. Удачи им, конечно, обойти нас, — один из стражников хмыкнул, полный самодовольства.

— Действительно, через вас не пройдешь, — женщина поджала губы, поднимая глаза на здание, — Ну, не будем вам мешать.

Алекто прищурилась, рассматривая, как в одном из окон появился человек в кожаном фартуке и с огромными щипцами в руках. Но он быстро пропал из поля зрения женщины, так что та потянула поводья и развернула лошадь обратно к дороге.

— Простите за беспокойство, — Эмиэль поспешил за охотницей, а когда они удалились на достаточное расстояние, чтобы стражники их не слышали, спросил:

— И что это было?

Она не спешила с ответом, стеклянными глазами уставившись вперёд. Слова у неё появились когда они уже выехали за границу столицы, и въехали в светлый перелесок между городами.

— Одной из причин, по которой распустили орден — это… появление оружия, с помощью которого люди могли защищаться самостоятельно. Ну, то есть, ружий, арбалетов, пушек, тяжелая сталь и медь. Не какие-то там мечи, а что-то повесомее. Никто из охотников не мог же сказать, что “не распускайте нас, пожалуйста, мы умеем больше, чем просто махать мечом” — то, что ты видел в пещере и то, что я применила к тебе, так-то держалось под очень строгим секретом. Опустим всякие слухи обывателей — никто из них не мог доказать, что кто-то из ордена умеет обездвиживать зверя с помощью знаков.

— Но почему вы тогда показали мне эти способности?..

— Потому что я уже тогда знала, кто ты. Забыл?

Забыл.

— А почему именно к этой кузнице столько внимания от, — как их там назвали? — фанатиков?

— Потому что именно в этом здании раньше располагалось главное здание ордена охотников.

— И после роспуска его переделали в…?

— Альтернативный способ защиты человечества, — на плечо Алекто села синица, что-то прощебетала и улетела обратно.

Солнце, опустившись за горизонт, оставило на небе лишь россыпь нежных оттенков — от бледно-розового до глубокого фиолетового. Длинные тени от деревьев, словно призрачные руки, тянулись через поляны, сливаясь в единую темную массу. Воздух, наполненный прохладой и влажностью, стал тихим и умиротворенным, вгоняя охотницу в меланхолию. Они остановились на возвышенности под высоким дубом, чтобы разбить лагерь на одну ночь. В этот раз Алекто даже не очерчивала круг вокруг Эмиэля, который бы оповещал её о передвижениях лекаря — она молча привязала лошадей к столбу дерева, после чего протянула мужчине огниво, а сама ушла в лес за дровами. По крайней мере, он подумал, что она ушла за хворостом.

Её не было достаточно долго, чтобы лекарь начал беспокоиться, но она вернулась вместе с хворостом и убитым зайцем. Костер быстро разгорелся, по кружкам был разлит ромашковый настой, а тишину можно было резать ножом. Тем самым, которым Алекто разделывала пойманный ужин.

— Значит, вас, охотников, можно распознать по глазам? — решился лекарь начать диалог.

— А ты интересуешься для того, чтобы предупредить своих собратьев? Не переживай, мои глаза будут последним, что они увидят, — огрызнулась женщина, как-то слишком резко дергая шкуру неосвежеванной добычи.

— Нет, я пытаюсь завести светскую беседу. Решил начать с привычных вам тем, — он сел под дерево и, опершись на ствол, начал рассматривать светлячков, зажегшихся словно маленькие звёзды в траве.

— А звучит как допрос, — заяц метким движением ножа лишился головы, после чего был разрезан пополам для извлечения органов.

— По вашим же словам, я вряд ли встречу каких-либо охотников в своей жизни. Я и вас то встречать не планировал, если быть честным. Но теперь я знаю, что ваши глаза — не просто особая деталь вашей родословной.

— Что ещё знаешь? — она достала из животины внутренности, после чего пронзила его насквозь крепкой найденной веткой, чтобы было удобнее жарить над огнем.

— Что в орден не принимали здоровых. Вы тоже болели? — он не надеялся услышать ответ, и потому очень сильно удивился, когда через минуту задумчивого молчания Алекто хмыкнула.

— У всех, кого брали в орден, должны были быть больные глаза, чтобы после лечения их зрение перестроилось на таких, как ты. И на таких, как я.

— Вы и охотников отличаете от других людей?

— Ага, мы узнаем друг друга в толпе. И я очень давно не видела похожих себе. Точнее, я догадываюсь, где они могут быть, но сам понимаешь, они скрываются, я скрываюсь, нам тяжело встретиться.

— А ваши родители?…

— Дожили до собственной кончины на средства, которые я им передавала через посыльного. Для них я погибла где-то в свои лет тридцать. Но ничего, у них была ещё одна дочь, здоровая и симпатичная, так что жизнь у них была неплохая.

— Вы же не думаете, что одна дочь может заменить другую?

— Не знаю? — она наклонила голову набок, — У меня не было дочерей.

Лекарь перевел свой взгляд на луну, полную и яркую, которая уже поднялась высоко в небо, словно серебряный глаз, освещая поляну своим призрачным светом. Сверчки, заняв свои ночные посты, пели свои трели, создавая убаюкивающую мелодию, а вдали леса ухнула сова. Мясо постепенно прожаривалось, наполняя своим запахом их временную стоянку.

— У вас была одна сестра, — медленно протянул Эмиэль, — Тогда кем же вам приходятся Сильва и Мальва?

Алекто замерла, уставившись взглядом в жареную тушку зайца. Задумчиво закусила палец, видимо, в попытке придумать отговорку, но, судя по её нахмуренным бровям, получалось у неё плохо.

— Думаю, “три вопроса” на сегодня исчерпаны, — она предпочла сбежать, вместо того чтобы продолжать неудобный разговор, который сама же и начала.

— Как скажете, леди Алекто, — мужчина поднялся со своего места, отряхнул кафтан и подошел ближе к женщине, которая положила в его плошку половину зажаренной тушки.

Присев на корягу напротив Алекто, Эмиэль начал понимать, что никому другому она бы это не рассказала. Всё дело в том, кем он был — её заложником, которому она в любой момент может снести голову; детёнышем левиафана, который молчал о собственной натуре достаточно долго, чтобы и впредь умалчивать о настоящей натуре Алекто; тем самым, кто уже знает пару её тайн и хранил секреты о её чудовищных преступлениях.

Вряд ли охотница понимала, что говорила не столько из доверия по отношению к Эмиэлю, — о каком доверии может быть речь, когда он отродье чудовища? — сколько из чувства одиночества, которое теперь преследовало её по пятам. Он не знал, как много времени она провела вместе с Сильвой и Мальвой, но догадывался, что их дом никогда не молчал — и сейчас она по привычке делает то же самое, что делала во время жизни в деревне.

Не молчит.

И на месте Эмиэля вряд ли бы мог быть кто-то другой — он и сам не заметил, как сильно был переплетен с этой женщиной тайнами и своим бытием.

А может быть, на неё влиял полумрак перелеска и грусть, вызванная посещением её бывшего дома.

Крики сов вдали заставили охотницу дернуться, напрячься и словно сгруппироваться. От вида озирающейся женщины Эмиэль тихо засмеялся:

— Вы правда думаете, что кто-то может представлять опасность в этом лесу? Для вас? Для меня?

— Предлагаешь бросить тебя на врага, а самой сбежать? — посмотрела исподлобья, выгибая бровь и сутулясь.

— Предлагаю выдохнуть: это вы меня на плаху ведете, это мне стоит переживать по поводу происходящего. Но, как видите, я ем вкусное мясо и не волнуюсь по поводу сов в лесу, — очень интересные птицы, кстати, вы не знали? Некоторые виды сов имеют асимметрично расположенные глаза, что помогает им более точно определить расстояние до добычи. Чудесные создания.

И как ни в чём не бывало откусил ещё кусок мяса под внимательным взглядом женщины. Она медленно выпрямилась и начала есть свою порцию, всё ещё иногда поглядывая то в сторону перелеска, то в сторону города, откуда они пришли.

Закончив с ужином, она сполоснула водой свою миску и протерла её ветошью. Она хотела было протянуть тряпку и мужчине, как замерла, уставившись на его лицо, освещенное снизу огненными всполохами.

— А вот это… Глаза-то понятно, у вас у всех одинаковые в семейной линии. А нос с горбинкой? Эти волосы? Бледность? Скулы? Ты их где взял? Не сам же придумал, — и прищурилась, начиная подозревать за внешностью лекаря что-то преступное.

Если существует что-то более преступное, чем гибель целой деревни от рук одной женщины.

— Скорее всего, увидел где-то, когда ещё был маленьким. Сложилось из знакомых образов.

— И ты прям взрослел? С человеческого ребенка до своего нынешнего внешнего возраста? Ты выглядишь так, словно тебе под сорок пять лет, но я сомневаюсь, что тебе действительно столько.

— Ребенком я точно не был. И “три вопроса” с вашей стороны тоже сегодня исчерпаны, — он отпил из фляги, рассматривая звездное небо над ними, старательно игнорируя сверлящий его взгляд желтых глаз.

Он не мог разобрать, что именно ворчала себе под нос охотница, но он точно наслаждался тем, с каким недовольным видом она собирала обратно к себе в торбу утварь и с каким остервенением и старанием она чертила круг вокруг них на ночь.