Молнер. Избранный по воле случая

Алексей Корнелюк (2024)

Удар молнии может изменить всё. Убить, обречь человека на мучения или подарить способности. Молнеры — те, кто остался жив — перестают быть простыми людьми. Вы можете их встретить в магазине, в кино или просто прогуливаясь по парку. Они незаметны и держатся в тени до тех пор, пока вы не встанете на их пути. Они презирают саму суть супергероев, хотя сами обладают сверхсилой. Для них понятие добра и зла размыто, есть лишь цель, и эта цель тебе не понравится… Итак, всё началось, когда в меня попала молния…

Глава 6

Чтобы сбросить напряжение, я опустил сиденье назад и сделал вид, что задремал.

Всё начиналось так безобидно, как попытка сделать что-то значимое в этом мире. Как я ошибался…

Глубоко дыша, зажав между ладоней лацканы халата, я погружаюсь в воспоминание годичной давности.

Стоя в приёмной городской больницы, я отрешённо смотрел в сторону ребёнка, балующегося с полупустым кулером. Он наливал воду в ладошку, отбегал и с визгом выливал её на макушку своего младшего брата. Тот хмурился и коряво кидал в него детальками Лего.

Тонкие тётины пальцы скользнули по моему подбородку. Поворачивает голову к себе. Встречаемся взглядами. Улыбается.

Из родственников только тётя Люба, младшая сестра моей матери, ринулась мне помочь. Это она настояла на скорейшей выписке, и уже через 4 дня я стою в приёмной и подписываю бумагу о принятии ответственности.

Тётушка в свои 52 года выглядела на 40 — стройна, подтянута, и лишь морщинки в уголках глаз да седина говорили об обратном. Она была моей крёстной. А когда моя мать сошлась с отчимом, избивавшим её каждую неделю, они разругались. Мать осталась с отчимом и переехала в северный город, где у этого борова нашлась работа, а тётя ушла в себя, переехала в лес и посвятила себя травничеству.

— АЙ! — Завопил старший пацан, которому деталька Лего всё-таки угодила в глаз, и накинулся колотить младшего своей мокрой ладошкой.

— А ну разошлись! Иначе жопу тебе и тебе начищу. — встряла тётя.

В этом вся она. Никогда не пройдёт мимо, если запахнет жареным.

Мы переглянулись с женщиной за стойкой администрации. Мне выдали бланк с лекарствами, который тётушка мигом выхватила и, демонстративно разорвав на глазах у женщины, выбросила в урну.

Заговорила она только когда мы прилично отъехали от больницы:

— Ты не голоден?

В её крохотном Ниссане пахло птичьим помётом. Я покачал головой.

Ехала она медленно, держась правого ряда, даже слишком медленно. Пару раз ей посигналили, на что она опустила окно и вытащила свой тонкий средний палец, показав водителю, что она о нём думает. Я впервые улыбнулся за 4 дня.

Кожа ещё побаливала, чесалась. Это было похоже на то, когда выходишь из моря, и солоноватая плёнка сковывает любое движение.

Я никогда не был у неё в гостях, мать после их ссоры избегала разговоров о сестре, и я только раз краем уха услышал от отчима: «А эта любительница кореньев да стебельков совсем с катушек съехала». Мне захотелось ударить его своим маленьким кулаком в его жирный живот. Больше я о тёте не слышал, а если и слышал, то мать быстро шикала, стараясь сменить тему.

Тётя совсем не была похожа на мою мать. Черты лица, комплекция, характер — всё было диаметрально противоположное, от чего складывалось впечатление, что они вовсе не сёстры.

Мы отъезжали всё дальше и дальше от города, съехали с основной трассы и свернули на полуразбитую дорогу вокруг Ладожского озера.

Всю жизнь прожив в Питере, я так ни разу и не побывал на этом озере, и вот сейчас, оставляя позади клочки разбитого асфальта и высаженных вровень деревьев, я ехал в неизвестность.

Дорога стала петлять, и, замедлив ход, тётя пригнулась ближе к рулю, заглядывая куда-то налево. Почти затормозив, она вырулила на неприметный съезд, и по ухабистой сельской дороге мы поплелись со скоростью черепахи.

Меня укачало, и я успел задремать, а когда машина остановилась, я увидел хорошо скрытый дом в окружении елей.

Взвизгнули покрышки, я дёрнулся и головой ударился о боковое окно.

— Сраный лежачий полицейский! — выругался Маркус, хлопнув двумя руками о руль. — Подвеску мне ломать каждый, мать его, раз!

Дремоты как не бывало. Я привстал, локтем задел свёрток с бургером, и тот шмякнулся на колени Маркусу.

— Мне приказали тебя не бить. Но ещё раз ты. Заляпав. — чеканил с паузой каждое слово хладнокровный убийца. — Мне. Мои. Любимые. Брюки. Я нарушать приказ и бить. Тебе. В нос!

Вжавшись в сидение, я отвернулся и увидел знакомые декорации Ямы…

Мы почти на месте.