Лицензия на убийство. Том 1

Алексис Опсокополос, 2021

Алексей Ковалёв – отставной космический спецназовец и бывший командир штурмового отряда. Жизнь сложилась так, что теперь он работает… стендап-комиком. А его партнёр по сцене – друг и телохранитель Жаб, которому, в силу принадлежности к расе анфибосов, вообще незнаком юмор. Однажды герою предлагают приличный гонорар за выступление на планете, где у него были некогда серьёзные неприятности. Шестое чувство подсказывает Алексею, что лететь туда не надо, но обещанные большие деньги, способные решить его финансовые проблемы, побуждают принять предложение. И напрасно: предчувствиям стоит доверять…

Глава 3. Заманчивое предложение

Кхэлийцы сидели за своим столиком и с интересом наблюдали, как на маленькой грязной сцене ночного клуба «Андроид и блондинка» очень полная дама пытается пролезть сквозь небольшой обруч, изо всех сил стараясь сохранить при этом лицо и ореол загадочности. Господин Чэроо влил себе в ротовое отверстие немного пива и спросил у адвоката Шылоо:

— Мы не понимаем, это всё ещё гимнасты или уже клоуны?

— Она вначале пела. Может, певица? — высказал предположение адвокат.

В этот момент к их столику подошли уволенные комедианты. Лёха попытался сделать вид, что заказ ему хоть и интересен, но всё же не сильно.

— Мы тут с другом поспорили, — сказал он. — Пять тысяч вместе с дорожными или дорога отдельно?

— С дорожными, — ответил адвокат. — Мы рады, что вы передумали.

— Может, и передумаем, если дорогу отдельно оплатите!

— Нет, предложение сделано, и меняться не будет.

— Да там одного горючего до вас на полторы тысячи! — возмутился Лёха.

Он уже понимал, что кальмары не добавят ни юаня, но надо было выходить из ситуации с достоинством.

— Вы нам это будете рассказывать на Ксине, где топливо дешевле воды? — включился в разговор господин Чэроо. — Вам однозначно надо проверить двигатели. Какой-то расход у них нереальный. Для нормального корабля по местным ценам вам топлива нужно максимум юаней на триста.

— Это в одну сторону! — не сдавался упёртый бывший штурмовик. — К тому же нам ещё неустойку платить, если мы отсюда улетим!

— Не думаем, что про неустойку — это правда. Мы повторимся: пять тысяч юаней Шорка — это большие деньги, — стоял на своём кальмар.

— На двоих? И ещё минус дорога? Да это сущее ничто! У меня двое детей! Что я им скажу? Жаб, ты же видел моих детей? Скажи, друг, что они будут кушать, если их папка станет работать за копейки?

Лёха демонстративно дурачился. Если уж не удалось выжать немного дополнительных денег, то стоило хотя бы чуть-чуть разрядиться. Но он опять не учёл, что его друг не способен воспринимать ни шутки, ни сарказм, ни иронию. Жаб снова принял всё за чистую монету.

— Ты же говорил, что твой бывший тесть руководит торговой палатой Тропоса и полностью обеспечивает твоих детей. Разве нет? — с удивлением спросил амфибос.

Друг, конечно же, всё испортил, но Лёха решил идти до конца.

— И что? Теперь мне можно платить копейки? Или ты думаешь, мой тесть содержит и меня?

— Нет, не думаю, но при чём тут дети? — ещё сильнее удивился Жаб.

— Ты хочешь разорвать им сердце? Полагаешь, они будут рады видеть голодного отца, одетого в тряпьё из олосского секонд-хэнда?

— Господа! — перебил их адвокат. — Вы свои постановки для очередного шоу потом прорепетируете. Договор подписывать будем?

— Нет, — ответил Лёха. — Я не верю в договоры. Я верю только в предоплату!

— Хорошо, ждём вас через пять дней, — сказал адвокат. — Вот вам имя уважаемого юбиляра, здесь же адрес места, где будет проходить мероприятие, и точное время вашего прибытия.

Кальмар протянул стендап-комику небольшую записку. Тот взял её, прочитал про себя имя и фамилию именинника и присвистнул:

— За пять дней я такое имя не выучу! Надо бы добавить деньжат.

— Выучишь, — мрачно сказал господин Чэроо.

Лёха поднёс записку к глазам и начал медленно читать по слогам:

— Чэ-гэ-э Чы-ло-о! Говорю же, не выучу. Тут или десять дней, ребята, или ещё пятьсот юаней.

Оба кхэлийца задёргались, что выразило их крайнюю раздражённость, а господин Чэроо довольно грубо и громко сказал:

— Кстати! Если будет хоть одна подобная шутка или вообще хоть одна шутка в адрес уважаемого господина Чэгээ Чылоо или кого-то из его гостей, тебе и амфибос не поможет! Вас обоих скормят любимой рыбке именинника!

— Дикость-то какая! — усмехнулся Лёха. — Что-то мне расхотелось к вам лететь, если у вас так запросто могут человека рыбам скормить.

— Дикость — это драться до смерти на грязной сцене за деньги и убивать ради развлечения, — не согласился с человеком кхэлиец. — А у нас убивают только за дело!

— Да, — подхватил адвокат. — Просто так у нас рыбам не скармливают! Наша планета более цивилизована, чем ваши дикие общества с животными инстинктами! У нас нельзя взять и убить живое существо ради развлечения. Даже если оно само согласно. Даже на ринге! У нас даже раба нельзя без причины убить!

— Ага, убийство на ринге запрещено, а рабство разрешено! — продолжил заводить кальмаров Лёха. — Ну, прямо верх цивилизации! Куда нашему дикому обществу до вашего цивилизованного рабовладельческого!

— А что плохого в рабстве? — искренне удивился господин Чэроо. — Ну, конечно, если ты сам не раб. Что плохого?

— Да не, — отмахнулся комедиант. — Нормально всё. Правда — вот это «если» немного напрягает, а так всё нормально.

— Хватит! — Жаб прервал рассуждения друга. — Аванс будет?

— Нет! — отрезал адвокат.

— Как нет? А если вы не заплатите? — продолжил давить амфибос.

— А если мы заплатим, а вы не прилетите? — стоял на своём кхэлиец.

— Но если мы прилетим, а вы не заплатите?

— Стоп! — теперь уже Лёха прервал друга. — Сделаем так! Мы прилетаем и перед выступлением получаем предоплату! Договорились?

— Договорились, — согласился господин Чэроо.

— Тогда по рукам! — комедиант приподнял ладонь, словно для рукопожатия и тут же, глядя на щупальца кальмаров, добавил с наигранной досадой: — Ой! Прошу прощения, господа!

— Ничего, ничего, не проблема, — не растерялся адвокат. — Глупые шутки по поводу межрасовых отличий — это так естественно для существ неразвитых миров. Мы понимаем и не обижаемся на таких.

— Да я смотрю: ты и сам шутник хоть куда. Может, сам и выступишь? — опять съязвил Лёха.

Кальмар и в этот раз за словом в карман не полез:

— Мы бы с удовольствием, но слишком уж хороший столик у нас зарезервирован, чтобы покидать его ради кривляния со сцены.

Бывший штурмовик очень хотел сказать что-нибудь ещё, что-то обидное для кальмаров, но побоялся перегнуть палку — всё же это были пусть и временные, но работодатели. Да и сумма в пять тысяч юаней Шорка была очень большой. Возможно, даже неприлично большой для одного выступления. Поэтому Лёха промолчал. Напарник его тоже не проронил ни слова, молчали и кальмары.

Возникла та тягостная тишина, которая бывает, когда каждый из присутствующих вроде бы всё сказал и понимает: одно неловкое слово может потянуть за собой новый виток натужного и неприятного общения. Помолчав некоторое время, Лёха наигранно улыбнулся кальмарам и подвёл итог переговорам:

— Ну, тогда до встречи на Олосе через пять дней!

— До встречи! — хором ответили кальмары.

Амфибос просто вежливо кивнул, и они с Лёхой покинули VIP-зону. Друзья отправились в середину зала: перед тем как выдвинуться на Олос, они решили выпить чего-нибудь на дорожку. Свободный столик нашёлся сразу, а официант подскочил ещё до того, как комедианты присели на стулья. Лёха заказал пиво, Жаб — витаминный напиток. Они отработали в этой дыре две недели и заслужили право немного расслабиться напоследок.

На сцене продолжали выступать гимнасты. Теперь полная дама пыталась пройти по канату, натянутому на высоте около метра. При этом она держала в руках тарелки на палочках. Дама сделала несколько шагов и, к радости публики, упала, разбив тарелки. По довольным аплодисментам и свисту стало понятно: в зале было очень мало существ, которые хотели, чтобы дама исполнила свой номер без осечек. Либо кальмар был прав, и на сцене действительно выступали клоуны.

— Пойдём, Жаб! Мне больно на это смотреть, — сказал Лёха после очередного падения дамы. — Да и хотелось бы сегодня вылететь, а нам ещё заправиться под завязку надо.

Народ в зале хлопал, свистел и смеялся. Стендап-комик Ковалёв с теплотой оглядел присутствующих, словно в благодарность за то, что они две недели принимали его шутки, допил пиво и встал из-за стола. Амфибос тоже поднялся со стула, и они незаметно покинули ночной клуб «Андроид и блондинка». Уход комедиантов остался незамеченным, ведь на сцене начался самый ожидаемый номер вечера — межвидовой стриптиз.

Лёхе предстояло побывать на Олосе всего второй раз в жизни. Свой первый приезд на эту планету он вспоминать не любил. Даже его друг и товарищ по шоу знал лишь то, что бывший штурмовик что-то там натворил, получил три года тюрьмы, отсидел восемь месяцев и был досрочно выпущен на свободу. Подробностей не знал никто, кроме самого бывшего заключённого, а он молчал и лишь облетал с тех пор эту планету стороной. Разумеется, с таким жизненным багажом решение лететь туда ещё раз далось ему нелегко.

Старый Лёхин звездолёт давно требовал капитального ремонта. Его гипердвигатель был сломан, и комедиантам пришлось добираться до Олоса на обычном. Поэтому дорога заняла ровно те самые пять суток, которые им отпустили кальмары. Впрочем, будь гипердвигатель в норме, комедианты всё равно летели бы на обычном. Это было экономичней в плане топлива, да и прибыть на ненавистную планету заранее и находиться там несколько дней бывшему узнику олосской тюрьмы не хотелось.

На пятый день полёта, когда цель их путешествия уже была отчётливо видна на радаре, как ближайшая планета, Жаб подкорректировал курс автопилота и радостно сообщил другу:

— У нас есть семьдесят восемь минут, чтобы отдохнуть или перекусить, потом переводим корабль на ручное управление и заходим на посадку.

— Да не хочу я ни отдыхать, ни есть, — грустно ответил Лёха. — Но больше всего не хочу приземляться на этот проклятый Олос. И прыгать на сцене перед кальмаром, чьё имя я даже не могу выговорить.

Верный товарищ и партнёр по шоу понимающе кивнул и сказал:

— Знаешь, Лёха, меня это тоже достало. Я же там, на Ксине, во время последнего выступления чуть не убил цванка. Просто тебе не говорил.

Лёха с интересом посмотрел на друга.

— Чего именно не говорил?

— Что я его со всей дури ударил. Обычно же вполсилы бью. Особенно если ногой и неподготовленного соперника, который не ожидает удара. Но в тот вечер мне вдруг стало так тошно от всей этой ерунды, которой мы занимаемся, такая злость охватила. Меня чуть трясти не начало. И в этот момент цванк на тебя бросился. Это было очень кстати: я всю злость на нём выместил. Но хорошо, что это был цванк — они ребята крепкие. Человека точно убил бы.

Жаб замолчал, и несколько минут они с Лёхой сидели в тишине, поглядывая на мигающие огоньки автопилота. Затем амфибос продолжил изливать душу:

— Ты-то хоть удовольствие от этого получаешь, а я вообще не понимаю, что мы делаем.

— Знаешь, удовольствие сомнительное, — попытался возразить Лёха, но это возражение было отклонено.

— Но, тем не менее, ты хоть иногда веселишься, — сказал Жаб. — А я просто смотрю на это всё каждый раз и не понимаю: как я вообще дошёл до такой жизни? Амфибос — комик. Видимо, это смешно. Умей я смеяться, должен был умереть со смеха от такого сочетания.

Жаб опять замолчал, и Лёха попытался хоть как-то взбодрить товарища:

— Друг мой! Посмотри на это всё по-другому. Ты же уникальный амфибос! Один в своём роде. Разве это не прекрасно?

— Я хочу вернуться в армию, — ответил Жаб, который явно не желал обсуждать положительные стороны своей уникальности.

— Тебя же не возьмут обратно.

— А кто сказал, что я хочу обратно? Я не собираюсь идти в Армию Альянса.

— Наёмником решил, что ли, подрядиться?

— Нет. Это не моё. Я только ради денег воевать не могу. Ты слышал, что происходит у меня дома, на Далуворе?

— Ну так, обрывками, — признался Лёха. — Особо не в курсе. Слышал, что король скончался, и регент при несовершеннолетнем наследном принце хочет узурпировать власть, и на этом фоне снова повылезали республиканцы.

— А что регент им тайно покровительствует, слышал? — спросил Жаб.

— Этого — нет. Но я не пойму, к чему ты клонишь.

— Регент хочет создать республику, чтобы стать президентом. Или хотя бы конституционную монархию и занять пост премьера. Все понимают: через три года, как только наследный принц достигнет совершеннолетия, власти регента придёт конец. А он не хочет довольствоваться тремя годами, он хочет править дольше. До меня дошла информация, что в столице начались якобы студенческие восстания. Народ требует выхода Далувора из Альянса и полного присоединения его к Конфедерации. Якобы в ней лучше жизнь и больше свободы. Ассоциированных отношений с Конфедерацией им уже мало. Разумеется, после выхода из Альянса первое, что нужно будет сделать — создать свою армию. Меня уже пригласили. Пока неофициально, но вопрос практически решённый. У молодого принца совершенно нет союзников. Регент и республиканцы не оставили ему шансов.

— И что они с ним сделают?

— Сначала предложат конституционную монархию. Будет выполнять церемониальные функции, если согласится.

— А если не захочет?

— Повесят, наверное. Не сразу, конечно, а по достижении совершеннолетия. Но мне бы этого не хотелось. Старый король был очень хорошим правителем, его сын не заслужил такой участи.

— Да уж, — протянул Лёха.

Он был очень удивлён неожиданно свалившейся информацией и не представлял, что в этой ситуации лучше сказать. А вот его друг знал.

— Если честно, я очень надеюсь, что ты поедешь со мной, — произнёс Жаб, сделав акцент на слове «очень».

— Думаешь, амфибосы возьмут на службу в свою армию человека? — спросил Лёха и расхохотался. — Спасибо, конечно, за доверие, но я сильно в этом сомневаюсь.

— Кадровым офицером, скорее всего, не возьмут, — согласился Жаб. — А вот инструктором не просто возьмут — с руками оторвут! Учитывая, что у меня есть кому замолвить за тебя словечко. Мои бывшие боевые товарищи довольно хорошо продвинулись по службе и в Армии Альянса, и в силовых структурах Далувора. Они и будут создавать нашу новую самостоятельную армию.

— А ты сам-то как относишься к идее превращения Далувора в республику? Ты же был таким махровым монархистом.

— Не знаю пока, но я очень надеюсь, что всё же оставят конституционную монархию.

Друзья немного помолчали, затем Лёха посмотрел на экран автопилота. До подлёта к орбите планеты оставалось чуть более десяти минут.

— Жаб, дружище, — сказал бывший офицер Армии Тропоса. — А давай, мы на эту тему по прибытии на Олос поболтаем? А ещё лучше — на обратном пути. Думаю, разговор будет долгий и непростой.

Амфибос кивнул и полностью сконцентрировался на корабле: перед заходом в атмосферу его следовало перевести на ручное управление.

Лёха откинулся в кресле и подумал, что, возможно, их с другом ждёт последнее совместное выступление. Жаб мечтал вернуться на службу с того самого дня, когда его выгнали из Армии Альянса за невыполнение неоднозначного приказа в боевых условиях. Бывший штурмовик знал: даже маленькой возможности вернуться его друг не упустит, а тут был самый настоящий большой шанс.

Стендап-комик Ковалёв и сам бы вернулся в армию с удовольствием. Опытный офицер, командир штурмового отряда, человек, переживший две войны и десятки спецопераций, собственными руками удавивший огромное количество всевозможных космических гадов и даже несколько хороших парней, ступивших на скользкую дорожку, он был вынужден колесить по задворкам галактики и работать комиком. Или, как его иногда называли из зала, клоуном, шутом. И Лёхе это очень не нравилось.

Но с другой стороны, надо было на что-то жить. С тех пор как его выгнали из армии, приличных вариантов заработка у Лёхи не было. Конечно, он пытался найти что-то достойное, но выбор был невелик. Сначала бывший штурмовик работал охранником в разных клубах и барах, потом полгода отлетал дальнобойщиком-контрабандистом за пределы Обитаемого Пространства, затем был телохранителем у любовницы одного олигарха с Тропоса, но всё это были либо разовые случайные заработки, либо Лёха просто не мог удержаться на одном месте более двух месяцев. Такой уж у него был характер: прямолинейный и вспыльчивый.

И ещё был у Алексея Ковалёва один особый враг, который приносил ему девяносто девять процентов проблем — его язык, острый, как лезвие кинжала цванка, и способный принести неприятностей больше, чем опрометчиво оформленная закладная банка Шорка. Из-за своего острого языка Лёха потерял службу, большинство друзей и в какой-то степени даже брак.

Но волей судьбы именно язык не давал бывшему штурмовику помереть от голода и обеспечивал самой постоянной работой из всех временных, что попадались после увольнения из армии. Лёха работал стендап-комиком или, другими словами, клоуном в «Боевом шоу». Звучало это дико, а выглядело ещё хуже, но не бандитом же на подхвате было идти работать, после того как олигарх бросил жену и перебрался жить к любовнице вместе со всей своей охраной.

Поэтому бывший командир штурмового отряда радовался, что хоть такую работу нашёл. Причём произошло это случайно: в определённых узких кругах широко ходили слухи о Лёхе, как о весёлом парне, шутнике и балагуре, который — чуть что — мог перейти от слов к делу, и драться у него получалось ничем не хуже, чем юморить. Вот его и позвали как-то на один небольшой конкурс, затем на фестиваль.

А потом пошло-поехало: ночные клубы, кабаки, вечеринки, но, по сути, каждый раз одно и то же — прилетел, вышел на сцену, пошутил, изредка подрался, улетел. Только платили по-разному — иногда мало, а иногда очень мало. Вот и теперь необычный стендап-комик летел на ненавистный ему Олос, чтобы развлекать гостей на частной вечеринке по случаю дня рождения неизвестного ему богатого кальмара с труднопроизносимыми именем и фамилией.

«А, может, гори оно всё зелёным огнём в вулканах Митонга? Может, действительно рвануть с Жабом на Далувор, если там всё так серьёзно? — подумал Лёха. — Вот выступим у кальмара, раз уж договорились, подрубим деньжат, и хватит. Как минимум, можно попытаться что-то изменить. Да и Жаб меня просто так не оставит».

Бывший офицер Армии Тропоса Алексей Ковалёв посмотрел на своего верного товарища, не отводившего взгляд от приборов, и грустно усмехнулся.