Больному миру. Сборник стихов разных лет

Алеша Кравченко

Любое стихотворение – слепок состояния. Здесь и сейчас. Если они совпадают у автора и читателя, возникает эмоция. В книге – четыре разных раздела – «Больничное», «Отношения», «Юношеский максимализм» и «Бессчетная поэмка. На закуску». Выбирайте!

Больничное

«Заколдованному зверю — тишине…»

Заколдованному зверю — тишине

Шлю приветы и билеты на проезд,

Чтобы день ушедший о пришедшем дне —

Дне свершений — мне принес благую весть.

Сигаретными дымками потолок

Для игры любовной молча расчерчу…

Я бы был счастливым, если б только мог,

А до «мог бы» не хватает только чуть…

И зубами, что пока что не стучат,

Откупорю я бутылочку вина…

Звезды-звери и усталая свеча…

Ждущий я. И ты вот-вот прийти должна.

«Холодильник ворчит…»

Холодильник ворчит.

Он устал. Он сердит.

Сигарета потухла, момент улучив,

И ехидно лежит

На столе возле хлеба и чарки вина,

Среди крошек…

Извлекает большая лихая Луна

Свет из ножен…

А чернила бегут по спокойным листкам

Без причины…

Все когда-то изменится. Станет тоска

Не по чину…

Излечима…

Даже сердца телега не станет греметь

На бессчетных ухабах…

Будем женщинам гимны заслуженно петь,

А не бабам…

Будет все… И вода претворится в вино,

В хлеб — каменья,

На бумагу польется не свет ледяной —

Вдохновенье,

И Луна, словно мама, посмотрит в окно

С тихим благословеньем…

«Страстный ветер ветку к ветке клонит…»

Страстный ветер ветку к ветке клонит,

Жаждет видеть их переплетенье…

Полновластна ночь, как вор в законе,

И крадет сплетенных веток тени…

Ручеек к ручью и к чаше чаша —

Все к соединению стремится,

И любви беспечную поклажу

Мчит по миру сердце-колесница…

Облака разогнаны, как волки,

Сквозь «ночнушки» звезд лучи струятся,

Я на них смотрю в дверную щелку

На не знавшем женщины матраце…

Ночь со мной, и ветер рядом где-то,

И полны две чаши счастьем винным.

Нет тебя. И нет — по всем приметам,

А один я — меньше половины

Нас двоих и нашего слиянья —

Не телами только — всем, что живо…

Равнодушны тапочки. Желанье —

Безразличное — висит на двух зажимах…

Снега торопливая окрошка

На дворе до завтра остывает.

Ветер ветки гнет не понарошку,

А на зависть жалобным трамваям…

«Остроухое беспокойство…»

Остроухое беспокойство,

У порога свернувшись, сопит.

Остроумнейшее устройство

Тихо маятником шуршит…

Спят вповалку на вилках ложки,

У тарелок, стаканов — тишь.

Только ты — под щекой ладошка —

На кого-то во сне бухтишь.

Звезды светят, гоня зевоту,

И Лунища почти слепа.

Да и я — за своей работой —

Даже очень не прочь поспать.

Только кто же допишет сказку,

Чтобы завтра тебе прочесть

И увидеть в блестящих глазках

Светлой радости благовест?

Только кто же стишок допишет,

Если я заползу в постель,

Про искрящийся снег на крышах,

Про безудержную карусель?

Ты назавтра меня отругаешь,

Что опять очень поздно лег.

Успокоясь, совсем другая,

Убежишь в королевство строк.

Будешь плакать, смеяться, спорить,

Кулачками врачам грозить.

Я же — рядышком, в коридоре —

Буду нервно и быстро курить.

Буду ждать твоего приговора

Той ночи, что уже ушла,

Невниманья бояться, вздора,

Что — мол — плохи мои дела,

Что — мол — плохи мои принцессы,

На тебя не похожи ничуть,

А игрушечный волк из леса

Неспособен и зайца спугнуть…

Что… Да, ладно, оставим ссоры!

Поцелуй меня, в добрый путь

По пенящимся строчкам-узорам,

Не дающим ночами уснуть…

«Стук костей о доску, шашек стук…»

Стук костей о доску, шашек стук,

В напряженной тишине — кашель.

Я от книг, студентов и наук

Переброшен в эту боли чашу…

Медсестра устроит мне разнос

Вновь — за нарушение режима…

Мой диагноз зол — туберкулез —

Мерзкая предсмертья пантомима.

Люди здесь живут в каком-то сне

И не понимают, что им снится.

Смерть и водка здесь, как на войне.

Сигаретный дым, как страх, клубится.

Шутки здесь не очень-то добры

И редки — не всякий шутку ценит.

Открывает дикие миры

Хлористый, запущенный по вене.

Снова кашель. И мокрота в снег.

И весна, как кажется, все ближе.

Все мы — смертники, но каждый человек

В тайне верит, что сумеет выжить.

Хорошо пожить, попить вина,

Походить без боли на рыбалку…

Полночь. Кашель. Снова тишина.

И себя порою просто жалко.

Сумасшедший дом, тюрьма, война —

Все плохое с этим местом схоже.

Нет на жизни бирочки «цена»,

Только с каждым днем она — дороже…

«Лампа тускла. Коридор полупуст…»

Лампа тускла. Коридор полупуст.

Каждому звуку сопутствует эхо.

Все будет чудно. Откуда же грусть

На полпути к успеху?

Ветер прохладен, и короток день.

Снегу — за сутки — идти надоело.

Все будет чудно. Откуда ж мигрень

В миг совершения дела?

Все переменится: ночь на весну,

Грусть и мигрень — на надежды.

Все будет чудно. И я вспомяну,

Что было чудно прежде.

«Я просто прожил жизнь, как состоянье…»

Я просто прожил жизнь, как состоянье,

Накопленное предками и мной.

Часть тратил сам, часть — с помощью компаний,

Часть — на врагов, а часть — с женой.

Часть разокрали разные работы,

Часть взяли в долг стихи и прочий бред.

Часть отдана блужданию по нотам,

Кусок урвали завтрак и обед.

Прогулки на природе и рыбалка

Продешевили, но не так, чтобы всерьез.

На телевизор тратил много — жалко,

А на любовниц — сколько удалось.

Чужие дети… Женщины чужие…

Дома… Долги чужие — все сполна!

Оплачивали векселя живые,

Которым, как казалось, грош цена…

Созвездие Петли

Пусть февраль — еще не весна,

Но поет капеллой капель…

Я летаю в усталых снах,

Как задумчивый менестрель.

Чей-то окрик разбудит ночь,

Чей-то стук растревожит дом.

И тогда я отправлюсь прочь,

Позабыв помахать крылом…

Мне твердили наперебой,

Что планета счастья вдали,

Но я вижу перед собой

Знак покоя — созвездье Петли.

Мне забыли как-то сказать,

До скольки считать, чтоб уснуть,

Где смогу ровнее дышать,

Где окончу полет и путь…

Мне забыли сказать о том,

Что зовется любовью боль.

И о том, что сыграть с трудом

Мне удастся свою же роль.

Я не знал, начиная петь,

Что безумны все короли,

Что и мне предстоит лететь

В знак покоя — созвездье Петли.

Я целую ее послов

В беспредельной небес глуши

И раскаиваюсь без слов

В тех грехах, для которых жил.

Мне созвездье улыбку шлет,

Как кинжал, как усмешку змей,

Только — кроме пути вперед —

Не придумано мне путей…

Над бушующей синевой

Жгу последние корабли

И со вздернутой головой

Принимаю любовь Петли…

Усталая Мадонна

Долго шла усталая Мадонна,

Ветром в спину, как бичом, гонима.

Каждого оглядывала сонно

И влюблено, сонно вновь, и — мимо.

Кто заговорит — пройдет, не слыша.

Кто одернет — не заметит словно…

И подметил, что она не дышит,

Зоркий — по губам ее бескровным.

Не касалась маленьких ладоней

Осени и времени лавина…

Шла и шла усталая Мадонна,

Что когда-то потеряла сына…

Непослушный сын решил стать Богом

И вознесся, не дослушав песню.

А она отправилась в дорогу,

Потому что в мире стало тесно.

Мир закрыл чугунные ворота,

Чтоб Мадонна ничего не знала

В миг, что завершающая нота

Песни Сына тихо прозвучала.

И не ведал мир, что в смерть не веря,

В мир уже давно вошла Мадонна,

Чтобы отыскать свою Потерю

И спасти коленопреклоненно…