Тайны Старой Праги. Книга первая: Магия осени

Алеся Колединская, 2021

Гид по Праге, Анисья, неожиданно знакомится с привидением маленькой девочки и решает ей помочь. Приключения, которые последовали за этим, а также работа гида и её обратная сторона – вот, что стало наполнением осени для героини книги.

Она

Всё! Выдохлась. Всё тело болит. От недостатка энергии, наверное. Я всё отдала людям. «Сгорела на работе» — могли бы написать в некрологе, если бы я сейчас померла. «Выгорела до окурочка». Дурочка…

Припасено у меня пару местечек в Праге, где можно укрыться от всех, посидеть в тишине среди старины, ни о чём не думать, созерцая красоту вокруг себя. И, несмотря на усталость, я обожаю моменты, когда принадлежу сама себе. В этот раз я решила побродить в одиночестве по улочкам Старого Города и добрести до костёла святого Гаштала, что как раз за Анежским монастырём, там бы я могла сесть на скамеечку и подумать обо всём.

Я шла по вечерним переулкам, где тусклые фонари вырывали из темноты шар пространства и заполняли его тёплой желтизной. Камни мостовой под ногами блестели от влажности, всё-таки у осени своё амплуа. И от света фонарей их цвет тоже казался жёлтым. «Дорога, вымощенная жёлтым кирпичом». Она вела меня вперёд, манила завернуть за серые стены старых домов, идти куда-то, где что-то меня ждало. Куда и что — было загадкой только для меня. Прага прекрасно знала, где и зачем я ей сейчас нужна.

Вдруг шум повседневной жизни исчез. Как будто разом убавили громкость какой-то кнопкой. Отдалённый шум машин и голоса людей внезапно пропали. Я заметила это, и мне стало не по себе. Звуковой вакуум сказался и на фонарях. Один за другим они стали гаснуть. После короткого потрескивания и помигивания фонари поочерёдно потухли, и улица погрузилась во тьму. Липкий холод пробежал по спине, и дыхание остановилось. «Этого не может быть», — в очередной раз подумала я и сглотнула. Страх сковал меня.

Не веря своим глазам, я увидела, как нечто чёрное бурлящей массой направилось ко мне с конца улицы. Чернота приближалась, клубилась, переливалась в различные обтекаемые формы и, не дойдя до меня пары «шагов», вдруг перешла на стены и стала по ним расползаться. Всё погрузилось в черноту — и я, и дома, окружавшие меня. Она стала заползать в глаза и нос, я не могла дышать, то ли от неё, то ли от ужаса происходящего. В черноте кто-то завыл. Страшно. Заунывно. Как-будто сумасшедший кричал о своей боли. Звук стал приближаться ко мне. Ноги онемели. Мелкая дрожь трясла тело, набатом отдаваясь в голове вопросом «Что мне делать теперь? Что мне делать?».

Неожиданно что-то рвануло меня за рукав и с неистовой силой потянуло вперёд. Прямо в черноту. От неё удушливый ком в горле сдавил дыхание, тошнило и хотелось выбраться отсюда. Жуткий голос. проплыл мимо меня совсем близко и остался за спиной. Я не видела его, но ощутила прикосновение чего-то ужасного. Не было видно ничего, чёрный туман оградил от меня мир. Что-то не давало идти, и, как в болоте или в сугробе, я переставляла ноги, влекомая вперёд за рукав невидимой силой.

…И враз всё кончилось. Я оказалась на площади перед Гашталом, где пражский вечер имел привычные рамки: горят фонари и окна домов, давая понять, что вокруг меня есть люди. Кстати, и их голоса стали слышны. Откуда-то сбоку, из бара, доносился гогот туристов. «Англичане, — резюмировала я, — они всегда веселятся громко». Где-то вдали, проезжая по рельсам, прогромыхал старый трамвай. Чернота за моей спиной, исчезла, развеялась, не оставив и следа, словно и не было ничего. Я шумно выдохнула и присела на ближайшую скамейку.

Вдруг, словно вспышка, в голове раздался детский голос:

— Не пугайся, это я спасла тебя.

Я взвизгнула и подпрыгнула от неожиданности. Огляделась вокруг, но никого не увидела.

— Ты? — растерянно ответила я, крутя головой в разные стороны, — А кто ты? Я не вижу тебя.

— Я — Дарина. Душа, застрявшая в мире живых. Это мою историю ты видела ночью.

Я всё ещё не видела собеседницу, но слышала голос:

— Ты должна мне помочь. Вот поэтому я тебя сейчас спасла.

— Помочь? Но я не вижу тебя! Где ты?!

Раздался печальный вздох:

— У меня больше нет тела. Я — призрак.

— Призрак… — сдавленно повторила я, — Тот, из тумана? Или какой-то новый?

Неясное светлое облачко выскользнуло из-за моей спины, покачалось в воздухе, облетело вокруг меня и «присело» на скамейку.

— Из тумана. — пояснило оно, — Я — призрак девочки, о которой ты видела сон. Меня зовут Дарина.

«Ей-богу, ведь уже который раз объясняют, а я всё понять никак не могу! Сколько можно?! Соберись, Анисья!» — строгим тоном учителя обратилась я к себе.

— Что ж… Рада встрече. — мой голос звучал без энтузиазма. — Говоришь, ты спасла меня? А от чего?

— От «чёрных» душ.

— От кого?! Это кто такие?

Призрак замешкался, видимо, не зная, с чего начать, а потом изрёк:

— Выслушай меня. — Дарина сделала паузу, дав понять, что рассказ будет длинным. — Мир живых — не единственный. В него попадают для того, чтобы жить и стать счастливым. Каждая жизнь начинается с чистого листа, как подарок или наказание. И она всегда кончается. Это нужно для того, чтобы осознать совершённые ошибки и исправить их в следующей жизни.

— То есть, — меня осенила догадка, — с нами происходит реинкарнация? Смерть, получается, как перезагрузка, что-ли?

— Так и есть — умирают, чтобы родиться вновь. Конечно, младенец не помнит о прошлой жизни, но у души уже есть установки.

— Так, стоп, стоп! — я замахала руками. — Не понимаю. Вот ты говоришь, что можно исправить ошибки прошлой жизни в жизни следующей. Но человек этих ошибок не помнит….

— Это мозг не помнит! Вернее, не знает — ведь это новое тело, новый мозг. А вот душа — помнит. — эту фразу она нарочито подчеркнула, — Поэтому крайне важно слушать внутренний голос. Он говорит правду, направляет по пути, выбранным душой ещё до рождения, исходя из опыта прошлой жизни.

Потом её голос приобрёл поучающие нотки:

— Душа — часть своеобразного Эфира, он же «мир всех душ» — так, наверное, понятнее. Эфир — это энергия жизни.

— И откуда берётся эта энергия?

— Она была всегда. И будет. Помнишь, в школе — закон сохранения массы и энергии? Ничто никуда не девается, оно циркулирует, меняя форму и обличие.

— Ага, точно. Наш физик извёлся весь, пока объяснил, что во что переходит и как меняется.

— В общем, с душой происходит то же самое. Она бессмертна. Душа обитает в живом человеке, после этого переходит в эфир — место скопления душ, и оттуда — в нового человека, который собирается родиться, находясь ещё во чреве матери.

— Ах, вот по каким этапам мотается душа? — я усмехнулась, представляя себе бесконечные процессы перетекания душ из одного состояния в другое. Интересно, а это у всех живых существ? Или только у людей? Не возникает ли у них там, в Эфире очередей? Нас ведь так много…

— А сейчас я скажу тебе самое главное. — на несколько секунд Дарина замолчала, — Есть ещё одна прослойка между миром живых и Эфиром — это междупространство. — снова пауза. — Туда попадают души, которые привязаны к миру живых сильным чувством — любовью, ненавистью или обидой.

— То есть, если сильно в кого-то влюбиться, то можно застрять в… Как ты сказала? «Предбаннике»?

— В междупространстве. — голос прозвучал обиженно. — Каждый из нас хоть раз в жизни испытывает обиду, слепую любовь или жгучую ненависть. И чувство это настолько сильно, что не даёт покоя ни днём, ни ночью. Оно становится навязчивой идеей. Хочется отомстить оскорбителю, вернуть любимого или любимую. И даже смерть порой не дарит вожделенный покой. Душа, не получившая сатисфакции при жизни, застревает в междупространстве на целые века!

— Что же она там делает? — я опять перебила Дарину.

— Мстит. Плачет. Пугает. Желая лишь одного — избавиться от своей боли, наказать ДРУГИХ за свою обиду, заставляя живых страдать так, как страдала при жизни она, тем самым принуждая искупить вину настоящих обидчиков, чьи души уже канули в лету.

— Значит, привидения не всегда мстят именно своим обидчикам? А тем, кто попадает под руку, так? Как-то не честно!

— Их тоже «не честно» заставили страдать. И ты не можешь со мной не согласиться.

— Бывает всякое… Ты намекаешь, что у вас «там» собрались все злые?

— Вовсе нет. Среди «застрявших» есть безобидные, даже добрые. Они не причиняют вреда, иногда даже помогают. Сколько случаев было! Но о них позже. И есть злые, «чёрные» души, которые могут быть опасны! Дело в том, что они питаются страхом.

— Как это?

— Пугают живых самыми сильными их страхами. И когда тело бьёт мелкая дрожь, а по спине бежит холодок — душа отдаёт часть своей энергии, которой и питаются Чёрные.

— А-а-а… Вон оно как… — протянула я, — благодарю за «лайфхак», обещаю — отныне не бояться. Ха-ха.

В ответ послышался натянутый смех:

— Пытаться не бояться? Убеждать себя, что это нормально и не страшно? Они всё равно найдут чем испугать! Это их «профессьон де фуа», принцип существования. В этом они профессионалы, не одну собаку съели. И чем сильнее человек сопротивляется — тем страшнее и ужаснее их действия.

–Что же тогда делать? Креститься? Молиться? Чертыхаться?

— Не попадаться им на глаза. — повисло непродолжительное молчание. — Не дать им себя обнаружить. Никогда. Единожды попавшись в их сети — не вернуться в прежнюю спокойную жизнь.

Я погрузилась в размышления. Светлая тень Дарины опустилась на скамейку. Следующие слова прозвучали полушёпотом:

— Ты обнаружила себя. Ты настолько «топорно» и неумело вошла в наш мир, что, если бы Чёрные умели смеяться, они смеялись бы в голос, стоя аплодируя твоей наивности.

— А как так-то? — от возмущения мой голос завибрировал, — я же ничегошеньки не делала, дýхов не вызывала и на кладбища ночами не ходила. Пентаграмм не рисовала и дьяволу не поклонялась!

— Ты пришла в туман тогда вечером.

— Потому, что ты позвала меня! — громко уточнила я, сделав акцент на слове «ты».

— Да, я звала. Но я не знала, что ты придёшь. Это был выстрел наудачу. Я много лет прошу помощи у живых, но они всегда боятся и уходят! Я отчаялась уже давным-давно, но всё равно продолжала взывать о помощи!

Я нервно вскочила со скамейки. Привидение заметалось около меня.

— Ты серьёзно сейчас?! То есть, ты меня попросту подставила?! — я сорвалась на крик.

Она заискивающе залебезила:

— Я и не надеялась, что кто-то откликнется! Если бы я знала — то подготовилась бы: нашла время и место, где мы были бы только вдвоём. Без присутствия других душ межпространства и, главное, без Чёрных.

— И Чёрные там были?!

— Ну разумеется!

Совсем некстати из-за угла вынырнули люди. Несколько молодых парней, громко смеясь и перебрасываясь шутками прошли мимо моей лавочки и скрылись в «Виноградском пивоваре». Этот ресторан открылся совсем недавно и туда стекались любители нефильтрованного пива.

За этих пару минут злость на Дарину успела поутихнуть.

— Вы что, там все вместе, что ли? Вы, белые и пушистые, их не боитесь?!

— А чего их бояться? К нам они равнодушны, считают нас слабыми. Вы, живые, позволь заметить, тоже живёте бок о бок с людьми злыми: теми, кто обижает, бьёт, использует свою власть во зло. Надсмотрщики в тюрьме вон тоже совсем рядом ходят с убийцами и преступниками. И ничего. Всем места хватает. В моём мире тоже такой «винегрет». Сосуществуем…

— То есть, если я правильно поняла, у меня теперь всё плохо? — вывод напросился сам собой. — Я, дурья башка, решила пробраться в эпицентр вас всех, в этот дурацкий туман, чем сама лично, пусть и по незнанию, поставила на себе «чёрную метку», и буду находиться «под прицелом» и ныне, и присно, и вовеки веков? Так?

— Погоди, не кипятись. Теперь у тебя есть я, и я буду тебя защищать. До тех пор, пока ты будешь выполнять моё задание. Ты же поможешь мне?

Голос Дарины звучал вкрадчиво. А меня обуяло негодование.

–??? Это похоже на «без меня меня женили». А может, я несогласная?

— В общем, у тебя два пути.

Призрак девочки перестал колыхаться в воздухе и неподвижно застыл перед моим лицом:

— Или ты мне помогаешь, или отказываешься. Но отказываешься и от моего покровительства в том числе. Чёрные о тебе знают, ты ещё «свеженькая», энергии в тебе пока много, и они с удовольствием набросятся на тебя, как на скатерть-самобранку! В итоге ты всё равно обратишься за помощью к Белым. Я, разумеется, откликнусь. Помогу на МОИХ условиях: я помогаю тебе — ты помогаешь мне. Минус этого варианта — мы теряем время, а ты — ещё и энергию.

В этом был резон. Я похлопала глазами, чувствуя себя загнанной в угол. Ох, как мне не нравится это состояние! Безобразие какое-то! И как вообще ребёнок её возраста, пусть даже и в виде привидения, способен на такие хитроумные манёвры? Школа у них там что-ли, в загробном мире, с математическим уклоном?

Однако пусть расскажет всё до конца. Тогда я смогу разобраться что к чему.

— Шах и мат. Хорошо. Молодец. Аплодисменты. Занавес. Что тебе нужно и в чём заключается моя помощь?

Наверное, Тень победно улыбнулась. Хотя видеть этого я никак не могла, но почувствовала совершенно точно.

— Слушай.

Призрак поёрзал на лавочке, будто усаживаясь поудобнее. А я превратилась в слух.

— Я была девочкой. Моим миром были мама и папа. Я очень любила их. Папа был воплощением «сильной» любви, способной защитить от всего: от грозы, злых мальчишек, от ночных кошмаров. Мама — воплощение любви «доброй», которая наполняла мою жизнь смыслом. Мы вместе гуляли к старой часовенке у пруда, кормили уток, когда было тепло. Вдвоём рисовали и вышивали. Она учила меня делать куклы из всего, что было под рукой. Мы вместе готовили ужины и ждали, когда вернётся с работы папа и наша семья будет в сборе. Вечерами мы смотрели в окно на тёмную улицу, на яркие звёзды, на луну, которая то крýгом, то острым серпом светила на небе. Она рассказывала мне сказки и гладила по голове, пока я не засыпала.

Но пришла война. Которую начал наш Хозяин, но не мы. И почему-то мой папа, совершенно того не желая, должен был бросить нас. Он покинул мой мир. Проломил в нём брешь и вероломно ушёл, оставив после себя дыру в моём сердце. Оно болело и ныло. Но мне говорили, что так надо. Кому надо? Зачем надо?! Я так и не смогла этого понять. «Надо» было им, а ушёл он из МОЕГО мира!

Я услышала горький вздох. Тень смолкла. Может, собиралась с мыслями?

— Потом ушла мама. Но, в отличие от папы, она всегда по вечерам возвращалась. И целый день, пока её не было, я ждала. Ждать — это не значит ничего не делать. Ждать — это ежесекундно до боли думать о ней, физически желая ощутить её тепло рядом. Я умоляла её не бросать меня. Но она уходила. И так изо дня в день. Слишком много дней! Моих слёз от тоски она не видела. Потому что её не было рядом. Вторую дыру в моём мире сделала мама. И от сердца не осталось почти ничего.

Голос её дрогнул. Ей было тяжело говорить, но она продолжила.

— Она сшила для меня куклу. И всю свою любовь я отдала ей. Когда мамы не было дома, я прижимала куклу к сердцу, придумывая, что это не кукла, а моя мама. Я говорила с ней, как с мамой. Но она не отвечала мне. И не обнимала, как мама.

А однажды я проснулась мёртвой. Но не смогла попасть в мир всех душ, чтобы снова родиться. Обида на всё человечество клокотала во мне и не пускала в Эфир. За что так обошлись со мной? Почему не дали жить счастливо, с моими мамой и папой? Ведь это всё, чего я желала!

Голос девочки сорвался от бурлящих эмоций.

Потом она тихо добавила:

— Мне не нужны были чужие государства или чьё-то богатство. Я просто хотела жить со своими родителями обычной жизнью. Тяжёлым камнем обида придавила мою душу, и я осталась в междупространстве. А ещё со мной там оказалась кукла. Это к ней привязалась моя душа прочными нитями любви, которая предназначалась маме. И до сих пор моя душа прикреплена к кукле.

Девочка снова вздохнула. Неужели привидения дышат? Или это привычка — так выражать свои страдания?

— Чтобы попасть в Эфир и получить возможность снова родиться, нужно избавиться от двух вещей — обиды и куклы.

От обиды меня избавило целое столетие раздумий. Я поняла, что воевать — это нормально. Люди любят воевать, а еще — убивать друг друга. Такими нас создала Природа. Мы жестоки, и даём этой жестокости волю, придумываем разные предлоги, чтобы убить, отобрать, поработить и обидеть. Так устроен человек.

Я набрала в рот воздуха, чтобы возразить на такое категоричное заверение, но Дарина не дала мне этой возможности.

— С этим ничего нельзя поделать. И я, и моя семья, просто попали под раздачу. Оказались не в то время не в том месте. Так тоже бывает. Никакого естественного отбора в таких ситуациях нет. Кто попал — тому не повезло. Вот и вся арифметика. Я поняла, что бороться с ситуацией бесполезно. Она сильнее меня. Она сильнее нас всех. Есть как есть. Правил бытия не изменить. Ведь всё равно, не смотря ни на что, можно быть счастливым! Любить и дарить любовь!

Внезапно её личико оказалось перед моим взором. Огромные глаза лучились добротой и счастьем. Откуда это взялось в её взгляде сейчас? Ведь грустила только что!

— И знаешь, я простила! Простила всё человечество! И я готова жить новую жизнь, как бы она ни сложилась! В ней я буду наслаждаться каждой минутой, тратя её только на светлое чувство — любовь. Теперь я готова!

И снова вздох. На этот раз радостный. Потом тон её голоса стал более рассудительным.

— Но кукла меня держит здесь. И пока будет она — буду и я. В междупространстве. Ты должна найти её и уничтожить. И когда куклы не станет — я вернусь в Эфир.

Теперь наступила моя очередь говорить.

— Окей, — я пожала плечами, — уничтожить — так уничтожить. Невелика работёнка. Говори, где кукла, я пошла уничтожать.

Молчание разлилось в воздухе. А потом последовал ответ, который я совсем не хотела услышать:

— Я не знаю, где она.