Zамарашка

Алина Кускова, 2014

После просмотра фильма «Zолушка» и столкновения на лестничной клетке со злой старухой-соседкой Наталья Архипова оказывается в сказке перед шваброй с ведром. Здесь ее зовут Замарашкой-Талией, родственницей хозяев из дальней провинции. Но в этой сказке в отличие от «Золушки» все наоборот. Коварный король двинут на идее захвата чужих земель. Его невеста постоянно занимается боевой подготовкой. Принца нет, зато есть принцесса, недалекая особа с капризным нравом. Отец Талии – лесничий, в молодости гуляка и мот, Талия одна из его внебрачных детей. Мачеха, хоть вредная, но добрая. Вместо дочерей – сыновья. Бониэль готовится стать военным, Миканиэль (отлично разбирается в дизайне, стилистике и шитье) «косит» от армии. Встреча с королем дает Талии возможность побывать особой гостьей на ежегодном балу. Она начинает к нему готовиться и знакомится с герцогом, братом короля. Тут-то все и начинается… В сказке также задействованы хрустальные туфельки, тыква, пажи, драконы… и фея АЛЬДАГИРА. В отличие от Золушкиной, фея Альдагира – неуспевающая студентка магической академии с «хвостами», которой в качестве летней практики досталась сказка про Замарашку. Она должна обеспечить сказке позитивный финал. Помощница из нее плохая, так что Талии приходится из многих приключений выкручиваться самой.

День 3. Держите карманы шире, лапша выдается по тонне на одно ухо

— Это тебя надо разбудить, детка?!

Громовой раскат раздался возле самого моего уха, и тут же одеяло совершило переворот над моим телом. Я открыла глаза и увидела перед собой розовощекую деваху с веснушками и мясистым носом.

— Госпидя, какая немощь, — она скривила толстые, словно накаченные силиконом, губищи. — Приличному булочнику ущипнуть не за что. Даром что мордашка смазливая, а так везде один убыток. Как ты только кастрюлю поднимала? И зачем ты столько манной каши наварила? И когда успела только, спала ведь, как убитая…

— Ты кто? — озвучила я возникший вопрос.

— Коза в манто! Вставай, помогать мне будешь. Леди Грэм приказала! Ты ее ослушаться можешь, а я не могу, у меня первый день сегодня рабочий. Мне себя с хорошей стороны показать нужно. И если ты мне в этом не поможешь, — она прищурила и без того узкие серые глазки.

— И что? — я демонстративно перевернулась на другой бок.

Она мне угрожает! Не на такую напала.

— Тогда я на тебя ведро ледяной колодезной воды вылью.

И она показала нехилым пальцем на стоявшую у дверей емкость.

Ну и манеры! Ух, да я в такой бочке утону!

— Так бы сразу и сказала, что ты дубль-Замарашка, номер два.

— Это кто тут Замарашка?! — она положила руки на круглые бока. — Я Эммануэль-Лори-Оттава!

— Эммануэль? — я не поверила. — Честное слово?!

Девушка с таким именем ассоциировалась у меня исключительно с родительской эротикой. Как-то в детстве я нашла за туалетным бачком кассету с фильмом, позвала подруг, и мы его посмотрели… Ну, сегодня это не так интересно рассказывать, а вот тогда смотреть было очень любопытно. В глазах девчонок я сразу выросла в старшеклассницу.

— А че мне врать? Никакого резона. Короче, детка, я пошла без ведра. Если опять спать заляжешь — вернусь, окачу.

Вот такой должна быть настоящая мачеха!

— Эммануэль, а ты не родственница леди Грэм?

— Не-а. Я родственница Плуто, слуги милорда герцога.

Она так гордо это сказала, словно хвасталась родством с королем.

Дела мои явно налаживались.

Итак, на третий день пребывания в семействе Грэм меня освободили от готовки, ибо давиться манной кашей больше не могли. В мои обязанности теперь входило открывать и закрывать дверь, смахивать пыль и заниматься побегушками. Жаль, я только вошла во вкус готовки и опять собиралась порадовать домочадцев студенческим салатом с красным перцем.

Как ни странно, на этот раз меня посадили за стол и покормили овсянкой вместе с остальными членами благословенной семейки. Я постаралась вести себя как истинная леди. Главное, учил меня Микки, не спешить, даже если спина уже в огне, и пламя подбирается к мозгам.

— Миканиэль, сын мой, — торжественно начала мачеха, и я догадалась, что ничего хорошего Микки ждать не приходится. — Сегодня придет доктор Томпаз!

— Какая радость, — в тон ей ответил Микки, заметно помрачнев.

— Он обещал принести новые снадобья, созданные лучшими магами королевства!

— Это те, от которых у сэра Струве началась эротомания? — закашлялся папаша Грэм. — И он набрасывался на всех дам подряд, не давая прохода даже болезненным старушкам?

— Фи, какая развращенность! Разумеется, другие снадобья, но, возможно, с тем же эффектом. Миканиэль, дорогой, мы же должны что-то с этим делать!

— Зачем, ма? Мне и так неплохо живется.

— Микки, мальчик мой, ты можешь составить блестящую партию. Принцесса пока еще не замужем! И не смей говорить о ее дурных наклонностях. Она ангел, как Его величество и Ее высочество. К тому же скоро бал! Бониэль, ты готовишься к нему?

— Разумеется, маман, я уже наточил свою шпагу.

— Мальчик мой, ты будешь там флиртовать с девушками, а не сражаться!

— Он наточил шпагу для того, чтобы откупоривать ею бутылки с шампанским, — смеясь, вставил Микки.

— Хочу на это посмотреть, — не сдержалась я.

— Какой вздор, — вздохнула мачеха, глядя на меня. — Придется подбирать Замарашке гардероб. Она же не может выглядеть замарашкой.

— Да уж, — хмыкнула я, — только хрустальные туфельки я не обую. В них бегать неудобно.

— О чем это ты, Замарашка?

Вот заладила — Замарашка да Замарашка!

— Знаете что, леди Грэм, — гордо заявила я, сделав паузу. — Мне не нравится имя Замарашка. Оно не мое! Меня зовут Наташа…Талия.

— О, о, какой пассаж, у нее прорезался голос.

— Он прорезался у меня еще вчера, Миканиэль этому свидетель. И милорд герцог.

Я специально добавила второго, зная, как трепетно мачеха относится к титулованным особам.

— Милорд герцог?! Микки, дорогой, что же ты не рассказал о вашей встрече?!

Она сменила тему, но я была довольна тем, что взбунтовалась. Сколько можно терпеть, ведь я не золушка какая-то там. Я гораздо изворотливее и умнее.

После завтрака я зашла в мачехе, и та выбрала для меня платье неземной красоты. В том смысле, что краше в гроб кладут. Землисто-серый атлас с немыслимыми рюшами, ну, это у них мода такая, я почти смирилась, и стоячим воротником а-ля рассыпанная колода карт. Задуматься над тем, а было ли это сейчас модно или мачеха презентовала мне очередную старинку, я не успела. Она выставила нас с платьем из своих апартаментов, наказав справляться собственными силами. Жадина! Выйду замуж за венценосную особу, я ей это припомню.

Корсета на платье не было, завязок тоже никаких. К тому же оно было велико мне на десяток размеров! Я переоделась у себя и зашла в комнату Микки, чтобы показать ему весь ужас создавшегося положения и посмотреть в зеркало на свое убожество. Как ни странно, платье мне шло. Его мраморный цвет выгодно оттенял мои чуть розовые щеки и прелестную перекошенность недовольного лица. Вертясь перед зеркалом, я решила, что во мне, несомненно, есть что-то аристократическое — худоба и бледность, наверное, — так что я могу смело претендовать на титулованного мужчину.

— Восхитительно, — пробормотал Микки, приблизившись ко мне. — Шикарный вид.

Он встал со мной рядом, обнял за талию и посмотрел в зеркало.

— Так гораздо лучше, — внезапно произнес он.

— Как жаль, — выдохнула я, — что тебе нельзя крутить романы с девочками! Особенно сегодня.

— Я о твоем платье, — нахмурился он. — На талии слишком много лишней материи, ее следует убрать. Жаль, что у нас нет времени на перекрой туалета.

Я прихватила рукой ткань, спрятав лишнее за спиной, позволив своей талии показать всю ее тонкость и звонкость, и задумалась.

— Прищепки есть?

— Зачем? — удивился Микки.

— Мне нужны прищепки и плащ. Жди меня внизу, через пять минут я спущусь.

Я кинулась на задний двор, где сушилось белье, постиранное трудолюбивой Эммануэль, и отколола шесть прищепок под ее недовольное брюзжание. Затем побежала в апартаменты мачехи и заявила, что порядочной девушке, приглашенной самим королем, неприлично выезжать в свет без плаща. Мачеха скривилась, но плащ дала. Я повертела его в руках, пытаясь понять, в чем его проблема, раз он ей не нужен. Внешне плащ был вполне обычным, ярко-алым, бархатным. Разбираться в нюансах было некогда, я поспешила к себе и начала превращение замарашки в красавицу.

Когда Микки сказал про лишнюю материю на талии, я вспомнила наши со Светкой походы по вещевым рынкам. О, это отдельная история, вдаваться в подробности не стану, но один достойный внимания эпизод расскажу. У какой-то витрины Светке понравился сарафанчик. Честно говоря, ничего особенного в нем не было, но она вцепилась в него супер клеем. Мы с продавцом еле оторвали.

— Девушка, — вещала тетка Светке, — он вам будет велик!

— Да что вы такое говорите, — возмущалась та. — У меня есть глаза, я вижу, что он как раз на меня. Снимите его с манекена, я хочу примерить!

Тетке было элементарно лень раздевать манекен, и она просто повернула его к нам тылом. Понравившийся сарафан на спине был заколот прищепками, что делало его фасон неотразимо стильным и фигуристым. И его пятидесятый размер смотрелся сороковым! Сейчас я проделывала то же самое — закалывала мраморное платье на спине прищепками. Получилось довольно прилично. Я накинула поверх платья плащ…Почему все-таки мачеха беспрекословно его отдала?… Оставалось не показывать никому свой тыл и блистать красотой и хрупкостью фигуры. Помнится, у Дюма в «Трех мушкетерах» был забавный похожий эпизод с перевязью Портоса. Но разве можно было сравнивать мои мозги и мозги литературного персонажа!

Я была уверена, что не попаду в глупую ситуацию. К тому же на улице резко похолодало, словно природа сговорилась со мной действовать заодно.

— Блеск! — поразился Микки, встретивший меня у дверей.

— А то, — удовлетворенно хмыкнула я, чинно вышагивая ему навстречу.

— Ты волшебница? — прищурился он.

— Нет, только учусь.

— Освободишься, дай мне урок волшебного превращения платья за пять минут. Кстати, у нас есть время решить еще одну твою проблему.

И Микки показал на разношенные башмаки, с которыми я практически сроднилась. Все же в удобной обуви есть свои преимущества.

Оставив дом с чистой совестью на попечение Эммануэль, мы с Микки, который рассчитывал опоздать на встречу с доктором, отправились во дворец продолжать мое обучение танцам и вокалу. Вскочить на лошадь в этот раз мне удалось без особых проблем, если не считать того, что я заехала пяткой по лбу несчастному конюху, помогавшему мне в этом нелегком деле.

По пути мы съездили в обувную лавку. Я волновалась, откуда у Микки деньги на туфельки, но в лавке вели общий счет на семейку Грэм. Этим нужно было воспользоваться!

Товара в лавке было много. От пола до потолка стояли стеллажи с обувью, занимавшие все свободное пространство помещения. Сапоги мне не понравились, женские они делать не умели, а мужские выглядели как ботфорты. Я решила, что как-нибудь забегу и куплю две пары для нас с подругой. Не возвращаться же домой с пустыми руками! А вот туфельки манили приятным разнообразием.

Перемерив кучу разнокалиберной обуви, я вздохнула. Не подходило ничего! Ничего! Представляете?! Нет, с размером все было в порядке, мой тридцать шестой вовсе не Золушкин тридцать третий. Но! Моя нога была гораздо уже предлагаемой обуви.

— Седьмая полнота, — твердила я продавцу, тщедушному старику с седой бородой и усами. — В итальянском бутике я мерила туфли с этой полнотой, и они мне подходили! Нет ли у вас поуже?!

Старик молча разводил руками, и я горестно смотрела на бархатные, атласные, кожаные туфельки с розочками и пряжками, с каблучками-рюмочками и тоненькими шпильками.

— Нет ли чего-то особенного, сэр Пикфорд? — нахмурился Микки, помогавший мне переобуваться. — Я вам буду очень признателен. Моей сестре необходима новая пара туфель!

Я сидела на мягком удобном пуфике в дорогом магазине, красивый парень сидел на корточках рядом и нежно держал мою ногу, прижимая к своей груди, старик суетился, подыскивая новые пары, я могла купить себе любую… Светка бы обзавидовалась! А я чуть не рыдала.

— Какой пассаж, — как бы сказала моя мачеха.

— Есть спецзаказ для двора Его величества, — пробормотал Пикфорд довольно растерянно. — Мне думается, пара подойдет вашей сестре. Но…

— Несите! — приказал Микки. — За тройную цену.

— Матушка тебя убьет, — прошептала я, восхищенная его поступком.

— Она меня любит и простит, — хмыкнул он.

Мачеха на самом деле была не такая страшная и опасная, какой хотела бы казаться.

Пикфорд принес из соседней с общим залом комнаты картонную коробку глубокого синего цвета, всю усыпанную мелкими белыми лилиями, и со вздохом протянул мне.

Я схватила коробку, раскрыла ее и…

— Хрустальные туфли!

Разочаровалась.

Вы представляете, как ходить в стекле?! Я не представляла!

Микки аккуратно обул меня и поставил на ноги.

— Они разобьются, если я сделаю шаг?

— Рискни.

Я рискнула. Шагнула вперед, назад, покрутилась, прошлась от зеркала до зеркала. Туфли за счет серой бархатной подкладки мягко облегали ноги и казались легкими, словно были из ткани. Каблук-рюмочка, розочки, изумительный блеск, ко всему прочему, они пришлись впору — деваться было некуда. Когда я шла, слышала за собой особенный хрустальный звон. О, это намного интереснее ароматного шлейфа духов!

— Поставки из страны Оз? — поинтересовалась я у Пикфорда.

— Из королевства Хрустальных Гор, — он пожал плечами.

— Там есть рудники с особым сортом, — подхватил меня Микки под руку, — я тебе потом расскажу. Это особый хрусталь, он не бьется. Надеюсь, двор Его величества подождет следующую партию.

— Вам будет это дорого стоить, Миканиэль, — прищурился старик.

— Ничего, счастье сестры дороже.

Когда мы вышли, я его поцеловала! По-сестрински. Не в засос. Но в губы. Мне показалось, что ему было приятно.

В новых туфлях я стала гораздо легче. Вообще показалось, что я летаю. Я легко запрыгнула на лошадь сама и выпрямила спину. Королевишна чего уж там! Везите меня к королю!

Но во дворце меня ждал полный облом.

Когда мы прошли пропускной пункт, поднялись наверх, зал для занятий оказался заперт. Микки сверил часы с королевскими курантами, время совпадало. Иногда Его величество, как рассказал братик, приказывал передвигать стрелки часов. Делал он это в тех случаях, когда ему было выгодно. Хотел продлить охоту или увеличить трудовые будни — безжалостно вращал стрелки. Что-то типа нашего летнего и зимнего времени, только в более уродливом воплощении.

Сегодня время шло своим чередом, но меня поражало отсутствие сестер Брэмс и опоздание сэра Гарварда. Нам пришлось топать в присутственный зал, чтобы найти учителя. Он был там! Разговаривал с герцогом Эдбергом, подобострастно заглядывая тому в глаза. Я прошла через толпу придворных, льстиво раскланивавшихся мне вслед, остановилась возле сладкой парочки и мстительно толкнула локтем в спину Гарварда. Микки захихикал позади, придав мне уверенности.

— Что все это значит, сэр Гарвард?! — возмутилась я, не удостаивая взглядом герцога.

— Леди Грэм?! — удивился Эдберг. — Миканиэль! Дружище, рад тебя видеть!

Меня, значит, не рад.

— Леди Грэм, что вы себе позволяете? — возмутился Гарвард. Но я не дала ему времени возмущаться рядом с титулованной особой и отвела к окнам, где народа было меньше. — Где ваши приличные манеры? Где девичья скромность?!

— Дома забыла! Так же как и вы то, что час назад должны были меня учить вокалу и танцам.

— Леди Грэм, — Гарварда перекосило от радости. — Его величество решил, что вы великолепно подготовлены и никаких занятий вам больше не требуется!

— Что?!

— То, что вы слышали, леди Грэм!

— Ничего не понимаю, — прошептала я, отпуская рукав сэра Гарварда, который до этого довольно крепко держала, опасаясь, что тот вырвется на свободу.

— А вам ничего понимать и не нужно, — довольно сообщил учитель. — У вас по всем предметам двойки! Вы отвратительно поете, голубушка, и еще хуже танцуете.

— Меня отчислили за неуспеваемость?!

— Напротив. Своей неординарностью вы понравились королю, и он сократил количество уроков.

— Король на мне сэкономил?!

Поистине не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

— И что же я буду делать на балу?!

— Все то, что выделывали на глазах Его высочества герцога!

Самодовольный болван! И он был моим учителем?! Ничему хорошему он меня не научил, а наверняка содрал с короля немыслимую плату за урок.

— За сим с нижайшим почтением, — скривился учитель и быстро скрылся в толпе.

Я ничего не понимала. Получалось, что мое образование вполне устраивало короля. То есть, его фактическое отсутствие. Но откуда он узнал, что я ничего не умею? Ясно, братец сообщил. Не мой, а его, герцог Эдберг собственной персоной. Тот много чего вчера видел. Представляю, как он ржал, когда рассказывал королю о моем романсе! А потом они ржали вдвоем! Впрочем, неприлично думать об особах королевской крови как о жеребцах. Хотя, Эдберг породистый норовистый жеребец, так и бьет копытом возле меня! И чего ему только нужно?

— Леди Талия, сегодня вы восхитительны.

— Спасибо, милорд.

— Миканиэль, я повторяю свое приглашение на ужин. Надеюсь, тебе составит компанию эта прекрасная дама в пурпурном плаще.

— Я не ем после шести, — пробурчала я, чувствуя, что начинаю оттаивать после его комплиментов.

— Не вижу проблемы, — хмыкнул герцог. — Я договорюсь с королем, и шесть часов вечера никогда больше не настанет!

Ох уж эта вседозволенность! Тоже наверняка начинали с демократии.

— У вас новое платье, дорогая Талия, — смерил меня быстрым взглядом Эдберг. — И плащ…

Ему явно чем-то не понравился мой плащ.

— И туфли! — я кокетливо выставила вперед ножку в хрустале.

— Такие туфли носит принцесса, — довольно прохладно сказал герцог. — И, леди Грэм, снимите плащ.

— Ни за что. Мне холодно. И вообще я не собиралась здесь задерживаться…

Но задержаться мне пришлось потому, что в присутственную залу вышла принцесса. То самое белокурое создание, чей портрет украшал стену одного из моих братьев. Это была эфемерная дива с голубыми глазками и пухлыми губками, мечта мужчин всего мира. Я перевела взгляд на Микки, он хмурился.

— Лаурина! — позвал ее герцог, — позволь представить тебе моих друзей — брата и сестру Грэм.

Воздушное облако в голубых шелках подплыло к нам и скривило милую радостную рожицу, выразив искреннюю симпатию Миканиэлю. Меня принцесса не замечала в упор. Да и ладно, не очень-то и хотелось.

— Ваше высочество, на улице холодно.

К принцессе подошла пожилая дама и накинула ей на плечи…мой красный плащ.

Так вот в чем подвох! Плащ был не мой, их было два.

— Видишь, Микки, — кивнул герцог. — Королевской семье катастрофически не хватает собственного портного.

— Стилиста, — подсказала я более приемлемый для Микки вариант.

Голубая в красном принцесса уставилась на меня удивленно и обиженно, словно я отняла у нее любимую игрушку. Она выпятила нижнюю губу, та задрожала… А она еще не видела моих хрустальных туфелек!

— Снимите плащ, леди Талия, — прошептал мне Эдберг.

— Ни за что!

— К чему такое ослиное упрямство? Извини, дорогая Лаурина, мы вынуждены отойти на минуту…

Он обнял меня за талию и повлек прочь из зала.

— Господи, какая же вы костлявая! А на первый взгляд и не подумаешь…

А нечего хвататься за мои прищепки! За меня, то есть.

Эдберг остановился только на улице, вытащив меня из дворца через парковую дверь.

— Где вы взяли этот чертов плащ?! — прошипел он гневно.

— У мачехи!

— Леди Грэм не могла вам его дать, она знала, что такой же презентован принцессе королем Уильямом!

— А ей как он достался?!

— Сэр Грэм выстрелом остановил бегущего на нашего гостя кабана.

— И что теперь?

— Вы должны повесить этот плащ на дальней вешалке и больше к нему не притрагиваться! Чтобы не досаждать своим видом королевской особе, у которой красный цвет любимый.

— Ну да, каждый дурачок любит красный клочок.

— Что вы сказали?!

— Это не я сказала, это народная пословица.

— Надеюсь, его выпороли?

— Кого?

— Народ! За такие пословицы. И вам не мешало бы дать хорошую взбучку, леди Талия. Вы своенравная взбалмошная особа, готовая…

Внезапно герцог отступил от меня на пару шагов и потрясенно договорил:

–…готовая перевернуть мир.

— Да, я такая, — я выставила вперед ногу в хрустальной туфельке и несколько раз постучала ею по камням площадки. — И вообще я не виновата, что ваш гость король как-его-там притащил с собой вместо приличных подарков одинаковые плащи и принялся раздаривать их всем подряд! В порядочных государствах так не делается. Королям и президентам дарится эксклюзив! У меня плащ, между прочим, единст… любимый! Этот плащ!

— Как я мог забыть, — расстроено бросил герцог. — Не волнуйтесь, леди Талия. Завтра я все улажу.

— А я и не волнуюсь.

— Вот и хорошо.

— Замечательно просто!

— Вы можете промолчать?!

Несносные существа, эти мужчины. Они мнят себя лучшей половиной человечества. А если мужчина красив и богат, знатен и знаменит, то предела его произволу не видно в обозримом пространстве. И все рядом с ними — молчите, несчастные. Трепещите и внимайте его правильным речам.

— Снимите плащ, я вам сказал, — герцог встал рядом со мной и досадливо дернул мой бархат.

К нам шествовала принцесса со свитой. Разумеется, она была в красном плаще!

— Может быть, мне вообще перед вами раздеться полностью?!

Герцог ошеломленно уставился на меня немигающим взглядом.

— Шутка, — на всякий случай сказала я. — А там ваша племянница.

— Талия…

— Что, Ваше высочество?

— Ничего.

— Вот и поговорили, — вздохнула я.

Принцесса подошла к нам и взяла герцога Эдберга под руку, разлучая нашу прекрасную пару. Я молча проводила их взглядом, а потом ко мне подошел Микки.

— Я посоветовал ей приглядеться к черному цвету, блондинкам он идет. Но принцесса заявила, что не хочет раньше времени одевать вдовьи наряды. Она сказала, что черный ей понадобится после того, как ты выйдешь замуж.

— Я?!

— Странное заявление, — наморщил лоб Микки.

— А когда? А за кого конкретно, она не уточняла?!

— Сестренка, успокойся. Она глупа… А она не так глупа, как я думал…

— Ты что, в нее влюбился?

— Глупости. Я не смогу любить девушку, надевающую красный плащ поверх голубого платья.

— Вот и хорошо.

Знала бы я, что все плохо! Плохо потому, что, во-первых, прекратили уроки, во-вторых, я не понравилась принцессе.

— Пойдем отсюда, — я взяла Микки под руку и поцокала в сторону ворот.

Хрустальные туфельки переливчато зазвенели…

С принцессой мы обернулись одновременно. Я столкнулась с ее ненавидящим взглядом.

Нажила себе еще одного врага. Вот не везет-то.

Поездка во дворец и очередной отказ ужинать с герцогом меня доконали. Мужик что, не понимает, что его не хотят видеть?! Настаивает и настаивает. Конечно, судя по моей комплекции можно домыслить, что я год питалась одной манкой. И кто-то может испытывать жгучее желание меня накормить до отвала для того, чтобы я влезла в мачехино платье без прищепок, так, чтоб оно по швам трещало. Но представляю физиономию герцогини, не к ужину она будь помянута. Я ж девушка прямая, флиртовать исподтишка не умею. Как начну, так начну, редко меня кто сможет остановить. А герцог очень даже привлекательный мужчина, породистый, весь в короля. Только проще и гораздо интереснее. Нет, мне нельзя в него влюбляться! Конечно, я его хочу видеть. Но не за ужином.

Лучше бы я хотела узнать, зачем вся эта каша с перемещением заварилась! Если сделать первые мысленные наброски, получалось следующее. Готовить я не умею, значит, не для того, чтобы семейка Грэм набрала с моей помощью лишние килограммы. Служанка из меня никудышная потому, что я ленива. Сажать семь розовых кустов и перебирать пшено ни за что не стану без серьезной побудительной причины. Одного приказа мачехи для меня явно недостаточно. Вот если бы появилась фея и сказала:

— Наталия, если ты переберешь два мешка пшена, то конец света в отдельно взятом мире не состоится!

Тогда бы я задумалась над грядущей перспективой. Пшено и конец света, одно другого стоит.

В качестве невесты для своих братьев я тоже не гожусь, инцест и все такое, любому дураку ясно, что дело темное. Значит, я должна кого-нибудь спасти. Кого? Вот в чем вопрос. Вокруг меня живут и благоденствуют прекрасные люди, в полной гармонии друг с другом решая мелкие домашние проблемы. От чего их спасать? Правильно, не от чего. Тогда остается одно. Меня забросили в это королевство для диверсии!

Какие здесь девушки? Благовоспитанные, сдержанные, обученные танцам и пению, скромные, начитанные и т. д и т. п. Какая я? Противоположная! Разумеется, книги я читаю, особенно люблю фэнтезю про попаданцев. Но на этом наше сходство заканчивается. Кто-то, эх, знать бы точно — кто, решил запустить ложку дегтя, меня то есть, в бочку меда, в это королевство. Возникает резонный вопрос — зачем. Ответить? Пожалуйста! Для того чтобы все здесь испортить. Мной. Вот до чего додумалась! Следуя законам жанра, должно получаться ровно наоборот. Может быть, я не такая плохая, какой кажусь на первый взгляд?

— Эммануэль, — я зашла на кухню и взяла большие ножницы из стола, — шить умеешь?

— Не-а, — ответила дебелая служанка, помешивая что-то в огромной сковороде.

— Вкусно пахнет!

— А то. Эт тебе не манка.

— Вкусно пахнет моей манкой! Вот она, кастрюлька, варит и варит. А что за бурду ты готовишь?

— Бараньи ребрышки в томатно-чесночном соусе.

— Гадость какая, — я подавилась слюной.

— Тогда я тебе кашу положу.

— Ты что?! Только попробуй!

Вот деревня! Никакой обходительности с господами!

— Талия, ты прищепки бы отдала. Нехорошо постиранное белье без прищепок оставлять, — покачала она головой. — Вот доктор Томпаз сегодня, когда к нам шел, в хозяйкиных панталонах запутался. Слетели они с веревки ему прямо на шляпу. Стыдоба!

— Доктор Томпаз? Уже пришел? Что же ты сразу не сказала?! Пойду, посмотрю на этого эротомана!

Я схватила со стола вазу с фруктами и понесла ее впереди себя. Ладно, с платьем позже разберусь. Сейчас главное оказать посильную помощь Микки. Кстати, а не за этим ли меня сюда переместили?!

Доктор Томпаз представлял из себя нашего учителя географии. Во всяком случае, сходство между ними было поразительное! Оба высокие, худющие, сутулые, хмурые, небритые и недовольные окружающим миром. И голоса у них схожи! Я вспомнила как наяву:

— Архипова, иди к карте и покажи Оттаву. И не смотри на свою подругу Кольцову! Не оторву, Архипова, нужно показать, а город…на каком континенте?

— На самом дальнем, Семен Семенович.

— Вот и показывай!

— Показывайте язык, любезный друг Миканиэль, — доктор Томпаз восседал напротив Микки и старательно лез ему в душу. В горло, то есть.

Рядом с Микки сидела мачеха и с упоением смотрела на эскулапа, словно тот был готов сотворить с ее сыном чудо. Бедняжка, ее стоило пожалеть, чудес на свете не бывает. Не считая исключительных крайностей. Но это был не тот случай.

Микки сидел с обреченным видом и послушно открывал рот.

— Яблоки, персики, перезрелая слива? — я поставила вазу и радостно как последняя идиотка улыбнулась.

По моим наблюдениям, если хочешь расположить людей к себе, прикинься идиотом.

— Кто перезрелый? — отвлекся от разглядывания рта доктор.

— Слива! — торжественно произнесла я, подходя к нему ближе. — По секрету скажу вам, что конкретно ее брать не рекомендую.

— Почему, голубушка? — доктор снял пенсне, протер его и снова водрузил на нос.

— От нее пучит.

— Кого?

Кто из нас идиот?

— Будет вас, если вы ее возьмете.

— Скушайте яблочко, дорогой доктор, — встряла мачеха, недовольно кивая мне в сторону дверей.

Я сделала вид, что не поняла ее намека.

— А от яблок урчит в животе.

— Неужели? — уставился на меня доктор. — А персики? Какой вред организму наносят эти, безобидные на первый взгляд, плоды?

— От персиков развивается аллергия. В запущенных случаях возможен отек Квинке.

— Тогда зачем вы принесли эти фрукты мне?!

— Сдуру.

— Что вы говорите? Какой интересный экземпляр! Голубушка, откройте рот и покажите язык!

И доктор Томпаз отвлекся на меня. Я подмигнула Микки, тот зажал рот рукой, чтобы не рассмеяться, и подмигнул мне.

— Доктор! — возмутилась мачеха, когда тот уже вовсю считал мои пломбы. — Вы пришли для того, чтобы разобраться с моим сыном! А не со служанкой!

— Я не служанка, доктор, она преувеличивает. Я избранная гостья короля. Напоминаю, если некоторые об этом забыли!

— Изумительно, поразительно, — недоумевал эскулап.

— Что там еще такого? — недовольно пробрюзжала мачеха.

— В том-то и дело, что ничего особенного! Кроме зубов…

— О да, — вздохнула та, — девица действительно довольно зубаста. Какой кошмар!

— Совершенно обыкновенный язык, — отвлекся от созерцания моего рта доктор.

— Не может быть, — возразила мачеха, поморщившись. — Он должен быть у нее слишком длинным!

Они меня заинтриговали.

— А какой должен быть язык?

— Бледно розовым у здорового человека, — принялся охотно мне объяснять доктор. Его хмурый вид исчез, уступив место благодушному настроению. — У психически нездорового — от темно красного до синего…Вот как у господина Миканиэля…

— Синий язык?! — искренне удивилась я.

Миканиэль с удовольствием мне его продемонстрировал.

Черника! Я сразу догадалась, что он набрал горсть черники в лесу и съел ее перед приходом доктора. Когда я сорвала королю охоту, видела чернику под ногами.

— Запущенный случай, — согласилась я с доктором. — На грани бешенства.

— Какой ужас! Умоляю вас, доктор, спасите моего сына!

— Я пытаюсь, госпожа Грэм, пытаюсь. Я знаю, что Его величеству нужны солдаты, воины без страха и вредных привычек. Чем больше воинов, тем лучше….Леди, — он обратился ко мне, — с вами мы продолжим в другой раз.

— Свободна, Талия, — отмахнулась от меня мачеха.

Я пожала плечами, показывая Микки, мол, сделала все, что могла. Он развел руками. Мы понимали друг друга без слов.

— Любезный Миканиэль, ответьте на мои вопросы…

Я вышла из комнаты, но дверь оставила чуть приоткрытой. Подслушивать нехорошо? Еще хуже — оставаться в неведении!

–…Вы по-прежнему испытываете неприязнь к противоположному полу?

Микки огорченно кивнул.

— И даже…м-да…Какое впечатление на вас производит наша несравненная принцесса?

— Отвратительное!

— Какой вздор!

— Чес слово, ма. Я видел ее сегодня. Она напялила поверх голубого платья красный плащ. Тот самый, который вы дали Талии! Видели бы вы ее злую физиономию, ма.

— Принцесса видела плащ Талии?! Какой кошмар! Мне плохо! Доктора! Доктора!

— Я здесь. Нюхните соли и держите себя в руках, леди. Все не так катастрофично. Ваш сын всего лишь испытывает неприязнь к девицам. Но у него нет влечения к мужчинам, и это говорит о том…

— О чем?! — воскликнули в один голос мачеха с Микки.

— О том, что он может с чистой совестью вступать в армию Его величества. Понимаете, неприязнь к девицам это юношеские комплексы…

На расстроенного вердиктом доктора Микки было больно смотреть.

— Он испытывает! — прокричала я и вошла.

— Талия? Какое невежество! Выйди вон!

— Постойте, леди Грэм. Что вы сказали, голубушка?

— Микки, прости меня, но я вынуждена признаться. Он испытывает симпатию…

— К кому?! — теперь хором поинтересовались все трое, резко наклонившись в мою сторону.

Я даже отступила на шаг.

— К коронованной особе! — выпала я.

— Что вы говорите?! — обомлел доктор.

— Все мы испытываем симпатию к коронованным особам, — возразила мачеха, расслабленно откинувшись в своем кресле. — Это обычное дело.

— Да, это обычная практика, — согласился с ней доктор.

Микки внимательно посмотрел на меня, требуя продолжения.

— Но… но не все коронованные особы симпатизирует нам!

— Что на это скажите, леди Грэм? — заинтересовался доктор.

— Какие глупости! Разумеется, они нам не должны симпатизировать. Кто они и кто мы…

— А коронованная особа симпатизирует Микки!

Конец ознакомительного фрагмента.