Багровый переворот

Александр Тамоников, 2022

Роман о напряженной работе специалистов уникального подразделения КГБ. От мозгового штурма при подготовке секретной операции до реальной схватки с коварным противником в любой точке земного шара – путь, который по силам только мужественным и преданным своему делу профессионалам. Середина 60-х годов. В руководстве Болгарии назревает раскол. Часть правящей верхушки стремится к реставрации сталинизма, ей противостоят те, кто выступает за независимость страны от советской идеологии. Конфликт изо всех сил подогревает ЦРУ США. Болгарские спецслужбы знают точную дату переворота, но никак не могут нейтрализовать главарей заговора. На помощь коллегам отправляется группа «Дон» майора Вячеслава Богданова. Чтобы подобраться к зачинщикам, требуется время. Но болгарские силовики неожиданно начинают действовать раньше срока. Богданов и его бойцы оказываются в ситуации, когда нужно срочно менять план всей операции… «Романы А. Тамоникова – о настоящих мужчинах, для которых понятия доблести, чести и долга – не пустой звук». – В. Колычев

Глава 2

Греция, Афины, октябрь 1964 года

Городок Кифисия, северный пригород Афин, тихий уютный уголок Греции — идеальное место для тех, кто не терпит суеты. И в то же время до столицы рукой подать. Возникло желание приобщиться к культурному наследию греков, посетить места Сократа и Аристотеля, Софокла и Эсхила, садись на автобус и через час ты на месте. Можешь изучить тайны Акрополя, посетить Башню Ветров. Можешь любоваться на холм Ликавитос, прогуливаться по городской площади, или взобраться на Ареопаг и представлять себя вершителем судеб простых смертных. В Афинах ты можешь многое, а представить себе можешь почти все… Если, конечно, тебя привлекают сила и власть.

Худощавого мужчину средних лет с заметной сединой на коротко остриженных висках больше привлекали тишина и покой. Он сидел в уличном кафе на площади Платанос и рассеянным взглядом следил за немногочисленными прохожими. В руках он держал чашку горячего кофе, но за все время так и не притронулся к напитку.

Октябрь в этом году выдался на удивление прохладным для Кифисии. В обычный год в это время жители городка еще вовсю наслаждались теплым солнцем, но в этот год им пришлось достать теплые свитера и пальто уже в середине месяца. Температура воздуха упала минимум на десять градусов против привычных двадцати пяти — двадцати трех, что не способствовало продолжительным прогулкам. Мужчина в кафе тоже облачился в длинный серый плащ, шляпу и перчатки он снял и небрежно бросил на свободный стул, и все же, казалось, погода его не смущает.

— Господину не нравится напиток? — к столику седоватого мужчины приблизился хозяин кафе.

— Нет, все прекрасно. — Мужчина улыбнулся и сделал небольшой глоток. — Просто хотел продлить удовольствие.

— Позвольте сменить чашку, ваш напиток давно остыл. — Хозяин вежливо, но настойчиво высвободил из рук посетителя чашку. — О, ваши руки превратились в лед. Это следует исправить.

Он быстро удалился, а через несколько минут вернулся с высоким стаканом, наполненным жидкостью гранатового цвета.

— Этот напиток подойдет больше, — сообщил он посетителю. — Теплое вино согреет лучше кофе.

— Большое спасибо, — искренне поблагодарил мужчина. Он приветственным жестом поднял стакан и сделал большой глоток. — Ваше здоровье!

Гранатового цвета жидкость приятным теплом потекла по гортани. Мужчина закрыл глаза от удовольствия.

— Божественно! — произнес он и открыл глаза. Хозяин исчез, а на столе, в самом центре, лежала сложенная вчетверо газета. Мужчина огляделся. Поблизости никого не было. Тогда он отставил стакан, придвинул газету, раскрыл и тут же закрыл ее. Снова глянул по сторонам. Сунув газету в карман плаща, он встал, надел шляпу и перчатки, взял трость и зашагал прочь от кафе. На лице его читалось беспокойство, смешанное с облегчением. При ходьбе он заметно припадал на левую ногу.

Пройдя два квартала, он свернул на боковую улочку и вошел в неприметный одноэтажный домик, больше похожий на сарай. Не снимая плаща, прошел в дальнюю комнату. Там, за массивным полированным столом сидел мужчина. Заслышав шаги, он повернулся к дверям и теперь с удивлением смотрел на взволнованное лицо друга.

— Что с тобой, Ник? Прогулка не удалась? — спросил он.

— Началось, — выдохнул вошедший.

— О чем ты?

— Началось, Иван. То, чего я ждал, чего мы ждали. — Тот, кого называли Ник, устало опустился на свободный стул.

— Ты уверен? Возможно, у тебя разыгралось воображение, Ник, — начал Иван, но договорить не успел. Ник пошарил в кармане, достал газету и бросил Ивану на колени. Не долетев до цели, газета упала на пол. Из нее выскользнул листок и плавно приземлился возле ног Ивана.

— Подними, — потребовал Ник. — И прекрати уже называть меня этой дурацкой кличкой. Здесь мы одни.

Иван, как завороженный, протянул руку и поднял прямоугольный листок. Поднес ближе к свету, прочел. Лицо мгновенно изменилось: кровь отлила, взгляд посуровел. Он поднял глаза на друга.

— Как скажем Демитру? — переходя с греческого языка на родной болгарский, спросил Иван.

— Не знаю, — ответил тот. — Не знаю.

В комнате на долгих десять минут воцарилась тишина. Каждый думал о своем, и все же оба думали об одном и том же, но высказать мысли вслух ни один не решался. Первым заговорил Ник.

— Где он сейчас?

— На смене, разумеется.

— Хорошо. Есть время подготовиться. — Ник прошел в прихожую, шляпу и перчатки положил на полку, рядом повесил плащ.

— Не думаю, — в ответ на слова друга произнес Иван. — Вспомни, сколько времени у нас было. Десять лет. И разве их хватило? Не думаю, что это хорошая идея, Никола.

— Без него ничего не выйдет, ты же знаешь. — Никола вернулся в комнату, встал к окну, опершись о стену. — Таково было условие.

— Знаю. И все же не думаю, что он даст согласие.

— Значит, придется его переубедить.

— Нам десяти лет не хватило, — начал Иван. — За два дня его не переубедить.

— У нас есть неделя. Думаю, тебе стоит обдумать речь.

— Почему мне? Услышав из твоих уст план, он гораздо охотнее его примет. В конце концов, он обязан тебе жизнью. — Последнюю фразу Иван произнес с нажимом.

— Это я обязан ему жизнью, а он… Он никому ничем не обязан.

— Ты не прав. Уверен, он считает иначе. Вспомни, что ты сделал для него в пятьдесят третьем! Что ты сделал для нас обоих. — Иван схватил друга за руку. — Тогда ты спас нас. По-разному, но спас. Или ты забыл?

— Ничего я не забыл. — Никола вырвал руку. — Ты преувеличиваешь, я просто сделал то, что должен был сделать. То, что на моем месте сделал бы любой из вас.

— И снова ты не прав. Я не сделал, я трусливо бежал. — Иван разгорячился, он пытался поймать взгляд друга. — Бросил и тебя, и Демитра. Да! Я струсил, но больше такого не повторится. Теперь я не струшу, клянусь! Ты мне веришь, Никола? Веришь?

— Верю, Иван. — Никола притянул друга, прижал к груди. — Я всегда в тебя верил. Даже тогда, в пятьдесят третьем. И то, что ты называешь трусостью, была лишь минутная слабость. В конечном итоге именно она спасла жизнь нам троим.

Никола закрыл глаза и перед его мысленным взором вновь возникла картина того времени. Он в доме дяди Ивана там, в Болгарии. Сидит на мягком диване, в руке стакан с домашней наливкой. Он думает о том, как велико разочарование. Почему? Когда жизнь повернулась к нему нелицеприятной стороной? За что? Где он просчитался, когда свернул не туда? Мир, его привычный мир, летит в тартарары, а он, боец по натуре, может только сидеть и хлебать горькую настойку. Когда ситуация изменилась, и почему все пошло не так?

Седьмого сентября 1944 года советские войска вошли в Болгарию, спустя три дня болгарские армейские подразделения совместно с партизанами совершили государственный переворот. То, ради чего он, Никола, его друзья и соратники по партизанскому движению бились с фашизмом на протяжении нескольких лет — свершилось. Министерство обороны, Министерство внутренних дел, почта, телеграф, радио — все отошло в руки тех, кто сражался против монархии. Народ, простые граждане Болгарии, встретили известие криками «ура!». Подавляющее большинство жителей городов и деревень поддерживали идею создания Народной Республики Болгария. Референдум, проведенный в 1946 году, это подтвердил. За свержение монархии проголосовали больше девяноста процентов голосующих. Мечта народа сбылась, он получил власть. Казалось, живи и радуйся!

Но страна пошла не по тому пути, по какому предполагалось. Каким-то образом новое правительство сумело извратить привычные взгляды на народное правление. Начались гонения, репрессии, уничтожение недовольных и инакомыслящих. Не сразу, нет, а постепенно, и от этого более страшно и неожиданно. Пока у власти стоял первый премьер-министр Георгий Димитров, старый коммунист, активный подпольщик и руководитель партизанского движения, дела в государстве шли более-менее гладко. Или казались таковыми. Но после его смерти в 1949 году, при новом премьере судебные процессы захлестнули Болгарию. Приговор «смертная казнь» теперь считался обычным делом. Те, кому назначали пожизненный срок, считались счастливчиками. И все это происходило на фоне создания социалистического государства. А потом пришла коллективизация…

В Болгарии снова появились вооруженные отряды, так называемые «четы». Люди, не согласные с политикой правящей партии, начали объединяться, провоцируя новое вооруженное противостояние. А как иначе, если у людей попросту не осталось работы, чтобы прокормить семью. Все на благо Родины, так им твердили, но видели они совсем иное. Он, Никола, видит всю несправедливость ситуации, но ничего не предпринимает. Он даже в «четы» не вступил. Сидит на диване и просто жалеет себя. Все они: Демитр, Иван, соратники по боевому отряду, сидят и ничего не делают. Они сдались, опустили руки, отупели от горя потерь, оцепенели от страха. Он, Никола, оцепенел от страха. Вот и Иван, который стоит перед ним, тоже охвачен страхом, хоть и пытается его скрыть. Молодой, горячий, самоуверенный. Он сверкает глазами и говорит, говорит, говорит…

Нет, он не призывает вступить в борьбу с властью, не выкрикивает лозунги против нее. Он пытается спасти свое. Привязанность к деньгам одержала верх. Его дядя еще год назад сбежал из страны и переехал в Грецию. Туда, где тепло и уютно. При условии, что у тебя есть деньги, конечно. А деньги у дяди Ивана были. Как всегда, он успел подсуетиться, вывезти капитал в безопасное место. Теперь и Иван продвигает ту же политику. И его, Николу, подбивает на то же.

— Надо убираться отсюда, Никола! Пловдив больше не безопасен. Ты знаешь это не хуже меня. Здесь нам ничего не светит. Посмотри вокруг! Вспомни Младена Колеева, сколько он сделал для того, чтобы не допустить процветания фашизма. И где он теперь? Расстрелян на центральной площади как враг народа! Асен Георгиев, наш соратник, командир лучшей разведгруппы, знаешь ты, как с ним обошлись? Разорвали лошадьми на глазах у семьи! Или напомнить тебе о том, что стало со Стойко Русевым?

— Прекрати! — почти закричал Никола. — Прекрати, немедленно!

— Почему? Хочешь и дальше продолжать закрывать глаза на правду? — Иван тоже стал кричать. — Все, Никола, наша эпоха подошла к концу. Надо сделать правильный выбор!

— Что ты предлагаешь? — Никола сбавил тон.

— Надо уезжать. У моего дяди есть связи в Греции. Переправиться туда еще есть возможность. И для тебя, и для меня, и для Демитра.

— Даже если и я соглашусь, Демитр — никогда.

— Заставь его. Ты можешь!

— Как?

— Не знаю, придумай! — стал горячиться Иван.

— После Станки? Нет, это невозможно. Он уже ищет выходы на «четы», и, будь уверен, он их найдет.

— Тем более мы обязаны его спасти! Здесь он погубит себя. Ты же понимаешь, он ищет смерти.

— Пусть так. Я его не брошу.

— Ну и плевать! Плевать на вас! Я не идиот, чтобы оставаться здесь. Имей в виду, с вами или без вас, но послезавтра меня здесь уже не будет! Это последнее предложение, Никола. Я не шучу.

— Что ж, ты высказался вполне определенно. Прощай, Иван. Надеюсь, твое богатство принесет тебе счастье.

Никола встал, не спеша поставил стакан на столик возле дивана и, не глядя на друга, вышел. После тяжелого разговора домой идти не хотелось. Мысли крутились вокруг событий последней недели. В начале апреля правительство объявило о вынужденных увольнениях на табачных фабриках. Табачное производство обеспечивало работой, а следовательно, и средствами к существованию, чуть не половину Пловдива. И вот теперь люди узнали, что их работа висит на волоске. Это сообщение явилось последней каплей в чаше терпения. До этого люди еще как-то терпели и контроль над работой профсоюзов, и усилившееся преследование профсоюзных активистов, и ухудшение материального положения, но увольнения? Нет, этого они терпеть не желали.

Люди вышли на улицы, забастовочное движение охватило большую часть города. За какой-то месяц ситуация окончательно вышла из-под контроля. Поначалу забастовщики предъявляли лишь экономические требования: восстановить льготы, обеспечить табачников работой, вернуть пятидневную рабочую неделю. Но потом требования получили политическую окраску, а сама забастовка разрасталась как снежный ком. К четвертому мая, когда на бульвар Руски прибыла партийно-правительственная делегация для разрешения конфликта, там собралось больше двадцати тысяч недовольных. Конечно, ничем хорошим конфликт закончиться не мог. Как для Пловдива в целом, так и для отдельных его жителей. Таких, как Станка…

Никола шагал по улицам Пловдива, не задумываясь о том, куда идет. Ноги сами привели к дому Демитра. Постояв пару минут во дворе, он все же решился зайти. Демитр оказался дома. Открыв дверь, впустил друга. Никола прошел на кухню, огляделся. Стерильная чистота подсказала: Демитр сюда даже не заходил.

— Что ты ел сегодня? — войдя в комнату, в которой обосновался друг, спросил Никола.

— Прекрати, — вяло произнес Демитр. — Не нужно изображать из себя няньку.

— Так и будешь сидеть на кровати и жалеть себя?

— Я не просто сижу, я жду. — Демитр на друга даже не взглянул.

— Ждешь чего?

— Ответа.

— Думаешь, мой ответ тебе поможет? Думаешь, станет легче? — Никола присел на кровать. — Это не выход, Демитр.

— У меня есть одна мысль, — вдруг признался Демитр. — Только нужно ее хорошенько продумать. Подобраться к ним не так просто, но я сумею.

— К кому подобраться? Что ты задумал? — Никола насторожился.

— К тем, кто виновен в беспорядках. К тем, кто позволил совершиться беспределу, кто способствовал развалу табачной промышленности в нашем городе. Знаешь, у меня было время, чтобы изучить требования забастовщиков. Теперь я даже жалею, что не входил в их число. Как знать, быть может, если бы нас было больше, им пришлось бы считаться с нами.

— Брось, Демитр, ты знаешь, что правительство не пойдет на уступки. Увольнения на табачных фабриках — это вынужденная мера, так как поставки табака в ФРГ резко сократились.

— А мне плевать! Уверен, если захотят, они вполне способны восстановить льготы, обеспечить нас, табачников, работой. Пятидневная рабочая неделя и право на забастовки — вот чего добивается забастовочный комитет. Люди просто хотят, чтобы им было чем кормить детей. И потом, власти должны знать, где моя Станка!

— Ты не можешь быть уверен в том, что она в полиции, — осторожно подбирая слова, произнес Никола.

— Тогда где она? Вышла прогуляться? На три дня? — Демитр зло усмехнулся. — Нет, Никола, она в полиции. И я добьюсь, чтобы ее выпустили. Она даже не входит в число забастовщиков! И никогда не входила, власти должны это понять.

— Демитр, поверь, мы делаем все возможное. Иван задействовал связи дяди, но о Станке известий нет. Вполне возможно, что ее нет в правительственных тюрьмах.

— Она там, и я это докажу!

Никола понял, что разговор, не первый за последние три дня, зашел в тупик и решил, что пора уходить. Он встал, махнул рукой и направился к двери. У порога оглянулся. Демитр лежал спиной к стене, всем своим видом показывая, что мнение лучшего друга его не интересует. Никола осуждающе покачал головой, открыл дверь и отшатнулся от неожиданности: на пороге стояли двое мужчин. Скорбные лица не предвещали ничего хорошего. Никола перевел взгляд за спины мужчин. Там, во дворе, на строительной тачке лежало тело.

Тяжело ступая, Никола вернулся в комнату, где лежал Демитр. Двое мужчин остались стоять у порога. Никола не помнил, какими словами сообщил Демитру страшную весть, да это было и не важно. Смысл происходящего дошел до Демитра не сразу, а когда дошел, он рванул во двор. Мужчины, оставшиеся у порога, пытались его удержать, но тщетно. Разбросав их в стороны, Демитр упал на колени возле тачки, уткнулся лицом в бездыханное тело жены и горько зарыдал…

— Никола, Никола, да очнешься ты, наконец!

Никола вздрогнул и открыл глаза. Иван стоял возле его стула и тряс товарища за плечо. Увидев, что сознание возвращается к другу, Иван устало опустился на стул.

— Ну и напугал ты меня! Три часа просидел, как окаменевший. Я тебя зову, а ты не отзываешься. Снова был там? — Иван не уточнил, но Никола понял, о чем идет речь.

— Да, я снова был там, во дворе у Демитра, в тот роковой день. Прости, не хотел тебя пугать. — Никола поднялся, дошел до раковины, открыл кран и плеснул холодной воды на лицо.

— Мы теряем драгоценное время. Демитр вернется через час. Что будем делать?

— Надо сказать как есть. Расскажем, чем занимались последние десять лет. Он поймет. — Несмотря на оптимизм в словах, в голосе Николы уверенности не было. — Дадим ему время переварить услышанное, а завтра расскажем про план.

— Чем ты занимался последние десять лет, — с ударением на слове «ты», произнес Иван. — Я лишь предоставлял необходимые средства. Вот почему я считаю, что говорить должен ты.

— Это плохая идея. Забыл, как Демитр оказался в Греции?

— Такое сложно забыть. — Иван невольно улыбнулся, несмотря на всю трагичность, воспоминания о том дне всегда вызывали у него улыбку.

После размолвки с Николой, во время которой Иван заявил, что твердо намерен покинуть Болгарию, с друзьями или без, пошел третий день. Накануне Иван еще надеялся, что друзья одумаются и примут его предложение, но в этот день надежда иссякла. Он упаковал чемоданы, загрузил их в трофейный автомобиль, доставшийся его дяде в качестве оплаты какой-то весьма деликатной услуги болгарскому правительству, о которой он не желал распространяться, и вернулся в дом, чтобы в последний раз пройти по комнатам.

Расставание с домом, за последние десять лет ставшим для Ивана родным, давалось ему с трудом. На улице стремительно темнело, частный самолет, забронированный дядей, ждал Ивана на взлетной полосе аэропорта Пловдива. Вылет был назначен на пять часов утра, но Иван решил выехать заранее. К половине восьмого вечера окончательно стемнело, Иван вышел на улицу, запер дверь и направился к автомобилю. Вставил ключ в замок зажигания, и тут кто-то резким движением распахнул водительскую дверь. Иван вздрогнул и отшатнулся.

— Вижу, ты собрался? — услышал он знакомый голос — это был Никола.

— Черт, ты меня напугал, — выругался Иван.

— Ничего, переживешь, — грубовато ответил Никола. — Скажи, твое предложение еще в силе?

— Ты все же решился? — Как ни старался, Иван не сумел скрыть радости.

— В силе или нет? — повторил Никола.

— Готов взять тебя с собой, — ответил Иван.

— Тогда пошли, — заявил Никола и вытащил друга из машины.

— Что происходит? — растерялся Иван.

— Пойдем, все увидишь. — Никола увлек Ивана за собой.

Они прошли полквартала пешком, и Никола скользнул в кусты, подав знак Ивану следовать за ним. Чертыхаясь, Иван забрался в кусты и там увидел… Демитра. Он лежал на земле. Из одежды на нем были только майка и трусы, ноги оказались босыми.

— Надеюсь, у тебя найдется подходящий гардероб, — виновато глядя на друга, произнес Никола. — Боюсь, в самолет его в таком виде не посадят.

— Что случилось? Он спит? Ты накачал его? — догадался Иван, и, дождавшись когда Никола в знак согласия кивнет, рассмеялся: — Ну, Никола, ты даешь! Я, конечно, сам предлагал тебе придумать способ заставить Демитра ехать с нами, но о таком способе я даже не помышлял! Как тебе вообще такое в голову пришло?

— Станка погибла, — коротко сказал Никола, оборвав смех Ивана. — Пришлось действовать быстро. Помнишь Димо Стефанова, хирурга из отряда? Он сейчас работает в городской больнице. По старой дружбе он дал мне нужное лекарство, даже не спросив, для чего оно мне.

— Станка… как? — тихо спросил Иван.

— Хватит вопросов, пора убираться отсюда.

Вместе они дотащили Демитра до машины, погрузили на заднее сиденье и поехали в аэропорт. Там Ивану пришлось кое-кого подмазать, чтобы получить разрешение погрузить сонного Демитра в частный самолет. За время полета Николе пришлось дважды вводить Демитру снотворное, и только когда друзья прибыли в Афины и частный извозчик довез их до домика в городке Кифисия, Никола смог расслабиться и рассказать Ивану подробности похищения Демитра…

— Мы снова вернулись туда, откуда начали. — Иван беспокойно взглянул на часы. — Быть может, отложить разговор? Завтра у Демитра выходной, дадим ему выспаться, а потом все и выложим?

— Нет, откладывать нельзя. — Никола отрицательно покачал головой. — Они знают, что я получил послание, и ждут ответа.

— Ты сказал: у нас есть неделя, — напомнил Иван.

— Возможно и меньше. — Никола хотел что-то добавить, но передумал. От Ивана это не укрылось.

— Ты что-то не договариваешь? Обстоятельства изменились?

— Прости, я должен был сказать раньше. — Было видно, что Никола смущен.

— Сказать что? — У Ивана возникло плохое предчувствие.

— Я сказал им, что Демитр дал согласие.

— Когда?

— Два месяца назад.

— Проклятье, Никола, о чем ты думал? — Иван сокрушенно покачал головой.

— А что я мог сказать? Десять лет кропотливой работы! Десять лет надежды и ожидания, и вот они приходят и заявляют: для вас есть работа. Настоящая работа! Не набившие оскомину воззвания, которые мне приходится читать сутками напролет, а реальное дело, которое станет поворотным событием в истории Болгарии! Свободная республика, как мы и мечтали когда-то! Ты бы смог устоять?

— Ладно, не горячись. Я тоже устал просто сидеть и ждать. Придется как-то убедить Демитра в том, что наши помыслы чисты.

Следующие полчаса они провели в молчании. Никола готовил ужин, Иван сидел у окна и рассматривал старые семейные альбомы. Просто чтобы убить время. К семи часам вечера пришел Демитр. Быстро разделся в прихожей, вошел в кухню:

— Ну и холодина сегодня. На обратном пути пожалел, что не надел теплый свитер. Похоже, матушка-природа за что-то гневается на греков. — Демитр потер руки, потянулся за чайником. — Кипятком богаты?

— Пять минут назад вскипел. — Никола протянул другу чашку. — Наливай чай, ужин будет готов через десять минут.

— Сегодня ты кошеварил? Это хорошо, а то от Ивановой стряпни у меня изжога. — Демитр шутливо подмигнул Николе.

— Врать ты, Демитр, горазд, — вступил в разговор Иван, откладывая альбомы в сторону. — От моей запеканки тебя за уши не оттащишь.

— Ого, у нашего богатого брата сегодня ностальгическое настроение? — Демитр кивнул на альбомы. — По родным пенатам заскучал?

— Есть немного, — ответил Иван.

— А что это Никола сегодня такой неразговорчивый? — Вопрос был адресован Ивану, но смотрел Демитр на Николу.

— Не обращай внимания, — отмахнулся Иван. — Готовить не хотел, вот и недоволен.

— Неправда. — Никола повернулся к Демитру. — Готовка тут ни при чем. Кое-что случилось, и нам стоит это обсудить.

— Никола! Дай хоть для начала поесть человеку, — возмутился Иван.

— Еда подождет, — заявил Демитр. — Вижу, дело серьезное. Выкладывай, Никола.

— Ты должен кое-что знать про мою работу, — начал Никола.

— Про работу на радиостанции? Что с ней не так?

— Что ты слышал о «Голосе сопротивления в Болгарии»?

— При чем здесь Болгария? — Вопрос Николы застал Демитра врасплох.

— Что ты слышал про «Голос»? — Никола повторил вопрос.

— Нелегальная радиостанция на территории Болгарии, которая транслирует призывы к подрыву и свержению коммунистического правительства. Раньше радиостанция называлась «Горянин», но горян давно уничтожили. Почему ты спрашиваешь?

— Что, если я скажу, что радиостанция ведет трансляцию отсюда, из Греции? — Никола говорил не спеша, давая возможность другу осознать услышанное. — Что, если скажу, что я — главное звено в работе этой радиостанции?

— Здесь? Не может быть! Транслировать передачи на такое расстояние? Да у тебя денег не хватит, чтобы добыть необходимое оборудование. Ни у тебя, ни у Ивана!

— Верно, у нас бы и не хватило. Но есть люди, заинтересованные в том, чтобы справедливость восторжествовала. Они помогают нам в нашей борьбе.

— В какой борьбе, Никола? Опомнись, ты давно не живешь в своей стране! Ты для нее никто, пустое место. — Демитр начал раздражаться. — И не начинай снова свои бесполезные речи о возрождении Народной Республики и прочей ерунде! Не желаю слушать!

— Тебе придется выслушать, Демитр, потому что кое-что случилось. — Николу слова друга не задели. — Прошу тебя, дай мне пятнадцать минут. Я расскажу, как оказался вовлечен в работу радиостанции и о тех людях, с которыми работаю. Пятнадцать минут, после чего ты сможешь высказать мне все, что думаешь обо мне и о моих убеждениях.

Демитр с минуту молча смотрел в глаза Николы. Что-то в них изменилось, что-то важное происходило с другом, Демитр это почувствовал и не смог отказать в просьбе товарищу.

— Пятнадцать минут, — повторил он слова Николы.

— Спасибо. — Никола облегченно выдохнул. — Иван, поможешь мне? По части красноречия у тебя способностей больше.

Иван поставил стул напротив стула Демитра, собрался с мыслями и начал излагать.

После того как Иван перевез друзей в Кифисию, он с помощью дяди выправил им документы, по которым они считались подданными Греции. Благодаря связям все того же дяди Никола устроился на полиграфкомбинат наладчиком станков. Работа несложная, благодаря опыту работы в студенческие годы на текстильном производстве освоить азы наладки станков не составило труда.

Так прошло шесть месяцев, жизнь начала налаживаться, появились определенные привычки. Одной из таких привычек стало посещение кафе на площади Платанос. И вот однажды, когда Никола, допив традиционную чашку кофе, собрался уходить, к нему за столик подсел немолодой мужчина представительного вида. Никола напрягся, ожидая от незнакомца неприятностей. И не напрасно. Мужчина вдруг начал рассказывать Николе о его же жизни. Он знал такие подробности, о которых забыл сам Никола. О его детстве, юношеских годах, учебе в университете и даже деятельности в рядах партизанского отряда. Он знал о жизни Николы все, вплоть до деталей переезда в Грецию.

— Зачем вы все это мне рассказываете? — спросил Никола незнакомца.

— Вы нам нужны, Николас, — на греческий манер произнес имя Герасимова незнакомец.

— Кому вам?

— Людям, неравнодушным к страданиям народа. Мы хотим предоставить вам возможность бороться с несправедливостью и произволом, который творится в вашей родной стране. Вопрос в том, готовы ли вы вновь вступить в борьбу?

— Готов ли я? Разумеется, готов. — Таков был ответ Николы, и он предрешил его судьбу на многие годы вперед.

Позже он узнал, что на территории Греции существует тайная организация, которая объединяет между собой разрозненные группы эмигрантов из Болгарии, чтобы готовить их к диверсионной работе на территории страны, вынужденной подчиняться коммунистическому произволу, творимому новоиспеченными властителями. Во главе организации стоял Георги Михов Димитров, видный болгарский политический деятель, задолго до свержения монархии возглавлявший оппозиционную монархическому строю группу. В 1941 году он стал организатором акции, которая призывала остановить подготовку присоединения Болгарии к Тройственному пакту, созданному Германией, Японией и Италией. Несмотря на то что акция была громкой, это не помешало правительству страны сделать свое черное дело, и Димитрову пришлось бежать из страны. Именно тогда, в эмиграции, он основал эмигрантский Болгарский национальный комитет и первую радиостанцию под лозунгом «Свободная и независимая Болгария».

По большей части благодаря этому факту Никола с радостью вступил в ряды национального комитета. Георги Михов Димитров был близок ему еще со студенческих времен, так как Никола учился в том же университете, в котором ранее проходил обучение и Димитров. В «Свободном университете политических и экономических наук» о Димитрове слагали легенды, с него брали пример, стараясь подражать его неподкупности и принципиальности. И пусть Никола сам ни разу не встречался с Димитровым, ему было довольно того, что он помогает вершить историю великому человеку.

Два года Никола готовил листовки для своих новых соратников. Тайно, по ночам, печатая их на списанном за ненадобностью станке, установленном в подвале полиграфкомбината. Бумага, краска и другие расходные материалы, разумеется, добывались с комбината с помощью хитрости и обмана. Долго так продолжаться не могло, и в один прекрасный день Николу с комбината уволили, но это уже не имело особого значения. Станок незадолго до увольнения был благополучно переправлен в надежное место, а сам Никола занял освободившееся место на радиостанции, ведущей трансляции для Болгарского народа.

Известие о том, что трансляция идет из Афин, тогда как болгарский народ искренне считает, что передачи транслируются из пригорода Софии, смутило Николу лишь на короткое время. Так лучше для дела, вот все, что ему нужно знать, сказали его новые друзья с радиостанции, и он, поразмыслив на досуге, с этим заявлением согласился. Помимо работы на радиостанции он начал посещать специальные курсы, где такие же, как он, эмигранты проходили специальную подготовку для работы в глубоком тылу противника. Никола готовился к переброске в Болгарию.

Но подготовка затянулась на долгих пять лет. Он все ждал, изучал тонкости работы с различными видами раций и радиостанций, учил шифры и коды, овладевал навыками передачи шифровок, учился устанавливать контакты с засекреченными агентами. Занимался всем вышеперечисленным с упорством, которому позавидовал бы любой шпион. Но всякий раз, когда он заговаривал о том, что готов к переброске в Болгарию, его кандидатуру отклоняли. В конце концов, он не выдержал и потребовал встречи с главным. Потребовал, не рассчитывая на положительный ответ, но вышло иначе. Спустя два дня после ультиматума, когда Никола возвращался с радиостанции домой, к нему подошел мужчина из кафе, тот самый, который семь с половиной лет назад изменил всю его жизнь.

— Вы хотели поговорить, — просто сказал он. — Я слушаю.

— Вы — главный? — Вопрос Николы прозвучал глупо, но мужчина не улыбнулся.

— Я тот, кто может ответить на все ваши вопросы, — ответил он и повторил: — Я слушаю.

— Почему меня не отправляют в Болгарию? Чем я хуже других агентов? Я тружусь по двадцать часов в сутки, чтобы вникнуть во все тонкости шпионского дела. Я знаю Софию, Пловдив и многие другие болгарские города лучше, чем кто-либо другой. Я готов пожертвовать своей жизнью на благо своего народа! Так почему меня держат в запасных? — На последней фразе голос Николы сорвался, выдав его волнение.

— Потому что для вас у руководства есть особая миссия, а к ней вы пока не готовы, — услышал он в ответ.

— Миссия? Какая еще миссия? Я вам не верю. — Николу понесло. — Вы говорите так, чтобы отвязаться от меня.

— У вас сдали нервы. — Голос собеседника стал жестче. — Возьмите себя в руки, иначе я вынужден буду передать наверх, что как кандидат вы нестабильны и не справитесь с задачей, которая для вас определена.

— Простите, я уже в порядке. — Что-то в словах мужчины заставило Николу поверить в то, что он действительно важен для организации, а все его прежние сомнения действительно лишь плод усталости. — Прошу вас, скажите, в чем заключается моя задача?

— Эту задачу под силу выполнить только группе людей. Особой группе, — помедлив, начал собеседник. — Для того чтобы вашу кандидатуру одобрили наверху, вы должны кое-что сделать.

— Скажите что, я все сделаю! — произнес Никола.

— Ваши друзья, Иван и Демитр, они должны согласиться в нужный момент отправиться в Болгарию вместе с вами и там выполнить все, что вам прикажут. — Ответ прозвучал обыденно, но на Николу он произвел сильное впечатление.

— Мои друзья? Но почему? Ни Иван, ни Демитр не готовились к переброске. Они вообще не имеют отношения к нашему движению, — растерянно произнес Никола.

— Вы должны приобщить их к движению, — отрезал мужчина. — Даю вам месяц срока. И вот еще что: больше никаких контактов с людьми из Национального комитета и с радиостанции. Теперь вы сами по себе.

— А если у меня не выйдет? Если они не согласятся? — Мужчина собирался уйти, и Николу вдруг охватило отчаяние.

— Сделайте так, чтобы согласились, — спокойно ответил мужчина.

— Как вы узнаете о результате моей работы с Иваном и Демитром, если мне нельзя приходить на радиостанцию и на встречи группы?

— Я вас найду. — Мужчина развернулся и, не прощаясь, ушел.

А Никола остался стоять посреди улицы, пытаясь осмыслить недавний разговор и выдвинутый ему ультиматум. Спустя два часа он вернулся домой и начал воплощать в жизнь требование членов группы. С Иваном проблем не возникло. Он и раньше догадывался, что работа Николы не так проста, как тот показывает. Да и вернуться в Болгарию, пусть даже нелегально, ему казалось хорошей идеей. В Греции он засиделся, заскучал без дела, поэтому новость от Николы воспринял как приключение, в котором он не прочь поучаствовать.

С Демитром оказалось сложнее. Все попытки Николы завести разговор о судьбе болгарского народа тот пресекал на корню. За месяц, отведенный Николе, в вопросе вербовки Демитра он не продвинулся ни на шаг. Демитр не желал слышать о подполье, о попытках восстановить независимость болгарского народа, он вообще не желал слышать о Болгарии. Никола совсем отчаялся, когда вновь появился связной от Болгарского национального комитета. Пришлось признаться, что с вербовкой Демитра произошла накладка. Связной нахмурился и велел ждать, после чего пропал на долгих пять месяцев.

За это время Никола успел много чего передумать. Нарушив запрет, он даже ходил на радиостанцию, единственное место, через которое он мог связаться с подпольем. Но все напрасно. Дверь, которая раньше открывалась для него без вопросов, оказалась заперта. Кодовый замок сменили, а все попытки подкараулить тех, кто приходит на радиостанцию и уходит с нее, ни к чему не привели. Никола сделал вывод, что радиостанцию переместили в другое место. И сделали это из-за него. Ему не доверяли, что являлось для него проблемой номер один.

А потом связной вдруг появился. Пришел в кафе, подсел за столик Николы и сообщил, что тот может возобновить работу на радиостанции. На вопрос Николы, будет ли для него задание в Болгарии, связной заявил, что этот вопрос прорабатывается, но ему нужно продолжать вести беседы с Демитром, чтобы тот был готов примкнуть к движению в тот момент, когда наступит время. На этот раз сроков связной не устанавливал, только сказал, что больше видеться им нельзя. Слишком опасно.

— Как я узнаю, что пришло время? — задал вопрос Никола.

— Вам придет сообщение, — коротко ответил связной и ушел.

И вот, чуть больше двух месяцев назад, Никола получил первое послание. Небольшой картонный прямоугольник, который он нашел в коробке из-под обуви. У Демитра прохудились ботинки, но он наотрез отказывался менять их, поэтому Никола сам пошел в небольшой обувной магазин, расположенный в центре города, чтобы купить другу обувь. Магазин он выбрал наугад, и то, что в коробке с ботинками оказалось тайное послание, было вдвойне удивительно. Никола сделал вывод, что за ним наблюдают. В послании был указан адрес и дата встречи.

В назначенный час Никола пришел по указанному адресу. Там его ждал незнакомец. Он заявил, что время Николы подходит, и задание он может получить со дня на день. «Будьте готовы и подготовьте остальных. Надеюсь, с Демитром проблем не будет? В противном случае…» — связной не договорил, и Никола, сам того не желая, заявил, что Демитр дал согласие. Связной удовлетворенно кивнул и объявил, что в таком случае может уже сейчас изложить суть задания. Инструктаж длился больше часа, и чем дольше говорил связной, тем явственнее Никола понимал, что убедить друга встать на сторону подпольщиков будет практически невозможно…

Иван закончил повествование, которое заняло куда больше времени, чем отведенные пятнадцать минут, опустив лишь те части, где речь шла о Демитре. Демитр ни разу его не перебил. Он слушал внимательно, даже заинтересованно. У Ивана и Николы затеплилась надежда, что Демитр все-таки даст согласие участвовать в операции. «Все утрясется, все наладится, — думал Никола, глядя на друга. — Если только не называть имен, операция пройдет гладко. Но как не называть? Ведь как только мы попадем в Болгарию, все раскроется. Там мы уже не сможем скрыть правду от Демитра. Он — ключевое звено в готовящейся операции».

— Чего добивается «Свободная независимая Болгария»? — Это были первые слова, которые Демитр произнес после речи Ивана.

— Прекращения произвола правительства, репрессий и убийств. Стабильности экономического положения для рабочих и крестьян. Всего того, за что боролись профсоюзы и забастовщики в 1953-м.

— И вы полагаете, что ваши слова должны убедить меня согласиться на эту авантюру? Зачем я вам вообще нужен?

— Демитр, ты всегда выступал на стороне угнетенных. Ты вдохновлял нас с Иваном тогда, когда мы были в партизанском отряде. В последние годы ты потерялся, ушел в себя. Думаю, пришло время встряхнуться, — Никола внимательно следил за реакцией друга.

— Тут ты, пожалуй, прав. Мы все засиделись в теплой, уютной Греции, забыв о том, что где-то страдают люди, — задумчиво произнес Демитр. — Быть может, я действительно слишком долго живу со своим горем, не думая о том, что из-за моего бездействия другие люди переживают то же горе, что и я.

— Конечно, ты прав! — Никола подался вперед. — Подумай о том, скольким людям ты сможешь помочь.

— Это будет хорошей памятью о Станке. — За последние десять лет Демитр впервые произнес имя жены.

— Именно поэтому мы и хотели, чтобы ты был с нами. — Хоть в душе Никола и ликовал, слова его звучали сдержанно.

— В чем заключается суть задания?

— Задание не сложное, но архиважное по своей сути. От него зависит успех ключевой операции, — воодушевленно начал Никола.

— Давай без воды, — потребовал Демитр. — Я хочу понять, стоит ли вообще ввязываться в ваши дела.

— Некая организация, которая работает на территории Болгарии, готова совершить переворот и взять власть в свои руки, — чуть помедлив, начал Никола. — Это на руку тем, кто возглавляет объединение «Свободной независимой Болгарии» здесь, за границей. Они хотят воспользоваться ситуацией. Если представить схему упрощенно, получается следующее: болгарские заговорщики свергают прежнюю власть, но до того, как они вступят в свои права, организация из эмиграции совершит второй переворот и свергнет еще не вступившее в силу правительство, заняв все ключевые посты.

— Переворот внутри переворота? Умно, — вынужден был признать Демитр. — И какая же роль отводится нам?

— Мы должны внедриться в самое сердце болгарской организации, готовящей переворот. Наша задача — передавать всю доступную информацию о ходе подготовки переворота, а когда наступит время, быть готовыми физически устранить глав болгарской организации. Таким образом, мы расчистим путь правительству, сформированному объединением «Свободная независимая Болгария».

— Другими словами, мы должны будем притворяться друзьями перед теми, кого впоследствии должны будем убить, — подытожил Демитр.

— Твои слова звучат нелицеприятно, но это война, Демитр, а на войне все средства хороши, — в разговор вступил молчавший до этого момента Иван. — Проводимая операция — единственная возможность покончить с произволом существующей власти и вернуться на родину. На свободную Родину.

— Почему вы решили, что у нас получится войти в доверие к главам заговорщиков? Мы столько лет прожили за границей, кто поверит нам после столь долгого отсутствия? — Демитр подошел к самому щекотливому моменту разговора.

— Потому что эти люди знают нас, — ответил Никола. — Именно поэтому выбор остановился на нашей тройке.

— И кто же стоит у руля грядущего переворота? — задал новый вопрос Демитр.

— Я скажу, только обещай выслушать спокойно. — Никола осторожно подбирал слова. — Прошу, не ориентируйся на первую реакцию. Прежде чем рубить сплеча, обещай обдумать мои слова.

— Начало звучит не слишком оптимистично. — Демитр усмехнулся. — Вижу, ты обдумывал эту часть разговора не один день.

— И даже не один год. — Никола в знак согласия кивнул.

— Хочешь сказать, то, что я сейчас услышу, мне не понравится?

— Боюсь, что да.

— Тогда не тяни. Говори, и покончим с этим делом.

Никола бросил быстрый взгляд на Ивана, тот кивнул, и Никола произнес имена. Услышав лишь первое из имен, Демитр пошатнулся, как от удара, затем в его глазах полыхнул гнев.

— Ты! — выдохнул он. — Как можешь ты предлагать мне такое???

— Успокойся, Демитр. — Никола попытался утихомирить друга. — Дело обстоит не так ужасно, как может показаться на первый взгляд.

— Не так ужасно? Не так ужасно? Да тебе морду набить за это мало. — Демитр бросился на друга.

Никола застыл на месте, Иван сориентировался быстрее. Одним движением он переместился в центр комнаты и встал между Демитром и Николой. Демитр оттолкнул Ивана, тот ухватился за рукава Демитра и резко дернул вниз. Это движение заставило Демитра перевести взгляд на Ивана.

— Остынь, Демитр. Дай Николе договорить.

— Ты что, не слышал, что он мне предлагает? Пойти к тому, кто виновен в смерти моей Станки! Улыбаться ему, клясться в верности, выполнять для него поручения. И это вместо того чтобы уничтожить его, уничтожить их всех. Тех, кто стоял у власти в то время, когда пытали мою жену, мою возлюбленную Станку. Ты видел, что они с ней сделали?

— Это не совсем так, Демитр, и ты это знаешь. Не они командовали расстрелом, их вообще не было в то время в Пловдиве.

— Плевать! У них в руках была власть, и они не захотели помочь мне, помочь Станке, разве нет?

— И снова ты передергиваешь. Один из них не захотел, потому что поддался старым разногласиям. Ты знаешь, он всегда тебя недолюбливал и не доверял тебе. Зачем ворошить прошлое, Демитр. Возможно, тебе совсем не придется с ним контактировать.

— Ты спрашиваешь, зачем ворошить прошлое? — Демитр еле сдерживался, чтобы не наброситься на товарища. — Они держали ее в камере без еды и воды, они пытали ее, избивали, душили. Замучили ее до смерти и только потому, что она оказалась не в том месте и не в то время! Она даже не была участником забастовки, она пошла достать лекарства для меня. Они пытали ее, желая получить имена тех, кто управляет забастовщиками, а она не могла дать им то, что они хотели. Станка попросту не знала имен организаторов забастовки. Думаешь, ей поверили? Думаешь, им было дело до ее страданий? И после того, что произошло, он предлагает мне свести дружбу с мучителями моей Станки? Да как он может? Кто дал ему такое право?

— Кто дал право? Ты дал, Демитр. Вспомни клятву! — как мантру произнес Иван. — Вместе до конца! Помнишь? Где бы ты был сейчас, если бы не Никола? Вспомни, кто свел тебя со Станкой, кто был шафером на твоей свадьбе. Вспомни, кто был с тобой в самый горький момент твоей жизни? Кто хоронил твою возлюбленную?

— Хоронил? У Станки не было похорон, ее закопали чужие люди, как бродячую собаку, как мешок с мусором! — Демитр вдруг осел на пол и зарыдал. — Моя Станка, что они сделали с тобой!

Иван опустился рядом с другом, обнял его за плечи и начал говорить. Медленно, монотонно, но звук его голоса странным образом успокаивал Демитра.

— Я знаю, Демитр, как тебе больно. То, что они сделали со Станкой, бесчеловечно, чудовищно. И Никола знает это как никто другой. Потому он и предлагает тебе отомстить! Пусть не так, как ты хотел, но эта месть будет не просто проявлением жестокости. Она будет во имя свободы тех людей, у которых, как и у тебя, существующая власть забрала родных. Разве это не справедливо?

— Хорошо, я согласен. Пусть ваши друзья готовят нас к переброске, — спустя некоторое время произнес Демитр. — Я сделаю все, что они скажут.

Иван поднял глаза на Николу. Тот стоял, опершись о стену. Он слышал ответ Демитра, но в тот момент согласие друга радости ему не принесло.