Паутина

Алексей Калугин, 2013

На Земле продолжается Сезон Катастроф, и в разных местах планеты появляются все новые и новые аномальные зоны. Группа «Квест-13», направленная Центром Изучения Катастроф в пустыню Гоби, в Зону 41, сначала сталкивается с «черными» квестерами, а потом проникает в глубокий колодец, ведущий в лабиринт. И там очень многое напоминает о местах, расположенных за тысячи километров от Монгольской Гоби. Совпадение? Четверке квестеров приходится на собственном опыте убедиться, что это не так. Странная Игра без правил продолжается…

Глава 9

Какое-то время они шли молча. Стрелки — впереди, ученые — в двух шагах позади них. Осипов наблюдал за светом фонарей, что держали в руках стрелки. Лучи то и дело метались от центра прохода к краям. Но, едва коснувшись стен, тут же будто соскальзывали вниз.

— Их так и тянет взглянуть на рисунки, — тихо произнес Орсон. — Но они боятся это сделать.

— Почему?

Осипов посветил на стену. В том месте, где они проходили, на плите было изображено чудное трехногое существо с выпученными глазами, воронкой вместо рта и странной загогулиной на затылке.

— Секундочку! — Орсон поднял фотоаппарат и сделал снимок. — Все это нужно документировать. Иначе нам просто никто не поверит.

— Ты сказал, что ребята боятся смотреть на стены, — напомнил Осипов.

— Именно, — уверенно кивнул Орсон. — Они все еще тешат себя надеждой, что мы идем в нужную сторону и скоро дойдем до колодца, которого не видим только из-за застилающей свет песчаной бури. Рисунки на стенах, которых не должно там быть, мешают им сконцентрироваться на мысли, что все в порядке, что ничего необычного не произошло. Когда же они наконец поймут, что все совсем не так, как они себе представляют, это может стать для них шоком.

— А ты?

— Я не исключаю возможности того, что может произойти все, что угодно. Поэтому мне бояться нечего. — Что же, по-твоему, произошло?

— Понятия не имею. Это ты у нас специалист по теории хаоса и прочим космогоническим штучкам. Я этого не понимаю, да мне до этого и дела нет.

— При этом ты уверен, что мы сейчас идем не в сторону колодца?

— Если ты имеешь в виду колодец, через который мы сюда попали, то, разумеется, нет.

— Почему?

— Что — почему? Почему мы идем не в ту сторону?

— Почему ты в этом уверен?

— Ну, во-первых, если бы мы шли в правильном направлении, то уже давно дошли бы до цели.

— Значит, нам нужно повернуть назад?

— Не думаю, что это поможет. Мы же не настолько глупы, чтобы перепутать направление. Что-то произошло с самим этим местом. Оно изменилось, стало другим.

— Магия?

— Ну, если у тебя нет других идей, можно называть это так.

— И эти изменения произошли в тот момент, когда сработала магнитная ловушка?

— Не знаю. Может быть, раньше. Когда вы с Камохиным обследовали боковые проходы. Помнишь плиты, испещренные письменами возле самого входа? Возможно, это была инструкция, объясняющая, как пользоваться этим странным сооружением. А может быть, свод правил или предостережений. К сожалению, никто из нас не владеет языком майя. Вот и напоролись.

Шедшие впереди стрелки остановились.

— Уже пришли? — насмешливо поинтересовался Орсон.

— Колодца нет, — уныло констатировал Камохин факт, который и без того уже был очевиден.

— Не может быть! — с показным удивлением вскинул брови англичанин. — И что же нам теперь делать?

— Док, — оглянулся на него Камохин. — Юродствовать не надоело?

— В самом деле, — поддержал приятеля Брейгель, — момент неподходящий.

— Ну, извините, — развел руками Орсон. — Хотя вы сами виноваты — не слушали, когда я вам говорил.

— Про магию, что ли?

— И про магию тоже… Или у кого-то есть другое объяснение тому, что произошло?

— Может быть, для начала определимся с тем, что именно произошло?

Осипов сделал пару шагов вперед и посветил фонариком в ту сторону, куда они направлялись. Там был все такой же бесконечно длинный темный коридор. Возможно, где-то там имелись боковые ответвления, но в неясном рассеянном свете фонаря их было не разглядеть.

Осипов повернулся к остальным:

— Когда мы с Игорем вошли в боковые проходы, вы, — он указал фонарем на Орсона с Брейгелем, — оставались на месте?

— Конечно, — уверенно кивнул Брейгель.

— И за то время, что нас не было, ничего необычного не происходило?

— Абсолютно.

— Ни странных звуков, ни вспышек света?

— Нет.

— Внезапного головокружения или приступов тошноты у вас тоже, как я понимаю, не было?

— Нет. Я отлично себя чувствую.

— Я тоже, — кивнул Орсон.

— Вам не показалось, что время вдруг остановилось?

Или — странно замедлилось?

— К чему все эти вопросы, Док-Вик? — непонимающе пожал плечами Камохин. — Ты что, думаешь, мы могли заблудиться?

— Я думаю, произошло изменение пространственной структуры подземелья.

— То есть это тоже своего рода ловушка? — Брейгель решил уточнить, правильно ли он понял идею Осипова. — Мы наступили на какой-то камень, и коридоры этого подземного лабиринта поменялись местами? Тот, который вел к колодцу в пустыне, свернул куда-то в сторону, а его место занял другой проход, ведущий черт знает куда?

Брейгель без особого труда мог представить себе гигантский, похожий на безразмерную паутину, подземный лабиринт с множеством тянущихся в разные стороны переходов. Кто и зачем его построил — другой вопрос. Вообразить, каким образом и без того запутанная система подземных ходов вдруг начинает менять свою пространственную структуру, было несколько труднее. Вроде того, как садишься в поезд метро, идущий в одном направлении, а выходишь на совсем другой ветке. Как будто за то время, что ты ехал, кто-то соединил станции, находящиеся на разных концах карты, новым, прежде не существовавшим туннелем. Но все-таки это было похоже хоть на какое-то объяснение. Причем вполне научное. Ученые нередко используют понятия, совершенно неуместные и даже противоестественные с точки зрения здравого смысла. Так, например, Брейгель, как ни старался, не мог представить себе черную дыру — некую пространственную структуру, в которую все проваливается на веки вечные. А бозон Хиггса так и вовсе был для него чем-то запредельным. Едва он только слышал это название, как его охватывал священный трепет. И, в принципе, в такие минуты он готов был согласиться с Орсоном — в этом было что-то от магии.

— Не совсем так, — сказал Осипов.

И Брейгелю стало ясно, что сейчас он узнает о чем-то покруче, чем какой-то там бозон Хиггса. И, может быть, после он будет вспоминать о бозоне Хиггса с нежностью и тоской, как о потерянной мечте.

— Я думаю, все дело в многомерной планировке этого подземелья.

— То есть?..

— То есть мы сейчас уже не в третьем измерении.

— Ну, здорово!

Все! Прощай, бозон Хиггса!

— Это какая-то аллегория, Док-Вик?

— Нет. Мы сейчас действительно находимся в ином измерении. Пространственном, а может быть, и временном.

— Я полагал, что в другом измерении все должно выглядеть иначе.

— Как именно?

— Ну, какие-нибудь странные пространственные структуры, изломанные линии и углы… Психоделические разводы по стенам и шахматные клетки на полу… Уродливые карлики с огромными носами, в малиновых пиджаках с золотыми пуговицами… Ну, в общем, что-нибудь необычное.

— Это шаблоны масскульта. На самом деле другое измерение выглядит необычно только для стороннего наблюдателя. Для того же, кто сам в нем находится, там все нормально. Ну, разве что какие-то мелочи… — Например?

— Ну, если бы мы оказались во втором измерении, ты бы не смог перепрыгнуть через линию, нарисованную перед тобой на полу.

— Серьезно?

— Да.

Брейгель наклонился, провел пальцем линию в пыли, а затем легко через нее перепрыгнул.

— Мы не во втором измерении!

— В каком же тогда?

— Трудно сказать, что будет происходить с пространственной структурой в измерениях более высокого порядка, чем привычное нам третье… Возможно, там удается увидеть, что находится за углом, не заглядывая за него. Или, стоя лицом к стене, увидеть то, что происходит у тебя за спиной.

Брейгель тут же сделал шаг к стене, чтобы проверить сделанные Осиповым предположения.

— Док-Вик, я так понимаю, это чисто умозрительные выводы? То есть ты говоришь о том, что в принципе могло бы быть?..

— Не совсем. — Осипов посветил фонариком на стену. — Должно быть, вы заметили, что рисунки сделаны не методом простой гравировки, а так называемого низкого рельефа. Здесь изображение выступает над плоским фоном примерно на половину объема. — На плите была изображена летучая мышь с перепончатыми крыльями, вскинувшая морду с подковообразным носом и яростно оскаленными зубами. Фоном для изображения летучей мыши служило звездное небо. Звезды представляли собой точки, а сумрак меж ними обозначали короткие параллельные горизонтальные росчерки. — Всем нам прекрасно известно, что можно создать модель или рисунок пространства с иной размерностью. Скажем, нарисованная на бумаге линия — это визуализация одномерного пространства. А внешняя поверхность обычного садового шланга — отличная модель двухмерного пространства. Но при этом на листе бумаги, являющемся, если пренебречь его толщиной, двухмерным, мы можем легко изобразить трехмерный куб. А затем, соединив его с еще одним кубом, сделать модель четырехмерной. И так, постоянно усложняя модель, можно продолжать наращивать новые измерения практически бесконечно. Теперь попрошу вас всех выключить фонари. — Когда просьба была исполнена, Осипов встал напротив стены, поднял зажатый в кулаке фонарь к правому плечу и направил его свет прямо на летучую мышь. — Сейчас мы видим плоскостное, двухмерное изображение летучей мыши, как будто она нарисована на бумаге. А теперь… — Осипов сделал шаг в сторону, и всем показалось, что летучая мышь на рисунке взмахнула крыльями и злобно оскалилась. Черты ее тела приобрели объем, как будто внезапно ожившее существо вознамерилось вырваться из камня. — …Изображение стало объемным, то есть трехмерным.

— Бамалама! — восхищенно выдохнул Брейгель.

— Да, впечатляет, — согласился Орсон.

Камохин промолчал. Ему было не по себе, поскольку он чувствовал: это пока еще далеко не все, что хотел показать им Осипов.

— Теперь смотрите, что будет дальше! — Ученый чуть приподнял фонарь и немного изменил угол, под которым свет падал на стену.

И тотчас летучая мышь превратилась в некого совершенно неузнаваемого монстра. Это было уже не животное, а комок мышц, с иглами, вонзенными в него под разными углами. Зрелище был настолько омерзительным, что какое-то время никто не мог даже слова сказать. Те странные чувства, что вызывало небывалое зрелище, невозможно было выразить обычными, привычными, всем хорошо известными словами. Для этого нужен был совершенно иной язык. А может быть, и другой алфавит.

Первым пришел в себя Орсон.

— Я должен это запечатлеть, — сказал биолог, доставая фотоаппарат.

— Не думаю, что из этого что-то выйдет, — с сомнением возразил Осипов. — На плоском изображении, скорее всего, получится обычная летучая мышь.

— Я попробую.

Орсон встал напротив освещенной плиты, поднял фотоаппарат, поймал изображение в кадр и нажал кнопку затвора.

— Ну как?

Орсон посмотрел на дисплей фотоаппарата:

— Как ты и говорил. Обычная летучая мышь.

Осипов улыбнулся и опустил фонарь ниже плеча. Изображение на стене вновь претерпело удивительное изменение. Теперь это был набор изломанных линий и пересекающихся плоскостей, напоминающих одну из поздних картин Брака. Ученый снова изменил угол падения света на стену. И на плите будто закрутились причудливо свитые спирали и зазмеились меж ними плавно изгибающиеся линии. Если присмотреться, можно было заметить, что все линии были не плоскими, а имели множество поверхностей, при взгляде на каждую из которых кривизна линии становилась другой.

— Ты так представлял себе иные измерения? — спросил Осипов у стрелка.

— Что-то в этом духе, — кивнул фламандец. — Как много разных измерений спрятано в этом рисунке?

— Я думаю, продолжать искать их можно до бесконечности.

Осипов вновь немного изменил положение фонаря, и картина на стене будто ощетинилась длинными зазубренными трехгранными пирамидами, направленными на зрителей.

— Отлично. — Камохин включил свой фонарь. И в свете двух пересекающихся лучей рисунок на стене вновь стал обычной летучей мышью. — Вопрос первый, Док-Вик: это что, какой-то аттракцион? Что-то вроде комнаты с кривыми зеркалами?

— Полагаю, что нет, — ответил Осипов, несколько удивленный такой постановкой вопроса.

— Тогда какой в этом смысл? — Луч фонаря Камохина мазнул по стене. — Зачем нужно было создавать эти многомерные изображения? Я ведь правильно понял, здесь все картинки такие?

— Думаю, что так, — коротко кивнул Осипов. — А смысл очень простой и, я бы сказал, правильный. Благодаря сей удивительной технике, в каком бы измерении мы ни находились, мы можем увидеть на стене именно тот образ, который запечатлел художник, а не абстрактную картинку и не бессмысленный набор символов.

— То есть, глядя на рисунок, мы не можем определить, в каком измерении мы сейчас находимся?

— Не можем.

— Ясно, — кивнул Камохин. — Теперь второй вопрос: как нам выбраться из этого многомерья?

— Понятия не имею, — покачал головой Осипов.

— Хорошо, — улыбнулся Камохин с таким видом, как будто услышал именно то, что хотел. — Давайте поставим вопрос иначе: почему исчез колодец, через который мы сюда попали?.. Я готов выслушать любые, даже самые безумные предположения.

— Мы не сказали: «Сезам, откройся!» — первым нашел что ответить Орсон.

— Не настолько безумные, Док, — осадил его Камохин.

— А что, если сказка об Али-Бабе это и не сказка вовсе?

— Все равно нам это не поможет… Док-Вик, ты у нас специалист по другим измерениям. Тебе и карты в руки.

— Ну, поскольку наемники не сразу направились к колодцу, а сначала забрали пакаль, я бы предположил, что пакаль был необходим для того, чтобы открыть колодец. Или чтобы найти путь в лабиринте, который должен был привести их в нужное место.

— Пакаль у нас есть, — биолог достал из сумки металлическую пластину. — А еще — камень с пауком, — он достал черный камень Ики. — Он, наверное, тоже для чего-то нужен. Не зря же «эксперт» прихватил его с собой, когда убегал из лагеря. Теперь все это твое, — он передал камень и пакаль Осипову.

— И что мне с этим делать? — Осипов непонимающе посмотрел на предметы у себя в руках.

— «Серые» используют пакали для того, чтобы изменять пространственно-временную структуру, — сказал Камохин.

— Да, вот только нам они не объяснили, как им это удается.

— Для того чтобы свернуть пространство или остановить время, «серые» используют два, а то и три пакаля, сложенные вместе определенным образом, — сказал Осипов. — Я видел, как они это делают.

— Я тоже видел, — кивнул Орсон. — На болоте, когда получил несколько дополнительных ходов и оказался на сутки впереди вас.

— Может быть, камень можно использовать как пакаль? — предположил Камохин.

— Постойте, — опустил руки Осипов. — Даже если это сработает, мы уверены, что хотим это сделать?

— А почему нет? — пожал плечами Орсон.

— Мы ведь даже не знаем, чего ради затеяли все это «черные» квестеры. Куда они хотели попасть?..

— И откуда взялся гигантский паук, — добавил Брейгель.

— Нам все равно нужно как-то отсюда выбраться, — сказал Камохин.

— Можно просто пойти дальше по коридору, — указал фонарем вперед Осипов.

— Или вернуться назад, — указал в другую сторону Орсон. — Как я понимаю, в данной ситуации это почти одно и то же.

— И куда мы придем? — спросил Камохин.

— Глупый вопрос, — насмешливо хмыкнул Орсон. — Но уж точно не в Канзас.

— Вообще-то, в таких подземельях, как правило, бывают потайные ходы, скрытые двери, спрятанные замки и разные щели и гнезда, куда нужно вставлять имеющиеся у тебя предметы, — сказал Брейгель. — Может, есть смысл поискать?

— Не забывай про ловушки, — напомнил Орсон. — Их искать не надо — они сами нас найдут.

— Наверное, гигантский паук был одной из таких ловушек! — радостно щелкнул пальцами фламандец. — Он был гигантским роботом!

— Я думал, мы уже закрыли эту тему, — недовольно скривился Орсон. — В любом случае, надеюсь, что создатели подземелья не повторяли одно и то же техническое решение несколько раз.

— Вот уж не думал, что ты боишься пауков, Док!

— Я ненавижу гигантских роботов. С тех самых пор, как племянник затащил меня на фильм «Трансформеры».

— Док-Вик, нужно что-то делать! — снова обратился к ученому Камохин. — Мы не можем оставаться здесь вечно.

— Ну, ладно. — Осипов жестом попросил Брейгеля отойти немного в сторону, и вышел на середину прохода. — Только, ежели что не так…

— У тебя все получится! — Фламандец ободряюще улыбнулся и показал большой палец.

— Ладно, — обреченно вздохнул Осипов.

Присев на корточки, он положил перед собой пакаль выпуклой стороной вверх. И осторожно, чтобы не скатился, возложил на него округлый камень. Придерживая камень двумя пальцами, немного повернул его, чтобы изображения двух пауков совпали, и убрал руку.

Все затаили дыхание.

Никто не знал, что, собственно, должно было произойти, но все ждали чего-то необычного.

Но не произошло ровным счетом ничего.

— Ну? — тихо произнес спустя какое-то время Камохин.

— Либо ничего не произошло, либо… — Осипов в нерешительности постучал пальцами по коленке. — В конце концов, все могло случиться без спецэффектов. — Может быть, перевернуть камень картинкой вверх? — предложил Осипов.

— Давай попробуем, — без особого энтузиазма согласился Осипов.

Он почти не верил в то, что черный камень и пакаль могут помочь им найти выход из подземелья. Но лишь только он разжал пальцы, камень с изображением паука начал медленно поворачиваться вокруг своей вертикальной оси.

— Вот оно! — зачарованно прошептал Орсон. — Я же говорил, что сработает!

Никто не помнил, чтобы англичанин это говорил, но спорить никто не стал.

Камень вращался все быстрее и вскоре уже крутился, как волчок, так что изображения паука слилось в единое белесое пятно. Казалось, вот-вот, и камень взлетит, с силой ударится о потолок и рассыплется в мелкую крошку. Но вместо этого он вдруг остановился. Замер на месте, как будто его схватила невидимая рука.

Вид у Осипова был растерянный. Он ничего не понимал. Как и все остальные. Вроде бы что-то произошло, но при этом ничего не изменилось. И что теперь делать?

Еще на третьем курсе медицинского, слушая курс психологии, Орсон уяснил и навсегда запомнил одну простую вещь: в группе должен быть лидер. Пусть даже неформальный, никем не назначенный и даже непризнанный. Но он обязательно должен быть. И если все пребывают в растерянности и не понимают, что нужно предпринять, лидер должен сделать дерзкий жест и нахально заявить: «Я знаю!» Даже несмотря на то, что он находится в том же положении, что и все. То есть ни черта не понимает. Руководствуясь сим мудрым правилом, англичанин подошел к конструкции, составленной Осиповым из пакаля и черного камня Ики, посветил на нее сверху фонарем, многозначительно кивнул и пальцем указал направление:

— Там!

Орсон рассчитывал хотя бы на несколько слов искренней благодарности. Он ведь, как-никак, сумел найти выход из тупиковой ситуации. Сейчас он и сам в это верил. Ну, или почти верил. Во всяком случае, ему очень хотелось в это верить. А почему бы и нет? Но, вопреки его ожиданиям, никто не произнес ни слова.

— Ну что, мы так и будем стоять? — непонимающе развел руками Орсон. — Я же сказал — там!

— Что — там? — переспросил Камохин.

Он сделал это крайне осторожно, потому что предполагал, что только он один не понимает, что имеет в виду Док. Поэтому постарался, чтобы его вопрос прозвучал не совсем как вопрос, а скорее как приглашение к обсуждению данного вопроса.

«Что — там?» — звучит вполне нейтрально.

Ведь так?

— Там выход, — уверенно заявил Орсон.

Камохин и Брейгель разом посмотрели на Осипова. Который как раз-то и должен был заниматься поисками выхода. Осипов молча непонимающе пожал плечами.

— Откуда такая уверенность, Док? — спросил Камохин.

— Откуда? — насмешливо прищурился Орсон. — Имеющий уши — да услышит!

Пауза.

Все обдумывают услышанное.

— Это ты к чему? — спросил Брейгель.

— В смысле, имеющий глаза — да увидит, — внес необходимый корректив Орсон. А еще на всякий случай от себя добавил: — А имеющий разум — да поймет! — И направил указующий перст на камень Ики: — Посмотрите, куда указывают лапы паука!

Нарисованный на камне паук, действительно, как будто собирался бежать в ту же сторону, куда предлагал отправиться Орсон.

— Ну как, убедительно?

— Вообще-то, не очень, — честно признался Брейгель. — Мне бы больше понравилось, если бы ты нашел какую-нибудь ячейку или гнездо, куда нужно сунуть этот камень, чтобы открылся потайной ход.

— Потайной ход может завести неизвестно куда.

— Мы и так неизвестно где.

— Вы не верите пакалю и таинственному черному камню Ики? — Орсон задал этот вопрос так, что ни у кого не могло остаться сомнений в том, что сам он давно является адептом древних культов, основанных непосредственными участниками палеоконтактов, и не пропускает ни одни посиделки конспирологов, как в Старом, так и в Новом Свете. — Вы не доверяете Пауку? — Слово «Паук» он произнес с прописной буквы, так, словно это было имя собственное и очень высокое духовное звание одновременно.

— Я думаю, что эксперимент следует повторить, — сказал Брейгель. — На всякий случай.

— Ни в коем случае! — Орсон схватил камень и пакаль и сунул их в сумку. — Даже карты Таро говорят правду только в первый раз!

Довод насчет карт был не очень-то веский. Однако всем давно уже осточертело стоять на месте, все давно уже хотели куда-нибудь пойти, чтобы начать наконец поиски выхода из этой странной, глупой, бессмысленной и одновременно безвыходной ситуации. Ну а поскольку других, более убедительных идей ни у кого не было, все решили согласиться с тем, что предлагал Орсон. Да и выбор у них, надо сказать, был невелик. Либо вперед, за Орсоном, либо назад, в магнитную ловушку.

— А как насчет ловушек, Док? — поинтересовался Камохин.

— Верно! — Орсон, уже собравшийся было идти вперед, сделал шаг назад. — У кого-нибудь есть что-нибудь ненужное?

Как и следовало ожидать, хлама, с которым не жалко было бы расстаться, никто с собой не таскал. Тогда биолог сам полез в сумку и отыскал-таки в ней шоколадный батончик. Который и продемонстрировал с гордостью остальным.

— Я иду на жертву ради нас! — пафосно возвестил он.

И, размахнувшись как следует, зашвырнул батончик как можно дальше.

Четыре скрещенных луча света отследили траекторию полета шоколадного батончика.

— Ну вот! — радостно возвестил Орсон, когда батончик упал. — Путь свободен.

— Магнитная ловушка на шоколад не реагирует, — сказал Осипов.

— А на полу могут находиться ловушки, реагирующие на нажатие, — добавил Брейгель.

— Отлично! Ты, — англичанин указал на Брейгеля, — внимательно смотри под ноги, чтобы не пропустить нажимную ловушку. А ты, — указал он на Осипова, — дай мне свои часы.

— Зачем?

— Я проверю, нет ли впереди магнитной ловушки!

— Не дам! — Осипов спрятал руку с часами за спину.

— Ну, а раз так, то и не обессудь! — сказал Орсон. — Для нашей безопасности я сделал все, что мог. Вперед!

— Док! — поднял руку Камохин. — А мне что делать?

— Тебе? — С одной стороны, дел вроде как больше никаких не осталось, с другой стороны, если человек сам об этом спрашивает, значит, нужно его чем-то занять. — Зажигалка есть?

— У меня настоящая «Зиппо»…

— Не бойся, я не стану ее кидать, — успокоил стрелка Орсон. — Зажги огонь и время от времени подноси его к стыкам между плитами. Если почувствуешь сквозняк, дай знать. Там может находиться потайной ход.

— А я буду прикрывать тыл, — сам нашел себе занятие Осипов.

— Отлично, — одобрительно кивнул биолог.

Англичанин окинул придирчивым взглядом команду квестеров и пришел к выводу, что все они молодцы. Включая его самого, разумеется.

— Ребята! Я уверен, что нам по силам найти выход из этого подземелья! — уверенно заявил Орсон. — Черт возьми, это не самая дурацкая ситуация из тех, в которых мы оказывались!

— Точно, Док! — согласно кивнул Брейгель.

— Вперед!

Орсон, как платок, накинул на плечи шемаг, поправил ремень автомата и решительно зашагал вперед. Ему впервые довелось возглавить группу. И, надо сказать, ему это было по душе.

Да какое там! Черт возьми, это было здорово!