Гибель левиафана

Алиса Айхенвальд (2024)

Левиафаны — огромные чудовища, которые терроризировали людей на протяжении многих лет. Но вот уже больше столетия о них почти не слышно — они были то ли полностью уничтожены орденом охотников, то ли сожрали друг друга. Но что, если они не исчезли? Что, если они изменились, стали хитрее, умнее и коварнее? И что, если однажды один охотник на левиафанов встретится с левиафаном, спустя сотню лет тишины?

Золотой свет купола

_{17 мартовица}

Солнце щедро лило золотой свет на резные терема и купола церквей, сияющие, словно драгоценные камни, на фоне изумрудной зелени холмов. Город, раскинувшийся на берегах полноводной реки, дышал жизнью и процветанием, излучая мощь и богатство. Яркая и светящаяся Боджиа — культурная, многолюдная столица, где переплетаются торговые пути и рождаются легенды.

Отовсюду доносился гомон оживленного рынка: голоса торговцев, наперебой предлагающих свои товары, звон молотков кузнецов, стук топоров плотников. Аромат свежеиспечённого хлеба смешивался с пряными запахами южных специй, а в воздухе витал легкий дымок от костров, на которых готовят еду. Торговые лавки ломились от разнообразия товаров: меха пушистых зверей, драгоценные ткани, чеканные украшения, искусно сделанная глиняная посуда. Здесь можно найти всё — от грубых инструментов до изысканных диковин.

Эмиэль скучал по столице — после длительного путешествия по югу континента, он всегда возвращался сюда, в Боджиа, чтобы рассказать своим коллегам-целителям, какие новые способы лечения болезней он нашел и с какой новой заразой он встречался во время своего приключения. А ещё у него была своя комната в Коллегии Целителей, обустроенная под него и принадлежащая ему уже более десяти лет. Конечно, Коллегия могла в любой момент решить, что выделять ему место на постоянной основе — это растрата ресурсов, но Эмиэль создал потребность в себе и в своих знаниях.

Заезжая в столицу на лошади, которая везла маленькую телегу с его скарбом для путешествия, лекарь глубоко вдохнул ставший ему родным воздух столицы. Большую часть своих книг он оставил в Дэрванти, тамошнему знахарю, который оказался довольно приятным в общении старичком. Склонный скорее к народному целительству, чем к академическому направлению медицины, он не мог вылечить некоторые хвори. Так что ему было бы полезно узнать что-то новое из книг, которые были одобрены Коллегией Целителей.

Вдоль мощёных улиц спешили люди: купцы в богатых кафтанах, ремесленники в простых одеждах, воины в блестящих доспехах, степенные бояре в горделивых шубах. А если выехать на главную улицу, то вдали можно увидеть величественный дворец, расписанный голубыми и фиолетовыми орнаментами — основную резиденцию короля. Вторым центром жизни континента был Рабрандо, город, выстроенный вокруг огромного дерева, которое, по легендам, старше чем сам континент. Но там Эмиэль бывал редко: он чаще отправлялся на юг, чем на север, а ещё чаще — куда направит его сердце, когда ему наскучит сидеть на одном месте.

Коллегия Целителей представляла из себя несколько зданий из белого камня, расположенных шестигранником, и одно из них имело в себе кабинеты для тех целителей, которые останавливались на время в столице. Постоянная смена владельцев комнат была нормой, но Эмиэль же ещё при предыдущей Главе Коллегии договорился о больших апартаментах для себя и своих исследований. И сейчас, проворачивая ключ в замочной скважине, он знал, что за дверью его ждет знакомая пыльная комната, которая не видела своего хозяина более трех месяцев.

В нос сразу ударил запах настоек и воска, а от пыли лекарь закашлялся. Стремительным шагом он дошел до другого конца комнаты и раскрыл окна, чтобы впустить свежего воздуха в кабинет. Лучи солнца тут же разрезали полумрак комнаты, падая то на аккуратно заправленную кровать за ширмой в углу, то на книжные полки с томами по медицине, то на столы с колбами. На полках, расположенных вдоль стен, рядами стояли глиняные горшочки, стеклянные флаконы, деревянные коробки и кожаные мешочки, заполненные травами, кореньями и различными снадобьями.

На круглый стол в центре комнаты, отодвинув свитки и сверток со скальпелями, Эмиэль положил два мешка со своими вещами из путешествия, которые ранее оставил у входа. Отряхнув руки от пыли, он принялся раскладывать свой скарб по законным местам: запасной жилет — в шкаф; пергамент с записями — на рабочий стол; мази в баночках — обратно на полки к лекарствам; а личные записи об увиденном — в маленький сундучок под кроватью, ключ от которого был только у лекаря.

Когда он уже взял в руки деревянное ведро и тряпки, чтобы выйти во двор набрать воды, к нему в дверь постучались. На пороге переминался с ноги на ногу юноша с короткими светлыми волосами, веснушками и яркими голубыми глазами.

— Сэр Йемлих, вы вернулись! — гость нервно теребил свой белый фартук, накинутый поверх кафтана, но, несмотря на своё беспокойство, он широко улыбался.

— Рад вас видеть, сэр Ланг. Да, вернулся буквально сегодня, ещё даже не успел никому об этом доложить, — Эмиэль приоткрыл дверь, приглашая юношу внутрь комнаты.

— Вас видели на въезде в город. А ещё в конюшне появилась ваша лошадь — я о ней спрашивал. Мы ждали вас не раньше июлицы.

— Некоторые события вернули меня сюда раньше. Я бы хотел обратиться к местной библиотеке да созвать собрание по поводу нескольких интересных медицинских случаев, которые я встретил во время путешествия.

Он очень хотел называть это место “домом”, только он был здесь на “птичьих правах” — как только он попадет в неугодность нынешней Главе Коллегии, так сразу он “дом” и потеряет.

— Сейчас здесь не больше пяти лекарей — все разъехались. Сами понимаете, сезонные весенние лихорадки. Но я могу доложить Главе, что вы прибыли и о ваших планах, — сэр Ланг скрестил руки за спиной, не зная, куда их деть, выпрямился, чтобы выглядеть как можно солиднее в глазах старшего.

— Был бы очень благодарен, — Эмиэль, приложив ладонь к груди, поклонился, после чего, словно что-то вспомнив, щелкнул пальцами и поспешил достать из походного мешка деревянную фигурку кита.

— Это подарок вам из Торесфаля: поверье гласит, что киты приносят удачу, — юноша принял в свои дрожащие ладони статуэтку, и с завороженными глазами начал её разглядывать.

— С вашего позволения, я бы продолжил уборку, — сэр Йемлих кивнул в сторону отставленного ведра и тряпок, — Думаю, мы можем встретиться с вами в библиотеке через часа три — я как раз пойду туда искать ответы на вопросы.

Сэр Ланг активно закивал головой, принимая подарок, и, уходя, раскланялся в благодарности. Эмиэль же остался наедине с собой, своей пыльной комнатой и огромным количеством бытовых дел, которые он не хотел доверять никому другому.

В следующий раз они встретились уже ближе к вечеру в библиотеке Коллегии, когда Эмиэль обложил себя книгами с названиями “Очерки про северных левиафанов” и “Восточные боги: всё про мифологию Треугольной плиты”. Сэр Ланг аккуратно заглянул через плечо мужчины в страницы открытой энциклопедии, разобрав слова “…Орден охотников на левиафанов был основан в 1063 году…”.

— Вы ударились в религию? — тихо спросил юноша, а мужчина поджал губы, не отрывая взгляд от букв перед собой.

— Скорее встретился с феноменом, который не встречал ранее. Возможно, связанным с левиафанами.

— Но они же миф, разве нет? — сэр Ланг сел за круглый стол напротив Эмиэля.

В этот момент лекарь порадовался своему решению занять один из маленьких столов в углу, а не большой центральный, за которым обычно проводились собрания и заседания. Здесь, в укромном полумраке, освещаемом масляной лампой, у них было меньше шансов быть подслушанными.

— Но орден охотников против кого-то же сражался.

— Ага, сражался. Я увлекался этими мифами, когда был маленькими. В детстве даже хотел стать одним из охотников — благо, что его уже распустили к моменту моего рождения. Да и не взяли бы меня в него — здоровьем не вышел.

Эмиэль выгнул бровь и постучал ногтями об столешницу, ожидая дальнейшего рассказа от младшего коллеги, но, не дождавшись продолжения, отложил книгу и, откинувшись на спинку стула, скрестил руки на груди.

— Вы выглядите здоровым. Уверен, что у вас бы получилось стать достойным рыцарем при желании.

— А, это-то да, я бы смог. Но ведь в орден как раз таки здоровых и не брали — там каждый первый был либо болезный, либо калека. Насколько я знаю, в орден шли за лечением от хворей, а после того, как вылечат — так на передовую сражаться с тварями. Отплачивать, так сказать, долг за чудодейственное спасение.

— Звучит не очень гуманно, — Эмиэль слабо улыбнулся, пододвигая книгу про охотников ближе к юноше.

— Есть такое. Но вариант с медициной мне тоже подошел — так я могу спасать людей от напастей пострашнее зверей. Правда, грустно, что секреты врачевания ордена канули вместе с охотниками — теперь никто не знает, как именно они лечили калек от недуга.

— Не осталось никаких записей?

— Никаких. А тех, кто выдавал секреты, казнили сами члены ордена — и те, кто от него остались после. Да и сейчас я уже считаю, что те, против кого сражался орден, были своеобразными страшными зверями, а не какими-то там чудовищами с мистическими способностями.

— В этой книге сказано обратное, — мужчина поднял вверх “Исследование о способностях левиафанов”, корешок которого был украшен золотым тиснением.

— Но ведь орден был не всегда. Он просуществовал то ли триста, то ли четыреста лет, пока его не распустили. Если верить этим книгам, то за это время левиафанов вырезали, и вот мы живем в славные времена, когда небо чистое, никто не нападает посреди бела дня и можно дышать спокойно. Но если левиафаны были и раньше, то почему они не уничтожили человечество до появления вооруженной силы в виде ордена? — с каждым новым словом стеснительность юноши пропадала, как бывает, когда говоришь о теме, которую изучил досконально.

— Могу предположить, что левиафаны не стали бы уничтожать собственную пищу? Тут написано, что питались они человечиной.

— Но это же тогда требовало структурированной мысли “не съедать из этого района больше, чем нужно” — даже скот на пасеке поглощает всю доступную им траву. То есть мы предполагаем, что левиафаны имели более развитое мышление, чем “убивать и жрать”, верно? Тогда что вы ответите на аргумент, что при достаточном разуме они могли бы заключить людей в клетки или же разводить, как мы разводим овец? Но что-то в истории я не припомню никаких клеток, — юноша лениво рассматривал высокие сводчатые потолки, поддерживаемые мощными каменными колоннами.

Эмиэль застыл с улыбкой на лице.

— Вы очень много спорили на эту тему, верно?

— Моя сестра тоже увлекалась этой мифологией. Я не преуменьшаю значение ордена охотников в истории: они, несомненно, защищали людей много лет, даже если это были мутировавшие медведи или птицы. Но благодаря развитию и новым изобретениям мы можем защищаться сами, и умение обращаться с мечом теперь не привилегия, а что-то, чему может обучиться любой желающий, — взгляд юноши передвинулся на высокие арочные окна, света из которых хватало для освещения всей библиотеки в полдень.

— А что тогда вы думаете об особых умениях охотников? — сэр Йемлих открыл “История ордена охотников” на моменте, где рассказывалось об их иммунитете к ядам и огню.

— Приукрашивание былого? Запугивание обывателей? Никто не будет идти против охотника, если будет думать, что он владеет какой-то “магией”, — юноша развел руками, — Знаете, мера пресечения потенциальных бунтов против “а почему они особенные, а мы нет?”

— Но если “левиафаны”, по вашему, “мутировавшие звери”, то откуда взялось столько мутаций?

— А я не говорю, что их было много. Скорее всего, пару раз увидели что-то неизвестное, испугались, назвали особенным словом и решили организовать “защиту” от этого неизвестного. Подозреваю, что девяносто процентов времени охотники убивали обычных животных, которые нападали на людей, будь то города или повозки торговцев.

Между ними повисла тишина, прерываемая шелестом страниц, которые Эмиэль лениво перелистывал, переваривая теорию. Звучало складно. Вот 1063 год, вот правитель континента в путешествии между городами встречает какое-то чудовище, которое не смог определить в известные ему виды животных, и вот по приезду в столицу он издает указ о создании ордена, который бы защитил людей от других подобных тварей. А когда потребность в ордене пропала, через лет четыреста, орден и распустили.

Только вот распад ордена никак не вязался с тем, что Эмиэль встретил Альсу, которая знала о левиафанах больше, чем пишут в книгах. И владела навыками, которые выходили за рамки человеческих. Он открыл книгу на следующей странице, вчитываясь в “навыки и способности охотников”, среди которых было и травничество, и написание рунических символов, и высокая выносливость, ловкость и сила. Если вчитываться, то каждый охотник был универсальным убийцей, заточенным под чудовище. Страшно было представить, что бы смог такой"человек"сделать против другого человека.

Кто был больше чудовищем — левиафан или тот, кто хочет его убить?

— В этой книге рассказывалось про “матерей-левиафанов” — что думаете по этому поводу?

— Думаю, что так окрестили зверей, с которыми не смоглисправиться с первого раза. А ещё, если зверь был с мутацией, то она передавалась по наследству — и вот по итогу мы имеем стадо больших кабанов с тремя парами рогов. Чем не повод взывать к ордену охотников?

— А про огромные размеры летающих в небе чудовищ?

— К сожалению, я пришел к выводу, что это тоже было преувеличением. У страха глаза велики. Вдобавок, если сказать кому-то, что видел в небе чудовище, то в твоё место жительства приедут в разы быстрее. Орден охотников был в основном “передвижной” силой. А там, когда к тебе приехали, можно и просить о чем угодно — почти уверен, что кто-либо промышлял подобным, в особенности искусственно вызванной паникой.

— Мне нравится ваш здоровый скептицизм, — мужчина постучал ногтями по столу, рассматривая полки с ещё не прочитанными книгами, — Это полезная черта для лекаря.

— А зачем вам книги про богов? — сэр Ланг наклонился вперёд, указывая на пару томов про мифологию разных регионов континента.

— Думаю, эти мифы сильно похожи на мифы про левиафанов, — аккуратно предположил Эмиэль, — Я понимаю, что любое божество изначально было создано как представление о каком-то концепте, будь то гром или урожай, но ведь как и боги, левиафаны, по вашим словам, были лишь верой людей во что-то. Верой в то, что бог даст урожай. Или же верой, что страшный медведь — не медведь вовсе, а левиафан.

Юноша пожимает плечами, откидываясь обратно на спинку стула.

— Не исследовал вопрос с этой стороны. В отрочестве я уже принялся за книги о медицине — в орден не возьмут, в рыцари не возьмут, в лекари взяли, — и сэр Ланг улыбнулся, оттопыривая кармашек своего белого фартука.

— Из вас получился хороший целитель, — сэр Йемлих закрыл книгу про способности членов ордена, — Думаю, такой бы и охотникам пригодился.

— Матушка всегда говорила, что я родился не в тот век, — к юноше сзади подошла женщина в белом фартуке, наклонилась к его уху и сказала что-то шепотом, — Прошу прощения, сэр Йемлих, нам нужно отлучиться.

Провожая взглядом коллег, Эмиэль размышлял, что, во-первых, его ближайшие дни будут заняты собраниями по поводу необычных случаев кровавого пота у пациентов; во-вторых, что он взял всего десяток книг по интересующей его теме с многоэтажного шкафа, целиком посвященному охотникам и левиафанам; и, в третьих, если левиафаны исчезли, то кого он видел тогда в пещере?