Эскадра его высочества

Алексей Барон, 2007

Вселенная полна неизведанным. Таинственная сила перебрасывает землян на планету, где они вынуждены проходить историю заново. Возникли весьма разные государства. Курфюршеству Поммерн грозит коалиция жестоких тоталитарных стран. Для спасения требуется победить огромный вражеский флот. Курфюрст Бернар Второй формирует эскадру, которая должна спровоцировать главного неприятеля на преждевременное выступление. Кроме того, нужны союзники. Нужны заморские колонии. Миссия столь важна, что ее возглавляет Камея, юная принцесса Поммерна. Царственный отец отправляет с ней все свои новейшие линкоры, отборные экипажи и лучшего флотоводца за всю историю Поммерна. Тем не менее эскадре его высочества еще очень нужна Ее Величество Удача…

5. Курфюрстен-яхт «Поларштерн»

Водоизмещение — 1730 тонн. Трехмачтовая баркентина.

Максимальная зарегистрированная скорость — 17,8 узла. Вооружение: 66 орудий калибром до 36 фунтов. Экипаж — 696 человек плюс 75 пассажиров первого класса.

Командир — шаутбенахт Юхан Свант.

* * *

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНОСУПРЕМАТОРУ ОРДЕНА СОСТРАДАРИЕВКЕРСИСУ ГОМОЯКУБО ЛИЧНО

Обрат бубудумзел!

Эскадра Поммерна еще не появлялась. Установлено круглосуточное наблюдение. Разработана операция по временному контролю над одним из мостов.

С печалью сообщаю, что старания наставить на светлый путь посла Обенауса успехом не увенчались. Окайник упорствует, позволяет себе непотребные высказывания в адрес самого даже Великого Пампуаса нашего, святаго Корзина, злоумышляет на основы веры, вредит Пресветлой Покаяне, где и как только может. Еретик предерзок есть!

Обрат Керсис! Вынужден я просить благословения на Ускоренное Упокоение для нечестивца. Нет на этом Свете возможности для просветления Альфреда, барона фон Обенауса! А старший душевед обрат Замурзан и подавно так считает.

Да объявится воля Пресветлаго!Да продлятся дни базилевса нашего,Императора Тубана Девятаго!Аминь.К сему: Пакситакис, проконшессПисано в Муромеиюля 5-го дня 839 года от Наказания

* * *

Покачиваясь на мягких рессорах, экипаж катился в сторону Теклы. Его крыша порой задевала низкие ветви, стряхивая с них дождевую воду. Ждан удобно развалился на подушках и глядел в окно кареты.

Ночью и под дождем место недавнего пикника выглядело совсем иначе, чем днем. Хмуро, безрадостно. Над рекой висел плотный туман. Его полосы протянулись к берегу, расползлись по лесу и наполовину скрыли стволы сосен. Деревья от этого казались воткнутыми в серую массу как свечи в именинный торт. Или в пирог с черемухой, — подумалось вдруг Ждану. Он опустил стекло и выставил голову наружу. Тотчас же в ноздри ударила сложная смесь из запахов хвои, водорослей, прели; усилились стук копыт о намокшую песчаную дорогу, шум сосен, дребезжащий звон колокольчика. За шиворот скатилась холодная капля.

Ждан поежился, но голову не убрал, поскольку впереди показались ворота той самой усадьбы, в которой чуть больше суток назад гостевала честная студенческая компания. Оказывается, не только в сказках все может измениться в один день! От всего случившегося веяло тайной, приключениями, опасностями. Можно было сделать свою судьбу, сделать себя. Ждану это нравилось. Однако сильно много тумана окружало все дело. И в прямом, и в переносном смысле. Он подумал, что вопреки уверениям противошпионного генерала Фромантера какой-то подвох все же должен быть.

* * *

Карета миновала скупо освещенную виллу, повернула влево и покатила вдоль знакомого забора из красных кирпичей.

Минувшим вечером эту часть поместья Ждан разглядеть не мог, поскольку ее скрывал пригорок, и скрывал не случайно, — оказалось, что здесь в берег врезался узкий, облицованный серым камнем канал.

В нем белели две небольшие прогулочные яхты со свернутыми парусами. Еще одна яхта, лишенная мачты и укрытая брезентом, покоилась на слипе. Дальше, у самого выхода в Теклу, к стенке был причален морской баркас с полной командой гребцов. Перед ним карета и остановилась. Дверцу тут же распахнули.

Сильнее запахло речными водорослями. И еще смолой. В черной ночной воде канала качались блики газовых фонарей. На пирсе Ждан увидел флотского офицера в белом шарфе и перчатках.

— Господин Кузема-младший? — спросил офицер.

— Я есмь Кузема. Младший.

Офицер поднес к козырьку два белых пальца.

— Мичман Петроу. Тоже младший.

— О! Ваши предки из Мурома?

— Нет, из Песцов.

— Это где?

— Да в княжестве Четырхов.

— А! Ну, Четырхов — почитай тот же Муром. Приятно познакомиться. Меня Жданом Егорычем кличут.

Мичман еще раз поднес пальцы к козырьку.

— Виталий.

— А по батюшке?

— Анатольевич. Прошу на баркас, сударь. Через десять минут мы должны быть на борту.

— Во как, — без особого восторга отметил Ждан. — По минутам все рассчитано?

— А как же иначе? — удивился мичман Петроу. — Кригсмарине, дорогой земляк.

— Ладно. Посмотрим вашу кригсмарину.

* * *

Вечерний туман укутывал монаршую яхту. Издали были заметны только голые мачты. Лишь метров со ста пятидесяти корпус «Поларштерна» стал смутно прорисовываться, как на листе ватмана с размывкой.

Крепкие, тренированные матросы гребли на совесть, баркас плыл быстро, и вскоре в мутной туманной массе уже различался высокий борт с длинным рядом пушечных портов.

Ждан знал, что яхта Бернара Второго была выстроена по эскизам самого курфюрста. Она имела длину и оснастку линкора при несколько меньшей ширине и осадке. Эта относительная узость делала «Поларштерн» судном менее устойчивым при боковой качке, зато более быстроходным, способным оторваться от превосходящего по мощи корабля. А над быстроходными фрегатами яхта имела преимущество в артиллерии. На ее нижней палубе располагалось десятки очень дорогих пушек со стволами из лучшей стали. Их могло быть и больше, однако следующая палуба почти целиком отводилась под комфортабельные каюты, там на месте пушечных портов уютно светились прямоугольные иллюминаторы. Из этого следовало, что «Поларштерн» все же не предназначен для эскадренного боя, в котором корабли час за часом громят друг друга страшными бортовыми залпами.

Еще выше располагалась палуба, открытая в средней части, но с надстройками на оконечностях. Носовая из них, или форкастель, вмещала в себя просторный камбуз, кабестан и трапы в нижние помещения. На ее крыше стояла батарея легких пушек, сразу четыре из которых могли вести огонь по курсу. А в кормовой надстройке, начинающейся от грот-мачты, располагались личные апартаменты курфюрста и каюты для наиболее важных лиц из его окружения. Наконец над ними, в короткой надстройке между бизанью и кормовым свесом, обитали капитан и старшие офицеры.

В свое время Ждан с большим интересом изучал чертежи этого весьма оригинального корабля. Он знал, что острый нос и плавные, «зализанные» обводы в сочетании с уменьшенной шириной корпуса позволяли «Поларштерну» при хорошем ветре держать ход почти до восемнадцати узлов. Такая скорость давала возможность оставить за кормой не только линейные корабли, но и большинство фрегатов как Пресветлой Покаяны, так и Магриба. Ждан сомневался, что за яхтой смогут угнаться и самые быстроходные из линкоров Альбаниса. А если бы кто из них и догнал, то не слишком бы этому обрадовался: кормовая батарея «Поларштерна» была усилена и состояла из шести дальнобойных орудий.

Несомненно, курфюрст с самого начала замысливал свой корабль не только как средство для прогулок, но и так, чтобы при необходимости он мог справиться с ролью океанского рейдера. В Мохамауте профессора судостроительного факультета единодушно считали, что конструкция корпуса, оснастка и вооружение «Поларштерна» этой задаче вполне соответствуют. Иначе говоря, яхта годилась для одиночной игры в прятки с целым флотом.

* * *

На этом весьма необычном корабле Ждана действительно ждали. Сразу несколько матросов подхватили багаж и без лишних слов проводили его в четырехместную каюту по левому борту. Господа Фоло и Бурхан, как и утверждал начальник службы безопасности Поммерна, действительно находились в этой каюте и уже, под мерное покачивание, дремали в своих койках. Впрочем, дремали чутко. Едва Ждан вошел, оба сразу открыли глаза.

— Ну, — со смехом спросил Бурхан, — Каково?

Ждан только покрутил головой.

— Если б кто рассказал — не поверил бы. До сих пор не очень верится. Пошли погулять добры молодцы, и вдруг — трах, бах, здрасьте, — попали с бала на корабль… Между прочим, ты догадываешься, кто они, наши лесные бабки-ежки?

— Пожалуй, что догадываюсь.

— Ну и?

— Думаю, ты и сам догадываешься, — уклончиво отозвался эфенди. — В любом случае времени впереди много, рано или поздно мы все узнаем окончательно и совершенно точно. Да ты располагайся, располагайся. Чувствуй себя как дома!

— Как дома? Ишь, какой быстрый…

Ждан не спеша осмотрелся.

Их каюта напоминала не столько каюту, сколько номер не самого дорогого, но все же отеля. Пара двухъярусных коек располагалась вдоль наружного борта, а другая — напротив, вдоль внутренней переборки. Этот отсек можно было превратить в подобие изолированной спальни при помощи ширмы. Оставшаяся часть помещения тогда приобретала вид тесноватого, но отдельного кабинета с иллюминатором, письменным столом, полкой для книг, диванчиком и парой привинченными к полу табуретами.

Но больше всего поражала невероятная для парусного судна роскошь: слева от входа легкой переборкой был выгорожен туалетный блок с раковиной и душевой лейкой. А справа от пола до подволка располагался вместительный платяной шкаф. Вещи также можно было хранить в рундуках под нижними койками.

— Нравится? — поинтересовался Кэйр.

— Ничего, жить можно, — проворчал Ждан тоном бывалого профессионала. — Что, у меня, конечно же, верхняя койка?

— Ничего не поделаешь, голубчик. Чтобы претендовать на нижнюю, нужно приходить немного раньше. Или быть чуточку постарше.

Ждан бросил на верхнюю койку чемодан.

— Эх, слуга закона! Нахал ты, ваша честь.

— Есть немного, — признал Кэйр.

И тут же с большим умением перевел разговор в другое русло.

— Есть хочешь? Мы от ужина кое-что припасли.

— Спасибо, не могу. Мне пришлось съесть щи, которые я приготовил на нас четверых.

— Да когда ж ты успел?

— Успел. Представляешь, безопасность Поммерна, значит, меня у подъезда ждала, а я щи наворачивал.

— Мда, только ты так умеешь.

— И то с трудом. Знаешь, кое-как влезло. Чтоб добро не пропало.

Кэйр расхохотался.

— Ну вот. Мы так Францу и говорили, что голодным ты не приедешь.

— Я? Да ни в жисть. Кстати, а где этот заботливый Франц?

— О, Франц самозабвенно изучает профессию санитара. Боюсь, что видеть мы его будем нечасто. Ты знаешь, что нежная Изольда в действительности оказалась флотским костоправом?

— Хорошо, что не костоломом. Знаю. Но мне кажется, господа, что вообще-то мы знаем далеко не все, что следовало знать перед тем, как оказаться на палубе этого царственного корабля.

— Очень может быть, — сказал Бурхан.

— Тебя это не беспокоит?

— Все мы никогда знать и не будем, — философски заявил Кэйр. — Да и поздно уже, пожалуй.

— Никогда не поздно узнавать новое. Тем более — понимать.

— Например, что?

— Например, то, что наше появление здесь есть следствие нашего появлением на вилле. Как, кстати, она называется?

— Понятия не имею.

— Вот то-то. Совершенно ясно, что туда мы не должны были попадать. Но коль скоро попали, должны были молчать. А лучший способ обеспечить наше молчание — отправить всех четверых за тридевять земель. Разве не так?

Кэйр озадаченно сел в своей койке.

— Да, похоже на правду. Очень даже похоже. Но что из этого следует?

— Тогда возникает вопрос, почему мы должны были молчать. Между прочим, мне разрешили написать отцу только несколько слов. Нашел, мол, работу за морем, как устроюсь — сообщу.

— И мне, — сказал Ждан. — Тогда в спешке я не сильно задумался, а сейчас мне это не очень нравится.

— Честно говоря, мне тоже, — сказал Кэйр.

Бурхан кивнул.

— Ну, и почему такая тайна вокруг экспедиции?

— Это может означать только одно. Что есть силы, способные помешать, — сказал Кэйр.

— Правильно. Только зачем? На Терранисе ведь земель, не заселенных даже ящерами — хоть отбавляй.

— Верно. Но другого объяснения я не вижу.

— Э! — сказал Ждан. — Как бы там ни было, нас могут ждать разного рода неприятные неприятности.

— Вполне возможно. Например, в виде имперского флота.

— А вот об этом генерал, симпатичный такой старичок из статсбезопасности, упомянуть забыл! Ошеломил, понимаешь, дипломом, отзывом самого Лумбы…

— И золотыми оберталерами, — усмехнулся Кэйр.

— Верно. Тебе тоже дали?

— А как же. И я размяк не хуже тебя. Тут еще Франц замучил: соглашайся, да соглашайся. А то, говорит, помру.

Бурхан вдруг с треском захлопнул книгу, которую только что раскрыл.

— Не прогуляться ли трем смелым джигитам? — предложил он. — По палубе царственного корабля.

Кэйр и Ждан переглянулись.

— Ты считаешь…

Бурхан постучал костяшками пальцев по переборке.

— Врачи говорят, что свежий воздух перед сном полезен.

— Да ну, не может быть, — сказал Ждан. — Это у вас, в Джанге, все еще интриги любят.

— А в других федеральных землях всяк человек человеку друг?

— Ну, нет еще.

— Тогда послушай коварного джангарца. Если я и ошибаюсь, здоровье наше ничуть не пострадает.

— А сквозняки? — усмехнулся Ждан.

— Сквозняки, мой друг, опасны только в помещениях. Эх, не видели вы наших степей! Знаешь, вскочишь, бывало, в седло…

— Зато скоро увидим море, — вернул его на землю Кэйр.

* * *

Они покинули каюту, вышли на свежий воздух. И тут выяснилось, что на корабле, даже таком большом, как «Поларштерн», уединиться не так уж и просто, как может показаться с берега. Если вообще возможно.

Во-первых, места для прогулок были строго ограничены. Обычным пассажирам отводились лишь шканцы, то есть часть верхней палубы между грот — и бизань-мачтами. При этом значительное место здесь занимали пушки, бухты канатов, палубные лебедки и так называемые светлые люки, то есть забранные решетками проемы, через которые свет и воздух проникали во внутреннее пространство корабля.

А во-вторых, несмотря на поздний час, на верхней палубе было довольно многолюдно. Там прогуливались два величественных старца, сновали озабоченные матросы, присутствовали даже дамы с зонтиками; подле одной из них немым истуканом замер Франц. В общем, сразу стало ясно, что разговор без посторонних здесь невозможен и что именно влюбленный архитектор страдает от этого больше всех остальных обитателей «Поларштерна», вместе взятых.

— Утешает, что таких, как мы, здесь немало, — усмехнулся Кэйр.

— Каких «таких»?

— То есть решившихся сплыть из курфюршества.

— И что же в этом утешительного?

— Ну, не могут же все эти люди быть сумасшедшими.

Все трое посмеялись, но не слишком беззаботно.

* * *

«Поларштерн» стоял на якорях. Тем не менее, его слегка покачивало, и это наводило на неприятные размышления о том, что же предстоит пережить в открытом море. Моросил мелкий дождь, с реки налетали порывы прохладного ветра.

— Ну как, надышались? — усмехнулся Ждан. — Не пора ли…

— Подожди, — сказал Бурхан.

— Чего?

— Вот это я и хочу узнать. Тебе не кажется, что тут все чего-то ждут?

Кэйр огляделся.

— Да, похоже. Ну-ка, ну-ка… Слушай, мне тоже становится любопытно.

Пробили склянки. Почти сразу после этого в тумане послышались голоса, плеск весел. Вскоре к борту корабля подошел тот самый баркас, на котором приехал Ждан. В этот раз на нем прибыли сразу три женщины и несколько мужчин.

Дамы, едва поднявшись по трапу, опустили на лица вуаль и быстро прошли в кормовую надстройку. Вслед за ними прошагал и высокий, атлетически сложенный мужчина.

— Помилуйте, — сказал Кэйр. — Да ведь это же… Старина Ру-уперт.

— И как всегда — с пистолетами?

— А как же! Он, наверное, и спит с ними.

— И с гитарой.

— Послушайте, а ведь самую младшую дочь самого… самого… — Ждан запнулся.

Кэйр мягко притронулся к его могучему плечу.

— По-моему, в самом деле становится чересчур свежо. Ты предлагал вернуться?

— Да ладно, ладно, могу и вернуться. Только на ногу не наступай. И что за мода такая?

— Уговорил. Надеюсь, ты не сболтнешь…

— Почему? Подумаешь — принцесса. Девка как девка. Она же нормальная! В отличие от вас.

* * *

Всю ночь в приоткрытый иллюминатор слышались плеск волн, шум дождя. Под этот шум и под мерное покачивание спалось просто богатырски. Ни шаги на верхней палубе, ни команды офицеров, ни хлопанье парусины абсолютно не мешали. Все четверо друзей наверняка проспали бы завтрак, если бы их почтительно не разбудил коридорный матрос.

— Внутренний распорядок вступил в силу, господа, — сказал он. — Потому как мы уже в походе.

— Уже? — неприятно удивился Кэйр.

— Так точно. Позвольте напомнить, что завтрак в восемь тридцать.

— А позже нельзя? — зевая, спросил Ждан.

— Можно, герр инженер. В любое время. Только уже за собственный счет.

— Э! А в восемь тридцать, значит, бесплатно?

— Так точно. По условиям контракта.

— Тогда встаем. Эй, сони, штейт ауф! Ибо промедление штрафу подобно.

— Прошу прощения, — сказал коридорный. — Господа, обязан вас предупредить, что в кают-компанию принято являться при галстуках.

— Спасибо, любезный, — сказал Франц. — Вот тебе полталера.

— Виноват, — сказал матрос. — «Поларштерн» — боевой корабль, гершафтен. В кригсмарине чаевых не берут.

— И давно? — удивился Кэйр.

— А разве когда-нибудь брали? — удивился матрос.

— Прекрасный ответ.

Матрос ухмыльнулся.

— Благодарю, ваша честь.

Он откозырял и почтительно прикрыл за собой дверь.

— Ну и шельма, — заявил Кэйр. — Настоящая находка для юстиции.

— Брось, он отличный парень, — не согласился Франц.

— Но чаевые все же берет, — заметил Ждан. — Или я ничего не понимаю в рожах.

А Бурхан сделал обобщающее заключение:

— Значит, пригодится. Кэйр, ты случаем не знаешь, как его зовут?

— Флогуа.

— Как?

— Флогуа.

— Странное имя. А откуда ты знаешь?

— Странно, что ты об этом спрашиваешь.

— А, ну-ну. Братцы, все волнения ни к чему! Экспедиция закончится благополучно, ибо сам великий Кэйр с нами. А ему все ведомо под Эпсом.

Кэйр лениво запустил подушкой. Но попал во Франца.

— Вот все и началось, — с неожиданным здравомыслием сказал влюбленный. — Непонятно, чем закончится. А вы беситесь, ваша честь.

* * *

Кают-компания занимала место от борта до борта. Несмотря на хмурую погоду, обычного корабельного сумрака в ней не имелось. Это самое просторное из помещений монаршей яхты располагалось прямо под длинным решетчатым люком, а кроме того свет проникал еще через боковые иллюминаторы, имевшие несколько большие размеры, чем в каютах.

В восемь двадцать пять столы уже были накрыты. На каждом стояла табличка с номером каюты, так что гадать, куда и кому садиться не требовалось.

Народу было много. В салоне находилось не меньше семидесяти гражданских лиц. Большинство были молоды, но уже не юны. Женщин и мужчин среди них оказалось примерно поровну, причем многие явно составляли семейные пары.

Все учтиво раскланивались, с готовностью представляясь друг другу. Кого здесь только не было — строители, агроном, акушерка, молодой, с веселыми глазами астроном, две школьные учительницы, кузнец с молотобойцем, трое полицейских, четверо фермеров с женами, аптекарша, пастор, каретник, булочница, гончар, портниха и даже профессиональный охотник на динозавров, — в общем, первая заморская колония Поммерна не должна была испытывать нехватку специалистов как минимум несколько лет.

В восемь тридцать пришел капитан со старшими офицерами, причем последний из них перешагнул коммингс с боем часов. Видимо, такая точность являлась особой формой флотского щегольства.

Капитан «Поларштерна» внешность имел внушительную, — высокого роста, мощного, несколько тучного сложения, с наголо бритой головой, но с густыми усами и бровями.

Пассажиры на яхте курфюрста подобрались и воспитанные, и дисциплинированные. Как только корабельное начальство заняло свои места, шум голосов, звяканье ножей и вилок, стук отодвигаемых стульев, — все это быстро стихло.

— Дамы и господа, — сказал капитан. — Я — командир яхты «Поларштерн» шаутбенахт Юхан Свант. А это мои главные помощники: обер-офицер Эрвин Геффке, штурман Анджей Омеловски и старший врач Мехрам Индиз. Хочу поздравить всех с началом нашего рейса, который правильнее считать походом. Цель его вам в общих чертах известна, поэтому говорить о ней особой необходимости нет. Но многие из вас на борту военного корабля оказались впервые, поэтому могут возникать различные бытовые проблемы. С каждой из них вы можете обращаться к любому члену команды. Мы постараемся, чтобы плавание прошло как можно менее обременительно и даже, насколько позволят обстоятельства, комфортно. Однако нас наверняка ждут и штормы, и неизученные берега, и опасные фарватеры. Кроме того, скажу прямо: возможны и бои, поскольку устье Теклы блокировано императорским флотом.

— Вот оно что, — тихо сказал Кэйр.

— Короче говоря, — продолжал капитан, — не исключаются ситуации, когда судьба всех может зависеть не только от команды, но и от любого пассажира. Поэтому каждый из мужчин пройдет соответствующую подготовку и получит место по авральному расписанию. Занятия и тренировки займут не больше двух часов в сутки, все остальное время — личное. Вот и все, что я собирался сказать. Желаю всем приятного аппетита!

* * *

За завтраком все четверо свежезавербованных колонистов с любопытством озирались. Обращало внимание, что часть мест за почетным капитанским столом оказалась незанятой, — некоторые из пассажиров не пришли. Причем пассажиры весьма знатные. Не слишком учтивый господин Кузема не преминул спросить о них мичмана Петроу-младшего. Молодой офицер взглянул на него с некоторым замешательством.

— Я думаю, эти места могут еще пригодиться, господин инженер.

— И я так думаю, — кивнул Ждан.

И продолжил с простодушным упрямством:

— А для кого?

— Поживем — увидим.

— Скрытничаете?

— Прошу извинить. Видите ли, вопросы, связанные с пассажирами, в мою компетенцию не входят.

— А что входит?

— Трюмная команда.

— Эге! Так вы инженер?

— Так точно.

— Морской Корпус заканчивали?

— Нет, Мохамаут. Потом подписал контракт, окончил ускоренные курсы. Ну, и — сюда.

— Понятно. Слушайте, возьмите меня в свою команду.

Мичман озадаченно отложил нож и вилку.

— Вас? Простите. В качестве кого?

— В качестве аварийного расписания.

— А кто вы по образованию?

— У меня такой же диплом судостроительного факультета, как и у вас.

— О!

— Ага. Так что, договорились?

— Разумеется. Правда, я должен еще получить добро от старпома, но думаю, он возражать не будет. Как вы относитесь к экскурсии по кораблю, коллега?

— С превеликим удовольствием. Я ведь изучал чертежи! А что, сильно течет посудина? Восемнадцать лет ведь плавает.

Мичман едва не подавился от возмущения.

— Да ни капли! Сударь, «Поларштерн» не на магрибской верфи строили.

Отработанным движением Кэйр и Бурхан наступили мурмазею сразу на обе ноги. Франц тоже пытался, но опоздал и наступил на ногу Кэйра.

Ждан охнул и принялся заглаживать промах.

— Ну, ну, не серчайте. Это ж я так… любя спросил. Без преувеличений. Вот именно. Разве можно оставаться равнодушным к такому кораблю, как «Поларштерн»? Это же сказка! Это ж… фея океанов! Вспомните изысканную заостренность носовой части, изящный подъем линии киля к корме, или этот восхитительный, полный свободы развал шпангоутов на миделе! А шкотовые лебедки? Ненамокающие паруса?

— Оу, — сказал Петроу.

— А система самотечного водозабора по трубам от форштевня? А высота мачт? А свинцовый балласт? А устойчивость на курсе? Нет, назовите мне еще хотя бы один корабль, не оставляющий волн в кильватере!

— Не могу, — признался мичман. — Волны, вообще-то… немного есть.

— Быть может, тогда вы знаете какое-то иное судно, сохраняющее сухой бак при волнении до пяти баллов?

Глаза Петроу-младшего загорелись.

— Таких больше нет.

— Герр Петроу…

— Зовите меня Виталием!

— Продолжим, Виталий. Если вы и видели коробку, которая при водоизмещении почти в две тысячи тонн имеет скуловые кили и при этом совершает циркуляцию радиусом…

— Довольно! — воскликнул сраженный Петроу. — Сударь, сразу после завтрака жду вас в грузовом трюме. Если опоздаете хоть на минуту — обижусь. Вы сами увидите, с какой точностью…

Кузема многозначительно глянул на друзей.

— Силен, — прошептал Бурхан. — Могет.

Франц показывал сразу два больших пальца.

— Безотказный механизм, — усмехнулся Кэйр. — Стоит наступить на ногу, как тут же просыпается гений.

* * *

Сразу после завтрака исчез не только Ждан, но и Франц; последний, конечно же, отправился осваивать санитарное дело. А вот Кэйру и Бурхану идти никуда не пришлось, — их определили в аварийную команду пассажирской палубы.

Под руководством Асмодей Сидорыча, младшего боцмана, но при этом, что было гораздо существеннее, еще и старшего буфетчика, они принялись изучать расположение спасательных средств, аптечек, пожарных помп и брезентовых рукавов. Пассажирскую палубу прошли из конца в конец, — от четырехтонных пушек в кормовом салоне до таких же чудовищ в носу.

Обучаемые проявили неподдельный интерес и высокое уважение к наставнику, чем быстро завоевали его расположение. Расщедрившись, боцман повел их показать даже корабельную крюйт-камеру.

— Так не положено, же Сидорыч, — сказал один из часовых.

— Да будет тебе, — сказал Асмодей, хитро щурясь. — Пущай одним глазком глянут. А я уж вас при раздаче харчей не обижу.

Матросы переглянулись.

— Лучше лишней чарочкой не обойди.

— Замотано, — кивнул Сидорыч.

Старший часовой выглянул в коридор и махнул рукой.

— Только быстро, — сказал он. — И через окошко глядеть будете, в самое нутро не пущу.

— А в самое и не надо.

— Спички выкладывайте, — потребовал второй матрос. — Зажигалки, кресалы. В общем, все огнеопасное, у кого что есть.

В крюйт-камеру вели тамбур и две двери.

Одна из них была завешена шторой из грубошерстного сукна, — чтобы препятствовать свободному проникновению воздушных потоков. Поскольку порох боялся сырости, наружные стенки камеры были обшиты листами жести, а изнутри — пластинами свинца с тщательно пропаянными стыками. Освещалось адское помещение фонарем, расположенным за стеной и отделенным двойным слоем толстого стекла. Через окошечко с такими же стеклами Кэйр с Бурханом несколько секунд рассматривали зловещие бочки и груды артиллерийских картузов.

— Жуткое дело, — сказал Бурхан. — Тут ведь тонны пороха!

— Тонны, — кивнул часовой.

Сидорыч не забывал о главной задаче.

— Запомните, господа. Крюйт-камера находится ниже уровня ватерлинии. На случай пожара она при помощи трубы соединена с забортным пространством, — сказал он. — А клапан располагается вот за этой стеной, в сухарной кладовой. Если его открыть, крюйт-камера доверху заполняется водой за четырнадцать минут.

— Целых четырнадцать? Не слишком ли долго, чтобы предотвратить взрыв? — спросил Кэйр.

— А никто не пробовал проверять, — усмехнулся часовой. — Неинтересно.

Асмодей Сидорыч щелкнул крышкой карманных часов.

— Занятие закончено, господа, — объявил он. — Можете подышать воздухом.

* * *

С минувшего вечера Кэйр с Бурханом на верхней палубе не появлялись. За это время произошло много изменений. В кильватере «Поларштерна» появились два корабля-близнеца с невысокими узкими корпусами. А впереди с борта на борт медленно переваливался огромный флагманский линкор «Денхорн», на котором плыл сам гросс-адмирал Мак-Магон.

Текла заметно расширилась. С малооблачного неба сиял Эпс. Шумела вода. Дул устойчивый юго-восточный ветер. Вся небольшая эскадра безостановочно двигалась вниз по реке и к четырем часам пополудни достигла курфюрстенбурга Сентубал, столицы федеральной земли Сентуберланд. На палубе появились оба величественных старца и принялись неторопливо беседовать, поглядывая на город. Некоторые из их фраз были слышны.

–…помилуй, Саймон, ты всерьез считаешь, что твоя опера лучше…

–…нет, дорогой мой, это больше, чем необходимость. Это благо. Иначе выродимся.

–…Альфонс? Ну почему, вполне вменяем. Но давай-ка…

Тут один из старцев взял другого за локоть и оба преспокойно поднялись на капитанский мостик. Вахтенный офицер отвесил им почтительный поклон. Очень заинтригованные Кэйр и Бурхан молча переглянулись. Кэйр развел руками, — мол, если на корабле есть принцесса, то почему бы не быть и… Бурхан понимающе кивнул.

В Сентубале эскадру явно ожидали. На идущий почти восьмиузловым ходом «Денхорн» с почтового баркаса ловко перебросили несколько пакетов. Несмотря на дневное время, мост через Теклу оказался разведенным, старинная цитадель салютовала орудийными залпами, а из устья Сенты на всех парусах вышел еще один линкор. Он обогнал «Поларштерн» и пристроился сразу за флагманским кораблем.

— Ого! «Василиск», — прочел Бурхан. — Наша охрана усиливается.

— Вряд ли ее достаточно, чтобы одолеть флот базилевса.

Эфенди пожал плечами.

— Вероятно, это понимаем не только мы.

— Будем надеяться, — вздохнул Кэйр.

Но вскоре от тревожных мыслей его отвлекли живописные пейзажи средней части Теклы. Подгоняемые течением и ветром, корабли миновали небольшой городок Руссиш-Мишке и приблизились к примечательному месту.

Здесь с двух сторон к руслу реки тянулись лесистые отроги Вест-гор и Рудного хребта. Исполинскими сторожевыми башнями над долиной господствовали слева пик Арвадор, а справа — плоская гора Обенаус, увенчанная старинным баронским замком. Обе вершины опоясывали хвойные леса, ниже которых желтели поля пшеницы. А вдоль реки были видны черепичные крыши многочисленных ферм.

В этих горных вратах, проточенных Теклой задолго до появления на ее берегах людей, постоянно дули сильные ветры. Причем дули то с севера на юг, то наоборот, с юга на север, помогая кораблям либо подниматься вверх, либо спускаться вниз по течению. Ветер также усердно трудился, вращая крылья мельниц; особенно много ветряков находилось в окрестностях деревушки Лерфурт, где оба берега буквально шевелились.

К этому месту эскадра подошла в то время, когда дул нужный ветер, и дул сильно. На широкой глади Теклы появились белые барашки. Туго надутые паруса «Поларштерна» гудели. Заметно кренясь на борт, яхта поглощала милю за милей и постепенно стала нагонять идущий впереди «Василиск».

Вахтенный офицер что-то прокричал в рупор и матросы быстро вскарабкались по вантам и начали сворачивать самый верхний парус на грот-мачте. Кэйр и Бурхан задрали головы, намереваясь полюбоваться этой головокружительной работой, но за их спинами послышался очаровательный голосок, называющий их по именам. Оба обернулись. Перед ними стояла одна из горничных, накрывавших стол на загадочной вилле.

— Мэтр Фоло и эфенди Чинтал-Уюк?

— Именно так, — сказал Кэйр, снимая шляпу. — Поименно.

— Господа, если вы не очень заняты…

— Мы не очень заняты, Роза, — жгуче улыбаясь, сказал жгучий красавец Бурхан.

Девушка зарделась.

— О, вы меня помните… Господа, вас приглашают в… в… Ну, в общем, приглашают.

* * *

Их пригласили в адмиральский салон. Там-то они и увидели самых важных пассажиров, места которых пустовали в кают-компании.

Вдоль кормовых окон стоял длинный белый диван, а на диване, слева от прохода на балкон, сидели Камея с Инджин. На столе перед ними находилось несколько приборов и ваза с фруктами. В углу салона сидел Руперт и читал свежую сентубальскую газету.

— Ру-уперт, — сказала Камея.

Руперт привстал и поклонился.

— Добрый вечер, господа, — сказала Инджин. — Вы не откажетесь с нами запоздало пообедать?

— Или преждевременно отужинать? — улыбнулась Камея.

— Ваше высо…

— Тс-с, — Инджин сделала страшные глаза. — Нет здесь никаких высочеств. Потому что враг не дремлет! Ну, вот скажите мне откровенно, ваша честь, где вы тут видите хоть одно высочество?

— У Фемиды глаза должны быть завязанными, — поклонился Кэйр. — В нужный момент, конечно.

— Да где ж тут поместиться высочеству? — удивился Бурхан, трогая низкий потолок.

Камея рассмеялась.

— Прошу к столу, господа. Рада, что наша компания воссоединяется. К сожалению, Изольда сейчас дежурит в лазарете. Господин Кирш… ну, вы понимаете. А вот господин Кузема, я надеюсь, появится, как только его обнаружат в недрах «Поларштерна».

И господин Кузема появился. Стоило Магде Андреевне вынести супницу, как он и появился. Запыхавшийся, всклокоченный, но чрезвычайно довольный.

— Ах, вот оно что! Тайны раскрываются, — пропел он с порога. — Здрасьте, всем! Камея, так вы, значит, прин…

Бурхан показал ему кулак.

— Господа! Только не наступайте мне на ноги. Завели, понимаешь, моду… Лучше намекните, чего нельзя делать. Я же сообразительный!

— Тогда делай вид, что ничего не соображаешь, — сказала Магда Андреевна.

— А, это пожалуйста. Это я хорошо умею.

— В самом деле. Получается. Ну, садись, милок, садись. А то суп стынет.

— Я должна перед вами извиниться, господа, — сказала Камея, когда все отдали должное супу. — За то, что вы оказались на борту «Поларштерна». Спасибо, что не отказались.

— А если б отказались? — спросил Ждан.

— Сидеть бы вам в Семибашенном замке, — сообщил Руперт.

Это прозвучало столь внезапно и противоестественно, словно заговорила статуя.

Бурхан медленно промакнул салфеткой свои усы.

— Правда? — спросил он.

— К сожалению, да, — сказала Камея.

— О, недельки две, не больше, — поспешила успокоить Инджин.

— А как же презумпция невиновности, на незыблемости которой так настаивает его высочество Бернар Второй? — спросил Кэйр.

— Была бы нарушена, — вздохнула Камея. — Господа, вы имеете полное моральное право обижаться и даже чувствовать себя оскорбленными. Однако выхода не было. На карту поставлено столь многое, что требовалось исключить саму возможность случайной утечки информации. Прошу меня понять.

— Вот как… И почему вы решили нам об этом рассказать сейчас?

— Чтобы вы имели представление о степени серьезности дела.

— Простите за прямоту, но не поздновато ли? — спросил Ждан. — Мы ведь уже плывем.

— Нет. Не поздновато. Скоро эскадра будет в Муроме. Это последнее место, где вы можете изменить свое решение.

— Но… контракты? — спросил Кэйр.

— У меня достаточно власти для того, чтобы их аннулировать и даже выплатить неустойку.

— А как же возможная утечка информации? Вы об этом думали?

— Думала. И тоже прошу извинить меня за прямоту, но после Мурома утечка информации уже не слишком важна. Дальше все будет зависеть от быстроты нашего плавания. Вам же советую подумать, в частности, вот о чем. Практически неизбежен бой с численно превосходящим флотом Покаяны. Быть может, не один бой. Лично я верю в искусство наших моряков, но исключить ничего нельзя.

— Тем не менее, вы плывете?

— Я — другое дело. В силу ряда причин у меня нет выбора. У вас он теперь есть.

Молодые люди погрузились в молчание. Магда Андреевна принесла жаркое.

— Ну, нет, — сказал Ждан, отрезая здоровенный кусище. — Повидать мурмазеев было бы неплохо. Но если я сбегу, что про меня Виталька Петроу подумает?

Он подумал сам и отрезал от здоровенного кусищи кусок поменьше.

— Да и «Поларштерн» покидать жалко. А ты как, Бурхан?

— Негоже джигитам убегать от опасности, которую не боятся женщины, — ответил эфенди с жутким джангарским акцентом.

Оба посмотрели на Кэйра. Мэтр отложил вилку, поправил салфетку, вздохнул.

— Кто-то же должен присмотреть за презумпцией невиновности в этой дикой экспедиции.

— Так, — сказал Бурхан. — Франца можно не спрашивать.

— Э, Франц…

Вздохнули все трое.

— Ребята, — сказала Инджин. — Какие вы молодцы…

— Ру-уперт, — нежно позвал Бурхан.

— Да?

— А что, если б мы сейчас отказались? На сколько б нас тогда засадили?