Судья Шерман

Алекс Орлов, 2001

С давних времен в большом космосе ведется тотальная война между гонкурами и саваттерами. Когда-то они были единым народом, но вспыхнувший конфликт при разделе области Синих звезд перешел в долгую затяжную борьбу на истощение противника. Случайно узнав о существовании отсталой и малочисленной цивилизации архидоксов, гонкуры принялись тайно ее колонизировать, и тогда на Туссено – планете, населенной людьми, – начали пропадать ее жители: сначала десятками, потом сотнями и тысячами. Чтобы проникнуть в тайну исчезновения людей и подтвердить подозрения относительно причастности к этому могущественной организации ЕСО, лейтенант полиции Рино Лефлером высаживается в составе десанта на планету Максикола, предположительно одну из баз похитителей людей.

5

Стрекоча гусеницами и ныряя в глубокие лужи, наполненные ледяным крошевом, вездеход весело бежал по наезженной дороге, подгоняемый нетерпением профитцера Крейга. Его дежурство заканчивалось через час, и ему не хотелось задерживаться на службе ни одной лишней минуты.

«Вот и работай с такими людьми, — думал Джакоб, глядя на профиль постаревшего Крейга. — Этот, без пяти минут пенсионер, рвется домой так, будто его ждет там молодая жена, а не сварливая старуха, с которой они прожили тридцать лет».

Бурх и Джо-Пайн спокойно спали, удобно положив ноги на накрытый грязным мешком труп саваттера. Эти двое жили по привычке и, наверное, даже не понимали, кто они и чем занимаются.

Гроув бодрствовал. Он смотрел на покачивавшийся за окном пейзаж и думал о женщине, которая ему так понравилась. Гроссфитцер частенько разрешал Гроуву развлечься на подобных заданиях, но сегодня почему-то сделал исключение. А баба, как назло, попалась самая лучшая.

Гроув покосился на начальника и, встретившись с его тяжелым взглядом, снова уставился в окно.

Слева, из-за поросшей кустарником горы, выскочил вертолет, принадлежащий ЕСО — серьезной службе, у которой вся полиция была на побегушках. Машина была увешана сетчатыми антеннами. Тяжело развернувшись, она снова пошла в сторону перевала, туда, где ночью рухнул летательный аппарат.

Спустившись к реке, вездеход сбросил скорость и, встав на скользкие, отшлифованные водой камни, пошел осторожно, чтобы набегавшие струи горной реки не перекатывались через крышу.

На одном из больших валунов вездеход подпрыгнул, и Крейг выругался, а затем неожиданно сказал:

— Я так понимаю, шеф, что эта чернявая баба что-то знала.

— С чего это ты взял? — спросил Джакоб. Эта мысль и так не давала ему покоя, но гроссфитцер считал, что только он заметил тонкую игру женщины.

— Да слишком уж она хотела, чтобы мы поверили, что она шлюха… Но на шлюху она непохожа.

— Все бабы шлюхи!.. — подал голос Гроув.

«Ну вот, затронули его больное место», — подумал Джакоб.

— Надо было трахнуть ее всем по разику, и все дела!.. Тогда бы живо все рассказала!

— Уймись, Гроув, — обронил гроссфитцер. — Тебя на службе интересует только траханье.

— А хоть бы и так, шеф. Ведь полицейскому не каждая сможет отказать.

— Что ты думаешь, Лойдус? Знала хозяйка, куда подевался маршрутизатор? — обратился Джакоб к стажеру, чтобы только заткнуть Гроува.

— Я?! — Лойдус даже испугался. Он никак не ожидал, что кто-то поинтересуется его мнением, и даже не успел его составить. — Я же был на чердаке, сэр.

— Но женщину-то ты видел?

— Видел, — согласился Лойдус, невольно вспомнив, как обжег его взгляд хозяйки дома. Воспоминания заставили Лойдуса снова покраснеть.

— Ну так что тебе показалось — спрятала она марш — рутизатор или нет?

— Я не могу сказать, сэр.

Женщина очень ему понравилась, и он не хотел, чтобы его подозрения ей навредили.

— Все ясно! И этот спекся! — авторитетно заявил Гроув. — Я же говорю, надо было ее тра…

— Заткнись!.. — зло прикрикнул Джакоб.

Между тем река закончилась, и вездеход стал карабкаться по крутому склону — туда, где начиналась дорога, ведущая в цивилизованную часть долины.

Там был город, шоссе, магазины и дома — словом, все, что позволяло Джакобу считать себя человеком, кое-чего добившимся в жизни. Гроссфитцер не любил деревню.

Он, без сомнения, мог бы задержаться в доме Розенфельда и выбить из этих подонков-хозяев всю правду, но очередной приступ неведомой тоски заставил Джакоба отступить.

«Сообщу о них в ЕСО, и все будет в порядке», — подумал он.