Почему нет?

Алекс Хилл (2024)

«Десять лет коту под хвост». Именно с такими мыслями Ясмина возвращается в родительский дом, подав на развод. Но как бы ни было тяжело, приходится жить дальше. Отец передает в ее руки имиджевую студию, и Ясмина собирается полностью посвятить себя работе. Но неожиданно в ее окружении появляется Ярослав. Он молод, умен, благороден, как настоящий рыцарь, и бесспорно привлекателен. Именно он заставляет Ясмину вспомнить, каково это, влюбиться без оглядки. Заключенный договор о дружбе трещит по швам… Как долго они смогут сопротивляться притяжению, разрушающему доспехи? Так ли непреодолима разница в возрасте? Может, это всего лишь цифра, и в настоящих отношениях есть что-то более значимое? Возможно, иногда стоит просто довериться судьбе? Почему нет?

Глава 6

POV Ярослав

Солнце припекает макушку, от легкого ветра колышутся зеленые кусты и высокая трава. Выхожу на подъездную дорожку и осматриваю нашу компанию. Леша с Мариной укрылись в тени старого ореха, Кир вглядывается в экран мобильного, прикрывая его ладонью от солнечных лучей. Коля и Толя тихо спорят о чем-то, стоя у машины, а Стас и Влад укладывают вещи в багажник под пристальным взглядом Риши. На следующей неделе большая часть из нас разъедется, именно поэтому мы и решили устроить что-то вроде прощальной вечеринки.

— Ничего не забыли? — спрашивает Риша.

— Да вроде… нет, — отвечает Стас, закрывая багажник, и обращается к брату: — Что там Карина, роднуль? Не писала?

— Писала, — кивает Влад. — Они выехали двадцать минут назад. Скоро должны добраться.

По улице разносится хруст гравия, и я тут же поворачиваю голову. Белый внедорожник неторопливо тащится в сторону нашего дома, за лобовым стеклом виднеется пара силуэтов, и я не могу унять радостного предвкушения. Это что-то иррациональное, неудержимое и вместе с этим мягкое и приятное, как оттепель после долгих заморозков.

Кирилл, оторвавшись от телефона, подходит ко мне. Чувствую себя подопытной крысой, к которой ученый питает особый интерес, но это не то чтобы удивляет. Кир единственный из нашей шайки знает меня чуть лучше, чем остальные, а все потому, что пьем мы наравне и ложимся спать позже всех. Каждый в свою постель, разумеется.

— Нервничаешь? — насмешливо спрашивает он.

— С чего бы?

— Ты побрился.

— Я каждый день это делаю.

— Ну да, ну да…

Автомобиль останавливается прямо на дороге, распахивается пассажирская дверь.

— Привет! — звонко выкрикивает Карина, выходя из машины.

К ней тут же подлетает Влад и одаривает коротким поцелуем. Звучат приветствия, а затем начинается обсуждение, как нам стоит распределить места, но я не участвую. Искоса поглядываю в сторону и жду, когда покажется Ясмина, но она не торопится выходить, разговаривая по телефону. С кем? Рабочий звонок или личный? Любопытство буквально сжирает изнутри, а все потому, что за две недели я не узнал о ней ничего, кроме самого очевидного. И это, если честно, бесит.

— В любом случае, в одну машину придется запихнуть шестерых. Нас одиннадцать, — говорит Риша.

— Я, ты и Марина можем поехать с Ясей. Плюс еще кто-то, — предлагает Карина. — Остальные с Владом.

— Или парочки могут ехать в одной машине, а одиночки — в другой. Вы ведь все равно друг от друга не отлипаете. Поместитесь! — выдвигает свою версию Коля.

— Я за! — Толя поднимает руку.

— И я! — вторит Кир.

— Вы просто хотите ехать в большой машинке! — презрительно фыркает Риша.

— А что тут плохого?

— Вот именно!

— Яр, скажи ей!

— По-моему, все логично, — пожимаю плечами, ведь мне тоже хочется ехать с Ясминой, а если место для парня будет только одно, придется драться. — Машина Влада тоже немаленькая, ты со Стасом и Леша с Мариной отлично поместитесь на заднем сиденье вчетвером.

— Тем более что вы с Лехой в сумме как один Коля, — поддерживает меня Толя.

Риша и Леша одновременно вскидывают два средних пальца, а Стас и Марина с пониманием переглядываются. Тихо смеюсь, но тут раздается глухой щелчок, и мой подбородок сам дергается в сторону.

— Всем привет! Багажник нужен? — Ясмина неторопливо обходит машину и останавливается у капота.

Бегло скольжу взглядом сверху вниз, глубоко вдыхая жаркий воздух. Ее волосы немного влажные, отчего кажутся темнее, чем обычно. На глазах очки с круглыми желтыми линзами, которые плохо скрывают припухлость век. Похоже, Ясмина не так давно проснулась. Выглядит мило. Одета она в белый короткий сарафан: тонкие бретели, шнурок на талии, расклешенная юбка. Ветер подхватывает ее край, но не показывает ничего интересного. Черт! Это комбинезон, а не сарафан. Жаль, конечно, но, с другой стороны, это и не свободные брюки с футболкой, в которых она обычно приходит в студию. Порадоваться есть чему. Новая локация, новая Яся.

— Привет! — отвечает ей Влад. — Мы все ко мне уложили, так что с тебя только доставка пассажиров.

— Хорошо, — деловито кивает Ясмина, мимолетно полоснув по мне взглядом.

Ну вот опять эта пассивная враждебность. Не могу похвастаться, что нравлюсь всем без исключения, и все же обычно девушки реагируют на меня по-другому.

— Ребята, познакомьтесь, это Яся, моя старшая… — Карина принимается представлять сестру друзьям, та в ответ дружелюбно улыбается и кивает, но я вижу чуть больше.

Ясмине некомфортно. Она прячет скованность за легким высокомерием, но первое все равно просвечивается: руки за спиной, линия губ слишком жесткая. Так мы все ей не очень нравимся? А может, это просто защитная реакция? К чему эта дистанция?

Увесистый хлопок вдруг прилетает мне между лопаток, и рядом раздается дразнящий шепот Кирилла:

— Одежды на ней маловато. Думаешь, для тебя?

— Ну уж не для тебя точно, — отвечаю так же тихо.

— Не хочешь поклониться боссине?

— Не при свидетелях.

–… спасибо за приглашение, но я вас просто отвезу. Не могу остаться, дела, — улавливаю обрывок разговора.

Кирилл тихонько тянет дурацкую мелодию из комедийных фильмов, подчеркивающую разочарование, и я зависаю на пару мгновений. Значит, Ясмина нас только доставит, а сама уедет? Так не интересно. Шагаю к Коле и Толе, пока водители обсуждают, по какой дороге лучше поехать, и влезаю между двух крупных голов, понижая голос:

— Куплю вам по бутылке вискаря, если сможете уговорить ее остаться с нами хотя бы ненадолго.

Парни оборачиваются и заговорщически улыбаются. Как же хорошо, когда рядом есть люди, на которых можно положиться и ничего толком не объяснять.

— Принято, — отвечают они хором.

— А самому слабо? — спрашивает Кир.

— Нет, но я не хочу злить ее раньше времени, а их не жалко.

Кирилл одобрительно кивает.

— Ну все, по коням! — громко объявляет Риша.

Расходимся к машинам. Коля и Толя тут же забираются на заднее сиденье внедорожника, за ними Кир, а я распахиваю переднюю пассажирскую дверь, встретившись с Ясминой взглядом через желтые стекла ее очков. Улыбаюсь, выкручивая добродушие на максимум, но она лишь недолго мнется и садится за руль, нервно захлопнув дверь. Похоже, мое настроение Ясмина не разделяет, а еще ей не очень нравится, что я буду сидеть рядом, правда, озвучивать это она, по всей видимости, не собирается. Очень великодушно с ее стороны.

Сажусь в кресло и закрываю дверь с тихим щелчком. Ясмина пристегивает ремень безопасности и чуть шире расставляет ноги, нащупывая педали. Мой взгляд прилипает к ее обнаженным бедрам, и она этого не упускает, но, опять же, никак не комментирует, оставляя между нами только молчаливое недовольство. Да что я ей сделал? Чем не угодил? В ту пятницу она со слезами искала во мне подтверждение своей привлекательности, а теперь, когда я искренне это показываю… она этого не принимает? Что изменилось? Дело в нашем положении? В том, что я на нее работаю? Или все-таки трезвость прячет большую часть ее истинных желаний за разумностью? Как скучно. Даже прискорбно. Если для того, чтобы разрешить себе все, что по-настоящему хочется, тебе необходимы допинги — ты несчастный человек.

Поднимаю голову, глядя через лобовое стекло на то, как машина Влада медленно отъезжает от двора. Ясмина мягко надавливает на педаль газа и спрашивает:

— У кого-то из вас есть водительские права?

— Только у Ярослава, — отвечает Кирилл.

— У тебя есть машина? — не глядя обращается она ко мне.

Уже собираюсь ответить, но решаю подразнить ее немного. Мы ведь не в студии, могу себе позволить.

— А это важно? — беспечно отзываюсь я.

— Не особо. Просто хочу предупредить… вздумаешь учить меня водить, пойдешь пешком.

— У-у-у… — позади раздается хоровое завывание.

— Понял, — с улыбкой киваю я, и Ясмина слегка поворачивает голову.

Она смотрит на меня всего пару мгновений, но этого достаточно, чтобы почувствовать легкую тяжесть в груди и трепет на кончиках пальцев. Я уже не в первый раз ловлю себя на подобной реакции рядом с ней, но впервые мне хочется продлить этот момент. Правда, к сожалению, только мне одному. Ясмина возвращает взгляд за лобовое стекло, и мы выезжаем на асфальтированную дорогу, пристроившись следом за седаном Влада. Машина набирает скорость, и мое сердце тоже разгоняется. Ныряю на глубину ощущений, касаюсь рукой дна и чувствую жар. Я прекрасно знаю, что это значит, а в голове лишь одно — наконец-то. Пока не знаю, во что все это выльется. Не знаю, что с этим делать и что меня ждет, но… я скучал по этим ощущениям.

Ясмина включает кондиционер и музыку в радиоприемнике, будто услышала то, о чем я думал, и решила попытаться охладить и оглушить меня, но уже поздно. Она опоздала на две с половиной недели, и я даже не знаю… кто из нас теперь в большей ловушке? Меня заперли с ней? Или же ее заперли со мной? Упираюсь затылком в подголовник, чуть склоняя голову влево. Ясмина уверенно держит руль, обхватив его пальцами, следует правилам дорожного движения, но и на маневры способна — мигающий желтым светофор никак не останавливает ее от желания поскорее пересечь перекресток. Интересно, как давно у нее права? Есть ли собственная машина? И если да, то где она? Какая? Язык чешется расспросить обо всем, но приходится сдерживаться. Ясмина сегодня явно не в духе, и я не хочу это усугублять. Остается надеяться на Бибу и Бобу, которые обычно могут уболтать кого угодно на что угодно, но сейчас и они отчего-то сдают позиции. Их неловкие попытки завязать беседу проваливаются одна за другой.

Через двадцать минут табличка с названием нашего города остается позади, несемся по трассе мимо зеленых посадок и полей, а атмосфера в салоне автомобиля становится все более гнетущей. Ясмина продолжает держаться холодно и отстраненно, на вопросы отвечает не слишком охотно, своих не задает, на уговоры не реагирует. Коля и Толя, не справившись с заданием, переключаются на болтовню с Кириллом, и я сглатываю досадливый вздох. Миссия провалена.

Короткий сигнал мобильного, лежащего на панели, едва слышен за шумом ветра, что хлещет по металлу, и танцевальной мелодией, звучащей из колонок, но Ясмина мигом хватает телефон, будто только этого и ждала. Она бросает взгляд на экран. Всего доля секунды, и мобильный тут же отправляется на прежнее место. Ее губы сурово поджаты, руки напряжены. Она расстроена, а еще злится. Сильно. И дело не в нас, не в поездке. Здесь что-то другое. Что-то извне.

— Ты меня отвлекаешь, — тихо говорит она.

— Плохие новости? — спрашиваю, кивая на мобильный.

— Нет.

— Ты злишься, — подмечаю я.

— Потому что ты пялишься на меня, не прекращая.

— И это так сильно раздражает?

— Это отвлекает от дороги, — сухо бросает она и выжимает педаль газа, заставляя мотор зареветь.

Послушно отворачиваюсь к боковому окну, на языке появляется кислый привкус разочарования. Я-то думал, что после Риши никакие шипы мне не страшны. Видимо, ошибался. Шипы бывают разные, как и стратегии защиты. Наша Риша, например, лупит первой, не жалея себя и сил, так, чтобы противник испугался и сдался сразу, а Ясмина только отступает, сохраняя дистанцию и гордость. Она меня не подпускает. Совсем. Никак! И я могу ее понять отчасти, но от этого не легче.

Оставшаяся часть пути проходит в молчании. Даже не припомню, когда в последний раз я чувствовал себя таким потерянным. Идей нет. Ни одной. Все, что бы я ни сделал и ни сказал, будет зарублено на корню. Наблюдаю, как седан Влада въезжает на территорию базы отдыха, нырнув под поднимающийся шлагбаум, и легонько покачиваюсь от резкой остановки внедорожника.

— Приехали, — объявляет Ясмина. — Хорошего отдыха.

Парни рассыпаются в благодарностях, выпрыгивая из машины, я тоже выбираюсь на улицу. Закрываю дверь, оглушенный смятением, и через стекло вижу, как Ясмина берет телефон и смотрит на экран. Крупные очки совсем не скрывают гримасу боли, искривляющую ее лицо. А может, и опухшие веки совсем не показатель долгого сна? Она плакала. Много. Здравый смысл подсказывает, что стоит оставить ее в покое. Развернуться и уйти, не пытаясь навязать помощь и поддержку, но пальцы немеют, сжимая ручку двери, а ноги врастают в землю. Чаще всего люди прячутся только для того, чтобы их кто-то нашел. Вряд ли Ясмина сознательно выбрала бы меня на эту роль, но… что поделать, если нашел ее именно я?

Забираюсь обратно в салон автомобиля, поддавшись инстинкту. И это очень похоже на меня: желание помочь, утешить, дать совет, но сейчас все немного иначе. Ей все это не нужно, по крайней мере от меня. И я это понимаю, да вот только принять не могу. Не получается. Ясмина вздрагивает и опускает телефон, прижав экран к бедру. Жалость стекает холодком по моему горлу, лишая возможности заговорить первым. Мне не нравится видеть ее такой.

— Ты что-то забыл? — Ее голос подрагивает, голова опущена, а лицо скрыто за ниспадающими темными волосами.

— Нет.

— Ярослав, не стоит, — вымученно произносит она. — Я в порядке. Ты иди, друзья ждут.

— Ты не в порядке. И именно поэтому я не хочу уходить.

Ясмина облизывает губы. Между ее бровей появляется напряженный бугорок. Она с трудом сдерживается, чтобы не заплакать, и это кажется куда честнее, чем в пятницу. Куда откровеннее. Боль так сильна, что ее не унять даже силой воли? Да что там у нее случилось?

— Я могу чем-то?..

— Нет! — раздраженно рявкает она, но мигом смягчается, переходя на сбивчивый шепот: — Извини. Я сегодня не… мне нужно…

— Дела сильно важные?

— А незаметно?

Заметно. И меня волнует, куда она собирается направиться, чтобы решить свои дела. Одиночество часто переоценивают, когда речь идет о душевной боли. Разделить ее с кем-то — лучше, чем бороться в одиночку, потому что не у всех хватает сил на любовь к себе. Ненавидеть и винить куда легче, только последствия самобичевания обычно неутешительные.

— Встречаешься с кем-то?

— Хочу побыть одна.

— Вот это я точно заметил, — произношу вполголоса, вспомнив последние полтора часа.

— Прости. Я веду себя как сука, да? — пристыженно спрашивает она, и это совсем не то, чего я хотел добиться. — Наверняка теперь твои друзья будут считать, что начальница у тебя та еще змеюка.

— Не будут. Ты не…

— Ярослав, — перебивает она, и ее тяжелый вздох падает железной сеткой на мою грудь. — Спасибо тебе за поддержку, но… не нужно. Правда.

— А что нужно?

— Ничего.

— Так не бывает. Всем что-то нужно.

— Зачем ты… зачем это делаешь?

— А почему нет?

Ясмина ерзает в кресле, по всей видимости судорожно пытаясь придумать какой-нибудь железобетонный аргумент, чтобы отделаться от меня, но ничего не выходит. На самом деле она уже давно могла бы просто выпроводить меня и уехать, но что-то ее все-таки останавливает. Вот и зацепка. Она хочет остаться. Хочет, но боится признаться в этом даже себе. Ей нужна поддержка, правда, принять ее для Ясмины — значит проявить слабость. Да у меня тут девочка-самурай. И все же в первую очередь девочка, которой очень больно.

Жду еще пару секунд, а после тянусь немного ближе и заговорщически понижаю голос, чтобы дать ей понять — мы заодно:

— Знаешь… здесь есть одно местечко. Тихое и уединенное. Скамейка под ивами на краю базы. Хочешь, я тебя туда отведу?

— Чтобы я могла прорыдаться в приятной обстановке? — горько хмыкает она. — А ты будешь гладить меня по голове и говорить: «Все будет хорошо»?

— Да, могу, — отвечаю серьезно.

— Я пошутила.

— А я — нет.

Она приподнимает голову, бегает взглядом по моему лицу, и я замечаю, как учащается ее дыхание. Она волнуется? Или это я ее волную? Ей понравилась идея? Или же она в секунде от того, чтобы послать меня?

— Что за… что за геройство? — недоуменно хмурится Ясмина.

И снова мое поведение ее удивляет. Что там за друзья у нее были? Какие люди окружали? Почему обыкновенная доброта кажется ей странной?

— Хобби такое, — отвечаю, не сводя с нее взгляд.

— Спасать несчастных?

— Помогать тем, кто мне небезразличен, — уточняю я.

— А я здесь при чем?

— Мы ведь… — вот сейчас мне нужно быть очень осторожным, — работаем вместе.

— Бережешь менталку босса?

Испуганно замираю. Я ответил почти так же в тот раз, когда пошел за ней от бара. Она все-таки что-то помнит или же это просто случайность?

— Послушай, Ярослав… — Ясмина пользуется паузой, чтобы провести очередную черту.

— Перестань, — мигом включаюсь обратно в разговор, решив забить уже на ту пятницу. Неважно, что случилось тогда. Важно то, что происходит сейчас. — Яся, тебе плохо. Тебя что-то тяготит, и нет ничего зазорного в том, чтобы…

— Поплакаться в жилетку?

— Именно. Тебе нужен друг.

— У меня есть друзья, — оскорбленно заявляет она.

— Да, но не здесь.

— Как ты?..

— Пять лет в «Синей Бороде».

Ясмина поджимает губы, признавая мою правоту, но ненадолго.

— Здесь у меня есть сестра и семья! — Она растягивает губы в фальшивой улыбке, а вот я дарю ей искреннюю, выточенную из жалости и огорчения, потому что догадываюсь, что еще прячется за этой напускной стойкостью.

— И часто ты с ними откровенничаешь?

— Всегда, — отвечает она резво, но я чую ложь за версту.

Ясмина — первая дочь, старшая сестра. Что-то мне подсказывает, уровень ее придирчивости к себе и ответственности за всех вокруг просто зашкаливает, а перфекционизм на работе подсвечивает возможный синдром отличницы. Такие люди не жалуются, не просят помощи, не показывают слабости. Они привыкли справляться со всем в одиночку, но это не значит, что им это нравится. Скорее, они просто не верят в то, что кто-то сможет понять их лучше, чем они сами, не хотят доставлять неудобств, забывая, что забота и поддержка не всегда требуют усилий, а переживать за любимых — более чем нормально. Я вот не всегда понимал причины и мотивы поступков близких мне людей, но это ни разу не останавливало меня от того, чтобы прийти к ним на помощь и быть рядом, когда нужен. Тонкая нить на заштопанном сердце натягивается, напоминая о небольшой несостыковке, но я намеренно ее игнорирую, потому что сейчас меня волнует другое. Точнее, другая.

— Да? — ласково спрашиваю я. — То есть ты от них ничего не скрываешь, чтобы уберечь? Не храбришься, чтобы они считали тебя сильной? Не притворяешься, чтобы не переживали? Позволяешь им жалеть себя, заботиться?

Она открывает рот, и ее грудь приподнимается на глубоком вдохе, но слов так и нет. Я попал в яблочко, и сейчас у нас два пути: либо она вышвырнет меня из машины, после чего общаться нам станет еще труднее, либо подпустит ближе, уменьшив свой пузырь отчужденности. Кажется, я пошел ва-банк, сам того не заметив.

— Откуда ты знаешь? — Печаль делает ее голос еще глубже, низкие бархатистые нотки хватают за грудки.

— Рыбак рыбака…

— У тебя есть младшие братья или сестры?

— Пятеро, — тихо хмыкаю я.

Ясмина крепче стискивает телефон, вжимая его в бедро, и покусывает нижнюю губу, а я мысленно повторяю: «Ну давай же. Давай. Я тебе не враг. Я хочу помочь».

— Ясь, ты вправе считать меня доставучим козлом, которому нечем заняться, но я волнуюсь за тебя. Ты расстроена, вот-вот расплачешься. Нельзя ехать за рулем в таком состоянии в одиночестве, — добавляю немного неоспоримых фактов, лишая ее возможности легко отвертеться.

— Откуда столько внимания? Ты же… ты меня совсем не знаешь, — растерянно произносит Ясмина.

— Что, кстати, меня очень расстраивает.

— Что? О чем ты?

— О том, что я хотел бы тебя узнать. Может, даже подружиться.

— Тебе друзей мало?

— Друзей хватает, но это не значит, что есть какой-то лимит.

Она иронично выгибает бровь и мотает головой:

— Мне не нужны друзья.

— А кто нужен?

— Любовник!

— Так ты… — произношу задумчиво, добавляя еще одну деталь пазла к тем, что уже успел собрать, — все-таки замужем?

— Эй! — выкрикивает она возмущенно. — Ты должен был смутиться и отказаться, а не уточняющие вопросы задавать!

Конец ознакомительного фрагмента.