Zамарашка

Алина Кускова, 2014

После просмотра фильма «Zолушка» и столкновения на лестничной клетке со злой старухой-соседкой Наталья Архипова оказывается в сказке перед шваброй с ведром. Здесь ее зовут Замарашкой-Талией, родственницей хозяев из дальней провинции. Но в этой сказке в отличие от «Золушки» все наоборот. Коварный король двинут на идее захвата чужих земель. Его невеста постоянно занимается боевой подготовкой. Принца нет, зато есть принцесса, недалекая особа с капризным нравом. Отец Талии – лесничий, в молодости гуляка и мот, Талия одна из его внебрачных детей. Мачеха, хоть вредная, но добрая. Вместо дочерей – сыновья. Бониэль готовится стать военным, Миканиэль (отлично разбирается в дизайне, стилистике и шитье) «косит» от армии. Встреча с королем дает Талии возможность побывать особой гостьей на ежегодном балу. Она начинает к нему готовиться и знакомится с герцогом, братом короля. Тут-то все и начинается… В сказке также задействованы хрустальные туфельки, тыква, пажи, драконы… и фея АЛЬДАГИРА. В отличие от Золушкиной, фея Альдагира – неуспевающая студентка магической академии с «хвостами», которой в качестве летней практики досталась сказка про Замарашку. Она должна обеспечить сказке позитивный финал. Помощница из нее плохая, так что Талии приходится из многих приключений выкручиваться самой.

День 2. Хочешь заинтересовать мужчину — удиви его

Следующее утро встретило меня сначала визгливым голосом мачехи, затем…Х-м, над этим стоило бы хорошенько задуматься, но я была сонная, и мне было элементарно лень. Тем не менее, утро встретило меня на кухне полной кастрюлей манной каши! Я сняла крышку для того, чтобы в этом убедиться, и убедилась. Кастрюля сама варила кашу. В детстве я читала сказку про волшебный горшочек, но не думала, что он существует на самом деле. Но какая злая ирония судьбы! Нет, чтобы горшок варил омаров и лангустов, ладно, на крайний случай, вареную колбасу, так нет же — прет из него манка и прет. А мне-то что делать?! Все королевство ею кормить?

Мачеха недовольно повела носом, инспектируя вверенную мне кухню.

— Манная?!

— Угу, — угукнула я. — Очень полезно для здоровья! Мало калорий и много питательных веществ.

— Чего мало?

— Того, что способствует увеличению веса.

— От нее разве худеют?! — изумилась мачеха и сунула нос глубже.

— Если каждое утро, — я немного подумала и добавила, — день и ночь есть эту гадос… замечательную кашу, то через месяц будешь как тростинка.

Соврала на чистом глазу. А что мне оставалось делать?

— Тростинка? — она скептически посмотрела на меня. Ну, да, я-то худая. — И ты ее ешь?

Я кивнула. Как будто у меня есть выбор. Нет, могу, конечно, еще яичницу пожарить.

— Какая гадость, — поморщилась мачеха и вздохнула. — Разве только что от нее худеют…

Я облегченно вздохнула, мысленно с ней соглашаясь.

Неизвестно, как долго здесь еще находиться, а повар из меня тот еще. Если каждое утро будет встречать меня кастрюлей с манной кашей, то с этим придется как-то жить. Я-то смирюсь, не привередливая, а вот как же остальные члены этой веселой дружной семейки? Повезло еще, что удалось быстро уговорить мачеху.

— От этой еды бравеют! — я плюхнула черпак варева в тарелку Бони.

Семейство расселось за столом и мрачно взирало на нас с кашей.

— Чего делают?! — опешил тот.

Пришлось срочно искать синоним этого случайного слова.

— Бравеют, мужественеют, матереют…

— Храбреют, — подсказал мне Микки.

Славный парень! Он всегда меня поддерживает. Жаль, что нельзя с ним немного пофлиртовать, братик все-таки, хоть только по отцу.

— И красивеют, — хихикнула я, — наполняя его тарелку.

— Какой кошмар! — заявила мачеха. — Замарашка, разве ты не знаешь, что обслуживать следует по старшинству?!

Ох уж эти условности. Конечно, я не знаю ничего этого, в королевских академиях не обучалась. Но тут же исправилась, подала завтрак сначала папаше, затем ей. Себе накладывать не стала, сделала вид, что поем на кухне, как распоследняя прислуга. Сама подумала, что перекушу где-нибудь в кафешке, когда вырвусь из дома. Только следует прояснить мою финансовую состоятельность.

— Э-э-э-э-э, а как на счет карманных денег, господин Грэм?

— Зачем они тебе? — встряла мачеха.

— Прикуплю что-нибудь для бала.

Воспоминание о том, что меня придется вывозить в свет, испортило ей настроение и начисто отбило аппетит. С такими темпами она точно похудеет!

Папаша Грэм наоборот такой перспективе обрадовался, понадеявшись на то, что я смогу устроить свою личную жизнь с каким-нибудь дворянином средней руки. Мачеха возмутилась, сказав, что для средней руки понадобится среднее приданое, а у меня его вообще нет. Лучше меня выдать за королевского повара, чтоб в молодой семье хоть кто-то умел готовить…И бла-бла-бла, бла-бла-бла, бла-бла-бла.

Приплыли, я бесприданница. Обидно!

Ну что за сказка такая дерьмовая! Ни принца, ни феи, ни средств к существованию. Даже мачеха и та не злодейка! Все не как у людей.

И только я отчаялась, как в дверь постучали.

Звонков у них не было в помине, стучали кольцом-ручкой так, что подпрыгивали половицы второго этажа. Это говорило о том, что заявилась важная персона.

Важная персона оказалась прыщавым ядреным крепышом-засланцем, посланцем, то есть, он церемонно протянул мне свиток и слинял. Я выглянула через порог и огляделась — он исчез в никуда. Ладно, с этим тоже придется как-то жить, волшебство тут иногда случается. Я решила, что не стану усугублять и отдам послание папаше, мало ли что там король приказывает. Вполне возможно, что тому, кто вскроет королевскую печать — снести голову с плеч. Мне моя еще понадобится пироженку жевать.

Папаша Грэм раскрыл свиток и зачитал послание.

Нет, дела явно пошли на лад. Меня приказали доставить ровно в полдень во дворец для обучения танцам и певческому мастерству в целях подготовки к балу. Главное, что воодушевило папашу — обучение бесплатное.

Сопровождать меня поручили Микки, девицы тут в одиночестве по улицам не бродили, это было неприлично. Но кто бы раньше мне об этом сказал! С другой стороны, тогда я бы сидела дома и не встретила короля. А он не пригласил бы меня на бал.

Дожидаться полдня мы с Микки не стали. До дворца путь был неблизкий, карету мне мачеха не дала. Микки привел двух лошадей и предложил выбирать.

Я никогда не думала о том, как это страшно — сидеть на лошади, свесив ноги на одну сторону и мысленно молить высшие силы о пощаде. Я такая молодая, мне еще рано умирать под копытами резвого необузданного коня… Но я попыталась взять себя в руки, вспомнив, как мы со Светкой ходили в цирк, и там в перерыве фотографировались возле дрессированных животных. За десятку мужик предложил мне залезть на верблюда и сфоткаться на этом корабле пустыни. Светка завопила от радости, что у нас будут такие ценные кадры, которые мы выставим в «Контакте», и что стоят они всего лишь десятку. Так что я резво залезла на лежащего верблюда…А потом он со мной поднялся на высоту второго этажа, и тогда уже мужик потребовал три сотни за то, чтобы меня с него снять. Фотографии, кстати, вышли ужасные, на всех у меня был крайне ущербный вид. То ли последних сотен было жалко, то ли сидеть на такой высоте было страшно, уже и не помню. Только снимали меня с верблюда всем цирком, то еще представление я дала.

Перед Микки орать дурным голосом, что мне страшно и никаких денег не жалко, но скинь, гад, хоть десятку, я не стала. Сидела, словно проглотила шпагу Бониэля, и мысленно прощалась со своими лучшими годами жизни. Но, честно говоря, потом втянулась и как-то приспособилась к лошади, которая едва поплелась по улице. Только Микки слушала через слово, он рассказывал о наших соседях. Смотрела, как классно он держится в седле, и решала, сколько мне понадобится моральных и физических сил, чтобы этому научиться. Тогда можно сфоткаться и в социальных сетях распространить свой восхитительный образ отважной наездницы.

Перед одним из особняков с высокой кованой решеткой-забором Микки остановился. Мне чудом удалось сдержать лошадь и встать с ним рядом. Он обратился к прохожему, какому-то слуге с корзиной свежих фруктов, с вопросом, кто теперь поселился в доме сгинувшей ведьмы. У меня мороз процарапал по коже.

Слуга оказался разговорчивым малым и рассказал, что в доме поселилась девица, больная сонизмом. Большую часть дня она спит, ночью спит напропалую, и вообще это ее единственное занятие, и таким оно останется до тех пор, пока ее кто-то не расколдует. Но лезть в дом ведьмы никому не охота, так что спать девице и спать века вечные.

— А, — вспомнила я очередную сказку, — девице нужен принц!

— А кому он не нужен, леди, — хмыкнул слуга, поклонился нам и побежал дальше.

— Да уж, — вздохнула я, мне бы он тоже пригодился. — Но девицу жаль. Бестолковые люди, не знают, что нужно подойти к ней и поцеловать в губы! Тогда она проснется и…

— И? — заинтересовался Микки, с ухмылкой глядя на меня. — И что будет?

— И тогда будет свадьба, — вспомнила я хеппи-энд.

— Свадьба?! — Микки расхохотался. — То есть, если я буду столь милосерден, что зайду разбудить девицу, то, после того, как она проснется, мне придется на ней жениться?!

— Что-то вроде того.

— Ха! Тогда я туда ни ногой. И думается мне, что девице придется проспать всю свою бессознательную жизнь. Дураков, готовых жениться на ком попало, не найдется.

— Может, она очень хорошая!

— А если нет?

Несомненно, логика во всем этом была железная — чисто мужская. Я порадовалась, что не знаю ту несчастную, которая наказана таким ужасным образом.

— Поцелуй, — рассуждал Микки, — подразумевает просто поцелуй. А вы, девушки, считаете его первым шагом к браку. Мужчина, когда целует любимую девушку, поверь мне, Талия, думает не о браке. А уж тем более, если он целует девушку не любимую!

— А как же любовь?! — кипятилась я. — Разве нельзя влюбиться с первого взгляда и сразу понять, что ты хочешь с ней в загс?!

Мы проспорили о любви с первого взгляда до самого замка.

А потом я замерла в немом восхищении. Сколько раз я хотела съездить в Европу и посмотреть на подобное великолепие, но каждый раз почему-то оказывалась на дешевом курорте! И вот моя мечта сбылась: я стою у подножия замка и любуюсь его величественными строениями, башенками, мостами, бойницами-окнами, замысловатой формой крыш, загогулинами горгулий над входом.

— Как красиво, — прошептала я, не в силах отвести взгляд. — Везет же тем, кто там живет.

— Ничего особенного, — пожал плечами Микки, — обыкновенный королевский замок. Он открыт для посетителей по понедельникам с трех до половины четвертого дня, плата за вход символическая — один золотой.

— У меня нет золотого, и разве за полчаса можно все осмотреть?!

— Если задастся целью и приезжать сюда каждый понедельник… Некоторые так и делают, за счет чего полнится государственная казна. Наше Величество довольно предприимчивый правитель.

— Ваше имя! — гаркнул стоящий у ворот стражник и уставился в толстую здоровенную книгу.

— Леди Талия и сэр Миканиэль Грэм, — отрапортовал Микки. — По приглашению короля обучаться вокалу и танцам.

Стражник поискал нашу фамилию, видимо, запись действительно там имелась, и нас пропустили во внутренний двор. Микки спешился и помог мне слезть с лошади. Возле нас тут же материализовался охранник, который повел к боковому входу в апартаменты. Ладно, ничего, когда-нибудь меня примут и через главные двери. В моем положении сейчас следует хоть за что-то зацепиться. И я зацепилась за руку Микки, так, на всякий случай.

— Как ты поешь? — прошептал он, пока мы шли по прохладным коридорам замка.

— Отвратительно, — честно призналась я. Чего уж скрывать? — Когда пою, жутко фальшивлю. Я и не танцую. Эти обстоятельства, надеюсь, не сыграют со мной злую шутку? Все-таки хочется попрыгать на балу.

— Все гораздо хуже, чем я предполагал, — задумался он.

— Но меня же собираются учить! А я прилежная ученица, в школе была почти хорошисткой. Зараза химичка поставила в аттестат трояк за то, что за мной бегал ее сыночек, а я его продинамила.

— Ты учила алхимию?! — искренне поразился Микки.

— А толку-то? Ничего не помню, кроме формулы воды. Ну, еще знаю аббревиатуру золота…

— Вот видишь, еще не все потеряно. Понимаешь, Талия, тебе придется постараться и показать все, на что ты способна. Королю будут докладывать об успехах учениц, он потребует отчета за потраченные средства.

— Какой-то он все-таки мелочный, — поморщилась я.

— Т-ш-ш-ш.

Мы остановились перед залой в ожидании приглашения. В приоткрытую дверь я увидела, что она просторная и довольно светлая. Хорошо, уговорил, буду стараться не по мере возможности, а изо всех сил. Мне необходимо попасть на бал! Не знаю почему, но чувствую, что приглашение получила на за красивые глазки. А вдруг именно из-за них?! Было бы хорошо, а то у меня ни слуха нет, ни голоса. Зато есть опыт!

На первом курсе меня из-за внешних данных взяли солисткой в нашу университетскую группу. За отсутствием полного присутствия я стояла на сцене и лишь открывала рот. Правда, я умудрялась не попадать под фонограмму пять концертов подряд, так что моя артистическая карьера завершилась довольно быстро. Зато кое-чему я успела научиться — держать публику в напряжении: попадет или не попадет. С моего рта глаз не сводили!

— Леди и сэр Грэм.

Нас пригласили. Я переступила через порог и первое, что увидела — роскошные наряды двух других учениц! А на мне розовые рюши и кисейный чепец. Какой кошмар, как сказала бы моя мачеха. Я перевела взгляд на учителя, тонконогого плясуна, стоящего в изможденной позе со страдальчески изогнутыми ладонями, словно его били палкой по рукам. Кто знает, может, из-за таких учениц как я и били. Я еще не осведомлена полностью о порядках в этом королевстве. Он не внушал доверия, слишком неестественным было его набеленное маска-лицо.

— Леди Грэм, приятно познакомиться, я сэр Гарвард. Эти леди — сестры Брэмс. Проходите сюда, дорогая, — он пригласил меня к роялю.

Микки прошел дальше и занял места в зрительной части зала, больше похожего на ученический класс, а не на нормальную комнату замка. В центре стоял большой белый рояль. Вокруг него чинно расставили несколько стульев, на которых восседали разряженные рыжие девицы, хихикающие, глядя на Микки. На их фоне даже солнце казалось рыжим, оно нещадно светило из окон, пытаясь дополнить сиянием совершенство интерьера.

— Что вы нам исполните сегодня, леди Талия?

Снова-здорово! Не успела войти — и сразу приговор! Фонограмка-то есть? Я могу рот пооткрывать.

— Романс. Слова неизвестного, а автора музыки я забыла, — брякнула я. — «Не уходи, побудь со мною!»

— Я не уйду, — отозвался Микки, — не волнуйся.

— «Я так давно тебя ждала». Это слова романса.

— О, великолепно, — обрадовался раньше времени сэр Гарвард. — Начнем, садитесь за инструмент.

— Нет уж, лучше вы садитесь, сэр, я постою.

— Отчего же мне садиться? Будьте так любезны, леди, сядьте сами.

— Вы старше, — упрямилась я, — вам и сидеть! Меня учили место старшим уступать.

— В этом есть разумное зерно, но…

— Никаких «но», я запрограммирована на вежливость.

— Что вы говорите!

— Она несет какую-то чушь, — возмутились сестры-рыжухи и злорадно усмехнулись.

Понятно, конкурентки. Я повернулась к ним лицом, к маэстро задом и толкнула его локтем в живот.

Приятно иметь дело с интеллигентом, он даже не пикнул, согнувшись пополам и упав на стул. Один ноль в мою пользу.

— Начинайте, — важно сказала я ему. — Сейчас я тоже начну. Разомнусь только. А-а-а-а-а-а-а! О-о-о-о-о-о! Распевка у меня такая.

Микки сидел в лучах солнца и улыбался, чем ободрил меня.

— У-у-у-у-у-у! Сырые яйца есть?

Маэстро испуганно покрутил головой, кладя пальцы на клавиши.

— А свежие пирожные? Они очень хороши для голоса.

Тот кивнул. Я попросила, чтобы принесли дюжину пирожных. Сестры злобно зашушукались. Но маэстро позвал слугу, передал мое пожелание, и тот скрылся с утвердительным кивком. Милые люди! Все у них запросто.

— Начинайте, леди, — отмахнулся сэр Гарвард, — не тяните.

— Не уходи-и-и-и-и, — завыла я как можно старательнее. — Не тянуть не могу, романс тягучий… Не уходи-и-и-и-и! Аккомпанируйте, маэстро, не сидите сычом! Не уходи-и-и-и, побудь со мною-ю-ю-ю! Я та-а-а-ак давно-о-о-о…

— Что у вас здесь происходит, господа? Кто мучает несчастное животное?!

–…Тебя жда-а-ала-а-а-а! — старательно довывела я руладу и оглянулась.

Разуется, я ожидала увидеть поднос со слугой, вернее, его с ним, лучше обоих вместе с пирожными. Но дверь распахнул другой мужчина! Не такой привлекательный как король, а король, несомненно, самый красивый мужчина, которого я встречала на картинках женских журналов, но тоже сдержанно-брутальный.

–…Здесь так отрадно-о-о-о, так све-е-етло-о-о-о! — проорала я на автомате, не сводя с него взгляда.

— Ваше Высочество! — вскочил сэр Гарвард, — простите, что мы вас побеспокоили!

Высочество?! Ага! Принц все-таки есть! И если к нему хорошо приглядеться, не обращая внимания на недостатки, то он такой обалденный, мамадорогая.

–…Я поцелуями покрою уста-а-а-а-а и очи-и-и и-и-и…

Да, я хотела обратить на себя его внимание! Две дурынды, приветствуя, чуть не бросились ему на шею.

— Леди? — склонил он на бок свою голову с безупречной волной каштановых кудрей и уставился на меня немигающим взглядом пронзительных карих глаз.

–…И-и-и чело-о-о-о-о, — доорала я и закрыла рот.

— Не понял, — прищурился он, едва растягивая уголки губ.

Разумеется, я бы тоже посмеялась над своим нелепым розовым платьем.

— И чело, — охотно повторила я, пытаясь взять себя в руки. Иногда мне это с успехом удавалось. Например, при общении с королем. — Я поцелуями покрою… и чело тоже.

Свет померк в комнате, видно, солнце закрыла туча или я готовилась к тому, чтобы лишиться чувств. Хоть никогда не делала этого раньше. Девицы прыснули от смеха, маэстро схватился за сердце, Микки поднялся и пошел к нам, Его высочество выпрямился и попытался найти выход из затруднительного положения. Еще бы! Не успел войти в комнату, как одна сумасшедшая заявила, что собирается покрыть его поцелуями. Я бы на его месте возмутилась. А на своем позволила бы поцеловать пару раз, просто так, из чистого спортивного интереса. Кстати, об интересе. Интересно, он холостяк?!

— Миканиэль Грэм!

— Герцог Эдберг!

Микки в очередной раз меня поддержал. Он кинулся между мной и герцогом…он всего лишь герцог, как жаль…заслонил меня собой и принялся трясти руку милорда. Они начали разговаривать, как лучшие друзья, а я вспомнила, что семейство Грэм вчера ездило на прием к этому бруталу. Ах, знала бы, что он почти принц, попросилась бы с ними и плевать на эти розовые рюши. Я выглянула из-за плеча Микки и улыбнулась герцогу. Мне показалось, что я сделала это довольно игриво. Вообще, я умею флиртовать с мужчинами, только до этих дней мне не приходилось этого делать с коронованными и титулованными особами, но жизнь движется вперед, пора расти по карьерной лестнице.

Герцога Эдберга перекосило.

— Не могу слышать, как фальшивят, — заявил он довольно бесцеремонно, — от этого у меня начинают болеть зубы!

Его привлекательность померкла в моих глазах. Он всего лишь герцог! А мнит о себе, будто целый король! Я спряталась за спину Микки и принялась бурно дышать, соображая, какую бы гадость сказать этому нахалу, посмевшему меня обвинить в некомпетентности. Этот романс — моя фишка! В баре-караоке, куда мы ходим со Светкой, все плачут, когда я его пою! Конечно, я не дура и понимаю, что у меня не ангельский голос, но я столько старания вкладываю в исполнение, что пронимаю до истерик.

–…А это моя родственника леди Талия Грэм!

Микки повернулся и выставил меня вперед себя.

— Она приехала из дальней провинции. Вчера у нее состоялась аудиенция с Его Величеством, после чего леди Талия получила приглашение на бал в качестве избранной гостьи.

В глазах герцога я увидела неподдельный интерес. Поздно, парнишка, поздно. И волосы у него слишком волнистые, и глаза слишком карие, и фигура слишком спортивная… О, да в нем масса недостатков!

— Избранная гостья? — прошептал герцог, пронзая меня взглядом-рентгеном. — Что же в таком случае она делает здесь?

— Поет, милорд, — засуетился маэстро. — Когда вы вошли, милорд, леди Грэм как раз исполняла романс неизвестного композитора на слова неизвестного автора «Не уходи, побудь со мною».

— Композитор известен, только я забыла его имя.

— У нее нет голоса, слуха и памяти, — восхищенно, как мне показалось, произнес герцог, обойдя вокруг меня. — Нет вкуса, стиля, чувства меры… Миканиэль, этот укор по твоей части!

— Милорд, вы же понимаете, наша матушка довольно прижимиста…

— Значит, — герцог подошел ко мне вплотную, двумя пальцами поднял мой подбородок и посмотрел сверху вниз. — Значит, она бесприданница! Подходит по всем параметрам, — прошептал он.

Мне показалось, что сейчас он меня точно поцелует! Я могла дать голову на отсечение, что он собирался меня поцеловать! И я ничего не понимала.

— Та-ли-я, — протяжно произнес мое имя герцог, не сводя глаз с моих губ. — Довольно странное имя… Но вам оно подходит!

Он мгновенно отпустил меня, отойдя на несколько шагов к двери, я чуть не свалилась.

— Я помешал вашему уроку, — он церемонно кивнул, — удаляюсь. Миканиэль! Нам нужно встретиться! Приезжай ко мне, как только освободишься. Можешь захватить с собой это розовое недоразумение в кисейном чепце.

Что?! Нет, каков наглец! Не целует, так еще и обзывается! Что-то я совсем размякла…

— А это еще что такое?! — удивился на пороге герцог, завидев слугу с подносом пирожных.

— Распевка для леди Грэм, — торжественно объявил слуга.

— Однако-о-о. Она может съесть слона!

Я возмущенно фыркнула.

— Ваше высочество, Ваше высочество, — заверещали сестры-рыжухи, кидаясь на Эдберга, — передайте от нас поклоны миледи герцогине!

Естественно, имеется герцогиня, в наличие одна штука под названием «жена герцога». Кто бы мог подумать иначе?! Честно говоря, я надеялась… да что уж теперь вспоминать.

От встречи остался неприятный осадок. После ухода герцога я плюхнулась в кресло и всем своим видом показала, что больше к роялю не подойду. Маэстро взялся за сестер. Те пищали еще хуже меня, но на их зов никто не прибежал. Это радовало. Огорчило то, когда сэр Гарвард поинтересовался знанием азов музыкальной грамоты, я ответила, что нот тринадцать. Это мое любимое число, обычно в пятницу тринадцатого мне чертовски везет. Конечно, я была растеряна и несколько подавлена. Зато сестры торжествовали!

— Старшая Сусли-Кадаржбетта, младшая Энни-Кадаржбетта, обе Брэмс, тоже наши дальние родственницы. — Микки рассказывал мне свою родословную. Мою, наверное, тоже, только об этом мы не говорили вслух. И без того было ясно, что я внебрачный ребенок нашего папаши. — Довольно странно, что только вас троих собрали для занятий вокалом и танцами. Не могу понять причину.

— Герцог ее знает, — хмыкнула я, — он сказал, что я подхожу по всем параметрам. А к чему подхожу? Микки, слушай, я действительно жутко пела?

— Ну что ты, Талия, у тебя изумительный голос…

— Только не ври!

— Отвратительно. Ты пела отвратительно. Слишком надрывно и громко. Если ты так же танцуешь…

Что я ему могла сказать?! Что современные танцы подразумевают истеричные подергивания в разные стороны? А на выпускном балу в школе не стали включать вальс в программу потому, что его никто не умел танцевать? Некоторые девочки научились исполнять танец живота только ради того, чтобы от него избавиться. Как-то у нас не принято прилюдно выделывать па под музыку.

— Ладно, — сказал Микки, пожимая мне руку, — вечером придешь ко мне в комнату, я тебя научу прилично двигаться.

Знал бы он, как неприлично можно было перевести его фразу в нашем мире!

Я хихикнула.

— Рад, что поднял тебе настроение, — прошептал Микки.

— Господин Грэм, — возмутился маэстро, — вы нам мешаете!

— Прошу прощения, — кивнул Микки, поднимаясь. — Я дождусь тебя, только не здесь.

Он ушел, а я осталась на растерзание Суслику и дебелой Энни, как я назвала сестер-родственниц. Неужели между нами есть что-то общее? Судя по внешнему виду, ничего общего не может быть. Но что-то есть, раз мы втроем повышаем квалификацию. Микки прав, здесь кроется какая-то загадка. С другой стороны, король прижимист, как моя мачеха, зачем ему тратить средства на обучение остальных девиц? А на нас зачем? Нужно будет выяснить.

Впрочем, учебой назвать наш урок было не правильно. Форменное издевательство, вот что это было. Маэстро заставил нас рисовать на разлинованной тетради нотные закорючки, я пролила чернила и испачкала свое единственное выходное платье. Мачеха сживет меня со свету! Если только я не задрапирую пятно розочкой. Нет, ну какая несправедливость! Одно единственное платье! Худшее наказание для девушки придумать сложно.

Раздосадованная этим обстоятельством я вышла из зала, махнув напоследок учителю носовым платком, найденным в кармане платья. Пока я решала, отчаиваться мне или нет, а танцы я точно завтра не осилю и также опозорюсь, мне встретился Его высочество. Честно говоря, у меня сложилось впечатление, что он специально стоял в соседнем зале, чтобы дождаться завершения занятий. И то, что он разговаривал с Микки, не в счет. Ну, может же нормальная девушка немного помечтать?

Я замедлила шаг и принялась его пристально разглядывать. Чем он мне мог понравиться? Ведь явно не красавец. Атлетическим телосложением. Его словно лепили для музея античных произведений искусства. Отдаленное сходство с Аполлоном, несомненно, есть: только тот раздет, а этот в камзоле и штанах. О высокие сапоги-ботфорты при его каждом жесте бьется шпага. Какие воинственные здесь мужчины, кроме моего братика Микки. Ну, еще и маэстро слишком хлипкий на вид, его можно одним плевком перебить. Так, еще мне понравились глаза герцога Эдберга. Они такие, такие, такие… Ужас, какие. Словно он видел меня насквозь. Такому мужчине будет очень тяжело врать! А приукрасить обстоятельства я иногда могу. И голос у него приятный, бархатный, обволакивающий, многообещающий…Стоп! Ни к чему хорошему это не приведет. С женатиками я не связываюсь, на женатиков у меня табу, какие бы золотые горы они мне не сулили.

–…Герцогиня пожелала выбрать для Сумеречной гостиной фиолетовую гамму. Я надеюсь на тебя, Микки. У тебя отменный вкус, отмечающий малейшие нюансы…

Герцогиня! Наверняка вредная и замкнутая особа, только такие выбирают фиолетовый цвет — цвет злодеяния и черной магии. Б-р-р-р, не поеду к ним в гости, пусть Микки завезет меня домой.

— Талия, — обрадовался Микки, — мы с Его высочеством решили тебя дождаться!

— Очень мило с вашей стороны, — поморщилась я.

— Тоже зуб разболелся, леди Грэм? — участливо озаботился герцог.

— Челюсть свело от вашего сладкого вида, — буркнула я, шествуя вперед.

— Леди Грэм!

Фиг тебе, не стану оборачиваться.

— Леди Грэм!

Он еще напоминает мне о певческом провале!

— Леди Грэм, в той стороне спальни короля!

Ну и что, я мастерски достаю мужчин из постели… Короля?!

Я резко развернулась и пошла обратно.

— Как себя чувствует миледи герцогиня? — бросила я, проходя мимо Эдберга.

— Замечательно, — с удивлением ответил тот. — Прошлой ночью у нее была лишь бессонница.

— Надеюсь, при этом она не выла на луну? Терпеть не могу, когда воют…на луну. У меня от этого голова болит.

— Талия, — обомлел Микки, — что ты такое говоришь?

— Правду. Ой, смотрите, какая комната прикольная! Здесь можно спрятаться и заниматься чем-то интимным-интимным…М-да.

— Это проходной гостевой будуар, — надменно пояснил герцог.

— Нет, точно, я найду пару золотых для того, чтобы погулять в этом замке…

— Я готов провести для вас экскурс в историю королевства.

Конечно, это он из вежливости предложил, я нисколько не сомневалась. С таким провожатым можно на край света уйти и не вернуться! Только я еще последние мозги не растеряла от его харизматичного образа. Не найду лишние монеты, так завтра спрячусь в будуаре, а когда все разойдутся, погуляю по замку бесплатно! Вот только Микки нужно будет услать, чтобы он меня не дожидался. Прилично одной девушке ходить по улицам или неприлично, дело третье. Женское любопытство — в первую очередь.

Мы вышли из гулких коридоров замка во двор, стражники открыли перед нами двери. Микки что-то сказал, и нам подвели лошадей. Рядом стояла великолепная карета с гербом, на котором был изображен лев, державший в когтистой лапе сокола, их обрамляли шпаги и огненные стрелы. Кони, запряженные в карету, казались огнедышащими скакунами-мустангами по сравнению с нашими клячами. Слуга церемонно открыл дверцу кареты, спустил лесенку и поклонился.

— Прошу вас, леди Грэм!

Эдберг протянул мне руку.

Как же! Ага. Сейчас все брошу и полезу в эту расчудесную колесницу, чтобы составить чете герцогов приятную компанию на вечер. Замарашка в пятнистых розовых оборках — наилучший собеседник для высокородных господ. Чтобы они лишний раз посмеялись надо мной!

— Ни за что, — сказала я, отворачиваясь от кареты.

— Не понял, — протянул герцог.

Какая дурацкая привычка тянуть слова! Чего тут может быть непонятного — девушка тебя не хочет! Неужели, такому благородному отказывают в первый раз?

— Талия, — встревожился Микки, — с тобой все в порядке? Или разболелась голова?

О, спасибо, милый братик.

— Разболелась голова, — пробурчала я и схватилась за поводья своей кобылы. — Тпр-р-р-у! Стой, парнокопытная!

Следующее действо должно было стать таким: я легко и небрежно прыгаю в седло, на ходу оправляя длиннющие юбки, сверкаю изумительной стройностью ножек в замарашковых башмаках и пускаюсь с лошадью в благородный галоп. Но как только я подняла ногу, сразу поняла, что ничего из вышеописанного не получится. И табуреточка, поданная слугой, не поможет. Легко и грациозно вскочить на лошадь я не смогу при всем своем желании, ибо не обучена этому, и лошадь вблизи сегодня видела первый раз в жизни.

— Вы передумали, леди Грэм? — по-своему истолковал мое замешательство Эдберг.

В его голосе я услышала ехидство и превосходство.

— Нет, — сказала я, и дабы не усугублять причиненный себе моральный ущерб, взяла поводья и повела лошадь прочь с королевского двора. — Я решила прогуляться! Сегодня отличная погода!

И в это время раздался удар грома, и на меня обрушился ливень. Я могла заплакать от досады, что в этом королевстве у меня ничего не получается, дождь бы смыл следы этой минуты слабости. В любом случае никто бы ничего не заметил потому, что я сразу промокла до нитки. Но я не стала лить лишнюю воду, сжала поводья в кулак и продолжила свое траурное шествие.

— Леди Грэм! — крикнул Эдберг.

Хочешь заинтересовать мужчину — удиви его.

Я обернулась, выдавила из себя улыбку и сказала:

— А я обожаю дождь! Я обожаю гулять в дождь! И еще люблю бегать по лужам!

И пошла дальше, не оглядываясь.

— Слушай, сестричка, у тебя отличная фигурка. Ты специально вымокла, чтобы показать ее герцогу?

— Микки, зря догнал, ты можешь меня не сопровождать. Скачи домой, я скоро буду.

— Скоро?! Тебе придется топать долго. Мозоли натрешь, не сможешь сегодня вечером учиться танцам.

— А ты меня, правда, научишь?!

— Я же обещал.

— Какой ты у меня хороший, — я бросилась к нему на шею и поцеловала.

— Телячьи нежности, — наигранно скривился он, — но целовать тебя приятно. Ты сделала это ради того, чтобы герцог приревновал? Тогда промахнулась, сестренка. Вспомни мое амплуа.

— Ты мой брат, — я взяла его за руку и крепко ее пожала, — и я поцеловала тебя от чистого сердца. И ты обыкновенный, Микки. То есть, ты совершенно необыкновенный, не будь ты моим братом, я бы в тебя влюбилась. Да, ты обыкновенный, но это я никому не скажу.

— Разбалтывать чужие секреты нехорошо. Но я тебе один выболтаю. Тобою очень заинтересовался герцог.

— А как же герцогиня?!

— Безусловно, она существенная преграда на пути вашего счастья, — хмыкнул Микки. — Но нет такой помехи, которую нельзя убрать.

У нас говорят также: жена не стена, можно подвинуть.

И я все-таки обернулась.

Эдберг стоял на ступеньках кареты и не сводил с нас пристального взгляда.

Через десять минут, когда нас можно было выжимать, Микки помог мне залезть на лошадь, и мы более-менее благополучно добрались до дома. Дом встретил меня верещанием мачехи:

— Замарашка, что у нас на ужин?!

Странная тетка, пошла бы на кухню и в кастрюлю посмотрела.

— То, что осталось от завтрака, тетушка! — проорала я ей, только зайдя в прихожую, вспомнив свои вокальные данные.

— Какая наглость! — ответила она мне через весь дом, — где это видано, чтобы так хамили!

— Теперь я понимаю, почему ты не пела, а кричала, — вздохнул Микки. — Приобрела дурную привычку. Ма, я хочу манной каши! — прокричал он, после чего повернулся ко мне. — Талия, а нельзя ли действительно приготовить чего-нибудь повкуснее?

И знаете что? Неожиданно мне захотелось приготовить чего-нибудь вкусненького. Ведь к пирожным я даже не прикоснулась, после слов герцога кусок в горло не полез. Я переоделась в серое платье, повесила розовые рюши сушиться в своей комнате, и пошла на кухню. Открыла там погреб и начала ревизию продуктов.

— Салат студенческий!

Хорошо поставленным голосом торжественно произнесла я сакраментальную фразу и плюхнула на стол перед семейкой Грэм салатницу с крупно порезанными овощами из найденной мною в погребе бочки. Следом пошли грибочки, я щедро посыпала их чесноком. За ними на столе материализовалась вареная картошка — да, я потрудилась на славу.

— Еще бы селедочки, — улыбнулась я этому изобилию. — Но я нашла мясо!

В погребе висела здоровенная вяленая нога незнакомого мне животного. Пахла она замечательно, так что я порезала ее на ломти и подала на ужин.

— Какое свинство, — поморщилась мачеха, тыкая вилкой в ногу, — окорок еще не дозрел.

— Соленое сырым не бывает, тетушка, — важно сообщила я и положила вредной даме пару жирных кусков. — Обожраться! То есть, обкушаться можно.

Бониэль усмехнулся, глядя на все это великолепие, подмигнул мне и принялся наполнять свою тарелку. Папаша Грэм ел все подряд, думается, он даже не замечал вкуса глотаемых блюд, озабоченный чем-то неприятным. Наверное, расходами на меня. Миканиэль начал со студенческого салата, заявив, что всегда предпочитал есть соленые помидоры растерзанными на мелкие кусочки, а ему их подавали целиком. Мачеха опять возмутилась в традиционном стиле.

— Не хотите, — я схватила ее блюдо за край, — наложу манной каши.

— Не-е-ет! — взвизгнула она, вцепившись в другой край. — Я съем эту гадость!

— Зачем же себя насиловать, — я тянула блюдо к себе, — если в горло не лезет!

— Не твое дело, Замарашка! Кашу ешь сама! И худей.

Никакого понимания диетического вопроса у этой мазохистки. Я оставила ее в покое, пошла на кухню и наложила себе здоровенную тарелку снеди. Как же они жили до меня? То есть, до того, как я слазила в погреб?

— Какой ужас, жжет! Жжет! Дайте воды! Немыслимое количество перца! Я больше не в силах терпеть ее жуткую готовку и отвратительные манеры! — донеслось до меня из столовой.

Ну, ну, хмыкнула я. Никуда не денешься, тетушка, теперь меня обратно в глухую провинцию отправлять нельзя — я выбранная королем гостья. Это вчера я тряслась и боялась, сегодня все изменилось к лучшему! Правда, если прикинуть, что из этого всего лучшего я смогла ухудшить, станет грустно. Но кто не совершал ошибок?! Пусть кинут в него камень!

После ужина, когда семейство разбежалось по комнатам, я поднялась к Микки.

Честно говоря, я думала, что у них очень сложные танцы, но все оказалось намного проще. Выучить все тринадцать, ах, какое все-таки славное число, я не смогла. Но пару осилила.

— Значит так, — сказала я, повторяя урок, — мы становимся напротив друг друга, и ты подаешь мне руку.

Обычно я выскакивала первой на партнера, удивляя его буйной энергией.

— Церемонно подаю, ты так же неторопливо даешь свою! А не суешь ладонь, одновременно задирая ногу, чтобы тут же начать прыгать!

Микки нервничал, ученица из меня была на троечку. А кто ему говорил, что будет легко?! В моем мире ритмичные оптимистические танцы, а здесь сплошные медленные выкрутасы под музыку. Кстати, музыки у нас не было, Микки напевал мелодии и делал это изумительно. Вот у кого был и слух и голос! Танцевать с ним было очень приятно.

— Знаешь ли, Талия, — задумчиво произнес он, когда наши занятия затянулись за полночь. — Ты не должна привыкать ко мне как к партнеру по танцам. Я постараюсь сделать все невозможное, чтобы не поехать на этот бал. Это тяжело, ведь герцог Эдберг мой приятель, мы вместе ходили в королевскую приходскую школу. Ма выбила место для меня, благодаря своим связям. И он хочет меня там видеть. Но, полагаю, большей частью из-за тебя, дорогая. Скорее всего, тебя будет сопровождать Бониэль.

— Ты не хочешь ехать на бал из-за девушек, которые начнут липнуть к тебе как мухи на мед?

— Все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд, — прищурился он. — Не знаю, нужно ли тебе это говорить…

— Нужно! Конечно, нужно! Иначе я не усну.

— Хорошо. На ежегодном балу король создает пары.

— Какие еще пары?

— Брачные. Наш правитель самодур, его сестра — самодура. Ты должна это знать, Талия, чтобы их опасаться.

— А внешне они очень красивые, — мечтательно вздохнула я, не придавая особого значения предупреждению Миканиэля. Подумаешь, пары… Здорово, кому-то повезет выскочить замуж.

— Красота обманчива, — пожал плечами Микки и взял меня за талию. — Ты обещала показать, как у вас танцуют вальс.

— Хи, вряд ли у меня получится хорошо, но в общих чертах мы делаем так…

У них этот танец назывался каэлья. Как все-таки тесен вальсирующий мир!