Мой отчим – крёстный отец мафии

Алекс Стар (2024)

— Ты выйдешь замуж за Антона Бельского. Это не обсуждается, — сухо чеканит мне мой отчим, Сергей Чёрный, и я дерзко вскидываю на него подбородок. — Ни за что! Лучше уж остаться старой девой, чем быть женой этого недоноска! — выплёвываю ему с издёвкой в лицо… *** Мой отчим самый настоящий босс мафии. Это с него снимали все фильмы про криминальных авторитетов. Властный. Сильный. Авторитет. Его низкого шёпота боятся больше, чем крика. А я схожу по его голосу, взгляду и прикосновениям. Он отослал меня в пансион много лет назад после смерти моей мамы, которую он безумно любил. И на которую я очень похожа. Избавился от меня. Но теперь я вернулась и могу сама принимать решения. И я люблю его. Он будет моим, или я лучше умру.

2

Сергей

Эта девочка — как сладкий яд, который не даёт мне жить, не даёт мне спасть, не даёт мне есть…

И я понимаю, что мне нельзя её. Она ведь дочь моей любимой женщины. Но именно тот факт, что она её дочь, делает её желанней ещё в миллиарды раз. Потому что она так похожа на свою мать…

Особенно сейчас, когда она повзрослела.

Когда я увидел её, как только она вернулась из своей частной школы, то я едва сдержался, чтобы не подойти к ней, не сдавить её тонкие кости в своих объятиях, до боли, вдохнуть снова аромат её тела и волос, по которому я всегда так сходил с ума…

Мне показалось, что я увидел привидение, что Лаура снова жива.

На какое-то мгновение я потерял голову, но вовремя взял себя в руки.

— Привет, Серёжа, я очень скучала, — подошла Яна ко мне, обняла, и меня обдало ароматом ванильного пудинга и воздушной сахарной ваты.

Девчонка обхватила своими тонкими руками в золотых браслетах мою шею, прижалась ко мне, совсем не по-детски, как молодая женщина, а не девочка, и я почувствовал невыносимую тяжесть её лёгкого тела на своей шее.

Поскорее захотел снять её с себя. Потому что провиси она на мне этим живым ожерельем хотя бы секундой дольше, я бы просто смял и завалил её прямо там, в той комнате.

Но я не могу себе этого позволить.

С каждым днём её пребывания в доме огонь внутри меня разгорается всё сильнее, становится нестерпимым. Я схожу с ума. Я не знаю, куда мне деться.

Я стараюсь как можно меньше пересекаться с девчонкой, но мне кажется, всё вокруг в моём доме буквально пропиталось её ароматом.

Я сажусь в кресло, в котором она вчера сидела и читала книжку, и я ощущаю, как сладость отравы заползает в мою каждую пору. Жжёт меня сквозь тонкую ткань дорогих итальянских брюк, не даёт мне спокойно усидеть, разжигает бешеный пожар в моём животе, в паху, где мой член уже рвётся наружу, стоит мне только вспомнить её тонкий профиль, кисть руки с зажатым в ней откушенным яблочком, и тонкую щиколотку, на которой поблёскивает дутый золотой браслет…

Браслет её матери, который я ей подарил много лет назад…

Вот она появляется в проёме двери — в каком-то невероятно прозрачном платьишке, которое больше подчёркивает, чем скрывает её круглы и налитые, как спелые яблочки, титечки с ярко-алыми вишенками сосков.

Которые мне сейчас безумно хочется обхватить своими губами, присосаться к ним, словно я хочу высосать из них весь сладкий спелый сок.

Высосать всю её звонкую зефирную душу…

Хочу провести губами вниз, по её чуть выпуклому гладкому животику с атласной тонкой кожей, оттянуть большим пальцем край её крошечных трусиков, которые я сейчас отчётливо вижу сквозь ничего не скрывающую ткань, запустить кончик языка между её плотно сомкнутых ножек…

Ощутить её чуть солоноватый вкус… Зарыться глубже губами и языком в припухшие девичьи складки. Такие нежные… Такие сладкие…

— Эй, ты слышишь, что я сказала? — будит меня от моих преступных грёз Яна.

— Что, прости, я не расслышал? — стараюсь я напустить на себя серьёзный вид. Хотя мысленно уже оттрахал мою сладенькую липкую девочку в каждую её узкую тесную дырочку…

Конец ознакомительного фрагмента.