Первый пар. Стихотворения

Александр Шатайло

«Первый пар» – это удивительное странствие в мир, лишенный взрослой оформленности и статики. Во вселенную, где равновесие достигается не рифмой и ритмом, не каноном и правилом, но балансированием на кромке синтаксиса, на перепутье образов и смыслов.Перед нами причудливый танец слов, за вязью которых не постмодернистская холодная мысль, не сухой концепт, но беззащитное сердце поэта. Свет сердца, свет внутреннего сокровенного пространства, свет жизни, свет смерти. Пушкинский свет. Книга содержит нецензурную брань.

© Александр Шатайло, 2022

ISBN 978-5-0051-1704-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Цыганке Нэле,

предсказавшей мою творческую судьбу,

посвящаю

_{ПЕРВЫЙ ПАР}

Я люблю белый стих.

Он тело моё

и камень с души,

искупление и прощение,

я синие брючки ношу —

и трутся они, как стихи,

вместе с кожей снимаю

пенку строчек —

и бинты широки,

как хотите трясите бумагу — там ключи не звенят,

кто верлибру товарищ, тот сам же брильянт,

по дорожкам пустынным бродят стаи собак,

но сияет, как Север, — свободный мой шаг!

Рифма — армия.

Рифма — лампасы.

А я в редьку,

а я в редьку больше масла.

А я к людям,

а я к людям в робе мельника.

Я люблю белый стих.

Мне большие грибы находить,

мне снегом дышать,

в русые косы влюбляться.

Рифма чудесна.

Я обожаю рифму. Рифма — волшебный клубок.

Рифмы тёплое лицо

поварёнка красит —

подаёт к столу мясцо,

подаёт салатик.

Критик битые бока

лихачу рихтует.

Дождалась волны доска —

серфингист рифмует!

Кровеносные сосуды

слепых

котят —

тоже в рифму хотят!

Фары, рассеивающие тьму, —

тоже в риф-му.

Но… попробуйте потерять глушитель… Пусть ничего

не останется в мире —

ни cельских дорог,

ни огромного солнца,

ни глаз, ни ушей,

ни отрубленной головы,

пусть только МУЗА приходит — трясёт своими «арбузами»,

вырабатывает эры и небо,

обрастает людьми и белыми словами.

Рифма пойдёт по следам.

Вскинет штуцер.

С веточек рухнет снежная пыль.

Так марганцовка баки зальёт воде бестолковой.

Так красят белька,

уводя от крюка.

Белые шубы.

Разлагающиеся тела.

Я вам другое поведаю,

застёгивая хрустящие манжеты,

я сделаю это тайно:

просто напялю свитер поверх,

потому что зима и ветер как зверь,

но я буду замечен, буду выдан собой,

словно видел луну в рубашке ночной,

или прямо с утра

винца пригубил —

и глазами блещу, и язык распустил,

то ли Шурик я,

то ли Сашка,

то ли ничего у меня не болит, —

а это попросту рубашка

под чёрным свитером творит!

Не называйте белую поэзию прозой.

Она у себя дома на просторах листа.

Я росинку кипящую света снял с души

и на листик спустил — куйте же её, пока горяча!

Я коней вам привёл

из затерянной жизни своей — так седлайте же их, дорогих!

…Река выходит из берегов.

Дельфины больше не взрывают корабли.

Всё очень просто.

Всё объяснимо:

лопнула фирма.

Рифма — за финку!

А мне б на нехожую тропку

выйти, скучая, —

а это не мало

для шумного мира,

для шумного бала — случайно

вдруг встретить кого-то…

Я не хочу рифмовать:

четыре столетия в строфе воевать.

Рифмы хочу сплошной —

чтоб волна на волну,

чтоб волна за волной.

Я просто хочу рисовать.

Просто играть джаз.

Но ещё с детства люблю первый морозный пар изо рта —

на пороге дома.