Возрожденная

Алеся Троицкая, 2017

Третий и заключительный роман о приключениях девушки, владеющей удивительным даром. Потеряв своего возлюбленного, Мирослава замыкает временное кольцо и перемещается в иную реальность – в будущее Трезура, где нет жестокого тирана, где живы ее мать и брат. Но так ли все благополучно и правильно в этом новом, незнакомом ей мире? Сумеет ли Мирослава принять шокирующую правду о себе и своих близких? И самое главное – сможет ли она все изменить, чтобы спасти две планеты, своих друзей и человека, которого любит больше жизни? Содержит нецензурную брань.

Глава 3

— Принцесса!

Славдий сдержанно поприветствовал меня легким кивком головы и вернул свое внимание подростку, который запрягал мощного гнедого жеребца, похожего на того, которого Слава держал под уздцы.

От вида великолепных животных в моем теле начало искрить предвкушение. Я так давно была лишена возможности общения с этими милыми созданиями, что нетерпение буквально заставляло меня подпрыгивать на каждом шаге.

— Теперь можете оставить меня в покое? — недовольно обратилась я к своим охранникам, которые сопровождали меня с тех самых пор, как я покинула свои покои. Четверо мужчин — двое по бокам от меня и двое позади — ни на шаг от меня не отставали. Границы моего личного пространства были вероломно нарушены, что неимоверно раздражало.

Возможно, я бы смирилась с таким положением, если бы одним из моих охранников не был мужчина с серыми глазами, тот, который всю неделю за мной ухаживал, став практически моим единственным другом, которому я до сих пор не удосужилась сказать спасибо. Мне было трудно глядеть ему в глаза, так как он видел мою истерику и мое уязвимое состояние. По правде говоря, мне было неимоверно стыдно.

Может, отослать его служить в какое-нибудь другое место?

— Сестренка, ты как всегда хорошо выглядишь.

— Ты об этом? — Я смущенно покосилась на почти выпрыгивающую из декольте грудь.

— Раньше тебя это не беспокоило.

— В пять лет. Когда у меня не было груди.

Слава мягко рассмеялся. Обычным мягким смехом адекватного человека, без спеси или гордыни. Может, я была скора в своих суждениях и он не такой псих, каким мне показался?

— Буквально пару недель назад, когда мы устроили скачки и ты была в более откровенном наряде, твоя грудь…

— Нет! Не хочу знать, что там случилось, особенно от своего собственного брата. — Я демонстративно прикрыла уши руками.

Приятный смех повторился, и Славдий наклонился к моему лицу:

— Имею полное право.

— Право на что? — решила уточнить я.

— На подобного рода колкости.

— Только не те, которые ниже пояса. Или, вернее сказать, сконцентрированы в области моего декольте.

— А кто, как ни я, хранящий твои самые грязные секретики, может делать подобные замечания? — почти в самое ухо прошептал мне Славдий.

Я непроизвольно вздрогнула. Нет, всё-таки в нем есть что-то пугающее.

— И много у меня скелетов в шкафу? — так же тихо спросила я.

Слава отстранился и внимательно посмотрел мне в глаза. В задумчивости потирая подбородок, прищурился. Потом с кривой усмешкой переспросил:

— Тебе отчет за месяц предоставить или за всю жизнь? — И вслух стал подсчитывать: — Одна сотня, две сотни, три…

Я не выдержала и фыркнула. Его беспечная и игривая реакция на абсолютно несмешные вещи начинала выводить из себя. Я легонько, для проформы, стукнула его по плечу и направилась поприветствовать гнедого жеребца, на котором мне предстояло сегодня ездить.

Великолепный статный красавец в расцвете сил приветственно пожевал мне волосы на макушке, а после довольно фыркнул. Взамен я ласково потрепала его по гриве и на секунду замешкалась, не зная, как к нему обратиться. Странно будет, если я спрошу напрямую, как зовут моего коня. Но не успела я об этом подумать, как ответ сам пришёл мне в руки. Парнишка еще раз проверил надежность креплений и, поклонившись, отошёл:

— Госпожа, Смерть подготовлен, он в вашем полном распоряжении.

От изумления я приоткрыла рот и нервно хихикнула. «Покажите мне того идиота, который додумался высокородное, умное животное окрестить Смертью!»

— Нам нужно выдвигаться. — Одним ловким движением Слава запрыгнул на спину своего жеребца. Я последовала его примеру и так же ловко оказалась в седле, под которым был Смерть. «Интересно, меня совсем не должно тревожить имя коня? Может, под стать животному попросить называть меня Всадницей Апокалипсиса?»

— Мира! — окликнул меня мужчина.

— Да… да, я готова.

— Взбодрись! — Славдий кивнул и выслал свое животное вперед легкой рысью. Я направила коня в ту же сторону и заметила, что моя охрана, плюс еще человек десять, не меньше, равномерно распределившись по обе стороны от нас, сидя на таких же красивых лошадях. Солидно! Я больше не стала заострять внимание на чрезмерной опеке. Если того требуют правила, так тому и быть. Кто я такая, чтобы спорить с авторитетом Айвены, которая назначила нам со Славой такое сопровождение? Вернее, с повелительницей мира Эвелин. Не знаю, почему Айвена взяла и изменила свое имя на то, которым пользовалась на Земле, но звучало внушительно.

Больше всего меня поразило то, что Айвена стала правительницей. Хотя я думала над таким развитием сценария, но все равно была поражена. Но не расстроена, так как более сочувствующего, доброго и бескорыстного человека я не могла себе представить. Поэтому насчет мамы и ее правления я была спокойна. Ну, не нашла Айве себе за триста лет другое занятие по душе, и что с того? Пусть правит на здоровье. Притом, я уже успела оценить, что ее стараниями леса и поля, окружавшие Перлитовый город, сохранились. С высоты моего пентхауса это было хорошо видно. Планета процветает, благоухает и радует глаз своим здоровым видом. Ничего плохого в этом не вижу.

— Сестренка, не отставай! — Славдий пришпорил своего коня и погнал его галопом, и я, все еще плавая на волнах своих мыслей, сделала то же самое, втягиваясь в игру, предложенную моим братом, и мысленно примеряя, хорошо ли звучит титул «принцесса Мирослава»? Первый раз искренне улыбнувшись, я сильнее надавила на бока животного.

— Нет, Всадница Апокалипсиса звучит гораздо круче!

Адреналин успел смыть все негативные чувства и эмоции, оставив место лишь для полного восторга и умопомрачительного экстаза. Боже, как я соскучилась по этим ощущениям!

***

С каждым последующим шагом мое сердце начало ускорять свой бег. Причем, новая порция адреналина ничего общего с быстрой скачкой не имела. Это был другой вид адреналина — с примесью плохого предчувствия и страха.

Наша кавалькада остановилась и спешилась на самой верхней ступени полусферического стадиона, очень похожего на Колизей, может, чуть больше. И я буквально онемела от открывшегося зрелища. Бесчисленное количество людей кричали, орали, создавая невообразимый шум. Лишь только когда в поле их зрения показались наши фигуры, голоса поутихли, и, как огромная схлынувшая волна, люди припали на колени, выражая свое почтение.

Паника, граничащая с обмороком, овладела мной. Я буквально приросла к земле, вцепившись в Славину руку. Но он лишь криво усмехнулся, отцепил мои пальцы и посмотрел так, что я похолодела.

— Сестренка, что-то не так?

— А?.. Наверное, съела что-то не то, вот и мутит немного. — Я обхватила себя руками и отодвинулась от него.

— Хочешь вернуться?

— Нет, — поспешно произнесла я, понимая, что сбегать — не самое умное решение. И, чтобы не показывать весь ужас моего состояния, я уставилась прямо перед собой, гордо приподняв подбородок. Я не могла знать, для чего предназначена эта арена, но я могла предположить по той обрывочной информации, которую успела собрать.

«Это место бойни».

Бурые пятна крови, которыми была покрыта земля внутри арены, заставили меня содрогнуться от отвращения.

Кровопролитие — это то, что я презирала больше всего на свете, кроме тех случаев, когда оно неизбежно при защите моей жизни или жизни моих близких. А гладиаторские бои, или как тут они называются, к этой категории не относились.

Тем временем Славдий вернул свое внимание толпе, а потом подал кому-то знак рукой. Через секунду над ареной раздался мощный трубный звук, который возобновил какофонию тысяч голосов.

Легкий толчок в спину вывел меня из ступора. Я обернулась и встретилась с внимательным серым взглядом Асмодея. Он, легонько кивнув, показывал мне, чтобы я шла вперед.

— Серьезно? — Я окинула его скептическим и недовольным взглядом и начала не спеша спускаться к первому ряду, где находились наши со Славдием почетные места.

С каждым шагом мне становилось все труднее передвигать ногами. Пристальное внимание к моей персоне со стороны огромного количества зрителей давило, словно сошедшая лавина. Их эмоции и чувства я ощущала как свои собственные. Я улавливала вибрацию их ненависти, дыхание их страха вперемешку с благоговейным трепетом, и совсем сникла: первоначальные суждения о правлении Айве покачнулись.

Мы заняли два из трех расположенных в королевской ложе мест, оставив центральное место свободным. Сидя на расстоянии двух метров от Славдия, я стала нервничать сильнее, но внезапно почувствовала на своем оголенном плече теплую ладонь. Я обернулась и снова встретилась взглядом с Асмодеем. Возможно, мне бы впору разозлиться на него, но я лишь благодарно кивнула. Но он уже смотрел на арену и не увидел, как я одними губами прошептала: спасибо…

Слава, теперь уже со своего места, поприветствовал всех присутствующих и официально объявил о начале открытия Игр Справедливости.

Если сказать простым языком, то я попала на суд, в котором нет судьи и присяжных, нет прокурора и адвокатов, а есть ты и твой противник. Если обвиняемый побеждает специально подобранного для него человека, то с него автоматически снимается вина и ему публично приносятся извинения одним из лиц правящей династии, то бишь, в данном случае, мной или Славой. Как оказалось, это небывалая честь и признание. А также, в качестве компенсации морального и, возможно, физического ущерба, у бывшего обвиняемого есть право на одно любое желание. Такой поворот событий можно было сравнить с лотереей, в которой ты выигрываешь миллион миллионов долларов.

Но, как я и думала, все оказалось не так просто. Обвиняемым в соперники давался человек, намного превосходящий его по физическим параметрам и умениям, и выдавалось самое убогое оружие. То есть шансы победить воина с огромным мечом в полных доспехах практически равнялись нулю.

Это все я узнала практически сразу, когда на арену вывели пятерых провинившихся. В этот момент мое сердце оборвалось. Истощенные, грязные мужчины и одна женщина.

Женщина! Женщину заставят участвовать в этом кровопролитии?! Немыслимо! Я задохнулась от такой несправедливости и хотела возмутиться, но мой новый приятель напомнил о себе, чуть сильнее надавив на плечо и заставляя меня сидеть смирно.

Следом на арене показался немолодой дядечка с посеребренными сединой волосами, держащий в руках несколько исписанных листков, и усиленным невидимым устройством голосом начал представлять каждого обвиняемого и перечислять их преступления.

Я затаила дыхание, как и все зрители. Мне не терпелось узнать, в чем повинны эти люди. Возможно, я опять скора в своих суждениях и они действительно заслуживают смерти?

— Дилен О’Дайн, вас обвиняют в насилии и нанесении увечий своей соседке Мийл Д’Мор. Признаете ли вы себя виновным?

— Нет, — сквозь зубы выплюнул белокурый мужчина двухметрового роста, при этом от сильно сжатых кулаков на его руках заметно проступили вены. Я тут же подумала, что он сейчас даст волю своему гневу и врежет мерзкому старикашке.

— Тогда вы имеете право доказать свою невиновность, кхе-кхе… и уйти с арены с честью. Ваш противник в этом споре — Арим Ди.

При упоминании этого имени на арену вышел бугай, выше и крупнее обвиняемого раза в два. Интересно, он что, на стероидах?

— Выбирайте. — Дядечка показал на небольшой стол, на котором лежало несколько видов холодного оружия.

— Трезубец, — произнес Дилен О’Дайн, и понуро опустил голову, наверное, свыкаясь с мыслью о своей скоропостижной смерти. Ведь в его взгляде, кроме обреченности, больше нечего не осталось.

Вот теперь я не смогла молчать:

— Это несправедливо!

Слава обернулся на мой выкрик. Его брови удивленно сошлись на переносице, но буквально на секунду, так как он быстро потерял ко мне и к моим возмущениям всякий интерес.

Но ко мне тут же наклонился Асмодей.

— Что именно, госпожа?

Я молчала недолго и тихо, со злобой в голосе, бросила:

— Все это. Это неправильно… Ну, по крайней мере, нечестно.

— Ну, это не умаляет зрелищности, — с поддевкой изрек мужчина.

«Мне показалось или он меня в чем-то упрекает?!»

— Да кому нужна эта зрелищность?

— Вам.

Я не удержалась и обернулась к нему.

— Очень давно именно вы были организатором подобного судейства. И раньше вас никакие моральные вопросы не интересовали. Что поменялось?

От честности мужчины я опешила.

— Ты уверен, что вправе со мной разговаривать в подобном тоне? Не боишься?

— Нет! — твердо произнес мужчина, но так тихо, что его, кроме меня, никто не услышал. Он выпрямился, убрал свою руку с моего плеча и вновь воззрился на арену, давая понять, что разговор окончен.

От его слов я была в легком замешательстве. Но подумать об этом я не успела, так как дядечка перешёл к четвертому обвиняемому, молодому парню с красивыми карими глазами. Только сейчас, когда я присмотрелась, я узнала в нем адониса, который был в моей комнате в первый день пробуждения и который… хм… мне даже в мыслях было стыдно произнести, что он со мной делал.

— Я же говорил, что порадую тебя.

Я вздрогнула и обернулась к Славе.

— Его убьют?

— Если знать, кто его противник… то да, у него нет шансов.

Предчувствуя наихудший вариант, я тихо спросила:

— И кто?

— Я! — все так же непринужденно ухмыляясь, произнес Славдий, как будто речь шла о погоде. «Какой сегодня день, братик? Самый лучший для убийства невинных! Он так и нашептывает: убей… убей…»

В эту секунду я всецело почувствовала груз ответственности за жизнь незнакомца. Не знаю, почему, но мне показалось, что в том, что он находится там, виновата я.

— Зачем?

— О чем ты?

— Зачем тебе это?

Слава, как бы задумавшись, почесал затылок, и беззаботно пожал плечами:

— А разве для этого нужна причина? — И он хищно улыбнулся. Его глаза застелила пелена кровожадности, непроизвольно заставив мою шею втянуться в плечи.

— Ты не можешь…

— Почему нет, принцесса?

— Потому, что он мой! — Мой довод не убедил даже меня.

— Нет-нет-нет, сестренка! — Слава погрозил пальцем. — У нас уговор, помнишь? Я имею право наказать любого, кого сочту виновным, даже если этот кто-то принадлежит тебе.

Я прикусила язык.

— Но в чем его обвиняют?

— В государственной измене, — небрежно бросил Слава.

От шока у меня приоткрылся рот.

— Но это ложь. — Я умоляюще посмотрела на своего брата. — Слава, пожалуйста!

— Что «пожалуйста»?! — вышел из себя мужчина. — С каких пор в тебе проснулось сострадание? Ты же бездушная и черствая! — Он невесело хохотнул. — Он что, стал тебе небезразличен за те два дня, что кувыркался в твоей койке?

— Что?! Нет! — возмутилась я и тут же пожалела о своих словах.

— Ну, тогда смотри и наслаждайся! — Славдий рывком снял с себя рубашку, сделав свое рельефное тело достоянием общественности. Достал из ножен свой меч и, перепрыгнув через ограждение, широкими, размашистыми шагами направился к обвиняемым. Ужас и страх заставили людей попятиться, единственная женщина на арене споткнулась и упала на землю, прикрыв голову руками. Даже дядечка, возившийся со своими бумажками, впал в ступор, а потом прытко отскочил на безопасное расстояние.

— Ты будешь первым, и, как ты уже понял, я твой противник. — Славдий выхватил у одного из мужчин в военной форме меч, перекинул его парнишке и обнажил свое оружие, которое крепилось к его поясу:

— Давай, докажи свою невиновность.

С нечеловеческим усилием Слава размахнулся и обрушил на бедолагу всю силу своего гнева. Парень лишь чудом успел поднять оружие и блокировать удар.

Я привстала и вцепилась в ограждающие перила, с ужасом наблюдая за происходящим и убеждаясь в том, что его слова, небрежно брошенные утром, были правдой. Он действительно морально пал, и убить невинного человека для него не являлось чем-то запретным. Он действительно жаждал отнять чью-то жизнь на каком-то сакральном уровне и получал от процесса извращенное удовольствие.

От сознания, что изменение прошлого могло породить подобное чудовище, мне стало страшно. Нет, это какая-то ошибка! Слава — самый добрый и сочувствующий человек после меня. Он бы никогда не стал причинять невинным людям боль. Но мои слова шли в разрез с тем, что я наблюдала на арене. Всех людей увели обратно, оставив один на один Славдия и кареглазого парня.

Должна отдать ему должное: парень умело обращался с мечом и ловко отбивал яростные атаки, но все равно его выучки было недостаточно для того, чтобы бороться с трехсотлетним опытом. Я вообще сомневалась, что в мире найдётся человек, который сможет противостоять Славдию.

Подтверждение этого не заставило себя долго ждать: после очередного мощного удара парень покачнулся и завалился набок. Его рука кровоточила.

Толпа, которая жаждала крови не меньше Славдия, взревела и, как одна мощная волна, поднялась на ноги и начала скандировать:

— Виновен! Виновен! Виновен!

«Боже! Из-за моей неосмотрительности сейчас прольётся кровь невинного!» Я попыталась перекинуть ногу через перила, чтобы остановить это безумие, но Асмодей вновь вмешался, крепко вцепившись в мое предплечье.

— Убери руки!

— Это глупо.

— Сейчас же убери руки! — Мой голос начал вибрировать от мощной энергии, проснувшейся в моем теле. Той энергии, которую я чувствовала только мельком и которой приписывала нереальность.

— Нет, — тихо, но невероятно твердо и требовательно проговорил мужчина.

Я непонимающе моргнула. Его фамильярность притормозила меня. Асмодей, воспользовавшись заминкой, одним резким движением усадил меня обратно на место. Я даже возразить не сумела. А он, между тем, наклонился к самому моему уху:

— Хочешь жить — смирись.

В этот момент я почувствовала, что сейчас произойдет то, чего я пыталась избежать. И тут же, забыв обо всем, вновь посмотрела на арену.

Кареглазый парень задыхался. Его тело, приподнятое над землей, конвульсивно дергалось в руках Славдия, который держал его за шею. Нужно было обладать нечеловеческой силой, чтобы вот так, без напряга, удерживать человека практически одной рукой.

Когда жизнь практически покинула тело парня, а глаза его начали терять свет, Славдий сделал то, что я никогда и нигде не забуду. Он приблизил лицо кареглазого к своему практически вплотную — это было похоже на желание поцеловать, сосредоточился, а после начал вытягивать из парня жизнь, которая вытекала медленно, подобно дымке из его приоткрытого рта.

«Пожиратель душ»!

Это определение огромными красными буквами болезненно пульсировало у меня в голове. Смотреть на это было и страшно, и одновременно удивительно.

Между тем, энергия, выходящая из парня, стала окутывать моего брата, создавая вокруг него легкие завихрения, наполняя и питая его.

Издав последний вздох, который я почувствовала кожей, бедняга умер.

Славдий глубоко втянул в себя воздух и, наконец, разжал пальцы. Тело пустой грудой мышц и костей упало к его ногам.

В эту секунду, почувствовав мое пристальное внимание, Слава обернулся и обжег меня ненавидящим, полным боли и презрения взглядом, заставив меня отшатнуться, как от болезненного удара.