Большие разборки

Алексей Николаевич Наст, 2018

Пятеро друзей ограбили мафиозных курьеров. Эти деньги позволили "подняться", нажить приличные капиталы. И вот, когда жизнь удалась, пришёл счёт: "Отдайте всё, что имеете, иначе вам смерть!". Жёсткие криминальные разборки, яркие, нервные приключения, откровенные сцены.Содержит нецензурную брань.

Второй пролог

Иван Анатольевич взялся писать поэму « О князе Иване и татарском хане». Написано было уже сорок процентов. В поэме Русь изнемогала под тяжким татаро-монгольским игом, а богатырь Иван в таежном поместье жил в своё удовольствие и нисколько не печалился ужасной судьбой Родины:

А Иван ест, пьёт,

Девок в сласть е…т.

Дела нет до Руси ему

Подлецу…

Всё бы хорошо — поэму заранее одобрили в радиокомитете Федерального округа, известный киноактёр Леонид Фатальный согласился читать поэму в живом эфире, но всё упёрлось в слово «е…т», которое Иван Анатольевич наотрез отказался заменять на более литературное.

Больше всех кричал и возмущался директор радиокомпании Роштейн:

— Какого…? Как я могу пропустить в эфир эту…, я не знаю, как сказать прилично…

— Не надо прилично, — парировал Иван Анатольевич. — Надо говорить прямо: «е…т»!

–…!!! Иван Анатольевич! Это матершина… Это бл…й е…ут!

— Девки и есть бл…и. Раньше бл…ей называли девками — девка гулящая.

— Стоп. Сегодня девять часов восемь минут утра. Я вас уважаю, как известного поэта, Иван Анатольевич, но давайте не будем, — Роштейн утомленно отмахнулся, словно отгонял муху. Он полночи, после мальчишника, охаживал двух азиаток на три вида за двадцать тысяч рубликов в час, и теперь был не в состоянии говорить на тему интима вообще. К тому же больно ныли две ссадины на члене, оставленные одной из улыбчивых шалуний и, к тихой боли, примешивались грешные мысли о возможном заражении веселой болезнью. «Вот тогда будет очень весело!», — думал Роштейн.

— Всё же, я не вижу особого криминала, если крепкое народное слово прозвучит в радиоэфире, — Иван Анатольевич доверительно воззрился на усталого директора.

— Проконсультируйтесь с Фатальным, Иван Анатольевич, он сейчас в студии. Ему читать… Интересно узнать его мнение.

Это была явная отмазка, но делать было нечего, Иван Анатольевич пошёл «консультироваться».

Фатальный, в свитере, пил крепкий чай в обществе звукооператоров, выслушав вопрос, задумался…

— Нет, Иван, так прямо я не скажу в микрофон «е…т». Я могу прочесть типа «Пошёл на хрен!» Но сказать «е…т»…

— Что вы боитесь русских слов? Любую бабу спроси, что с ней мужик делает, она без обиняков скажет: «е…т», а вы слюни распустили. Мне что, написать: «И занимался любовью с девушками, не помышляя о громадном горе в поверженной стране?». Да он пьяная скотина — он пьёт, жрёт копченную свинину и е…т б…й дворовых!

Совершенно разозлённый, в половине десятого утра, Иван Анатольевич Контенко, в прошлом лауреат госпремий и обладатель литературных грамот, выехал на такси домой — в пригородный дачный посёлок Огурцово, где у его сына Артёмки был элитный коттедж на три уровня. Артём Контенко был вялым молодым человеком тридцати четырёх лет.

«Голубь драный», — ругался в сердцах Контенко-старший на сына, когда перебирал коньяка, нисколько не стесняясь посторонних слушателей…

С этого, собственно, и началась злосчастная история, волею судеб, в которую, оказались, вовлечены многие люди, и большинство из них прервали, в ходе неё, свой жизненный путь, отнюдь не по своей воле (царство им небесное).