Бог-Близнец

Алексей Викторович Скребнёв

Представьте себе мир, где монотеистический Бог, Создатель нашего мира и жизни, присутствует, является в мир. Учит и ведёт человечество. Каким будет этот мир, эти люди? Александр – муж очередной Богородицы, Фрида, отправившаяся за благословением к ней, и Ксений, еретик, ненавидящий Создателя. Вот через чьи истории будет показан тот мир… Социально-фантастический роман, в котором поиск Бога переплетён с мысленным экспериментом, создающим мир, не оставленный Им.

Глава 2

4 мая 2282.

Весь мир начал ликовать. Уже через пару минут телефоны Александра и Марии не умолкали от звонков и сообщений. Восторженные первопаломники подходили к ней и просили благословения. Простое прикосновение. Заветное слово. Всё это знакомо по десяткам видеозаписей с последнего Явления, сотням кинофильмов, художественным и документальным, тысячам книг. «Благословляю». И так человека касается Он.

Потом, под нескончаемыми вспышками фотокамер, они сели в машину, не ту, что привезла их сюда, а служебную MosMotors Ambassador. Роскошный чёрный лимузин, в котором Смирновы смогли сесть напротив отца Иоанна и обсудить по дороге всё случившееся. В пути их сопровождал мигающий синими огнями кортеж полицейских мотоциклов. Александра с Марией отвезли домой, дав пару часов на сборы. Сановник объяснил, что оставаться дома не получится из-за паломников и массы мероприятий, что их ждут. По особому распоряжению весь двор был оцеплен и всех жильцов, идущих домой, проверяли по паспортам, прежде чем впустить. Не прошло и нескольких минут, как за оцеплением скопилась толпа.

Затем супругов отвезли в одну из лучших гостиниц Москвы — «Grand Capella», в которой под нужды Богородицы, охраны и сановников отдали два верхних этажа. Смирновым достался самый шикарный номер — Президентский Пентхаус. В фойе отеля их встретил высокий, ухоженный, с покрытой лаком причёской администратор. Насколько типичный, что ему хоть в кино сниматься, а его одежда стоит, наверное, дороже всего гардероба Александра.

— В вашем распоряжении, — голос работника отеля, привыкшего принимать самых известных людей мира, порой не справляется с волнением перед Богородицей и носимым ею Создателем. — Четыре лифта, которые идут на ваш двенадцатый этаж. К вашему номеру будут ближе вот эти центральные.

С лёгким звонком раскрылся один из указанных лифтов. Просторный, стены покрыты зелёными бархатистыми обоями. Зашли Саша с Марией. Он поддерживает под руку уставшую за день жену. Следом и отец Иоанн с парой дюжих охранников в серой форме Службы Защиты Религии. Затем, поправляя воротник тёмно-синего костюма-тройки, втиснулся администратор и нажал кнопку верхнего этажа, у которой красуется золотистая табличка с надписью «Penthouse». Двери закрылись и кабина плавно поехала вверх. Повисла неловкая пауза, но работник отеля спохватился.

— Ваши чемоданы принесут буквально через пару минут.

Еще пауза.

— Владелец гостиницы, господин Риччи, нижайше просит прощения, что не смог встретить вас лично — известие застало его врасплох в Токийской Территории и он лишь завтра прибудет в Москву, так как все рейсы раскуплены, даже самые дорогие билеты.

Александр и Мария чуть смутились оттого, что администратор обращался к ним, но на выручку пришел сановник.

— Ничего страшного. Передайте ему нашу благодарность за столь оперативные действия. Он нам очень помог.

Оперативные — это точно. Первые признаки, что Маша может оказаться Богородицей, — сны у родителей, в которых Голос сообщает будущей матери, что она носит под сердцем Бога — появились три дня назад. Прошлое Явление происходило как раз в две тысячи двести пятьдесят первом, так что в этом году или в следующем должно было повториться в тридцать седьмой раз.

— Скажите, — заговорила Мария. — А что, все два этажа уже были свободными? Мы же только четыре часа назад узнали…

— Нет. Но все жильцы сочли за честь уступить место семье Богородицы. В вашем номере располагался известный скрипач Амал, дающий сегодня концерт в нашем городе. Он оставил для вас в номере скромный подарок. А вот и наш этаж.

Лифт мягко остановился и плавно раскрыл двери. Сначала вышли охранники, оглядев коридор, за ними все остальные.

— Вот ваш номер, — администратор указал на центральную двустворчатую дверь справа от которой висит золотистая таблица «President’s Penthouse». — Сейчас нужно будет пройти идентификацию — это новейшая система, которая потом облегчит вам открытие двери. Вам достаточно встать напротив глазка и сказать «голосовая настройка». Камера просканирует ваше лицо, микрофон запомнит голос. И вы сможете открывать дверь простой командой, которую укажите сами. Прошу вас.

Сначала пошел Александр. Про такие системы он только читал, они появились совсем недавно и стоят баснословно. Администратор поднёс карточку к глазку, внутри загорелся красный огонёк. Смирнов повторил нужную фразу. Затем то же сделала Богородица.

— Теперь прошу в номер.

Он театрально распахнул двери. Перед ними — огромная светлая комната, уставленная вазами с цветами. Насыщенный приторно-сладкий запах сразу забил дыхание. Розы, герберы, лилии, гвоздики, всех возможных цветов, какие только можно найти в Москве. Ими заставлено всё: журнальный столик между двух диванов в центре номера, вся кухня в левой части номера, рабочий стол перед просторным окном, за которым начинается огромный балкон. Что не поместилось, расставлено на полу вдоль стен.

— А этой — тот самый подарок виртуозного Амала. Тридцать семь скромных букетов. Как раз по номеру грядущего Явления.

— Как красиво, — умилилась Мария.

— Да, но дышать тяжело, — присоединился Саша. — Давай оставим один-два, а остальные вынесем?

— Да, давай.

— Как скажете, Богородица, — администратор чуть не поклонился. Он залез рукой в карман и что-то нажал. — Я уже распорядился, чтобы к вам пришли.

— Спасибо.

— Рад вам услужить. А теперь, если вы не против, давайте я расскажу вам о номере?

— Да, будет здорово, — ответил Александр.

— Тут, — работник отеля начал заученно, гораздо уверенней, чем раньше. — Зал, досуговая комната. Дверь справа — ваша спальня с ванной и туалетом. Слева — вход на кухню. Здесь на прошлой неделе был президент Территории Дели с супругой, остались очень довольны. А далее, — он позвал гостей жестом на балкон. — Наша гордость. Инновационная оконная система для пентхаусов, — все вышли на просторный балкон с огромной ванной посередине и попали под прохладный ветерок. — Сейчас вы видите открытое небо. Но. При желании, в любую погоду, например в дождь, нажав вот эту кнопку за баром, вы закроетесь стеклянными окнами, закрывающими от внешних глаз зеркальной поверхностью, которая не помешает вам наслаждаться прекрасным московским небом. В жаркую солнечную погоду они, благодаря специальному напылению, спасут вас от вредных ультра-фиолетовых лучей. Такая система стоит только в нашем, и еще в двух отелях в мире!

Охранники, не пройдя дальше порога, осмотрелись и вышли из номера. Работник отеля представлял новое жилище для Александра и Марии еще минут пять. Богородице и её мужу предстоит жить в лучшем номере одного из самых дорогих отелей мира. Отец Иоанн, спросив позволения, расположился на диване напротив окна и просто ждал, смотря на нежно-бежевый закат и плывущие на его фоне дирижабли.

После «экскурсии» Смирновы сели на соседний с сановником диван.

— Как вам здесь, Богородица?

Она взглянула на мужа. По этикету желательно и считается более вежливым малознакомым людям обращаться либо ко всей паре, либо к мужу. Саша ей просто улыбнулся. Не до того сейчас.

— Нам нравится, отец Иоанн. Но всё это так необычно, неожиданно. А как же наши родственники, наши работы…

— Нас ведь ждут приёмы паломников, — добавил Александр. — Синод… Как всё это будет?

— Вы, главное, не беспокойтесь. Жить вы будете здесь. К сожалению, ваших родственников мы разместить не сможем, таковы правила, установленные Им. Работать вам больше не нужно. В будущем с работой тоже проблем не будет: любой компании или администрации будет честью взять вас, — сановник сидит, руки сложив на коленях, дружелюбно оглядывает молодую пару. — А в остальном, давайте вы сегодня отдохнёте, обживётесь на новом месте. Всеми продуктами мы вас будем снабжать, у меня в друзьях есть замечательный врач-диетолог, он взялся обеспечить вам самое здоровое питание. А при желании чего особого — вам будет достаточно просто отдать список кому из работников этого полного чудес техники отеля.

— Спасибо вам, святой отец, — Мария погладила живот. — За сегодня так много случилось, наверное действительно пора отдохнуть.

Иоанн встал, поклонился Богородице. Чуть промедлил с неожиданным для него рукопожатием от её мужа. Наверное, это слишком фамильярно вышло.

Сановник уже дошёл до двери, как Александр ощутил что-то странное. Словно мягкая тёплая волна прошла через него. В комнате стало светлее. Он повернулся в сторону Маши. Дернулся от неё. Запнулся. Упал.

Мария стоит, окутанная золотым сиянием. Глаза им светятся так, что не видно зрачков. Немного больно вглядываться в этот свет. Саша уже видел это на записях, фотографиях, картинах. Сейчас устами Марии будет говорить Он…

Богородица повернула голову к сановнику и зазвучал голос, её, но с совершенно другими, холодными нотами.

— Благодарю вас, Иоанн. Вы организовали всё достойно.

Создатель.

Из её уст едва вылетели последние слова, а святой отец уже стоит на коленях, сжав руки, склонив голову.

— Как скоро будет организовано Собрание Сановников?

— Все спешно вылетают, Создатель. Все обещают прибыть максимум завтра. Сможем организовать всё на следующий день, Создатель.

Александр чуть отойдя от шока поднялся на колени и тоже сложил руки, наклонил голову.

— Тогда послезавтра. У вас теперь есть технологии, чтобы весь мир это смог смотреть. Используйте их.

— Да, Создатель.

— Александр, — Богородица повернулась к нему. Свет, тёплый и добрый, струится из её пустых глаз. — Не бойся. Я не причиню твоей жене вреда, как и вашему сыну, что находится во чреве рядом со мной. Тебе может быть тяжело, но такова ваша участь, от которой в итоге останется только добро.

Смирнов ничего не смог сказать, слова застряли в горле. Но Создатель и не ждал его. Золотое сияние спало. Мария захлопала глазами и стала удивлённо смотреть на стоящих на коленях мужа и сановника.

***

Семья Клейнов смогла получить билеты за час до отбытия. Надо отдать должное службе Восточного Берлинского вокзала — в очереди они простояли всего десять минут, хотя всё здание было набито людьми под завязку.

Конечно же, в кафе и на скамейках для ожидающих не осталось мест. И не только вдоль стен невозможно приткнуться: весь основной зал, величиной с футбольное поле (самый крупный вокзал Центральной Германской Территории), забит паломниками с сумками и чемоданами так, что пробраться от входа до одной из касс занимает минут пять. Все весело и воодушевлённо разговаривают о предстоящем путешествии к Богородице, но в результате стоит шум. Неуютно.

Фрида вышла на улицу перекурить. Муж собирался присоединиться, но видеть его не хочется. Она отправила мужа узнать, с какой платформы будет посадка на поезд. Тот поворчал, но пошёл, оставив чёрно-синюю дорожную сумку около жены.

Она спустилась по массивному крыльцу, цокая парой колёсиков их багажа, отошла в сторону от входа, чтобы не мешать потоку приходящих людей, и зашла в небольшую огороженную гладко стриженными кустами площадку с четырьмя скамейками, где собрались другие многочисленные курильщики. Вытянула из пачки тонкую сигарету. Это её успокаивает, снимает стресс. Когда муж достаёт своей неповоротливостью по жизни (а ведь их пара именно из-за отсутствия у него хватки не обошла Азимовых на пути в столицу), без никотина не обойтись. И даже сейчас, когда началось Явление, и они могут исполнить свою мечту, он не прекращает выводить её своими перепалками с Мигелем. Но серый сухой дым успокаивает.

Не успела докурить, как он пришёл.

— Всё узнал, — Марк неуклюже пытается улыбнуться. — Пятая платформа.

Достаёт свои сигареты.

— Я в туалет. Встретимся дальше на платформе.

— А со мной не постоишь?

— Нет, очень тянет. На пятой платформе. И вещи не забудь.

Фрида выбрасывает окурок в урну и, не оборачиваясь на вздох мужа, вливается в толпу, плавно вползающую в здание вокзала.

Через десять минут они встретились.

Платформа забита так же, как вокзал: широкая, но на наплыв орды паломников с провожающими семейными кланами не рассчитана. Традиция «отправлять» к Богородице всей семьёй появилась именно в прошлое Явление, когда известный писатель (или удачливый графоман, как кажется Фриде) Казвини в эфире какого-то венецианского телеканала наплёл, что провожающие паломника в путь и сами отправляются с ним и получаю частичку Благословения. Религия вежливо ушла от ответа на вопрос, верна ли эта глупость и вот результат: Клейны не могут даже зайти на платформу. Еще не хватает, чтобы кто-то с неё попадал под приходящие поезда.

Так они и простояли до без пяти шесть, пока по громкой связи не попросили провожающих уйти и дать место тем, кто действительно поедет в Москву. Через минуту утомительных последних объятий на дорогу, люди стали уходить.

Марк скорым шагом отправился вперёд с их сумищей, чуть ли не толкаясь, чтобы занять очередь на вход. Как будто от этого зависит место или то, как скоро они поедут. Фрида пошла следом. Очень хочется, чтобы это Явление помогло их семье обрести счастье…

Поезд подошёл. Пассажиры дисциплинированно выстроились в очереди около отметок на платформе с указанием номеров вагонов и входов в них. Супруги вошли в свой одними из первых и еще долго ждали, пока остальные пассажиры пройдут дальше, чтобы Марк наконец-то смог забросить сумку на верхнюю полку.

«Бизнес-класс» в этом поезде представляет собой чуть более широкие и мягкие сидения, обшитые синей тканью, которые едва-едва могут откинуться. Напротив их пары мест — еще одна. Такая же группа для четырёх пассажиров — с другого бока вагона, а дальше — обычные, по три в ряд.

Почти перед самым отправлением напротив них, постоянно перепроверяя номера мест в билете и на сиденьях (в том числе и на занятых Клейнами), села женщина в летах с полным мальчиком лет пятнадцати. Сама она укутана в не по-весеннему теплый плащ, с шарфом и каракулевой шапкой, напомажена немного пошло для своих пятидесяти с лишним лет, волосы яркие, каштановые, недавно покрашенные. И за фигурой следит явно лучше своего то ли сына, то ли внука, хотя морщинистое старое лицо всё равно портит эффект наряда. А вот мальчик ничем не примечателен, кроме пухлых щёк и длинных волос, собранных на затылке в пучок (что перестало быть модным, ещё когда Фрида училась в школе).

— Ой, вы не поможете? — она поочерёдно смотрит на супругов, но чаще, конечно же, на Марка, уже заранее выставляя сумку.

— Да, конечно, — он поднимается, чуть толкнув последних проходящих и закидывает сначала её чемодан с колёсиками, затем рюкзак малолетнего лодыря, который уже уставился в лэптоп с какой-то игрой.

— Спасибо, какие приятные соседи, — она скрипит приторно-тягучим голосом и улыбается во весь обработанный дорогим стоматологом рот. — Правда, Джеки? А меня зовут Амели.

— Добрый день. Меня зовут Фрида, это — мой муж Марк.

Фрида уже поняла, что всю дорогу соседка будет болтать без умолку…

***

Хорошо, что сегодня — четверг. День недели, когда Ксений и трое его коллег-теологов, которым не страшно общаться с еретиком, планово собираются в баре на пару кружек пива. Пожалуй, он может их назвать друзьями. Хотя проверять эту дружбу, делясь личными проблемами, он не рискует.

Завибрировал телефон. Старомодный монохромный экран выдал смс от Авраама.

«Ксений, очень прошу меня простить, быть не смогу. Надеюсь новое Явление сойдёт за force majeure?»

В спокойном и тихом, по обыкновению, баре «Гусь-паломник», сегодня вообще пусто. Лишь бармен скучает за стойкой, уставившись в телевизор с новостями. Все пять деревянных столов с красными диванами, составленными так, чтобы за каждым помещалось по четыре гостя, пусты: нет даже салфетниц с пепельницами. Бармен выдал меню и предупредил, что сегодня босс отпустил всех, кроме него. Даже повара. Так что гостям придётся выбирать между чипсами и арахисом.

Интересно, почему люди решили сегодня не ходить в этот бар? Он расположен в туристической зоне, мимо проходят тысячи людей за вечер и всегда находились посетители. Неужели все резко решили, что алкоголь всё же вреден и нехорошо при Боженьке пить? А если курящие семьдесят процентов мира вспомнят, что и сигареты грешноваты? Целые промышленности разорятся?

Новая смс. Пишет Геннадий.

«Уже шёл к вам, но сообщили, что завтра я даю лекцию для нашей территориальной администрации. Что-то вроде дать им теоретическую базу по тому, как надо себя сейчас вести, что делать. Готовлюсь.»

Как будто ему, профессору теологии, который преподаёт двадцать пять лет, нужно готовиться к лекции перед чиновниками…

Он получил кружку фирменного портера, блюдце с арахисом, пепельницу и отправился за любимый компанией столик. Бармен снова уткнулся в телеэкран с новостями из Москвы. Ксений понимает, точнее может представить, ход мыслей своих коллег, ведь это событие для них вдвойне праздник, всё же теологи. А он сам может в лучшем случае в общении с ними напряжённо молчать по этому поводу. Ладно, они его хотя бы таким терпят.

«Извини, не смогу. Надеюсь, поймёшь.»

Майкл оказался самым лаконичным. Ксений набрал ответ: «Пойму, куда денусь. Не люблю пить один». Но потом выключил телефон, не отправляя.

Он сделал большой глоток прохладного и терпкого пива, достал сигарету и закурил.

4—5 мая 2282.

Александр понимает что это сон. По крайней мере точно знает, что это нереальность. Но всё равно он его пугает.

Вокруг — огромный зал, с тёмными высокими колоннами уходящими к потолку, который так далеко, что невозможно понять это расстояние.

Посреди зала возвышается трон в три человеческих роста высотой, такой же тёмный, словно покрытый гарью и чёрным пеплом. И на нём сидит некто. Красное лицо. Из рукавов хламиды цвета ночи выходят такие же красные руки с длиными жёлтыми ногтями. Вместо глаз у властителя этого места — сияние. Белое, холодное. Но Саша понимает, что смотрит тот именно на гостя тёмного зала.

— Приветствую тебя, человек.

— Кто ты?

— Уж точно не тот, кто украл твою жену и ребёнка.

— Что?

— Ты сам знаешь, о чём я.

Рядом с краснолицим появился густой светлый пар, на котором стало видно Машу. Она окутана золотым сиянием, глаза излучают тёплый свет.

— Это — Создатель. И нам — повезло!

— Повезло потерять ребёнка? Быть вырванными из семей, с работы, из жизни? Ты так любишь золотые клетки?

— Да как можно всё это считать и сравнивать с Его приходом? Что такое наш с Машей комфорт и Явление?

В облаке пара стали проплывать изображения с их совместных фотографий. Где они обнимаются, держутся за руки, улыбаются.

— Неужели тебе не страшно, человек?

Александр не смог сразу ответить.

— Неужели ты доверишь свою семью посторонним людям? И ты действительно уверен, что вся сила Создателя, это невероятная мощь, умещённая в теле человека не сломает его, как вылупляющийся птенец скорлупу?

— Ты врёшь!

— И ты в этом прямо уверен? Наивный человек…

Зал пропал. С легким криком Александр проснулся. Рядом Маша, держит за руку.

— Ты в порядке? Плохой сон?

— Да… — Саша ощущает холодный пот на всём теле, дышится тяжело. — Да.

— О чём?

О задумался. В памяти мелькает что-то размытоё и тёмное… Но ничего не осталось от сна. Только чувство жути, чего-то неприятного.

— Не запомнил. Как обычно.

— Хочешь, можем телевизор посмотреть?

— Да нет, милая. Давай спать. У тебя тяжёлый день завтра, а я смогу уснуть.

На часах было четыре утра, так что выбор был один, Маше надо выспаться. Он проворочился минут двадцать и смог заснуть. Дальше никаких снов не было.

Выспаться ему не удалось. Его разбудила Мария:

— Вставай, соня! Я уже и завтрак приготовила, а ты всё валяешься.

Он открыл глаза. Непривычно вместо их дома видеть дорогой номер гостиницы. Жена, придерживая живот, наклонилась и поцеловала его.

— Давай, завтрак уже готов. А мне потом собираться, будут паломники.

Саша удивился. Они в самом центре Явления… а его жена уже так буднично говорит о паломниках. Словно стоишь перед самым лесом и не можешь увидеть за деревьями его размеров.

— Уже встаю.

Из комнаты напротив, которую Александр про себя называет «залом», доносится манящий запах еды. Он сбегал в ванную, вход в которую сделан в левой стене спальни, и пришел ко столу. Улыбающаяся Маша развела руками, показывая, что приготовила: у каждого было по тарелке с яичницей и поджаренным мясом, по паре бутербродов на блюдцах, рядом уже стоит заваренный чай. Может Маша и не была большой хозяйкой в доме, как это часто бывает у той трети девушек, что получают высшее образование и пытаются строить карьеру, но её муж никогда не обращал на это внимание. Ему важнее быть с ней рядом, а её «феминизм» ему даже нравится. Он съел с удовольствием.

— Сиди! Ты беременна. Хотя бы посуду оставь мне.

— Я люблю тебя.

— И я тебя.

Они поцеловались. В миг, когда их губы соприкоснулиь, перед глазами Александра мелькнул золотой свет.

— Саш, ты в порядке?

— Да.

Александр отстранился. Было ли это на самом неделе, или ему почудилось…

— Точно? Я уже должна собираться. Сегодня в полдень будут паломники. Мне бы ванну принять, привести себя в порядок, — Александр уже понял к чему его внимательная жена клонит. — Мне надо тебя покинуть часа на пол. Хорошо?

Последний вопрос на самом деле означала «Тебе хватит этого времени?». Саша кивнул.

Мария улыбнулась и пошла в спальню. Она знает, что в моменты душевного смятения муж отправляется в молельную комнату. Они поначалу даже ругались, что Саша не хочет многого обсуждать с ней, но потом она свыклась. А со временем научилась подыгрывать, как сейчас. Да, все эти обстоятельства, что рухнули на них за последние дни, достаточно встревожили, чтобы побыть с ними наедине.

Молельная комната — прекрасное место, чтобы побыть одному. Они, обычно, пусты, а если и нет, то в них не принято разговаривать. И в такой гостинице, как эта, «филиал» Религии безусловно будет. Скорее всего, на каждом этаже.

Он вышел из номера. Около двери стоит охранник из СЗР. Серые брюки и рубашка, чёрные галстук и берет — форма символизирующие скромность Религии. Высокий, статный. Вежливо поздоровался, спросил, может ли чем помочь, указал где нужная комната. Как Смирнов и думал, на этом этаже она есть, причем довольно близко.

А молельная просторная. В освещаемой светом из окна и единственной лампой в строгом зелёном абажуре комнате поставили по четыре просторных кресла. Перед каждым — стекляный столик с пепельницами и, как и положено в молельнях, разложенными газетами и журналами — человек, даже оставаясь наедине с собой, должен не отрываться от мира. А на нижних полках аккуратно разложены Книги — записанные слова Создателя о жизни, мироздании, месте человека в нём. Газеты — самые свежие, а книг по религии — девять, на самых распространённых в мире языках: английский, французский, русский, арабский, китайский, японский, хинди, ацтекский, инкский.

Никого нет. То, что надо. Александр сел на одно из кресел, смотрящих в окно. На ярком голубом небе застыли редкие облака и вездесущие дирижабли с рекламой. Под ними тянется бесконечная пятидесятимиллионная Москва.

Так что же это за смятение? Он оказался рядом с Создателем! Миллиарды о таком даже мечтать не могут. А он… Сложно описать. Как будто самые большие радость, счастье, самое важное, что могли быть в жизни, произошли, разом обрушились на него, и чувства отказали от такого напряжения. Наверное, он должен по потолку скакать от радости. Ведь если задуматься, сам Бог. И ты — рядом с ним… Почему он не радуется, как рады благославению паломники? Наверное всё же слишком много всего этого навалилось… То есть это потрясающе! Но как-то «бытово»…

В дверь легонько постучали. Саша вздрогнул. Обычно в молельные комнаты входят без стука. Это оказался отец Иоанн.

— Александр, вы не будете против?

Вообще в молельнях не принято разговаривать, спрашивать разрешения войти. Сколько бы ни было соседей, человек заходит молча, размышляет, если надо, читает Книгу в поисках ответа, не ища совета других людей, и ни слова не сказав, уходит.

— Вижу, вы смущены. Да, знаю, что не по правилам разговаривать здесь, но, боюсь, я не смогу потом уделить вам время наедине. А ведь я знаю, каково вам в таком положении, у нас, в Религии собирали информацию всю, что могли, о Богородицах и их семьях. Есть даже не одна книга о психологической помощи их мужьям, представляете?

— Если честно, то нет.

— Скажите, вас что-то уже беспокоит?

Перед священником врать грешно.

— Да.

Отец Иоанн сел в кресле по правую руку.

— Не можете пока обозначить, что именно?

— Наверное…

— Не беспокойтесь. Через это проходит большая часть мужей Богородиц. Вам будет тяжело. И порой Марии будет не до вас — в ней часто будет пробуждён Бог, чем ближе к родам, тем чаще. Это тяжело. И я готов помочь вам, чем смогу.

Они на некоторое время замолчали. Да, дело именно в этом. Из-за Бога из его жизни пусть временно, но пропадает его половинка, его любимая. И быть без неё… Это непривычно, неправильно.

— Кстати, сон у вас как, нормальный? Не беспокоит?

— Нет, всё нормально.

— Хорошо.

Сановник громко выдохнул, встал.

— Не волнуйтесь, Александр. Мария останется с вами потом, ваша пара будет с радостью и гордостью вспоминать это благо. А сейчас восстанавливаю привычный порядок вещей и оставляю вас одного.

Он уже подошел к выходу, повернувшись, сказал:

— Прошу простить, если оказался не в нужный момент. Спасибо, что уделили мне время.

— Да нет, это вам спасибо, святой отец.

Иоанн учтиво кивнул и ушел.

***

Попытки сказать, что они с Марком планировали поспать в пути успехом не увенчались. Женщина напротив не прекращала тараторить, прыгая с темы на тему, а её внук, сделал звук в своих играх погромче, чтобы заглушить стук колёс и бабушку. Даже не смотря на то, что уже стемнело, а в Москву они аж прибудут во втором часу ночи. Клейны уже более двенадцати часов на ногах. И муж никак не осадит эту старую балаболку, которая всё лезет к ней.

— А представляете, учителя так не ценят Джеки! Умный, замечательный мальчик — не слушай, как я тебя хвалю, зазнаешься — растёт, но они не хотят давать ему раскрыться. Говорят, мой внук ничего не хочет делать. А я им отвечаю — ну заинтересуйте же его. Вы же педагоги! А они мне…

Амели уже сообщила, что ей приходится растить внука одного — родители погибли в автокатастрофе, когда тому было пять лет. Судя по поведению и рассказам его хорошащейся бабушки, избалован он сильно. Наверное, если бы его кормилица смогла, то заказала бы Богородицу к ним на домашнее посещение — а так пришлось бедненького везти поездом, тратить столько времени, ведь места в самолётах уже все были раскуплены на месяц вперёд.

Фрида задумалась. Наверное, это знак, словно не зря она боится полётов и они сразу позвонили в железнодорожный вокзал. Успели ведь. И идёт она по своей судьбе…

Марк в разговоре почти не участвует, он пытался пару раз задремать, но такой уровень шума ему мешает. Да и его жене обидно одной брать на себя удар общения с соседкой. Раз она его, задремавшего, толкнула в бок, разбудила.

Судя по последним новостям, которые периодически зачитывал с лаптопа пухлый мальчик, Богородицу разместили в отеле Grand Capella, а власти столицы Московской Территории обещали встретить и разместить всех паломников. По сообщениям транспортных компаний всего мира, текущее Явление снова побьёт рекорд предыдущего по количеству посетивших Богородицу. Как хорошо, что они с Марком так быстро поехали — смогут избежать бесконечных очередей, ожидания.

— Я обычно не позволяю ему столько играть в эти видеоигры, но тут такое событие, такое возбуждение, что всё равно не уснуть.

— Да, трудно… — Фрида демонстративно зевнула. — С вами поспорить.

Но старая любительница обильной косметики проигнорировала намёк.

— А вообще, я же еду не для себя. У меня всё в жизни самое лучшее уже было: муж любящий, дочь… Здоровья Создатель отмерил много, с верхом. Вот лишь бы у Джеки всё было хорошо, пусть его благословит. Пусть у него жизнь сложится. Ведь я уже была на Явлении…

— Правда? — Марк аж подвинулся вперёд, а сонливость пропала.

— Да. В далёком двадцать первом году меня, совсем маленькую девочку, которой исполнился годик, повезли во Французскую Территорию и показали Богородице. Моё первое воспоминание — прикосновение прекрасной женщины, окружённой золотым сиянием.

— И оно действительно помогло?

— Да. Я счастлива своей жизни. Подруги мне говорят, какие твои годы Амели, ты проживёшь еще столько же лет, но да приукрашивают, кокетки. Всё равно у меня только Джеки остался, а он скоро подрастёт, женится, уедет от меня…

Она потрепала внука по макушке. Тот лишь раздражённо дёрнул плечом, не отрываясь от игры. Она обратилась к Марку:

— Скажите, а вы зачем едете за благословением?

Фрида подумала, что не дай Создатель, он сейчас проговорится этой распомаженной старой кошёлке. «Вот только попробуй» — попыталась она передать взглядом.

— Понимаете, мы с Фридой хотим семью. Но не можем пока иметь детей…

«Какой позор».

–… и надеемся, благословение нам поможет.

Амели примолкла, но через секунду положила руки на колени Фриды и Марка:

— Ничего мои милые. Вы такие хорошие, Создатель вам поможет. Будет у вас ребёночек. И не один.

Марк скромно улыбнулся. Фриде хочется провалиться от этого позора.

Ну кто придумал закон, что в поездах нельзя теперь курить…

***

Возвращался Ксений на такси. Не то, чтобы он оказался сильно пьян от трёх кружек, но смотреть на тупо-счастливые лица прохожих не было настроения. Друзья не пришли. Пусть их совесть мучает, а сам Киреев разборки устраивать не станет, а то не с кем в «Гуся» сходить будет. Бармена было не оторвать от экрана с прямым эфиром из Москвы, хотя после второй теологу-еретику очень хотелось поразмять язык и поискушать в вере. Но парень только нехотя отнекивался от единственного посетителя, перебравшегося за барную стойку. С таксистом поболтать удалось, но лишь те пятнадцать минут, пока ехали до дома. Да и то, водитель лишь поддакивал, после того, как догадался, что везёт еретика.

Вот он — дом. Точнее, съёмная квартира. Выцветшая жёлтая панельная десятиэтажка, которая лет на пять моложе Ксения. На стенах подъезда того же бледного цвета собран полный набор старого дома: трещины, рисунки невоспитанных детей, матерные слова. Чудной всё же народ, эти верующие: никто не здоровается с Ксением, молча презирают, но единственное оскорбление, написанное чёрным маркером «Еритики — гондоны!» было на следующий же день после появления широко замазано краской первого попавшегося оттенка жёлтого.

Киреев живёт здесь с самого окончания института. Когда хозяйка узнала, кто снимает у неё квартиру, попросила делать ей переводы через банк. Раньше приходилось каждый месяц топать до ближайшего отделения, вносить деньги по длиннющему номеру, а сейчас прогресс подарил банковские карты и Сеть. Если бы он захотел, да взял дополнительную нагрузку в каком-то еще институте, то легко бы переехал из этого дома, что дожидается своей очереди на снос (кажется, через пять лет запланировано). Его коллеги давно выплатили ипотеки за квартиры, для внуков откладывают. Еретиков это не интересует.

Ксений вошёл в квартиру, включил яркий белый свет. Она отличается от остального здания так сильно, что кажется, словно дом построили год-два назад. Светлые обои всё еще хранят приятный мутный запах клея от недавнего ремонта. Сразу у двери стоит аккуратный белый шкаф, за ним — такого же цвета комод. Паркет был уложен всего три года назад, а недавно ужат, так что нет никаких щелей между досками. Во всё это Киреев вложил свои деньги, даже не посоветовавшись с владелицей квартиры.

Раздевшись и разувшись, он идёт на кухню. Обои цвета дерева, маленькая, но дорогая чёрная электроплита, цельнодеревянный стол, два обитые кожей стула. Он открывает дверь полукруглого балкона, выносит на него свой тяжёлый мобильный компьютер, а затем возвращается с бутылкой клюквенной настойки и рюмкой. Хочется напиться, а единственное место в доме, где он позволяет себе курить — это балкон. Что он будет делать в Сети еще не решил, но занять себя чем-то надо.

Пока WorkingPlace грузилась, Ксений прикончил сигарету и даже успел налить себе рюмочку. Он последний месяц как раз думал о смене компьютера, может даже на стационарный, они побыстрее работают, но сейчас это уже становится неважно. Единственного света от монитора мало для майской ночи, настойка в рюмке кажется чёрной. Благо на кисло-пьяном вкусе это не сказывается. Ксений пододвигается к экрану и начинает с захода на форум своих «собратьев».

Если для простого верующего обывателя еретики кажутся одинаковыми, людьми с одной единственной характеристикой ненависти к Богу, то в реальной жизни они редко находят язык друг с другом. Одни становятся такими из-за врождённого чувства справедливости: Создатель не всех наделил равным здоровьем, способностями, талантом. «Вспомните про больных от рождения детей» и всё в таком духе. Другие сами родились обделёнными, и даже если они могли что-то в себе исправить (например, похудеть, сев на диету), они выбрали лёгкий путь винить во всём Творца. В других есть что-то противоположное чувству Бога у нормальных людей, они своим нутром ненавидят его и всё. Дышат воздухом, любят смотреть хоккей, ненавидят Создателя. И еще куча и куча причин. Одни рождаются еретиками, другие становятся, доходят до этого своим разумом, неважно, самостоятельно или под влиянием. Немало из зарегистрировавшихся здесь, через год возвращаются в лоно нормального общества. Ну а тех, кто действительно здесь задерживает… может несколько тысяч на весь мир из тридцати миллиардов населения и наберётся.

Ксений понял, кто он такой, на четвёртом курсе университета. Может из-за своей немного творческой натуры (он играл на гитаре, даже писал песни на свои стихи), может быть из-за разочарования, которое испытывал каждый раз, когда видел тупые и счастливые лица овец-однокурсников при упоминании Бога. Он всегда чувствовал, что он не их породы… Родители, узнав, какой он выбрал путь, отвернулись сына, благо у него есть еще два брата, которым достались любовь и наследство. Ксений уже собирался подавать документы на уход из университета, как в голову пришла отличная мысль: стать первым теологом-еретиком. Таких еще не было, так что он стал ярким и запоминающимся плевком в лицо сановников. Киреев смог получить красный диплом, уже публично заявив о своей ненависти к Богу.

Но получить работу, в отличии от однокурсников, даже самых тупых, он не смог: у каждого заведения находились более подходящие кандидатуры. Он уже было отчаялся начать карьеру по профессии, что было неслыханным делом для выпускника такого хорошего университета, но познакомился с Тимуром Михайловичем Ведуновым, единственным еретиком Белгорода на тот момент. Он, будучи чиновником министерства образования, поддержал Ксения, и подсказал, что от автора научных работ никто из директоров отказаться не сможет. А если попробуют, то придётся разбираться с министерством. Так что Киреев написал несколько брошюр по истории еретичества (тоже идея Ведунова), а к следующему учебному году уже занял своё рабочее место…

А на форуме богоненавистников творится настоящий хаос, просто аналог Преисподней из древних религиозных институтов. Куча тем и веток, которые сводятся к одному — выплёскиванию ненависти. Оскорбления, угрозы, предложения собраться и напасть на Борогодицу. При том, что все сами знают, что выполнить из угроз ничего не смогут. Все они — одиночки, обозлённые на мир, но не злые. Да и просто им кишка тонка.

Он полез проверить электронную почту. Первое же письмо идёт с заголовком «Благотворительный сбор для паломников». Киреев уже собрался его удалить, но обратил внимание на отправителя — «Фонд помощи Религии Белгородской территории». Это было бы обычной тошнотворно-приторной благотворительностью (о да, Богу нужны наши деньги!), но Ксению по долгу службы известно, что этой организации не существует уже два года. Она влилась в «Религиозный фонд благотворительности Белгорода», та же дрянь, только в профиль. В письме указаны реквизиты, подписано оно именем владельца того бывшего фонда, Куприяном Максимовским… Мошенники! Ксений рассмеялся, налил себе еще рюмку и тут же опрокинул. Ловкие жулики воспользовались известным названием, чтобы дурить тупых овец. И никто про них не вспомнит среди сотен таких фондов, все будут верить. Бандиты, но как сегодня согрели душу.

Он вернулся на форум, чтобы порадовать «собратьев» такой приятной мелочью. Еще один маленький плевок в сторону Создателя. Пусть и еретикам будет небольшая радость.