На дорожках неведомых

Александр Шляпин

Не боги ведут нас по жизни – мы свою судьбу сами куём, кто куёт из злата червонного, а кто из того, что намного мягче будет…

Глава вторая

Заговор

А еще в те древние времена, жил да был в тридевятом царствии князь тьмы и злобы, и звали его Кощей Бессмертный. Тысячи лет правил он своим кощейством. Ни дня, не мог прожить он без какой подлости, либо какой гадости. Всех соседей извел, а земли их к своему мрачному царствию прибрал. И вот наступил день, когда рядом с его владениями уже не осталось княжеств и держав кои были ему непокорны.

— Ох-ох-ох! Скучно мне Яга, — второй день вопил Кощей, погружаясь в ностальгическую меланхолию, — ох, не могу, как мне на душе погано да тоскливо. — Гадость, аль подлость какую сотворить, желание имеется — а некому! Бывало ранее по молодости я такие гадости изысканные творил — душа у меня радовалась. А сейчас?! Стар я стал! Сентиментальность какая-то меня охватила. Ранее бывало, творю зло и радуюсь! А сейчас? Сейчас зло творю, а мне плакать хочется. Скучно мне Яга, хоть волком вой! Ты бы хоть мне стриптиз, какой сплясала, а я бы и гусляров позвал, да винокурных дел мастеров.

— Я ваше кощейское бессмертие, завсегда готова перед вами нагишом сплясать. Да только стара я, и на столах ваших вытанцовывать, мне подагра мешает. Вы ваше злодейское бессмертие, в разведку Горыныча отправьте. Может, сия гадина, какие угодья свежие изыщет? Вот тогда будет вам великая радость, сотворить новую гадость, — сказала Яга, раскладывая пасьянс. — Мне ваше кощейство, карты ведают, что ждет вас приключение чудное через светлого короля и его даму. Вот и дорожка вам предстоит в дальние дали и в земли бесконечно богатые и щедрыми.

— Дорожка говоришь, — переспросил Кощей задумываясь.

— Дорожка, ваше бессмертие. Карты они не врут! Я в картах знаю толк…

— И куды, — спросил Кощей. — Куды меня та дорожка ведет?

— Знать ваше злодейство не имею такой возможности. Нужно яблочко да по тарелочке покатать, чтобы сии земли зрить далекие, где воды глубокие и леса живностью богатые.

— Так зри старая перхоть! Зри — мать твою быстрее… Нет мне мочи терпеть!

— Вы ваше злодейство, маму мою только не трогайте… Пусть прах её с миром почивает… А не то, как воскреснет, и вам и мне настоящая Кузькина мать будет! Мамаша моя по молодости была шаловлива очень. Многие княжества и царства от её шалостей пострадали…

Яга пошарила в торбе, и, достав блюдечко с голубой каемочкой и яблочко, разложила предметы шаманства перед Кощеем.

— Во! Надыбала! Ты катись — катись по кругу, сквозь метель, пургу, и вьюгу! Мир нам блюдо покажи, про природу расскажи! Ну-ка Гугел святой, крути верти!

Яблочко наливное побежало по тарелочке, и, сделав несколько кругов, замерло в самой середине.

— Ну, и что старая кляча, тебе сия посуда ведает, — надменно спросил Кощей, видя, как устройство «сломалось» в самый нужный момент. — И шо это за Гугел такой?

— Гугел — ваше беззаконие, это Джин такой, всезнающий — всё ведает, коли у тебя гроши на счету есть! А сейчас он ничего не ведает! Роумингу ваше беззаконие с тридесятым царствием нет! Надо бы баланс пополнить. А где злато взять, коль мой бюджет уже лет десять на нуле. Кредит меня окаянный замучил. Я давеча ваше злодейство, ипотеку взяла на новую хату. Что-то моя халупка хромать стала. Пущай ваш Горыныч слетает, да на мир свежим взглядом глянет, ему один черт делать не хрен…

— На тебе старая калоша злато… Давай пополняй свой баланс, — сказал Кощей, и бросил Яге золотую монету. — Зови кляча, этого святого Гугела. Скажи ему, что Кощей зрить желает, что там, в мире делается…

Яга радостно схватила золотой и кинула его на блюдце. Монетка секунду полежав, прямо на глазах исчезла. Яблочко дернулось, закрутилось вокруг своей оси, но с места так и не сдвинулось.

— Ну, что там старая?! Давай уже! Не томи мне душу, а то я тебя булавой осажу…

— Ой, не смешите вы меня ваше злодейство, вашей «булавой» теперь только карасей в ставке ловить или на чеботах вместо шнурка завязывать…

— Ты, на что это намекаешь, старая перхоть?

— Намекаю на то, что пора бы вам ваше бессмертие, еще раз молодильных яблок отведать, чтобы ваша «булава» была вновь, как молодости тверда и могуча аки еловая дубина…

Кощей, почесал затылок, и ехидно улыбнулся, услышав что имеет шанс вернуть мужской потенциал.

— Ну, клизма, и что святой Гугел тебе ведает?

— Что, что не идеть, ваше бессмертие! Гугел святой говорит, что долг платежом красен, и за прошлые сеансы в эротических чатах недоплата имеется. Пока баланс не пополнится, сей джин, чудо творить не желает…

— И сколько еще, — завопил Кощей, топая сапогами по каменному полу.

— Я полагаю, что еще пять золотых и будет достаточно, — сказала Яга, протягивая тарелку.

Кощей, не успел кинуть на тарелку пять золотых монет, как яблочко закрутилось, завертелось, да как побежит по кругу.

— О, — глянь старая перхоть, как твои чары зафуциклировали! Ха — ха! Во, дает умалишенная! Во, дает — крутится, словно пропеллер, — заверещал Кощей, подпрыгивая от радости.

В какой — то миг на тарелке появились диковинные картины: храмы, златоглавые купола с крестами, сменялись лесами, полями и голубыми реками полные рыбы.

У Кощея от увиденного великолепия даже корона, на лысой голове не удержалась и съехала на бок.

— Что это, — спросил он открыв рот.

— Сие ваше бессмертие — Русь святая, — сказала Яга.

— Так может…

— Не советую, — ответила Яга, перехватив мысль гегемона.

— А может мне на Русь святую напасть, — спросил Кощей, поправляя корону.

— Не советую ваше злодейство. Кто только на сии богатства не посягал, ни кому не удалось в живых остаться. Все сгинули в чащобах дремучих и в болотах топучих…

— Что так уж и ни кому, — спросил Кощей, потирая зачесавшиеся ладошки.

— Никому! Говорю же — земля это святая! Русы они под Богом ходят…

— А как бы попробовать, — спросил Кощей.

— Еще раз говорю — не советую! Русские народ грубый — в лаптях ходят… У них мёды крепкие, стрелы каленые, и медведи по улицам бродят и на балалайках играют…

— Во как — казал Кощей и задумавшись, застыл в каком-то маразматическом ступоре, словно представил себе несметные богатства и народ, который эти богатства бережет.

— Хотя — хотя ваше злодейство, — сказала задумавшись Яга, — наверное, можно… Тут нужно умом действовать. Вон глянь, ваше бессмертие, князь Владимир, приплоду своему радуется. Сдается мне это дочки его. Вот кабы, у князя чадо похитить? Вот оно бы и стало яблоком раздора…

Яга не успела договорить.

— А может, чадо лучше Горынычу скормить? Нехай полетает скотинка, да на князя русского наведет кошмар…

— Вы ваше бессмертие, совсем умом зачахли. Дочурку князя Владимира похитим, воспитаем в нашем духе. А когда она вырастет, вот тогда ваше беззаконие, вы на ней сможете жениться. Князь Владимир вашим тестем станет. А коли он будет тесть, то и пол княжества вам, как родному зятю полагается. А там и до цельного царства добраться особого труда не надобно!

Кощей расплылся в счастливой улыбке, и подскочив с трона, принялся громыхать подковами по мраморному полу, да искры на радостях высекать.

— Дело! Дело! Дело, старая клюшка говоришь! Так и поступим: девчонку украдем! В наших злодейских традициях воспитаем, а потом — потом, как вырастет, так папашке её и предъявим. Так, мол и так, великий князь — чадо твое нами взращено было, и мы имеем удовольствие сочетаться с ним законным браком! А посему отвали-ка нам папашка, полцарствия от Урала батюшки, до Колымы матушки!

— Вот! Вот так и сотворить ваше злодейство нужно! Русь нужно интриганством брать, а не силой! Тут подход должен быть тонкий, как шелковая нить, но крепок как стальной трос…

Кощей подошел к окну, и приоткрыв его, три раза свистнул, будто кого позвал.

— Змей Горыныч, поместье дозором облетает. Повадились тут последнее время богатыри всякие шастать, по моей вотчине. Голову мне хотят отрубить. Им какой — то идиот сказал, что ежели Кощею, то бишь мне, голову срубить, то таким способом меня убить можно. Недоумки! Не ведают, что бессмертен я! У меня способность, как у ящерки: ей хвост оторви — новый отрастает! Мне голову сруби, на место старой головы у меня новая, появляется…

— А как же мозг, — спросила Яга.

— Какей мозг, — прищурившись, переспросил Кощей.

— Ну, тем, чем думы да мысли всякие думают.

— А мозг у меня в другом месте имеется. В сундуках мозг мой спрятан, где ни кто никогда не догадается!

— Я ваше бессмертие, уже знаю, где вы его прячете…

— Где, — запаниковал Кощей.

— Точно не в сундуках…

— Ну, скажи где, — спросил Кощей, делая ехидную рожу.

В это мгновение за окном замка мелькнула тень. Голова змея Горыныча влезла в окно, и, испуская дым, спросила:

— Ну! Вызывал хозяин?!

— Вызывал, — ответил Кощей, подавая Горынычу кусок свежего мяса.

— Что изволите, — спросил змей, облизываясь.

— Полетишь в тридесятое царствие… То, что Русью святой кличется. Похитишь у князя Владимира его чадо, да мне в замок доставишь. За это получишь пять пудов свежей говядины и десять свинины.

— Говядина ваше бессмертие, это дело хорошее, но на Русь святую я не полечу. Нет мне резона, за пять пудов говядины своими головами рисковать. Да и киднепинг у нас реликтовых аспидов не в почете. Да и свиньи мне тоже не в радость, ибо я веры не той. Нам свининку кушать, вера не позволяет…

— А за десять пудов, — спросил Кощей, накалывая на вилы очередной кусок мяса.

— И за десять тоже, ваше бессмертие, — ответил Змей, и облизнувшись, схватил кусок зубами.

— Вы ему ваше бессмертие, дайте вольную, — сказала Яга — он за вольную куда хочешь, слетает, и кого хочешь, украдет…

— За вольную? За вольную пожалуй можно, — сказал Горыныч. — Только там ваше бессмертие, вокруг княжества русского, по тайным скрадкам да схронам стрельцы попрятались. Блюдут окаянные, небо над державой, чтобы ни какой аспид заморский покуситься на святое не имел никакой можливости. Луки у них тугие, а стрелы каленые. Ночью лететь надобно, чтобы не попасть на цугундер…

— Я тебе птеродактиль, шапку невидимку дам… Будешь даже днем никому невидим, — сказал Кощей.

— Эй, ваше бессмертие! Ты Коша, шапочку невидимку мне еще лет тридцать назад обещал, — сказала Яга, ссыпая в карман золотые. Я в этой очереди первая была…

— Цыц, старая клизма, — сказал Кощей. — Вот оженишь меня на княжеской дочери, так сразу шапку невидимку и получишь. Чай не навсегда гаду этому даю, а на время…

— А коли не вернет? Коли порвет, аль моль её почикает?!

— А коли не вернет, то я из его шкуры себе сапоги пошью, да рейтузы с бахромой! Крокодилья шкура она завсегда в цене…

— Я ваше бессмертие не крокодил и не птеродактиль… Меня ученые мужи реликтовым рептилоидом нарекли. Поэтому, прошу, ко мне с уважением относится — как к реликтовому.

Яга обиженным взглядом посмотрела на Кощея и прошипела:

— Вы ваше бессмертие, меня снова, как старушку-лохушку разведете. Вы, пользуетесь моей бескорыстной добротой и безграничной доверчивостью… Я с вами уже хлебнула горя, когда молодилными яблоками хотела сделать вам омоложение органов…

— Вспомнила! Надо было тебя убить тогда, аль в жабу болотную превратить за твои экшперименты над пожилой личностью… Кто знал, что у меня от твоих яблок нескончаемая диарея начнется. Все царствие своё я тогда обоср… обгадил!

Яга пожала плечами, и, делая невинное лицо, ответила:

— Яблок ваше злодейство, больше нету-ти! Усохла яблонька! А шапку мне уж больно хочется, коль вами обещана была…

— Будь спокойна детка! Обстряпаем дельце, получишь ты шапку. Будешь потом по молодецким баням шастать, да на добрых молодцев зенки свои пялить! Чай любишь, старая клюшка, на голых богатырей заглядывать, — спросил Кощей, и засмеялся так, что летучие мыши с потолка попадали на мраморный пол.

— Не вводите меня ваше бессмертие в краску смущения. Ну, имею такой грех за душой зреть тела нагие, и что таперь?! Сие что царским укладом возбраняется? Чай у нас права людские имеются — али их уже нет!?

— Да, нет, — ответил Кощей. — Вон Черномор, тоже вроде мужик, и рать какую молодецкую имеет. И еще неизвестно, чем они там, в море под водной гладью занимаются. Не факт, что просто дозором ходят. Ладно, Яга, считай, вопрос с шапкой решили…

Кощей подошел к сейфу, достал из-под железных лат ключ. Открыв стальной ящик, он достал шапку невидимку.

— На вот — держи Горыныч, инструмент секретный! Как дело сделаешь, так я тебе вольную дам, — сказал Кощей, и надел на его голову шапку. В одну секунду змей стал невидим.

— О, как! Ни стража, ни стрельцы тайных секретов тебя не узрят.

— А как обманет тебя Горыныч? — спросила Яга. — Сейчас вместе с шапкой да в тридцатое государство на пески белые, да с девами полногрудыми резвиться улетит?

— Не улетит, — сказал Кощей. — Он мне свою жизнь в карты на тридцать три года проиграл… А карточный долг — ясен, как день божий — дело святое!!!

— Ну, тогда я ваше бессмертие спокойна… Пущай летить, ящерка хоть на край света с такой кредитной историей, он ни в одной державе мил не будет!

Судя по тому, как Ягу обдало свежим ветром, стало ясно, змей Горыныч, не дожидаясь оскорблений в свой адрес, вспорхнул и выпрыгнул в открытое окно.

— Ну ладно, ваше беззаконие, мне тоже пора. Скоро ночь на двор опустится, а я еще в хате не прибиралась… Зачуханилась я последнее время — спасу нет!

— Ладно, старая клизма, вали домой! Как Горыныч вернется, я тебе знать дам. Вестового пришлю — Соловья разбойника.

Яга откланялась, ловко запрыгнула в ступу и, махнув метлой, вылетела в широкое замковое окно.

Кощей еще немного постоял, посмотрел, в след улетающей ступе и, достав сигарету, закурил. Он глубоко затянулся, и, набрав полную грудь дыма, сам себе сказал:

«Эх, и скучно же мне, размаху не хватает»…