Прощай, Фикус!

Алекс Зотов, 2023

Данная книга является продолжением романа "Инверсия Фикуса". Действие разворачивается в конце девяностых годов. Федор Савченко случайно становится обладателем бандитских 5 млн долларов. С шальными деньгами и поддельными документами Федор и его подруга перебираются во Владивосток. Они считают, что все худшее уже позади. Но неправедные деньги притягивают беду. Вскоре Федор оказывается втянутым в разборки между криминальными группировками и интриги между местным криминальным авторитетом и всесильным начальником службы безопасности губернатора. Кроме того, по следу Федора идет бывший начальник Глуховецкого УВД, пытающийся добраться до пропавших бандитских денег. А еще ему мечтает отомстить один из бандитов, которого Федор уличил в двурушничестве. Жизнь Федора и его подруги оказываются в опасности. Как сложится их дальнейшая судьба? Удастся ли Федору и его подруге вырваться из безумного кровавого водоворота, в который их неумолимо затягивает прошлое?

Глава 4

Вторым кандидатом в помощники у Гулевского был Виталик Иноземцев. Бывший бухгалтер комбината 42/16, на котором когда-то работал и Федька Савченко. Два с лишним года назад Виталик увёл у него жену. А потом случайно в собственной квартире он и его любовница словили по пуле от двух обдолбанных климовских отморозков. Любовница погибла, Виталик выжил. К счастью, он как бывший боксёр имел крепкое здоровье.

Сергей Дмитриевич полагал, что поскольку Виталик знал Савченко лично, он может быть очень полезен. Особенно с учётом его давней неприязни к бывшему мужу своей подруги. Именно благодаря своевременной информации Иноземцева Гулевский смог выйти на след Савченко-Фикуса.

Встреча с Иноземцевым состоялась в дешёвом кафе недалеко от гостиницы «Космос». Виталик сдержанно поздоровался и вальяжно расположился на пластиковом стуле, демонстрируя снисходительную готовность выслушать собеседника. Его надутый важный вид словно заранее предупреждал: «Я знаю себе цену, и за три копейки меня не купишь».

Гулевский внимательно окинул его цепким взглядом. Иноземцев сильно раздобрел, а отёчная, мучнисто-бледная физиономия выдавала в нём человека, далёкого от здорового образа жизни. Одет он был в новый тёмно-зелёный костюм, голубую рубашку с бордовым галстуком.

После того, как Сергей Дмитриевич намекнул ему по телефону, что есть интересная и высокооплачиваемая работа, Иноземцев явно решил произвести на него впечатление. Судя по высокомерному выражению лица, он полагал, что это ему удалось. Бросив беглый взгляд на стоптанные, нечищеные ботинки Виталика, Гулевский с усилием сдержал усмешку. Но всё же решил его не огорчать и сохранил серьёзное выражение лица.

После того, как им принесли по чашке кофе, Сергей Дмитриевич уже собирался перейти к делу, когда вдруг заметил, как предательски подрагивает чашка в руках Иноземцева. Виталик мучительно сглотнул слюну, глядя на соседний столик, где пара мужиков с удовольствием неспешно потягивала пиво.

— Слушай, Виталик, а что мы давимся кофе, как неродные? Может, в честь встречи позволим себе что-то посерьёзней? А то как-то не по-людски. Только плачу я, это не обсуждается, — решительно произнёс Гулевский и поднял руку, подзывая официанта.

Виталик вяло попытался возразить, но от Сергея Дмитриевича не ускользнуло, как радостно он оживился.

Официант принёс запотевший графинчик водки, и через полтора часа Гулевский уже знал всё о реальной жизни Виталика Иноземцева. Жена его бросила, уйдя к другому мужику. Из-за квартиры у них идёт нудная тяжба, которая, по мнению Гулевского, закончится не в пользу Виталика.

По поводу работы Иноземцев периодически выдавал противоречивую, сумбурную информацию. То он работает главным бухгалтером в крупной строительной компании, то — финансовым директором на мебельном предприятии. Но одно в его рассказах о работе оставалось неизменным. Начальство в силу тупости и узости ума не может осознать, каким крутым специалистом он является и как предприятию с ним повезло.

В какой-то момент Виталик обронил, что сейчас находится в отпуске по состоянию здоровья, и Гулевский окончательно утвердился в мысли, что Иноземцев сидит без работы. Ну, а по тому, как быстро он окосел, стало ясно, что Виталик серьёзно прибухивает.

Развалившись на стуле, он с важным видом, долго и нудно нёс какую-то хвастливую чушь, а Сергей Дмитриевич терпеливо его слушал, поддакивая и кивая. Наконец он резко прервал собеседника на полуслове.

— Виталик, есть один известный тебе человек, который похитил у бандитов пять лимонов зеленью. Я знаю, где этот человек сейчас скрывается и как его можно заставить немного поделиться денежкой. Мне нужны два толковых надёжных человека, чтобы это осуществить. Ты хочешь поучаствовать в этом мероприятии? — без обиняков спросил Гулевский, глядя в мутные глаза Виталика.

— И кто же этот известный мне человек? — пьяно раскачиваясь из стороны в сторону, надменным тоном спросил Виталик.

— Фёдор Савченко, — произнёс Гулевский.

— Да ладно! — воскликнул Виталик и расхохотался. — Этот заморыш на такое не способен. Я его хорошо знаю. Тем более Нинка рассказывала, что он нашёл в Питере неплохую работу. Я же вам об этом сигнализировал. Живёт спокойно и ни от кого не прячется.

— Это ей он так сказал, а на самом деле живёт по поддельным документам и совсем в другом городе, — негромко проговорил Гулевский и пристально посмотрел на Виталика.

Тот молча сглотнул слюну, и его улыбка медленно сползла с лица.

— Расклад такой, — продолжил Гулевский. — От того, что удастся с него стрясти, я получаю пятьдесят процентов, вы — по двадцать пять. Думаю, мы можем рассчитывать на лимона четыре. То есть ты можешь заработать миллион долларов. Сама операция займёт недели три. Разумеется, все накладные расходы я беру на себя. Ну где ты ещё можешь заработать такую кучу бабла?

— Скажите, Сергей Дмитриевич, — спросил Виталик тихим голосом, — а как эта операция будет трактоваться с точки зрения закона? — и он вдруг совершенно трезвым взглядом уставился на Гулевского.

— Это называется вымогательством в особо крупном размере, совершённом группой лиц, статья 163 УК РФ, лишение свободы до семи лет, — спокойно произнёс Гулевский. — Но, как ты понимаешь, наш клиент в милицию не побежит. Иначе ему придётся объяснять, откуда у него такая огромная сумма долларов и фальшивые документы. Ну, что скажешь?

Виталик, нахмурившись, задумчиво молчал, изучая пол. Гулевский разлил в рюмки остатки водки, молча выпил и закусил куском остывшей котлеты. Затем вздохнул и грустно проговорил:

— Ладно, Виталик, я всё понял. Серьёзные дела не для тебя. Что ж, бывает! Я пошёл. Надеюсь, ты понимаешь, что этого разговора у нас с тобой не было, — бросив деньги на стол, он поднялся, собираясь уйти.

— Я согласен, — тихо проговорил Виталик, продолжая с угрюмой задумчивостью пялиться в пол.

«Ещё бы! Наверно ты в мечтах уже весь миллион потратил», — скрыв усмешку, подумал Сергей Дмитриевич.

Через два дня Гулевский, Ряха и Виталик загрузились в купе поезда «Москва — Владивосток».

«Они знают в лицо Савченко-Фикуса, а я знаю, где этот двуликий гадёныш проживает», — усмехнувшись, подумал Сергей Дмитриевич, глядя на перрон через окно купейного вагона.

— Семь дней трястись! Самолётом через семь часов на месте бы были! — недовольно проворчал Ряха, покосившись на Гулевского.

— Я тебе уже говорил, что поездом безопасней, а кроме того, мы вынуждены экономить, — глядя в окно и даже не повернув голову, холодно произнёс Гулевский.

О том, что на дне чемодана лежит завёрнутый в футболку «Чезет», который самолётом провести было бы проблематично, он предпочёл своим компаньонам раньше времени не сообщать.

По вагону пробежала проводница и громким голосом объявила, что через час поезд прибывает во Владивосток. Гулевский с беспокойством взглянул на безмятежно спящих Ряху и Иноземцева.

Недельное путешествие с ними в одном купе оказалось серьёзным испытанием, от которого Сергей Дмитриевич порядком осатанел. Особенно из-за Ряхи. За ним постоянно приходилось приглядывать, как за нерадивым подростком, который то и дело пытался от скуки отмочить какую-нибудь глупость. То он до беспамятства надрался с дембелями, то устроил драку с проводником, то пристал к чопорным дамочкам, после чего Сергею Дмитриевичу пришлось улаживать конфликт с мужем одной из них. В какой-то момент Гулевский не выдержал и жестоко отметелил Ряху в тамбуре. Здоровенный детина даже не пытался сопротивляться.

С Иноземцевым всё было проще. Обычно Виталик помалкивал и с многозначительным видом листал журналы. Иногда он выходил из купе и заводил со стоящими в проходе женщинами туманные разговоры на философские темы. Те почему-то недолго его слушали, а потом быстро убегали, стараясь с ним больше не встречаться.

Несколько раз Виталик с многозначительным таинственным видом пробовал поговорить с Гулевским о предстоящем деле. Но Сергей Дмитриевич категорически пресекал подобные попытки, полагая, что всему своё время. Пока он лишь старался понять, чего можно ожидать от этих двух детин с мозгами подростков. Однако воспитательная работа за время поездки всё же дала свои положительные результаты. Ряха и Виталик наконец осознали, кто тут босс, и с полуслова научились понимать, чего он от них хочет.

Гулевский закрыл глаза. Он вспомнил, как год назад при задержании сотрудниками собственной безопасности ему удалось выяснить, что всё дело в злополучной аудиокассете. На ней он, пьяный, предлагал криминальному авторитету Климу свою помощь в решении любых вопросов. После крушения климовской империи плёнка оказалась у недоделанного бандита Ряхи. Тот попробовал шантажировать ею Сергея Дмитриевича, но по нелепой случайности сделка не состоялась, и Ряха скрылся. Потом Стёпу задержали за пьяный дебош в ресторане, но ему удалось скостить себе наказание, выдав запись оперу ГУБОП. Серьёзных грехов за Ряхой не водилось, и он получил лишь пятнадцать суток за мелкое хулиганство, клятвенно пообещав впредь быть паинькой и больше так никогда-никогда не делать.

Гулевский был задержан, а потом арестован по обвинению в превышении служебных полномочий.

Вся стратегия защиты Сергея Дмитриевича сводилась к следующему. Его приятель майор ФСБ Игорь Николаевич Астахов, рьяный ненавистник организованной преступности, был не в силах терпеть бессилие правовой системы. Он предложил Сергею Дмитриевичу участие в оперативной игре против Клима.

Майор Гулевский, такой же рьяный ненавистник организованной преступности, согласился на это. С этой целью два отчаянных борца с организованной преступностью разработали операцию по внедрению Гулевского в стан врага. Именно по этой причине состоялся тот знаменательный пьяный разговор в офисе Клима, записанный коварным хозяином кабинета на плёнку. В эту схему удачно вписывалось то, что майор Астахов бесследно пропал, а Клима вскоре убили. В связи с этими роковыми обстоятельствами никто не мог убедительно опровергнуть фантастическую историю Сергея Дмитриевича о частном крестовом походе против климовской ОПГ, организованной Астаховым.

О том, что эта оперативная игра не была санкционирована руководством ФСБ, Гулевский, разумеется, не подозревал и узнал только на следствии. Долгими ночами в камере СИЗО, ворочаясь на жёстком матраце, Сергей Дмитриевич молил бога, чтобы майор ФСБ Астахов вдруг случайно не объявился живым и здоровым. Ему повезло. Астахова так и не нашли.

Самодеятельность двух майоров для руководства обеих организаций оказалась полной неожиданностью и была признана не только противозаконной, но и лютым нарушением любых официальных и негласных инструкций и правил по межведомственному взаимодействию и сотрудничеству.

Но всё же дурацкая версия Гулевского о появлении злополучной записи была лучше, чем обвинение в добровольном содействии организованной преступной группировке. Следствие длилось в течение года, но в связи с исчезновением Астахова и гибелью Клима оно зашло в тупик. Где-то наверху между двумя ведомствами долгое время шли взаимные обвинения в головотяпстве, противодействии расследованию и непрофессионализме. Однако постепенно обе организации пришли к согласию, что в сложившейся ситуации, будет лучше не поднимать шума и не позориться. Потому целесообразней выпустить на волю идеалиста-придурка Гулевского, которому, разумеется, отныне и во веки веков не место в правоохранительных органах. Дело по-тихому «спустили на тормозах», и Сергей Дмитриевич вышел на свободу.

Сейчас, вспоминая о том, что ему пришлось пережить, он от ярости скрипнул зубами: «Во всём, что со мной случилось, виноват этот гадёныш Фикус — Савченко. Он единственный, кто в итоге оказался «в шоколаде». Сейчас этот ублюдок и его тёлка живут по поддельным документам и считают, что жизнь удалась! Да как бы не так! Ты, сучонок, даже не представляешь, с кем тебе предстоит иметь дело! Я обглодаю тебя до костей! Ты будешь рыдать, умоляя меня взять твои бабки!»

Гулевский криво ухмыльнулся и начал расталкивать спящих товарищей.