© Тамоников А.А., 2022
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022
Глава 1
Болгария, Враца, июль 1944 года
Шел пятый год войны. Войны, которая началась «политикой умиротворения» агрессора, а вылилась в противостояние таких масштабов, которого еще не видело человечество. Шестьдесят два независимых государства оказались вовлечены в конфликт двух мировых военно-политических коалиций, стран нацистского блока и антигитлеровской коалиции. Почти восемьдесят процентов населения земного шара! Боевые действия охватили территории Азии, Африки, Европы и даже воды всех океанов. Не избежала этой участи и Болгария.
Первого сентября 1939 года вооруженные силы Германии перешли границы Польши. Поводом послужил захват помещения радиостанции в городе Глайвице. Мировой общественности было объявлено, что радиостанция захвачена поляками, но в это мало кто верил, и небезосновательно, так как провокационную операцию произвели солдаты СС, переодетые в польскую военную форму. В боевых действиях приняли участие войска Словакии, что спровоцировало объявление им войны со стороны Англии, Франции и других стран, у которых перед Польшей были союзнические обязательства. А дальше покатилось как снежный ком: войну Германии объявили Австралия и Новая Зеландия, Канада, Ньюфаундленд, Южно-Африканский Союз, Непал…
В 1940-м Германия вторгается в Данию и Норвегию. Далее идут Бельгия, Нидерланды, Люксембург. Воодушевленная победами немецкая армада через Арденны устремляется на Запад, и французы оказываются не в состоянии ее сдержать. Десятого июня войну Великобритании и Франции объявляет Италия. После идут британские колонии — Кения, Судан и Египет. Германия укрепляет свои позиции, привлекая к коалиции «оси» Венгрию, Румынию, Словакию, а позднее, в 1941-м, Финляндию, Испанию и Болгарию. А меньше чем через год Германия объявляет войну СССР.
Для Болгарии это значило, что обязательства, принятые с подписанием Пакта трех держав (Германии, Италии и Японии), придется выполнять. В результате участия во вторжении в Югославию и Грецию, Болгария получила земли Восточной Сербии, большей части Македонии и побережья Эгейского моря. Но в нагрузку ей досталась прогерманская и нацистская пропаганда, военизированные германские формирования по всей территории Болгарии, обязательство выплаты долга Югославии перед нацистской Германией и обуза расходов на содержание немецких войск, расположившихся на Болгарской территории.
Одно хорошо: фактического участия в войне Германии против СССР Болгарии удалось избежать. Болгары и так позволили нацистской Германии слишком много. В портах Варны и Бургаса разместились германские боевые корабли; представительства «Абвершталле», шпионской резидентуры абвера, действовали по всей Болгарии под видом работников торговых фирм; мнимые «болгарские метеорологические станции» работали как центры радиоперехвата; на болгарских аэродромах хозяйничали советники люфтваффе, подготавливая их к принятию немецких самолетов. А еще наведение моста через Дунай, строительство новых аэродромов, размещение 12-й немецкой армии и подразделения 8-го авиакорпуса люфтваффе, открытие специальной немецкой транспортной службы в количестве 24-х объектов транспортной инфраструктуры, взятых под охрану немецкими охранными командами. И это только малая часть того, чем, по сути, завладели нацистские войска в Болгарии.
И от Германии, и от Италии Болгария получала вооружение. Это 11 трофейных югославских бомбардировщиков «Do-17Kb-l», 40 трофейных французских танков «R-35», 100 армейских грузовиков FIAT 626 и многое другое. Но какова цена? Дипломатические отношения рвались быстрее, чем паутина под безжалостной рукой чистоплотной хозяйки. Болгария находилась в состоянии войны с Югославией и Грецией, проводила оккупационные действия в Македонии, Поморавии и Западной Фракии. После объявления Германией войны США, войну Болгарии объявили Канада, Австралия и Новая Зеландия, а позднее Великобритания и США. Болгарии ничего не оставалось делать, как уступить германским требованиям и объявить войну США и Великобритании. «Воюем все и со всеми» — казалось, таков был девиз 40-х годов.
В 1941-м, как только Германия вступила в войну с СССР, коммунистическая партия Болгарии организовала движение Сопротивления. В него вошли не только болгарские коммунисты, но и их единомышленники. Все те, кто не мог равнодушно смотреть на то, как нацистская Германия разрушает мир. В задачи Сопротивления входило ослабление нацистской Германии всеми возможными способами.
Партизанские отряды вели бои с подразделениями болгарской полиции, уничтожали продукцию, предназначенную для вывоза в нацистскую Германию, разрушали железные дороги и военные коммуникации. Боевые группы Болгарской коммунистической партии (БКП) организовывали диверсии и акты саботажа на военных заводах, уничтожали гитлеровцев и их болгарских пособников. Активисты-подпольщики занимались разведывательной деятельностью, служили связными и курьерами. Сторонники и сочувствующие из местного населения, которых называли «ятаки», по мере сил оказывали помощь участникам движения Сопротивления.
Болгарское правительство, армия и нацистские службы охраны пытались подавить Сопротивление: они производили аресты и суды над теми, кто не желал подчиняться власти, уничтожали целые отряды, запугивали местное население, устраивая «показательные казни». Но движение Сопротивления разрасталось, количество сочувствующих росло, к апрелю 1943-го территория Болгарии насчитывала 12 партизанских оперативных зон, действиями которых руководил Главный штаб Народно-освободительной повстанческой армии.
И все же, несмотря ни на что, жизнь в болгарских городах, городках и селах шла своим чередом. Люди продолжали ходить на работу, заниматься бытом, строить планы на будущее, любить и ненавидеть.
* * *
Молодой человек крепкого телосложения зашел в пивную на окраине города. Осмотрелся. Посетителей немного. За одним столом сидели два изрядно подвыпивших бородача лет по пятьдесят, в углу за столиком собралась компания из трех, явно сельских мужиков, выбравшихся в город по каким-то делам. Парень сел за свободный столик у окна, чтобы была видна улица. Заказал кружку пива «Каменица» и закурил папиросу. На почти пустой улице идущего бодрым шагом Демитра заметил издалека.
— Ваше пиво, — с улыбкой сказала официантка, миловидная болгарка лет тридцати.
— Спасибо! — Парень улыбнулся в ответ. — Еще одну организуете? Приятель уже подходит.
— Сейчас принесу. — Официантка сделала отметку в блокноте.
Иван отхлебнул пару глотков пенящегося напитка. Официантка вернулась с кружкой пива на подносе.
— Для вашего приятеля.
— Знатное пиво, — похвалил посетитель.
— «Каменица» — лучший сорт. У вас отменный вкус. — Официантка вновь улыбнулась. — Еще что-то?
— Пока все.
Демитр вошел в пивную, отыскал глазами приятеля.
— Добрый день, Иван, — поздоровался он, подходя к столику.
— Добрый, Демитр. Угощайся.
— Шикуешь?
— Есть немного.
Демитр сел, сделал большой глоток пива из пододвинутой к нему приятелем кружки.
— Как наши дела? — спросил Иван.
— Отлично.
— Вот и хорошо. У меня тоже отлично. А вон и Никола идет, — взглянув в окно, добавил Иван.
— Один? — В голосе Демитра проскользнуло беспокойство.
Иван кивнул и подал знак официантке.
— Еще кружечку «Каменицы», пожалуйста.
— Сейчас принесу, — ответила официантка.
В пивную вошел худощавый парень, посмотрел по сторонам. Увидев Ивана и Демитра, поднял в знак приветствия руку. Демитр нахмурился, Иван же помахал в ответ. Тот, кого называли Николой, неспешным шагом прошел к столу.
— Приветствую вас, други! — театрально произнес он.
— Присаживайся, — предложил Иван, не обращая внимания на пафосность речи Николы. — Пиво сейчас принесут.
— Откуда такая уверенность, что я стану пить?
— Так ведь это твоя любимая «Каменица». А она жутко вкусная, — рассмеялся Иван.
— И жутко дорогая, — добавил Никола, занимая свободный стул.
— Ваш заказ. — Официантка поставила кружку на столик. — Приятно посидеть.
— Задание выполнил? — обратился Иван к Николе, как только официантка отошла на некоторое расстояние.
— Выполнил, — ответил Никола, хотел что-то добавить, но Демитр едва заметно покачал головой, предупреждая: не здесь!
Дальше разговор пошел о погоде, о жаре, о холодном пиве. Допив напиток, встали. Никола потянулся к нагрудному карману, но Иван его остановил.
— Угощал я, значит, и платить мне, — заявил он, достал из кармана брюк увесистую пачку болгарских левов вперемешку с немецкими рейхсмарками, расплатился, и все вышли на улицу.
— Я вижу, ты к дяде заходил? — Никола укоризненно покачал головой. — Балует он тебя деньгами.
— Я же у него единственный племянник. Всю жизнь бобылем живет, своих детей нет, кого еще ему баловать? — Иван довольно улыбнулся. — Вчера к нему заглянул, решил порадовать старика.
— Порадовать его или себя? — Вопрос Николы остался без ответа.
Тема взаимоотношений Ивана с семьей была больным вопросом среди друзей. Семья Ивана всегда имела достаток. При любой власти и при любых государственных катаклизмах одно в семье оставалось неизменным: внушительный капитал и лояльное отношение к власти. Мать Ивана происходила из семьи коммерсантов, а родственники его отца, ныне покойного, занимали высокие посты в государственных структурах и не только на городском уровне. Иван вырос в неге и достатке, его представления о социальном неравенстве начали формироваться лишь в годы учебы в Софийском университете политических и хозяйственных наук, где он и познакомился с Николой. Друг вложил в голову Ивана то, что определило его дальнейший жизненный путь — служение стране. Потому его так расстраивало, что Иван никак не желал избавляться от привычки к роскоши и достатку.
— Когда-нибудь любовь к деньгам тебя погубит, — не дождавшись ответа, предостерег Никола друга. — И пользы для дела точно не принесет.
— Брось, Никола, я не пацан сопливый, чтобы мне нотации читать. И делу нашему предан не меньше тебя. Что плохого в том, что у меня денег больше, чем у других?
— Ну, все! Закончили базар, — оборвал спор Демитр и увлек приятелей в сторону от пивной. — Нам есть что обсудить, а времени мало.
Время действительно утекало катастрофически быстро. Три дня назад партизанский отряд, в который входили друзья, выполнял диверсионное задание. В ходе этого задания им в руки попал документ, в котором говорилось о том, что правительство Болгарии приняло решение об использовании войск против партизан. Документ был подписан 23 июля, крупные наступательные операции было запланировано начать в августе 1944-го. Доложили командиру отряда, в тот же день командир снарядил гонцов, чтобы успеть предупредить о документе все подразделения, входящие в движение Сопротивления. С сообщением не тянули, выдвинулись сразу, но все равно потратили времени больше, чем планировали. Теперь друзьям предстояло оценить результат проделанной работы и возможность возвращения в отряд. Старшим был назначен Демитр, поэтому он и принимал отчет.
— Никола, на тебе были партизанские отряды, сколько отрядов удалось обойти?
— Северо-западный и юго-западный сектора полностью, северо-восточный из восьми отрядов попал в пять, остальным шифровку передадут связные отряда Петкова. В юго-восточный сектор сейчас не пробраться. После того как в январе этого года правительство Болгарии приняло закон о создании жандармерии, контактировать с этим сектором с каждым месяцем становится все сложнее.
— Жандармы лютуют? — Вопрос Демитра не требовал ответа, все участники разговора и так его знали, но Никола все же ответил.
— В отряде Петкова кое-что рассказали. На этой неделе жандармерия устроила чистку по всему юго-восточному сектору. Шестнадцать стычек, два десятка погибших и раненых. Со стороны нацистских прихвостней тоже есть потери, но разве тем, кто потерял близких, от этого легче?
— Выходит, информация до них не дойдет? — Демитра новость обеспокоила.
— Должна дойти. Посидели с Петковым, прикинули, выбрали кандидатов в связные. Они пойдут сегодня в ночь сразу в четыре отряда. А тем будет дано задание предупредить остальных.
— А если не получится?
— Кто-то да дойдет, — уверенно произнес Никола. — Слишком много поставлено на карту.
— Хорошо, будем считать, что по партизанским отрядам задача выполнена. — Демитр обратился к Ивану: — Как обстоят дела с ятаками?[1]
— Пришлось попотеть, тысяч десять километров отмахал. Но с задачей справился. София и область предупреждение получили из первых рук. В Пловдив и Варну отправились связные. Все будут наготове, и как только запахнет жареным или появится новая информация, мы узнаем об этом первыми.
— Отлично, Иван, — похвалил Демитр. — С боевыми группами БКП тоже отработано. Я связался с подпольщиками, передал сообщение, они направили связных в каждую боевую группу. Итак, подытожим: партизанские отряды, подпольщики, боевые группы и сочувствующие из числа местного населения — все получили предупреждение или получат в ближайшие двое суток. Задача выполнена, можем возвращаться в отряд.
— Может, хоть ночь отдохнем? Переночуем у моего дяди, а утром с новыми силами в путь? Ботинки без подошвы остались, и пятки в кровь, — пожаловался Иван.
— Нет, ждать нельзя. — Демитр приглушил голос, заметив, что из пивной вышли двое бородачей. — До Паволче нас довезет дед Петар. Для проверок мы — работники, нанятые для починки сарая. Дальше своим ходом.
— Хоть часть дороги проедем, — невесело проговорил Иван.
Через полчаса трое молодых людей подошли к телеге, запряженной гнедой лошадкой, хозяин которой поправлял инструмент, торчащий из ящика с гвоздями.
— Ну что, собрались? — обратился к ним старик.
— Собрались, дед Петар, — за всех ответил Демитр. — Долго ли нам? «Прощай» сказал, вот и все сборы.
— Тогда поехали. — Хозяин телеги, седой старик, призывно махнул рукой.
Парни расселись, свесив ноги с телеги.
— Па-а-шла! — прикрикнул Петар и стеганул кобылу вожжами.
Телега тронулась. Прохожие не обращали на нее внимания. Через три часа компания добралась до окраины Паволче, не встретив ни одного патруля. Здесь парни спешились, а телега продолжила свой путь.
Закатное солнце подсвечивало верхушки деревьев Врачанского леса. Он и был целью партизан. До опушки леса дошли быстрым шагом, оказавшись под укрытием деревьев, шаг сбавили. Напряжение нескольких дней отступило, и парни завели непринужденную беседу.
— В Софии млады жинки прекрасны! Идешь по городу и любуешься, — мечтательно закатив глаза, принялся разглагольствовать Иван. — В Варне тоже есть на кого глаз положить, но в Софии…
— Тебе бы только на жинок заглядываться, — беззлобно проворчал Никола. — И когда ты только остепенишься, Иван?
— Когда найду ту, которая в сердце западет, — не задумываясь, ответил Иван. — Вон, как у Демитра.
— На Станку намекаешь? — догадался Никола и бросил взгляд на смущенного откровенным разговором Демитра. — Станка — жинка стоящая. А для отряда так и вовсе незаменимая. И парни на нее заглядываются.
— Вот-вот, и я о том же. Слышь, Демитр, ты так и будешь на Станку только взгляды бросать? Смотри, уведут девку из-под носа.
— Отстань, Иван. Нашел тему для шуток.
— Да кто шутит?
— Она мне нравится. Очень нравится. — Демитра вдруг потянуло на откровенность. — Жизнь за нее готов отдать! Только как к ней подступишься, когда за ней и правда весь партизанский отряд ухлестывает? На меня она и не посмотрит.
— Сделай так, чтобы посмотрела, — настаивал Иван. — Попытаться стоит.
— Что сделать? Не было бы войны, замуж бы позвал, а теперь…
— Почему бы и нет? Дело-то хорошее. А мы тебя сосватать можем. — По виду Демитра Никола понял, что пора разрядить обстановку и перешел на шуточный тон.
— А что? Сыграем свадьбу в отряде. Можем тебе подарок дельный придумать, — поняв маневр Николы, подхватил Иван.
— Например, пулемет. Сейчас самое то, — добавил, смеясь, Никола.
— Мне «вальтера» хватает. Сунул в карман и порядок. А если что, р-р-раз! — Демитр резким движением вытащил пистолет из кармана брюк.
В то же мгновение раздалась автоматная очередь. Никола застонал от боли и выругался. Все трое упали на землю. Иван повернул голову и увидел, что по штанине Николы расползается кровавое пятно. Демитр двумя переворотами откатился в сторону. Следующая автоматная очередь срезала несколько веток с деревьев точно над его головой. Демитр осторожно приподнял голову, осмотрелся. Сквозь ветки кустов, метрах в восьмидесяти от того места, где лежал Демитр, просматривался мотоцикл. Правее него, за небольшим земляным холмом, поросшим травой, он заметил две немецкие каски. Прицелился, выпустил две пули. Каски скрылись.
— Немцы там, — прошептал Демитр, указывая направление.
— Видел, — ответил Иван.
Никола тихо стонал, держась обеими руками за простреленную ногу. Правее себя Демитр увидел дерево с довольно широким стволом и быстро пополз к нему. Сразу раздалась очередь, но Демитр успел скрыться за деревом. Несколько пуль попали в ствол на разной высоте, расщепив кору. Иван ответил двумя выстрелами из «нагана». Следующая очередь была в его направлении. Демитр выпустил три пули в немцев. Наступила тишина, которую нарушали лишь стоны Николы.
— Не трать патроны, все равно нам их не достать. — Иван с досады сплюнул. — Вот тебе и хватает «вальтера». Пулемет бы нам сейчас точно пригодился.
— Никола, ты как? — Демитр проигнорировал высказывание Ивана.
— Кровь хлещет, рукой не остановить.
— Что будем делать? — спросил Иван.
— Пока не знаю, — ответил Демитр. — Укрыться вам нужно, слишком легкие мишени. Иван, кусты сзади видишь?
— Далековато. Чтобы Николу дотащить, подняться почти в полный рост придется, — оценив обстановку, ответил Иван.
— А ты не поднимайся. Попробуй ползком, — посоветовал Демитр. — Хватай его за ворот и перебирайтесь. Я прикрою.
— Иди один, — превозмогая боль, произнес Никола. — Незачем обоим погибать.
— Помолчи, — оборвал товарища Иван. — Лучше ответь: выдержишь?
Никола в знак согласия кивнул. Иван приподнялся на локтях, ухватил Николу за ворот рубахи и медленно потащил к кустам. Немец резко высунулся и дал очередь. Демитр пробежал метров тридцать, сокращая расстояние, и дважды выстрелил в сторону появившегося над пригорком немца. Тот издал шипящий звук и скрылся в траве. Демитр снова упал на землю и ползком вернулся к дереву. Опять наступила тишина.
— Черт, он мне в плечо попал, — забыв про осторожность, прокричал Иван.
— Сильно зацепило? — Демитр пытался разглядеть, что происходит за кустами.
— Рука действует. Похоже, пуля прошла навылет. Кость цела, но болит зверски.
— Жить будешь, — больше для себя, чем для раненого друга, произнес Демитр. — Что с Николой?
Иван осмотрел друга. Тот лежал тихо, не шевелясь, лишь время от времени издавая едва слышный стон.
— Крови много потерял, а так вроде в норме, — сообщил он Демитру.
Так прошло несколько минут. Кроме стонов Николы, других звуков слышно не было.
— Хочу потихоньку немцев обойти. — Демитр обратился к Ивану. — Ты «наган» свой в руках удержишь?
— Если только левой рукой, — ответил тот.
— Не нравится мне эта тишина. Думаю, немцы что-то задумали.
— Иди, я отвлеку их, — предложил Иван.
Демитр осторожно пополз, обходя по кругу холм, за которым прятались немцы. Метров через тридцать он оказался в кустах, за которыми виднелась дорога. Он замер, прислушался. Тишина. Демитр выглянул из кустов, осмотрелся, за пригорком лежал немец, уткнувшись лицом в землю. Второго нигде видно не было. Демитр перемахнул через дорогу, замер, осмотрелся. «Напарничек слинял, — сам для себя прокомментировал он. — А этот, похоже, готов». Демитр прошел между деревьями и оказался напротив мотоцикла, только на другой стороне дороги. Снова прислушался. Тишина. Немца ни в мотоцикле, ни за ним Демитр не увидел.
Несмотря на свою уверенность, что второго немца на месте уже нет, торопиться Демитр не стал. Соблюдая осторожность, подобрался к лежавшему немцу. Не выпуская из рук «вальтера», толкнул его в плечо. Никакой реакции — немец оказался мертв. Демитр приподнял его за ворот. Точно по центру лба увидел рану от пули. «Хорошая работа, — похвалил он сам себя. — Хотя лучше было обойтись без боя». Больше не таясь, он поднялся в полный рост. Стянул с плеча немца автомат, из подсумка забрал магазины с патронами. Пошарил в люльке, отыскал походную аптечку.
Пора возвращаться, решил Демитр и начал обходить мотоцикл. Нога наступила на что-то твердое. Демитр замер и опустил глаза вниз. От сердца сразу отлегло: в траве лежали аккуратно разложенные инструменты для починки мотоцикла. «Так вот оно что! Поломка», — догадался Демитр. Он отбросил носком ботинка гаечный ключ и пошел обратно. Услышав звук приближающихся шагов, Иван выглянул из кустов.
— Что там? — спросил он.
— Все в порядке. Угрозы больше нет. — Демитр сбросил автомат на землю, склонился над Николой. — Как ты, дружище?
— Терпимо, — еле слышно ответил Никола.
— Рану перевяжем, полегче станет. Тут еще кое-что для таких случаев имеется. — Демитр достал из аптечки пузырек с обезболивающим.
— Где немцы? — Иван повторил вопрос.
— Один убит, второй, похоже, сбежал, — ответил Демитр.
— Уверен, что сбежал? Может, притаился? Ждет подходящего момента.
— Кусты обшарил, дальше не пошел. Забудь о них, лучше помоги с Николой, — оборвал товарища Демитр. — Рану нужно перевязать, он и так потерял слишком много крови.
— Не понимаю, что им здесь было нужно? — с возмущением произнес Иван, помогая Демитру освободить ногу Николы из штанины. — Раньше они сюда не совались. Слишком далеко от цивилизации. Думаешь, за нами шли?
— Уверен, что нет. У них мотоцикл сломался. На обочине дороги ключи разложены. Они его чинили и услышали наш разговор, — ответил Демитр.
Он перевязал разбитое пулей колено Николы, после чего повернулся к Ивану.
— Теперь твоя очередь. Подставляй плечо, я посмотрю, что можно сделать.
— Плечо подождет. Нужно уходить. Думаю, сбежавший немец вскоре приведет сюда либо своих, либо жандармов, — произнес Иван.
— Не паникуй, Иван, успеем. Без перевязки ты долго не протянешь, а останавливаться, чтобы тебя залатать, у нас точно времени не будет. — Демитр решительно усадил Ивана на траву, рванул на плече рубашку, освобождая доступ к ране.
— Я серьезно, Демитр! — взволнованно заговорил Иван. — У Николы всего одна нога, чем быстрее мы отсюда уберемся, тем больше у нас шансов живыми в отряд попасть. Проклятье! Нам теперь в отряд нельзя! Приведем за собой хвост, всех погубим.
— Ты замолчишь или нет? — вскипел Демитр. — Давай сюда плечо и прекрати панику разводить.
— Он дело говорит. Немцы могут вернуться в любой момент. На мотоциклах, с собаками, — вступил в спор Никола. — Я для вас обуза. Оставьте меня здесь, вон в том овражке. Если повезет — ночи дождусь, отлежусь, а там видно будет.
— Нет, тебя мы не оставим! — Иван сжал руку друга. — И как только такое в голову могло прийти! Скажи: ты бы меня оставил? Или Демитра? Бросил бы на произвол судьбы?
— Если бы от этого зависел успех задания, может, и бросил бы, — подумав, ответил Никола. — Наша главная задача прийти в отряд и доложить о выполнении поручения. Чтобы командир точно знал, как обстоят дела.
— Тогда я с тобой останусь! — заявил Иван. — Демитру одному гораздо легче будет до отряда добраться. А мы с тобой до Паволче доберемся, там у кого-нибудь время переждем, пока раны не заживут.
— Отставить самодеятельность! — Голос Демитра посуровел. — Никого мы бросать не будем. Вместе в отряд пойдем. Чтобы нас не нашли по следам, придется идти другим путем. Спустимся к ручью, с километр пройдем по нему, а затем в обратный путь и к отряду. У тебя, Никола, сил хватит, я уверен. Мы с Иваном поможем. И больше никаких разговоров. Забыли нашу клятву? Или она для вас пустой звук? Забава?
Голос Демитра возвысился, в глазах полыхало пламя. Иван перевел взгляд с Демитра на Николу. Тот неотрывно смотрел на Демитра, в его глазах сверкал тот же огонь. Он не забыл, как не забыл никто из троих друзей. И слова клятвы, которую они дали несколько лет назад, в день, когда чудом избежали немецкого плена. Тогда они находились почти в таком же лесу, все трое были на волосок от смерти, и для каждого из них слова клятвы значили больше, чем собственная жизнь.
— «Никогда не сдаваться, клянусь! Биться до последнего патрона, до последней капли крови! Уничтожать врагов без жалости, без страха за свою жизнь, клянусь!» — Голос Николы звенел, возвышался, достигая макушек деревьев.
— «Клянусь! Своих не бросать. Как бы трудно ни было, не оставлять своих врагам. Ползком, волоком, но вместе. До последнего дня, до последнего вздоха. Клянусь!» — Иван подхватил слова клятвы. Расправив плечи, забыв о боли и о ране, он повторял слова клятвы, данной друзьями в минуту крайней опасности.
— Так-то лучше, — сказал Демитр. — А теперь, Иван, подставляй здоровое плечо, будем выбираться отсюда.
Они подняли Николу, положили его руки себе на плечи и, изменив первоначальное направление, двинулись в путь. Только к утру, падая от усталости, они добрались до расположения партизанского отряда.
* * *
— Демитр Богомилов, тебя к командиру отряда. — Радист партизанского отряда, Анастас, появился будто из ниоткуда. Демитр только что сдал своих друзей в лазарет и присел, перевести дух.
— Понял. Иду. — С трудом поднявшись, Демитр зашагал к навесу из брезента, где обычно принимал бойцов командир отряда.
На этот раз под навесом собрался весь командный состав: Цоло Крыстев, командир партизанского отряда; Иван Тодоров-Горуня, политкомиссар; Цвятко Анев, главный советник командира по сложным делам. Они сидели за самодельным столом из грубо обработанных досок. В центре стола лежала карта местности.
— Демитр Богомилов по вашему приказанию…
— Докладывай, — оборвав официальное обращение, приказал командир.
— Приказ выполнен. Все донесения, устно и письменно, переданы связным партизанских отрядов, ятакам и боевым группам БКП. В юго-восточный сектор пройти не удалось, но местные знают особые тропы, так что и туда информация должна дойти в срок, — отчеканил Демитр. — Во время передачи донесений происшествий не случилось. При возвращении в отряд на лесной дороге наткнулись на немцев. В перестрелке Никола Герасимов получил ранение в ногу, Иван Методиев — ранение в плечо.
— Что с немцами?
— Один убит, второй скрылся, — ответил Демитр. — Оружие и патроны убитого немца доставлены в отряд.
— Что они забыли на этой дороге? — Вопрос задал Цвятко Анев.
— Простая случайность, товарищ командир. — Демитр обращался не к тому, кто задал вопрос, а к своему командиру, Цоло Крыстеву. — У немцев вышло из строя транспортное средство, поэтому они вынуждены были остановиться для исправления поломки.
— Под раздачу попали, значит? — Анев недовольно поморщился, от него не ускользнул тот факт, что гонец не посчитал нужным обратиться к нему. По какой-то причине Демитр Богомилов недолюбливал Анева, и тот это чувствовал.
— С донесениями вы справились, а вот с немцами некрасиво вышло. Старшим группы был назначен ты, Богомилов, значит, и за последствия отвечать тебе. Сам знаешь, насколько сложная сейчас ситуация. А ты расслабился. Расслабляться рано, боец, выполнение задания не прогулка по скверу, — недовольно бросил политкомиссар.
— Виноват, товарищ политкомиссар. — Демитр опустил голову.
— Ладно, иди. Сутки отсыпного тебе не помешают, — Крыстев махнул рукой, отпуская бойца.
Демитр козырнул, развернулся и ушел. Дождавшись, когда Демитр отойдет, командир заговорил вновь:
— Напрасно ты так, Цвятко. Богомилов парень стоящий, а проколы у всех бывают.
— Я так не считаю. Сегодня он засаду не заметил, а завтра жандармам на карте местонахождение отряда нарисует. — Анев брезгливо поморщился. — Этот Богомилов всегда был себе на уме. И дружки его, кстати, тоже доверия не вызывают. Вон и Иван Горуня со мной согласен, а его сложно провести.
— Тут ты не угадал, — в разговор вступил Горуня. — Лично я считаю, что на таких, как Богомилов и его команда, стоит наша партия. Если бы мне предстояло выбирать, кому доверить свою жизнь, я бы, не задумываясь, выбрал Богомилова.
— Вот как? Почему же ты меня поддержал? — На лице Анева отразилось удивление.
— Никакой поддержки. Бойцу нужно было поставить на вид его промах, что я и сделал. И хватит об этом. — Тодоров-Горуня припечатал ладонь к столу, поставив таким образом точку в разговоре. — Надеюсь, Богомилов прав, и немцы им встретились случайно.
— Думаешь, информация о том, что Болгарская коммунистическая партия готовит встречу для принятия декларации, просочилась к нацистам? — Вопрос задал Цоло Крыстев.
— Вполне возможно. Тогда хорошего не жди. Вспомните, что в январе этого года правительственные войска устроили в районе Видина. Пехотная дивизия болгарской армии совместно с полицией уничтожила все партизанские отряды в этом районе. А началось все с инцидента вроде нашего.
— Если и так, тут уж ничего не поделаешь. Мы в любом случае должны быть готовы. Вся «Народно-освободительная повстанческая армия», все двенадцать оперативных партизанских зон. Для того отряд Богомилова на задание и отправляли. Работа Отечественного фронта вошла в решающую стадию. Программа Отечественного фронта, а именно: разрыв союзнических отношений с Третьим рейхом; дружба и сотрудничество с СССР; свержение лояльной политике Гитлера власти и формирование правительства, пользующегося доверием народа Болгарии — вот наша цель. Назначение даты непосредственной подготовки к вооруженному народному восстанию и свержению правительства — лишь вопрос времени. Что бы ни задумали немцы, им нас уже не остановить. Так что забудем об инциденте и займемся решением более насущных вопросов. — Цоло Крыстев придвинул карту местности, и все трое склонились над ней.
После доклада Демитр Богомилов не пошел отдыхать, а отправился обратно в лазарет. Он шел и думал о том, что политкомиссар не напрасно его отчитывал. «Он прав. Я был старшим в группе, но вместо того чтобы напомнить всем про осторожность, сам повел себя как ребенок. Не начни я размахивать «вальтером», может, немцы и не открыли бы огонь. А теперь что? Оба моих товарища получили ранения и все из-за моей неосторожности. Нет, комиссар прав, ответственность за их жизни на мне и только на мне». Демитр так глубоко ушел в свои мысли, что не заметил, как наскочил на Станку.
— Осторожнее, бугай! Свалить меня надумал? — полушутя-полусерьезно произнесла девушка, хватая Демитра за рукав.
— Прости, Станка! — Демитр смутился, но руку девушки не отпустил. — Задумался я.
— Ладно, ты меня прости, — усмехнулась Станка. — Говорят, вы всю ночь до отряда добирались. Устал, наверное, а я тут со своими претензиями. Ты хоть немного поспал?
— Успею еще поспать. — Демитр приободрился. — К ребятам хотел зайти. Как они?
— Доктор Стефанов еще оперирует, — как только речь зашла о пациентах, Станка посерьезнела. — У Ивана ранение сквозное, рану обработали, перебинтовали. Организм молодой, крепкий. Он выдержит. Сейчас он спит, храп стоит на всю палатку.
— А Никола? — По тону девушки Демитр понял, что его ждут не слишком хорошие новости.
— У него ситуация сложнее. Пуля раздробила коленную чашечку. Здесь, в полевых условиях, у доктора Стефанова нет возможности провести полноценную операцию. Но он делает все возможное.
— Что это значит «все возможное»? Никола останется без ноги?
— Нет, конечно. Но, скорее всего, будет ходить до конца жизни с палочкой. — Станка решила, что правду Демитр воспримет лучше, чем недомолвки. — Это еще не точно, но, думаю, готовиться нужно к худшему.
— Ясно. К нему можно?
— Нет, сейчас его лучше не волновать.
— Скажешь, когда будет можно? Хочу подбодрить.
— Я передам ему, что ты приходил. — Станка одарила Демитра улыбкой и скрылась за брезентовым пологом, служившим дверью для лазарета.
Демитр пошел в землянку, залез на второй ярус деревянной кровати и улегся. «Станка — прекрасная девушка. Смотрю на нее, и сердце из груди выскакивает. А какая у нее улыбка! Если бы не война, давно бы подошел к ней и во всем признался, — думал Демитр, глядя в бревенчатый потолок. — Но сейчас нельзя. Три дня назад, когда мы выходили из отряда, все были бодры и здоровы. А теперь что? Доктор сказал, что ранение Николы очень серьезное. Теперь он будет хромать. А если вообще ногу отрежут? А если что-то случится со мной, зачем я ей буду нужен? Не хочу портить Станке жизнь. Девушке и так досталось: жандармы забрали ее родителей за помощь партизанам. Не думаю, что они выйдут из тюрьмы живыми. Знаю, как она за них переживает. Ни к чему добавлять ей переживаний еще и за меня. Вот когда выкинем немцев из страны, и не просто выкинем, а разворотим все их логово, чтобы они больше никогда не посягали на нашу Родину, когда наступит мирная жизнь тогда можно и о чувствах подумать. Люди будут жить, и радоваться каждому дню. Тогда придет и наше со Станкой время. Посплю, потом пойду проведать Николу с Иваном, и снова увижу ее…» Демитр повернулся на бок, закрыл глаза и ненадолго задремал.
О мечтах и сомнениях Демитра Станка не подозревала. Она стояла возле кровати Николы и молча смотрела на его осунувшееся лицо. Только что у нее состоялся разговор с доктором и прогноз, который он дал до начала операции, подтвердился. Никола Герасимов, молодой человек, которого впереди ждала целая жизнь, теперь будет вынужден отказаться от всех привычных занятий. Он на всю жизнь останется хромым. А ей, Станке, предстоит сообщить ему это неприятное известие. Сомнений быть не могло. До того как попасть в партизанский отряд, Димо Стефанов работал ведущим хирургом отделения травматологии больницы города Враца. Он был хирургом от Бога, специалистом, к которому записывались на прием на год вперед. К нему привозили пациентов из Софии, Пловдива и Варны. Все ведущие больницы Болгарии мечтали заполучить его к себе, но он оставался верен родной Враце, с улыбкой заявляя, что маленьким городам тоже нужны хорошие хирурги. Станка была уверена, что доктор Стефанов сделал все, что было в его силах, чтобы сохранить Николе ногу, но и он не способен на чудеса. Раздробленную коленную чашечку не склеишь из осколков.
— Почему ты плачешь?
Голос Николы, лежащего на топчане, вывел Станку из задумчивости. Она и не заметила, что по щекам текут слезы.
— Очнулся? Хороший знак. — Станка быстро смахнула слезы со щек. — Как самочувствие? Не тошнит? Голова не болит, не кружится?
— Все в порядке. — Никола внимательно смотрел на девушку.
— Вот и отлично. Сейчас тебе нужно поспать, но сначала пару глотков воды. Наверняка в горле пересохло. — Станка потянулась за кружкой, стоявшей на трехногом самодельном табурете, но Никола слабым движением руки остановил ее.
— Все настолько плохо? — негромко спросил он.
Станка не ответила, она отвела глаза, не в силах выдержать проницательного взгляда Николы. Тот продолжал удерживать руку Станки.
— Не нужно бояться смотреть на меня, — произнес он. — Я в любом случае узнаю, так что скрывать бессмысленно.
— Доктор Стефанов сделал все, что смог. — Собравшись с силами, Станка посмотрела прямо в глаза Николы. — Коленную чашечку собрать удалось только частично. Полностью кость восстановиться не сможет.
— Я смогу ходить или нет?
— Да, но только с поддержкой. Нужна будет…
— Клюшка, я понял, — договорил за Станку Никола. — Это ничего, ерунда. Сделаю себе посох. Главное — жить буду, ходить буду. Все хорошо. Я ведь мог погибнуть там, в лесу. Если бы не мои друзья, если бы не Демитр, в лесу бы и остался. Это он заставил меня подняться, тащил на себе всю дорогу, когда уже и Иван еле ноги передвигал, он взвалил меня себе на плечи и нес через весь лес, по всем горам. Могучий человек! Человечище!
— Демитр? Вот как? Я не знала. — Станка задумчиво улыбнулась.
— Догадалась, да? Знаешь, что он в тебя влюблен? — Никола прочитал смущение на лице девушки. — Да ты не смущайся, дело житейское. Только вот что я тебе скажу: не упусти свое счастье, жинка! Демитр за тебя жизнь отдаст, и не только на войне. Держись за него, Станка, лучшего мужа тебе не найти!
Совершенно смущенная Станка выскочила из палатки. «Влюблен! Неужели правда влюблен? — мысли лихорадочно метались в ее голове. — А что, если Никола ошибся? Мало ли что ему померещилось? Или нет? Вдруг и правда влюблен? Как же узнать? Не идти же напролом, не пытать его?» Станка не заметила, как дошла до границы палаточного лагеря партизанского отряда. Она остановилась у поваленного дерева и в задумчивости смотрела вперед. Вдруг взгляд ее привлекла фигура. Чуть в стороне, опершись спиной на ствол дерева, сидел мужчина. Он оглянулся, и Станка узнала его. Это был Демитр.
— Станка? Ты как здесь оказалась? — Демитр встал и быстрым шагом приблизился к девушке.
— А ты? — вырвался у Станки вопрос.
— Мне не спалось. Все думал о друзьях, о Николе, об Иване, — признался Демитр. — Вот решил прогуляться.
Станка смотрела на него, а в голове крутились слова Николы. Как назойливые мухи, они кружили и кружили, не давая сосредоточиться на чем-то определенном.
— Станка, что с тобой? — Демитр встревожился. — Ты вся горишь!
— Это правда? — Станка отчаянно качнула головой. — Это правда, Демитр?
— Что правда?
— Любишь меня?
Демитр замер, в изумлении глядя на девушку.
— Как? Как догадалась?
— Значит, правда?
— Да! Люблю больше жизни, больше солнца, больше воздуха, — начав говорить, Демитр уже не мог остановиться. — Ради тебя я готов на все!
— Значит, вместе? Вместе навсегда? — Станка затаила дыхание в ожидании ответа.
— Вместе навсегда, — как клятву повторил Демитр.
Станка бросилась в его объятия, чтобы больше никогда их не покидать.
