Приказано совершить подвиг

Александр Тамоников, 2011

В середине января 1995 года батальон 137-го гвардейского парашютно-десантного полка твердо закрепился на привокзальной площади Грозного. Десантура под командованием подполковника Голубятникова не только отбивала все атаки дудаевцев, но и совершала дерзкие вылазки, постепенно захватывая близлежащие строения. И тут комбат получил неожиданный приказ: в течение двух дней взять штурмом здание Департамента госбезопасности! Голубятников в замешательстве: без серьезной поддержки артиллерии и авиации штурм обречен на провал. Но приказы не обсуждаются. И подполковник, полагаясь на мужество своих бойцов, начинает разрабатывать рискованный и смелый план…

Глава 2

Вернувшись на КНП батальона, подполковник Голубятников приказал связисту соединить его с командиром сводного полка. Выдрин устроился за коммутатором и вскоре доложил:

— Гранит на связи, товарищ подполковник!

Голубятников поднес к уху трубку полевого телефона:

— Я — Аркан!

— Слушаю!

Голубятников доложил о встрече с группой спецназа внутренних войск. Выслушав комбата, командир полка воскликнул:

— Черт бы побрал эту неразбериху! Я переговорю насчет инцидента с командиром дивизии, постараемся выйти на командование внутренних войск, но ты будь начеку. Продумай дополнительные меры безопасности, дабы не схлестнуться со своими. Надеюсь, в ближайшее время мы сумеем организовать взаимодействие с ВВ и подразделениями ФСБ. Но меры все равно прими.

— Я понял вас!

— А раз понял, тогда до связи!

— До связи! — И Голубятников вернул трубку сержанту Выдрину.

Возвращаясь из парка, еще до встречи с группой спецназа внутренних войск, Святослав принял решение систематизировать порядок ведения личным составом собственного снайперского огня. До этого бойцы действовали хаотично, не считая рейдов по «зеленкам» и отвечая огнем на выстрелы вражеских стрелков, что являлось малоэффективным. Теперь же, когда прямые атаки боевиков практически прекратились, но мелкие группы все же кружились у позиций, появилась возможность организации результативного реагирования на действия противника. Комбат присел за стол совещаний и подозвал начальника штаба:

— Сергей, присядь!

— Да, командир?

— Я решил создать в каждой роте снайперские группы. В группе — два-три солдата, с трофейной винтовкой. Этих ребят больше никуда не задействовать. Они должны круглосуточно с позиций рот — со специально оборудованных, подчеркиваю, позиций — отслеживать подходы к плацдарму со всех направлений. Особое внимание — гостинице, зданию Департамента государственной безопасности, высотным зданиям, частному сектору, прилегающим улицам и проспекту Орджоникидзе. Группы действуют самостоятельно, но внимательно. Наши снайперы должны знать — да и не только снайперы, весь личный состав, — что в зоне ответственности подразделений могут оказаться вэвэшники, и не открывать огонь на первое же движение. Только убедившись, что видят духов, приступать к их ликвидации. Старшим групп вести учет на обычном листе — когда, где и сколько уничтожено боевиков. Учет обязателен.

— Понял! — ответил майор Кувшинин.

— Сейчас ступай по ротам, доведи до ротных изменения в обстановке в связи с вводом в Грозный войск МВД и поставь задачу на быстрейшее формирование собственных снайперских групп. Они должны уже сегодня выйти на позиции и приступить к работе.

— На них можно возложить и функции дополнительных наблюдателей, — заметил Кувшинин.

— Естественно, снайперские группы в первую очередь будут действовать как наблюдатели, и только в случае обнаружения и идентификации, по возможности, целей открывать огонь. Но никаких дополнительных наблюдателей выставлять не надо: солдаты измотаны, нагружать их лишней работой нельзя, поэтому с выставлением на позиции снайперских групп количество наблюдателей в подразделениях уменьшить. Это понятно?

— Понятно!

— Ступай! И все подробно доведи до ротных. На тебе и контроль за формированием снайперских групп.

— Есть, — ответил начальник штаба и вышел из КНП.

Сержант Выдрин предупредил по телефону ротных о скором прибытии в подразделения майора Кувшинина. А Голубятников, проводив начальника штаба, выбил из пачки сигарету, прикурил, сделал затяжку и вдруг услышал голос сержанта:

— Ба! Какие люди?!

— И, заметь, Серега, даже с охраной, — раздалось в ответ, и, обернувшись, комбат увидел командира взвода материального обеспечения, прапорщика Белова. — Вот и мы, а вы не ждали?

— Ушел-таки, чертяка? — довольно улыбнулся Голубятников.

— Ушел! Да ну их всех на хрен! У меня тут работы навалом, а заставляют в тылу сидеть, ерундой заниматься… Так можно и до конца войны отсидеться, а как потом мужикам в глаза смотреть? Они дрались, а я прохлаждался?

— Разрешения спрашивал?

— Нет! После разговора с вами в парке вернулся в «яму», собрал личный состав, объяснил, что к чему. Свернулись по-тихому, и колонной через парк сюда.

— И никто не остановил?

— А как же? Остановили на выездном посту. Старлей из тульского полка. Спросил, кто такие, куда следуем. Объяснил, что в батальон, по приказу начальника тыла. Старлей документы потребовал, я ему в ответ спиртику предложил. На том и разошлись. До наших добрались уже без проблем.

— А где сейчас находится взвод?

— У поста 8-й роты.

— Значит, так, Белов, встанешь во дворе, рядом с КНП. Машины укрыть, разместить личный состав на первом этаже. Как обустроишься, придешь, и мы уточним, что дальше делать.

— Разрешите вопрос?

— Давай!

— Что, если вышестоящее командование потребует возвращения взвода в тыловую зону?

— Это уже не твои проблемы! Я этот вопрос решу сам, — ответил командир батальона. — Ступай!

В КНП прапорщик Белов вернулся через час и доложил о том, что техника уже размещена во дворе, а весь личный состав на первом этаже.

— Идем, Сергей Станиславович, посмотрим, как ВМО обустроился, — обратился комбат к Кувшинину, который после осмотра подразделений давно уже находился в КНП.

Старшие офицеры и прапорщик вышли во двор. Уточнили, где выставлять охранение, предупредили командира ставропольской роты о соседстве тыловиков, определили, что в случае необходимости личный состав ВМО усиливает роту. Кувшинин проинструктировал, как проходить посты, довел порядок назначения и смены паролей с отзывами и предупредил о постоянно ведущемся противником снайперском обстреле позиций батальона. Белов все внимательно выслушал, обещал часам к 9 вечера приготовить горячий ужин и обдумать, как завтра организовать помывку личного состава. Он привез с собой не только продукты, воду, но и нательное белье на весь батальон, мыло, около тридцати комплектов обмундирования и обувь. Всех, конечно, не переодеть, но заменить камуфляжи и обувь у тех, кто сильно поистрепался, можно.

— Ты, Витя, должен знать, — сказал прапорщику Голубятников, — что у нас в подвалах удерживаемых домов прячутся мирные жители. Где больше, где меньше, и чечены, и русские, и представители других национальностей. Среди них много женщин, стариков и детей. Только в подвале КНП около сотни беженцев. Спустись туда, найди некоего Викторова Илью Владимировича, он там за старшего; пусть уточнит, сколько всего людей прячется у нас на плацдарме. В первую очередь выдели им воду, а также прикинь, сможешь ли хоть особо нуждающихся обеспечить горячей пищей. Понял?

— Понять-то понял, накормить накормим, есть чем, но вот только одно непонятно, чеченов-то чего держите в подвалах? Пусть валят к своему Дудаеву.

— Белов! — повысил голос комбат. — Я тебе что сказал? Помочь всем, кто находится под нашей защитой. И русским, и чеченцам. Дудаев, Масхадов, подчиненные им бандформирования — это одно, а мирное население — совсем другое. Или, по-твоему, чеченцы не такие же люди, как мы с тобой?

— Да нет, я не то имел в виду!

— А надо иметь в виду то, что тебе приказано. И чтобы я больше подобных разговоров не слышал, понял?

— Так точно, товарищ подполковник.

— Все возникающие вопросы решаешь с начальником штаба, а сейчас разворачивай пункт питания, кухни свои, доставай продукты и… в подвал! Фамилию старшего у беженцев запомнил?

— Так точно! Викторов Илья…

— Илья Владимирович, — уточнил Голубятников. — О работе с беженцами доложишь лично мне завтра утром. Вопросы есть?

— Никак нет!

— Вперед! А то, что пришел, — молодец. Благодарность тебе за это!

— Да не за что, товарищ подполковник.

— Не понял? — удивленно поднял брови комбат.

— Служу Отечеству!

— Вот так! Теперь правильно. Служи, Витя!

Голубятников вернулся на КНП, а Кувшинин остался с Беловым, помочь в организации несения караульной службы и взаимодействия с бойцами роты капитана Уханина. Для последнего взвод материального обеспечения явился неплохим подспорьем. В подразделениях обеспечения служили бойцы, ни в чем не уступающие своим товарищам из боевых рот.

Ровно в 19.00 сержант Выдрин доложил, что комбата вызывает на связь командир 8-й роты капитан Соколенко.

— Это Страж, — раздался в трубке голос капитана. — К посту охранения вышла колонна БМД, на пароль их командир ответил правильным отзывом. Судя по всему, прибыли нарофоминцы.

— Хорошо, — ответил комбат, — сейчас подойду.

Забрав с собой штатного связиста и пару бойцов охранения, Голубятников вышел во двор, где вовсю кипела работа по развертыванию взвода материального обеспечения. К нему подошел подполковник Ребров со своей группой заместителей и охранения:

— Ну, вот и мы! «Коридор» прошли без проблем.

— Как дальше будешь действовать?

— Как и обговаривали. Спешиваемся, выходим на исходный рубеж, осматриваемся, и вперед!

— Мои все предупреждены, если что, поддержим и огнем, и живой силой, при необходимости — артиллерией. Наши «Ноны» пристреляны, огонь откроют сразу, лишь бы ты цели указал.

— Думаю, обойдемся без «Нюрок». В контакт с духами можем войти сразу же, тогда не до артиллерии будет, она стрелять не сможет.

— Это верно, — согласился командир рязанских десантников. — Давай, спешивай личный состав, с передовой ротой пройдем до восточной границы моего плацдарма, оценим обстановку непосредственно в секторе, который тебе предстоит взять; ну а дальше сам.

Подполковник Ребров отдал все необходимые распоряжения, и к посту подошла передовая рота, ее провели к зданию строящегося нового вокзала. Голубятников и Ребров поднялись на командно-наблюдательный пункт мотострелковой роты. Оттуда сектор, определенный для захвата нарофоминцам, несмотря на темноту, просматривался полностью и достаточно хорошо.

— По железке, — уточнил Голубятников, — метров через триста, — переезд, это тебе как ориентир. Участок за переездом южнее — твой район.

— Понял, — кивнул Ребров. — Что еще?

— «Зеленка» перед тобой. Граница сектора захвата тебе известна. Роты 51-го полка Островского занимают позиции севернее, во втором квартале. Вон они, — указал на пятиэтажки Святослав, — слева. На юге, до переезда, стоят подразделения псковичей. Они здорово нам помогают, наглухо блокируя подходы к плацдарму с юга. Управлять ротами с пункта будешь?

— Наверное, — внимательно осмотрелся Ребров.

— Давай отсюда, — предложил Голубятников, — здесь место удобное, и я с тобой побуду, пока твои не войдут в сектор.

— Согласен! Спасибо, — ответил подполковник Ребров.

Святослав присел на принесенный мотострелками ящик. Комбат 119-го парашютно-десантного полка вызвал на КНП командиров рот и поставил боевую задачу, передав информацию, полученную от Голубятникова. Ротные сосредоточенно слушали командира, сверяя увиденное на местности с картами. Закончив доклад, Ребров спросил:

— Какие будут ко мне вопросы по выполнению поставленной задачи?

Вопросов у командиров рот не было. Все было оговорено, согласовано и отработано еще в парке.

— Хочу предупредить вас о внезапно возникшей угрозе, — вступил в разговор Голубятников.

— Мне ты ничего об этом не говорил, — удивленно посмотрел на него Ребров. У тебя есть еще какая-то информация по духам?

— По духам нет. Есть информация по своим.

— Не понял?

— Объясню! В Грозный ввели внутренние войска МВД. На днях это происходило или раньше, не знаю, но мы — я имею в виду себя и своих заместителей — сегодня при возвращении из парка после совещания на КП сводного полка встретились с группой спецназа внутренних войск. Вроде ничего необычного — спецназ решает свои задачи, а где и как им работать, нас касаться не должно. Если бы не одно «но»! Данная группа проводила рекогносцировку местности для того, чтобы ночью силами отряда спецназа численностью в триста профессионально подготовленных бойцов, ни много ни мало, выбить духов, удерживающих привокзальную площадь.

— Каких это духов? Их же у вокзала давно нет! — воскликнул подполковник Ребров.

— А вот у спецов другие разведданные, согласно которым площадь до сих пор находится в руках сепаратистов, и ребята из спецназа реально готовили штурм боевиков. Когда же командир отряда узнал, что площадь контролируем мы, он очень удивился. Таким образом, в городе сложилась ситуация, при которой появление подразделений внутренних войск — по крайней мере, в ближайшие сутки — можно ожидать где угодно и когда угодно. В том числе и этой ночью. Нет никакой гарантии, что сейчас спецназ ВВ не готовит штурм вашего сектора с восточного направления. Поэтому будьте предельно внимательны. Помните: на данный момент взаимодействие между подразделениями и частями вооруженных сил и внутренних войск не согласовано. При встрече с вэвэшниками, чего я вам от всей души не желаю, постарайтесь обозначить себя как своих. Для этого применяйте все, что только возможно, вплоть до матерка. Не допустите бойню между собой. Надеюсь, ничего страшного не произойдет, но предупредить вас о потенциальной опасности я счел необходимым.

— Да что за хрень, на самом деле? — выругался командир нарофоминцев. — Что вообще делают в штабах наши долбаные высокопоставленные начальники? И себя запутали, и нас подставляют.

— Успокойся, — обратился к нему Голубятников. — Возмущением, даже оправданным, делу, увы, не поможешь; задачу же выполнять придется по-любому. И в той обстановке, которую мы имеем, а не в которой строят свои планы штабы. Удачи вам, ребята! Мы рядом; если что, поможем!

— Вперед! — отдал приказ Ребров, и ротные покинули командный пункт мотострелковой роты.

В 20.00 подразделения наро-фоминского батальона вошли в частный сектор без особых происшествий, пройдя мимо квартала, удерживаемого батальоном 51-го парашютно-десантного полка. Ребров перебрался на командный пункт Островского, а Голубятников вернулся на свой КНП и оттуда продолжал отслеживать обстановку. Где-то в 21.35 из «зеленки» послышались первые выстрелы. Затем стрельба начала усиливаться, уже доносились пулеметные очереди и разрывы гранат. Боевики не отошли, рискнув оказать сопротивление, и после 22.00 где-то в середине сектора разгорелся ожесточенный бой. Голубятников приказал Выдрину соединить его с Островским.

— Да! — ответил командир тульского батальона.

— Волна, — это был позывной подполковника Островского, — Скат у тебя? — позывной подполковника Реброва.

— У меня!

— Передай ему трубку.

— Скат на связи, — тут же ответил Ребров.

— Что за бой идет в «зеленке»?

— По докладу командира роты, его взвод вышел к небольшому двухэтажному зданию, бывшему общежитию. Сначала все было спокойно, а как только взвод подошел вплотную к этой общаге, из нее ударили духи. И их там немало, десятка два. Взводу пришлось залечь, сейчас к нему подходит поддержка с флангов. Ребята должны в ближайшее время снять проблему.

— Почему бы нам не применить артиллерию?

— Взвод в контакте с противником, вести позиционный бой может, а отойти — нет!

— Понял! Держи меня в курсе событий. — И Голубятников вернул трубку связисту.

— Ну и что там у нарофоминцев? — спросил находившийся рядом начальник штаба.

— Один из взводов батальона нарвался на укрепленный пункт боевиков, — ответил Голубятников. — Ребров подводит к духам другие подразделения с флангов, обещает скоро решить проблему.

— А что это за укрепленный пункт?

— Общежитие, судя по всему, бывшее, а в нем полно духов, хорошо вооруженных и полных решимости сражаться до конца.

— Наверняка находящихся под кайфом. Впрочем, для некоторых из них и без наркоты высшая доблесть — умереть в борьбе с неверными.

— Ну, вот и будут удостоены такой чести. Бойцы Реброва раздавят их, дело только во времени.

— А артиллерию, как я понял, мы применить не можем.

— К сожалению, нет.

— Понятно! Что ж, будем ждать, чем закончится бой. Точнее, не чем, а когда…

А ситуация у бывшего полуразрушенного общежития развивалась следующим образом. Преодолевая нарастающее сопротивление боевиков, укрепившихся в развалинах и домах восточного частного сектора, взвод старшего лейтенанта Михаила Коренева, пройдя первые три проулка, вышел к развалинам четвертого. Взводный увидел за дорогой двухэтажное здание с поврежденной крышей, обвалившимися балками и с выбитыми окнами. Внешне оно не представляло никакой угрозы, но только внешне. Стоило десантникам обойти развалины, как в проемах окон появились боевики, открывшие по взводу шквальный огонь. Бойцы рухнули на землю, перекатившись за укрытия. Но не всем удалось благополучно выйти из-под огня. Один из бойцов был убит на месте, буквально разорванный пулями пулемета «ПКМ», бившего из крайнего левого окна, другой получил ранение в ногу. Его жизни ничего не угрожало, но передвигаться самостоятельно, а следовательно, участвовать в бою, он мог лишь ограниченно — с места укрытия поддерживать огнем автомата действия своих товарищей. Быстро оценив обстановку, взводный укрылся за массивной плитой какого-то бывшего строения, вызвал к себе связиста и приказал связать его с ротным. Капитан Зайцев находился со вторым взводным, наступавшим слева.

— Утес! Я — Тайга! Что у тебя?

— Встретил укрепленный опорный пункт противника, вынужден перейти к позиционному бою.

— Что за опорный пункт?

— Двухэтажное здание, скорее всего бывшее общежитие, координаты…

— Где сейчас находишься?

— Справа от развалин за плитой, напротив общаги.

— Понял! Веди обстрел здания, я иду к тебе.

— Принял!

Переговорив с командиром роты, старший лейтенант Коренев передал приказ вести обстрел здания, не предпринимая попыток штурма. Бойцы, пользуясь темнотой, плотными кустарниковыми насаждениями и многочисленными воронками, открыли по зданию прицельный огонь, заставив боевиков снизить интенсивность стрельбы. Ротный появился буквально через считаные минуты, залег рядом со взводным и спросил:

— Ну, что тут у тебя, Миша?

Коренев и Зайцев в один год закончили Рязанское воздушно-десантное училище. Более того, даже учились в одном взводе. И в дальнейшем, проходя службу в Наро-Фоминске, сохранили свою дружбу.

— Да вот, Серый, нарвались на общагу, полную духов. Вояки хреновые, скажу тебе. Им бы подпустить взвод поближе, дать выйти в проулок, на открытую местность, тогда и ударить со всех сторон, половину взвода положили бы точно. Но они открыли огонь, когда мы вышли из развалин и находились в «зеленке». Рядового Долина, правда, убили, да еще Шейко зацепили, но это не половина взвода. Поспешили духи — значит, либо командир бестолковый, либо управления вообще нет. Собралась банда, где каждый сам по себе.

— И сколько, по-твоему, в здании бестолковых бандитов? — спросил ротный.

— Человек двадцать, не больше — иначе просто не уместились бы в этом здании, если, конечно, часть из них не сидит в подвале.

— Чем вооружены духи?

— Слева сверху — пулемет; у остальных, похоже, автоматы. Патронов не жалеют.

Ротный соединился с командирами второго и третьего взводов и приказал им остановиться, оставить на рубежах по отделению для контроля обстановки, а по два отделения подвести к зданию общежития с флангов, охватывая и тыл опорного пункта противника. Затем связался с командиром батальона, доложил об изменении обстановки и принятом решении по уничтожению силами роты опорного пункта боевиков. Ребров согласился с командиром роты и приказал, как можно быстрее ликвидировав препятствие, продолжить наступление. Переговорив с комбатом, ротный повернулся к командиру взвода:

— Ты слышал мои переговоры и со взводными, и с комбатом. Футин с Осокиным выйдут во фланги общаги минут через пять-десять. Тебе же предстоит атаковать строение с фронта. Давай прикинем, как нам провести лобовую атаку в момент удара двух других взводов с флангов и тыла. Твои предложения.

— Гранатометчикам, при подходе двух других взводов, ударить по второму этажу, по трем окнам и трем балконам, чтобы в первую очередь уничтожить пулеметный расчет духов. Затем бросок к зданию, применение ручных гранат и проникновение на первый этаж. Ну, а далее по обстановке — валить всех, кого увидим и кто останется жив после гранатометной атаки. Ребятам Футина и Осокина в дом прорываться не следует, достаточно огнем автоматов отвлечь противника. Остальное сделаю я со своими орлами.

— Ну что ж, — задумчиво проговорил командир роты, — план неплох. Так и поступим.

В 22.17 на связь вышли командиры 2-го и 3-го взводов, доложили, что подвели по два отделения к торцам общежития. Бойцы Футина на подходе уничтожили замаскированную в развалинах у спортплощадки пулеметную точку противника, до сих пор не проявлявшую себя.

— Внимание Арбату и Клену! — приказал ротный. — В 22.25 Утес проведет обстрел второго этажа здания с фронта из «РПГ-7», вам тут же открыть огонь по окнам торцов здания, чтобы перекрыть все возможные пути отхода противника. К зданию ближе тридцати метров не подходить, внутри будет работать Утес. Проникнув в здание, огонь по общаге прекратить! Как поняли?

Взводные доложили, что приказ поняли и готовы к действиям.

— Ставь задачу своим, Миша! Только быстро, — повернулся ротный к Кореневу. — У тебя, — он взглянул на часы, — пять минут.

— Есть! — ответил старший лейтенант, и тут же вызвал к себе командиров отделений, сержантов Анатолия Волгина, Семена Абрамова и Юрия Ченикова и приказал: — Гранатометчиков отделений сосредоточить в развалинах здания, что справа от меня. В 22.25 провести одновременный обстрел всех окон второго этажа. Для этого выделить гранатометчикам по помощнику с выстрелами. Сразу же после обстрела все три отделения переходят в атаку, на ходу забрасывая окна первого этажа и входы в подъезды ручными наступательными гранатами. Далее проникаем в дом, я с первым отделением — в первый слева подъезд, отделения Абрамова и Ченикова — во второй. С флангов нас будут поддерживать огнем бойцы двух взводов. Они же перекроют пути отхода духов. Вопросы ко мне?

— А если после гранатометного обстрела здание рухнет? — спросил сержант Абрамов.

— Так тем лучше, Сеня! Не придется атаковать эту долбаную общагу. Больше вопросов нет? Доклад о готовности к штурму в 22.23! Вперед!

Командиры отделений исчезли в темноте развалин, а Коренев взглянул на ротного. Зайцев кивнул и, подняв бинокль, направил его на общежитие, откуда боевики возобновили интенсивный огонь. Но они не видели целей, и пули уходили в «молоко». Стреляли скорее демонстрационно, показывая, насколько сильны.

— Ну, недолго вам стрелять осталось, козлы! Помолились бы лучше перед смертью.

— Время? — спросил Коренев.

— 22.20!

— Не вижу рассредоточения твоих подчиненных.

— И правильно. Они что, идиоты, обозначать себя?

— Посмотрим, как будут действовать в атаке.

— Нормально будут действовать, как учили!

— В том-то и дело, что как учили — на полигоне… Это первый серьезный бой твоего взвода?

— Первый!

— Прорвемся?

— Да без базара! Я в своих уверен!

— Жаль Долина, хороший был солдат. Ему весной увольняться. Вот и уволился… Но ладно, ничего уже не поделаешь. Это, к сожалению, первая потеря, но, думаю, далеко не последняя.

В 22.23 командиры отделений доложили, что гранатометчики выдвинуты на позиции, отделения готовы к штурму.

— Я в первое отделение, — сказал Коренев.

— Давай! А я отсюда буду корректировать ваши действия.

— Главное, вовремя прекрати огонь ребят Футина и Осокина, а то своих перестреляют.

— Не беспокойся. Все будет как надо.

Старший лейтенант быстро переместился к отделению сержанта Волгина и ровно в 22.25 отдал команду:

— Внимание, гранатометчики, огонь!

Три «РПГ-7» ударили по второму этажу здания с левой стороны. Пулемет противника, а с ним и три автомата, замолчали. Выстрелы гранатометов не оставили боевикам никаких шансов выжить. Быстро перезарядив «трубы», гранатометчики ударили теперь по правой стороне здания. Из проемов окон вырвалось пламя, обрушились балконы; крыша просела, но не рухнула. Одновременно с флангов из автоматов ударили взводы старших лейтенантов Футина и Осокина. Коренев отдал следующую команду:

— Гранаты к бою, за мной, вперед!

Бойцы взвода бросились к общежитию, точно посылая в проемы окон и подъездные входы наступательные гранаты «РГД-5». От взрыва первый этаж мгновенно окутался дымом. Взводы фланговой поддержки прекратили огонь по команде командира роты.

Коренев первым ворвался в левый подъезд и сквозь дым увидел стоявшего на одном колене и обхватившего руками голову боевика и выпустил в него очередь из «АКСа». Боевик упал. Бойцы быстро разбежались по комнатам. Прогремела еще пара очередей, хлестнули два одиночных выстрела. В подъезд выскочил сержант Волгин:

— Здесь порядок, командир!

— Быстро отделение на второй этаж! — приказал командир взвода.

На втором этаже десантники уже не стреляли — не в кого было. Спустившийся Волгин доложил:

— Наверху месиво, товарищ старший лейтенант.

— Пересчитай духов, собери оружие, боеприпасы, а я во второй подъезд.

У входа в подъезд его уже поджидал сержант Абрамов.

— Что у вас, Сеня? — спросил Коренев.

— Порядок! Двое духов каким-то образом уцелели и пытались пробиться к тыловым окнам первого этажа, но не успели. Сняли прямо у проема. Остальных кончили!

— А второй этаж?

— Там всех положило выстрелами «РПГ».

— Считайте духов, забирайте оружие, магазины и выходите на исходный рубеж.

— С боевым крещением тебя, Миша! — подошел к Кореневу командир роты.

— Тебя тоже! Ребята посчитают духов и выйдут из дома. По докладам сержантов, ни одному боевику не удалось ни выжить, ни уйти.

— Ошибаются твои сержанты. Двое архаров все же спрыгнули со второго этажа в тыл здания, как раз за секунды до гранатометной атаки. Но уйти им не дали ребята Осокина, подстрелили прямо у здания. Так что к тем, что насчитают твои пацаны, прибавь и этих двух. Наши не пострадали?

— По докладам, нет!

— Это хорошо! — удовлетворенно произнес капитан Зайцев и подозвал к себе связиста: — Связь мне с Арбатом и Кленом!

— Есть!

Через пару секунд Зайцев уже передавал взводным приказ вернуться на рубежи остановки наступления и дать команду на продолжение захвата плацдарма на определенном роте направлении. Взводные приняли приказ к исполнению.

Из дымящегося здания бывшего общежития вышли бойцы взвода Коренева.

— Докладывайте, что у нас по духам, — приказал Зайцев.

Сержант Волгин доложил, что в первом подъезде уничтожено девять боевиков, среди них одна молодая девушка — чеченка.

— Той-то чего дома не сиделось?

— Не знаю, товарищ капитан, но у нее был при себе автомат… А так — красивая девочка, молоденькая, вот только одета во все черное.

— Ладно, с тобой все ясно! — Капитан повернулся к Абрамову и Ченикову: — У вас что?

— Шесть уничтоженных духов, в одной из комнат первого этажа обнаружен пакет с героином, шприцы, горелки, ложки. Шприцы как в упаковке, так и использованные, — ответил Абрамов.

— Где героин?

— Там, в комнате.

— А ну, быстро его сюда!

— Со шприцами?

— Пакет сюда, сержант! И шприцы, заряженные наркотой.

— Есть!

Абрамов принес пакет с сероватым порошком, три заправленных наркотой шприца и обертку от второго пакета.

— Лично сожги эту дрянь! — приказал Зайцев Кореневу. — Только быстро, Миша, и разворачивай взвод в линию. О готовности к продолжению движения доложить. Я — во взвод Футина.

В 0.20 рота капитана Зайцева пошла дальше к границе сектора, определенного командованием к захвату. Второй очаг серьезного сопротивления встретила третья рота, выходившая за железную дорогу. И встретила на подходах к переезду. Там десантники столкнулись с группировкой в сорок боевиков. Реброву пришлось перебрасывать к переезду два взвода соседних рот. В результате получасового боя десантники часть боевиков уничтожили, часть вытеснили за железнодорожные пути, где их встретил взвод подразделения псковской дивизии. К 5 утра юго-восточный плацдарм был захвачен. По докладам командира батальона 119-го наро-фоминского парашютно-десантного полка, потери десантников составили двое убитых и трое раненых, которых эвакуировали в парк Ленина. Батальон же приступил к оборудованию позиций обороны захваченного плацдарма, выставлению постов боевого охранения, организации караульной службы. Данные мероприятия были закончены к 7.30 11 января, о чем Ребров и доложил на КП сводного полка. В ответ приказ на короткий отдых и прибытие к 10.00 на командный пункт для участия в ежедневных утренних совещаниях. Отправились отдыхать и подполковники Голубятников с Островским, так же, как и Ребров, не сомкнувшие глаз в эту ночь. Над расширенным плацдармом установилась тишина, прерываемая канонадой, вспышками разрывов снарядов, стрельбой из стрелкового оружия со стороны Белого дома. Там бои не прекращались ни на минуту, то ослабевая в темное время суток, то с рассветом разгораясь вновь. Дудаевцы, несмотря на мощный непрекращающийся штурм российских войск, все еще продолжали обороняться. Но уже ни у кого не осталось сомнений, что оборона сепаратистов рухнет в ближайшее время. И возникал вполне логичный вопрос: а что будет дальше? Ответить на него не мог никто, даже высокие чины из высоких штабов. Война продолжалась, и все происходящее подчинялось только ее законам.

Среда, 11 января 1995 года.

С утра бои в центре Грозного возобновились с новой силой. И только на плацдарме царила относительная тишина. Боевики, понесшие большие потери в восточном частном секторе, отошли к Белому дому, и снайперы продолжали стрелять с дальних позиций. В подразделениях 3-го батальона были сформированы снайперские группы, и правильность решения подполковника Голубятникова подтвердилась уже с рассветом, когда ими были уничтожены четверо боевиков, перемещавшихся по проспекту Орджоникидзе, и трое в северо-западной «зеленке». В 8.50 на КНП Голубятникова пришел подполковник Ребров, рассказал подробности штурма в общежитии, сообщил о потерях — двоих убитых и троих раненых. Разговор прервался звонком Островского.

— У тебя порядок? — спросил комбата туляков Голубятников.

— Да! Иду к тебе. Ребров уже подошел?

— У меня!

— Добро! В 9.30 вместе пойдем на совещание в парк.

Этой ночью не спали и подполковник Юрченков с майором Кувшининым. Батальону рязанцев предстояло, вступив в бой, овладеть последним домом ближайшего квартала, тем самым закольцевать привокзальную площадь, сведя к минимуму вероятность прорыва на плацдарм крупных сил противника. Поэтому старшие офицеры до утра полностью отработали план штурма дома, никому не ставя конкретную задачу, определили, кто, когда и откуда будет наступать, каким образом осуществить поддержку штурмующего подразделения, установили, где разместятся группы эвакуации раненых, то есть все расписали до мелочей. К штурму решено было привлечь 2 взвода 9-й роты во главе с ротным, а один взвод оставить на прежних позициях.

В 9.00 на КНП вошел Островский и поздоровался с присутствующими.

— Приветствую вас, господа офицеры, — затем, пожав руку Реброву, добавил: — Ну у тебя и часовые, Володя!

— А что такое?

— Ты не в курсе?

— Нет! Что произошло?

— Да ничего особенного, если не считать, что один из твоих парней чуть было не грохнул меня с группой сопровождения.

— Как это произошло?

— Решил я обойти позиции рот батальона, проверить несение службы на постах охранения. — Прикурив, Островский присел на край стола. — Еще затемно, в 5.00, с группой сопровождения вышел из здания КНП. Идем к дому, со стороны, где должны уже стоять нарофоминцы, а там напротив пятиэтажного дома, — двухэтажка, и со второго этажа вдруг раздается крик:

— Стой! Кто идет?

Подумал, молодец, Ребров, оперативно посты выставил. Вот только часовых почему-то не проинструктировал — ни тебе пароля, ни отзыва, только обычное, как в мирное время: «Стой, кто идет!» Встали, конечно, я представился, да так, чтобы на часовых подействовало, короче, представился командиром 51-го полка. Часовой опять:

— Стой! Кто идет?

— Да стоим же, мать твою, — отвечаю. — Не видишь, что ли? — Назвал еще раз себя и объяснил, что проверяю позиции подчиненного батальона. — Чего тебе еще надо? За своей территорией смотри. — И мы сделали пару шагов вперед. Ну, должен же он был врубиться, что свои внизу и к его посту никакого отношения не имеют? А он, паразит, снова закричал и, уже совершенно не по уставу, отдал команду:

— Стой! Или бросаю гранату!

Ну, я тут не выдержал и крикнул в ответ:

— Ты охренел, что ли, боец! Я тебе так брошу гранату, что маму родную забудешь. Метатель нашелся!

Бойцы тоже кричат — типа, ты, зелень, щегол желторотый, пасть закрой и отвали. А часовой в ответ все твердит, что гранату бросит. Я, конечно, не думал, что он бросит, а тут в воздухе щелчок, значит, летит граната, и скоба отскочила. Ну, мы кто куда: я — за вывороченную из земли плиту, бойцы — кто в канавы, кто за валуны. Взрыв, визг осколков… Мы бегом обратно к себе. Хрен знает, что на уме у этого придурка; возьмет да бросит еще пару гранат или в спину ударит из автомата. Не выстрелил. Может, просто не успел, а может, прочухался, хотя последнее вряд ли. Ну, ладно, — хитро взглянул на Реброва Островский. — То, что часовых твои офицеры сразу же после захвата сектора выставили, похвально, а вот что бойцы на постах не проинструктированы, плохо.

— Не знал, — извиняющимся тоном ответил Ребров. — По возвращении с совещания обязательно разберусь.

— Да уж, разберись, иначе беды не миновать. Ну что, пойдем в парк?

— Да, пора, как раз к 10.00 должны дойти. Бортнов не любит, когда кто-то опаздывает, — посмотрел на часы Голубятников.

Командиры батальонов направились в сторону парка имени Ленина. От центра доносился грохот ожесточенного боя — уханье разрывов снарядов, пулеметно-автоматные очереди, стрельба скорострельных пушек БМД-2 и крупнокалиберных пулеметов бронетранспортеров.

— Что-то никак наши не пробьют оборону духов, четвертые сутки атакуют, — заметил Голубятников.

— Наверняка опять намудрили штабисты — разработали планы так, что все перемешалось, к чертовой матери, — вступил в разговор Ребров. — Уж на что, а на то, чтобы запутать ситуацию, наши современные военачальники большие мастера.

— Мне товарищ один сообщил, — проговорил Островский, — что в мобильный госпиталь тыловой зоны поступают сотни раненых, десятки убитых, да и техники духи много пожгли.

— Ничего, долго Дудаеву не продержаться, хотя и четверо суток слишком много, — ответил Голубятников. — Странная война, необъяснимая, а все почему? Потому, что не подготовлены войска, недооценены силы сепаратистов, не учтены в полной мере особенности ведения боевых действий в условиях крупного населенного пункта. Но когда-то же все должно встать на свои места? Мы заняли обширный плацдарм, наверняка такие же плацдармы захвачены другими частями и подразделениями.

— А толку-то? Ну, постоим на плацдармах, пехоту еще побьют, и нас бросят в этот чертов центр. Как пить дать. — Возмущенный Островский не выдержал и смачно сплюнул на дорогу.

— Да, без нас не обойдутся, — согласился Ребров.

В 10.00 на КП полка началось совещание. В деталях разобрали ночные действия наро-фоминского батальона. Полковник Бортнов признал их успешными, поблагодарил комбата 119-го полка и приказал всех отличившихся в ночных боях офицеров и солдат представить к правительственным наградам.

— А что, товарищ полковник, сейчас в центре города происходит? — поинтересовался Голубятников.

— Духи пока держатся, — ответил Бортнов. — Пехота, танки, артиллерия прессуют их, но на данный момент прорвать оборону не удалось. Возможно, это произойдет сегодня. Но у нас свои задачи, их и будем решать. А с Белым домом есть кому разобраться.

— А по внутренним войскам что?

— Я доложил командованию о возникшей проблеме, обещали все проверить. Основные силы ВВ в город не введены, действуют только их разведывательные и специальные подразделения.

— Да разве в этой неразберихе удастся что-либо проверить?

— Время покажет, а пока действуйте по обстановке, приняв все возможные меры для недопущения боестолкновений со своими войсками. Кстати, Голубятников, — взглянул на комбата командир полка, — что у тебя по предстоящей операции?

— Батальон к выполнению задачи готов, — доложил Святослав, — план отработан до мелочей, где-то в 2.00 начнем!

— Держать меня в курсе штурма здания, — приказал Бортнов. — По данным полковой разведки, в нем находятся около двадцати-тридцати хорошо вооруженных боевиков. У них имеется связь со своим штабом. Так что твоим ребятам придется непросто.

— Я уточняю количество духов в доме. За ним постоянно ведется наблюдение. Но к боевикам может подойти помощь с севера, а также из северо-западной «зеленки»!

— В северо-западном секторе, по моим данным, сейчас нет каких-либо крупных сил противника, лишь разрозненные, блуждающие группки по три-четыре человека. Вряд ли они кем-то управляются и пойдут на помощь собратьям.

— Сейчас, возможно, и нет, а ночью появятся, — проговорил Голубятников. — Такое уже бывало. Но, если что, мы накроем их огнем артиллерийской батареи. Как с севера, так и с северо-запада. Сектора вокруг плацдарма пристреляны, батарея находится в постоянной готовности.

— Да и наши артиллеристы при необходимости поддержат огнем действия рязанцев, — добавил Островский и посмотрел на Реброва.

— Конечно, поддержат, — утвердительно кивнул тот.

— Надеюсь, обойдемся без артиллерии, — поднялся командир полка. — Вопросы ко мне есть? Нет? Тогда все свободны!

Старшие офицеры вышли с командного пункта и тут же разошлись. Голубятников прошел до позиций приданной артбатареи, уточнил с Селиным порядок взаимодействия при проведении ночного штурма здания, квадраты, по которым, в случае необходимости, по первому запросу следует нанести удар самоходными орудиями, и направился обратно на занимаемый подчиненным батальоном плацдарм. На этот раз группа не встретила ни спецназ внутренних войск, ни разведку морских пехотинцев, и спокойно дошла до поста. На посту их встретил старший лейтенант Стрельцов и доложил, что все в порядке. Голубятников и Выдрин пошли дальше к зданию КНП, отпустив бойцов охранения, и у второго подъезда чуть не столкнулись с выходившим из него командиром взвода 7-й роты, старшим лейтенантом Гротовым. Тот козырнул и хотел было быстренько завернуть за угол, но комбат его остановил:

— Гротов!

— Я, товарищ подполковник! — обернулся офицер.

— А ты что здесь делаешь?

— Так, это, к Стрельцову заходил.

— К Стрельцову, говоришь?

— Так точно! Встретились, поболтали немного. Хотел еще с Беловым переговорить насчет пары бушлатов для бойцов, пообносились сильно, — так того в здании не оказалось.

— Как же ты мог встретиться со Стрельцовым, если он находится сейчас на западном посту?

— Да? Так мы до того, как он пошел на пост, встретились.

— Что-то ты темнишь, Гротов! — подозрительно взглянул на старлея Голубятников. — А ну, говори правду, зачем пришел сюда, и знает ли об этом командир роты?

— Ротный знает! А приходил, если честно, к девушке.

— К девушке? Какой еще девушке? — удивился комбат.

— Да познакомился я тут с одной дамой, из беженцев, что в подвале обитают, — вздохнул Гротов.

— И все вы успеваете! Ну, просто диву даешься. И воевать, и любовь крутить!

— Ничего такого я не кручу. Ну и что, что война? Только о ней теперь и думать? Надо — воюем, и неплохо воюем, сами знаете, а выпадет свободная минута, почему бы не расслабиться?

— И когда же ты познакомился со своей дамой?

— А как сок беженцам передавали. Тот, что на путях нашли.

— Ну и шустрый ты, однако! И сколько лет даме?

— Двадцать.

— Значит, решил развести девочку? Отказать тебе она не сможет, ты ж ее защитник, да и не в том положении она, чтобы отказать, — а ты и пользуешься этим?

— Да о чем вы говорите, товарищ подполковник? Намекаете, что на секс ее развожу? Ошибаетесь. Просто понравилась мне эта девушка, а я понравился ей. Думаю, как закончится этот бордель, заберу ее отсюда в Рязань.

— Может, и жениться планируешь? — усмехнулся Голубятников.

— Почему нет? Вы же свою жену тоже на войне встретили, в Афгане. Почему я не могу встретить свою любовь в Чечне?

— Смотри, Гротов, я проверю, что за отношения у тебя с девушкой, и не дай бог, если ты мне врешь. Накажу, несмотря на прежние заслуги, да так, что мало не покажется.

— И, проверяйте, я правду сказал! Разрешите идти?

— Подожди! Постой здесь и подожди. Покури, пока есть время.

— А чего ждать-то?

— Не чего, а кого. Меня дождись, а я переговорю кое с кем из беженцев.

— А! Есть, подождать!

Голубятников, отправив связиста на КНП, спустился в подвал и остановился. Пока глаза привыкали к темноте, к нему подошел старший по подвалу Викторов.

— Здравствуйте, Святослав Николаевич! Решили проведать нас?

— Да. Как вы тут?

— Сейчас гораздо лучше, когда и пищу горячую стали давать, и воду. В общем, у нас все нормально.

— Сама жизнь в подвале — это ненормально… Но я вот о чем хотел спросить, Илья Владимирович: тут к вам заходит один мой офицер, вроде как к девушке какой-то.

— Да. Редко, но заходит. К Оксане Литинской. Позвать ее?

— Не надо. Офицер не позволяет ничего лишнего? Вы понимаете, о чем я…

— Нет, что вы! Старший лейтенант ведет себя прилично. Мне кажется, у них с Оксаной если не любовь, то симпатия — точно. Встретятся, посидят, поговорят в уголочке — и разойдутся. Ничего лишнего. Офицер ей подарки, продукты приносит, а Оксана раздает соседям.

— А что это за Оксана? Кто она, с кем здесь?

— Девочка жила в доме, который стоит напротив частного сектора. Я знал ее семью, — вздохнул Викторов.

— А что с семьей?

— Погибла.

— Во время штурма или от рук дудаевцев?

— Нет. Это произошло еще до войны и до разгула бандитизма. В 92-м году. Отец, мать и младший брат Оксаны ехали на автобусе куда-то, то ли к родственникам, то ли к знакомым. Девочка осталась дома, это ее и спасло. Водитель на серпантине не справился с управлением, и автобус рухнул в пропасть. Все, кто были в нем, погибли. Оксану хотел забрать к себе дедушка по матери, он в Симферополе живет, да приболел, а потом… потом, видимо, не решился сюда приехать. Так и осталась Оксана одна. Работала продавщицей в магазине, жила скромно. Ну а как гвардейцы начали вылавливать таких, как она, пряталась по соседям, друзьям. Затем, когда начались бомбардировки, пришла сюда… Вот такая история.

— Понятно. Грустная история…

— А у кого здесь не грустная история, товарищ подполковник?

— Да уж… Но ладно, спасибо за информацию. Значит, у вас все в порядке?

— В порядке.

— Хорошо! Надоело вам, наверное, обитать здесь? Скоро новую жизнь строить начнете. Я еще зайду, а сейчас мне пора. Если что, обращайтесь, что в наших силах…

— Знаю, спасибо. А офицера не ругайте. Он и Оксана хорошая пара. Может, девочка найдет с ним свое счастье.

— Может быть! До свидания, Илья Владимирович.

— До свидания, Святослав Николаевич.

Голубятников вышел во двор и увидел у входа курящего Гротова. Тот быстро бросил окурок, поправил обмундирование и выжидающе быстро посмотрел на командира.

— Все в порядке! Расслабься, — улыбнулся комбат. — Встречайся со своей Оксаной, но только с разрешения командира роты, понял?

— Так точно! — радостно ответил Гротов. — Спасибо, товарищ подполковник!

— За что спасибо-то?

— За все!

— Ладно! Ступай в роту. День сегодня предстоит непростой, а ночь — тем более. Свободен!

— Есть! — И Гротов скрылся за углом здания.

Голубятников поднялся на второй этаж. Предстояло готовить личный состав к ночному штурму последнего не захваченного дома ближайшего квартала. Последнего оплота боевиков в непосредственной близости от удерживаемого плацдарма…