Танец на раскаленных углях

Александр Сухов, 2007

Охота на величайшего вора Нордланда Коршуна продолжается. Вместе со своими союзниками-гномами через выжженную смертоносным солнцем пустыню и опасные заросли экваториального леса Иллирии он движется к разгадке своего сверхъестественного происхождения и невероятных способностей. А по их следам идут не только маги охотники эльфов, но и подгоняемые жаждой мести наемники Клана Убийц. Однако крупнокалиберные пулеметы – отличное средство против магии.

Глава 4

Сегодня утром мне наконец-то удалось подловить террориста. Явление Его Злыднеподобия было мной почувствовано еще до того, как он вошел в спальню. Пес задержался у дивана, где безмятежно сопел Фарлаф. Что он делал в гостиной, можно было лишь догадываться по приглушенному рычанию и взвизгам. Наверное, изучал незнакомца. Наконец черная любопытная морда нарисовалась в дверном проеме. Закрыв глаза, стараясь дышать как можно ровнее, я ждал приближения бестии и дождался. Как только Злыдень прихватил зубами край одеяла, сразу же получил по носу крепкого щелчка.

Волчара громко взвыл, резво отскочил в сторону и обиженно залаял, стараясь как можно правдоподобнее изобразить невинную жертву произвола.

— Что, заработал?! — с определенной долей злорадства спросил я. — Будешь теперь знать, как по утрам мучить усталых людей! В следующий раз кулаком садану промеж ушей — мало не покажется!

Пес отвернулся и мешком завалился набок у двери спальни, вне пределов моей досягаемости, всем своим видом демонстрируя полный бойкот обидчику…

— Злыдь, а Злыдь! — позвал я через некоторое время. — Злыдя! Обиделся, что ли? А каково мне? Ты самым наглым и бесцеремонным образом каждое утро стягиваешь с меня одеяло и считаешь это нормальным. В конституции Нордланда, к твоему сведению, черным по белому прописано право каждого индивидуума на самозащиту, и рамки ее не определены. Скажи спасибо, что тебе не досталось кочергой по хребту! А что? Имею полное право. Считай — мы с тобой квиты. Давай мириться?

Мой лохматый друг долго сердиться не умел и уже через минуту подошел к кровати и лизнул шершавым языком мое заспанное лицо.

— Вот так-то оно будет лучше! А то сразу дуться, морду воротить от друзей! Кстати, ты видел в гостиной спящее тело, от которого даже сюда долетает запах сивушного перегара?

Злыдень чихнул, смешно затрясся, как бы стряхивая с шерсти несуществующую воду, и залаял.

— И не думай!.. Ты его не покусаешь. Когда парень очухается, вежливо подойдешь к нему, подашь правую лапу и скромно представишься. Понял?

Пес угрожающе зарычал и показал свои белые, как свежевыпавший снег, здоровенные зубы.

— Ничего ты не понял, глупый собак! Это не случайный алкаш-собутыльник, которого я из сострадания уложил в гостиной на диванчик. Это новый член нашей банды.

Злыдень насторожил уши, как бы предлагая продолжить с этого места почетче и помедленнее.

— То-то, наконец до тебя дошло, безмозглая скотина. Советую быть с этим юношей предельно корректным, без всяких твоих излюбленных штучек со стягиванием одеяла со спящего тела, путанья под ногами или еще чего. Маги напрочь лишены чувства юмора, а конституцию знают получше некоторых воров. Пошутишь с таким халдеем неудачно — схлопочешь файерболом в лоб, сильно огорчишься.

Окончательно запуганный пес уткнулся мне в грудь и жалобно заскулил.

— Ладно, как любит говаривать один наш общий знакомый: «Не боись, паря», будешь вести себя в границах дозволенного, злой дядька-колдун тебя не тронет.

Выполнив, таким образом, психологическую обработку лохматого приятеля, я посчитал его полностью подготовленным к тому, чтобы он окончательно смирился с фактом вступления в ряды нашего сплоченного коллектива нового члена. Затем встал и направился выполнять утренние процедуры, предопределенные гигиеническими потребностями организма…

По прошествии получаса с момента моей воспитательной беседы с потомком карнакских волколаков мы сидели с Фариком за столом в гостиной. Злыдень, как обычно, порадовав себя мясцом, привалился к стеночке, но не спал, а внимательно через прищур глаз наблюдал за гостем, как бы ожидая от него какой-нибудь каверзы. Я с аппетитом поглощал вторую порцию яичницы с беконом, ту, от которой отказался маг. Фарлаф сидел напротив и имел вид весьма плачевный. С чего бы это? Вроде пили одинаково. Не помню, чтобы в его возрасте меня так развозило от пары-тройки рюмок даже самого крепкого пойла. Серьезное упущение монастырских педагогов. Ничего, дело поправимое — пообщается с Брюсом, научится хлебать «слезу», как родниковую воду.

— Давай-ка, скушай чего-нибудь, полегчает, — посоветовал я.

Юноша брезгливо осмотрел остатки яичницы в моей тарелке, булочки и бутерброды на подносе, глубоко вдохнул запах свежей выпечки вперемешку с ароматом пережаренного лука. Сначала он побледнел, потом позеленел и, быстро вскочив со стула, бросился в туалет.

Злыдень неспешно поднялся со своего места и собрался было проследовать за страдальцем, но по какой-то причине передумал, снова завалился набок и теперь уже без всяких опасений зажмурил глаза. Похоже, до пса наконец дошло, что в таком состоянии даже самый грозный колдун не опаснее младенца…

— Что, Фарик, совсем плохо? — сочувственно спросил я, когда тот вернулся в гостиную.

— Ничего, господин Коршун, уже лучше, — вытирая носовым платком капельки мелкого пота с лица, ответил тот слабым голосом. — Просто раньше мне не доводилось употреблять подобную гадость.

— Никогда не называй гадостью превосходный гномий виски, особенно в присутствии Брюса — наживешь себе смертельного врага. Вас что там, в ваших закрытых учебных заведениях не учат полезным навыкам? Не говори только, что собирался всю жизнь просидеть в горном монастыре.

— Видите ли, господин Коршун, меня воспитывали в строгих правилах. Конечно же, я знал, что на свете существуют алкогольные напитки, но впервые попробовал лишь вчера.

— Чего ты заладил: «господин Коршун» да «господин Коршун»?! Называй меня мастер-вор, просто Коршун или обожаемый учитель. Поскольку наставника у тебя нет, придется мне взвалить на свои хрупкие плечи заботу о тебе и восполнить все прорехи твоего монастырского образования.

— Спасибо, мастер Коршун! — Глаза парнишки радостно засветились. Приобретя наставника в моем лице, он, как мне показалось, вновь почувствовал опору под ногами, выражаясь фигурально.

— Итак, ученичок, — как новоявленный педагог, я поспешил приступить к своим обязанностям, — сейчас принимаешь сто граммов лекарства, съедаешь пару бутербродов и на боковую. Проснешься через пару часов человеком, уж это я тебе обещаю. Времени до отхода «Святой Брунхильды» вполне достаточно.

Кое-как впихнув в Фарлафа полстакана «слезы», три бутерброда и пирожок, я уложил его в спальне на свою постель, а сам, закрыв плотно дверь, чтобы не мешать спящему, включил телевизор.

Пощелкав немного пультом, посмотрел последние мировые новости. Ничего экстраординарного на матушке-Земле за истекшие сутки не произошло. Люди занимались своими насущными делами: что-то строили, добывали полезные ископаемые, другие из этих ископаемых изготавливали нужные вещи, третьи пахали, сеяли, убирали урожай, тунеядцы и бездельники, игнорируя все потуги общества по их перевоспитанию, продолжали проводить время в тунеядстве и бездействии — одним словом, все были заняты. Парочка авиакатастроф, несколько локальных военных конфликтов, появление на черном рынке нового синтетического наркотика… все это ничуть не повлияло на общий оптимистический настрой. Скукота. Неужели кому-то интересно каждый день смотреть подобное?

Меня немного развлекли и рассмешили новости науки и техники. Какой-то немолодых лет сухощавый, очкастый доцент с юношеским задором бегал вокруг огромной платформы, висящей в сантиметре от пола, и с пафосом в голосе вещал миру о новом прорыве в физической науке. Смысл его мудреной речи сводился к тому, что наконец-то ученым удалось объединить ранее независимые теории электромагнетизма и гравитации, а главное — применить открытие на практике. Доцент с гордостью указывал рукой на увесистую железяку, парящую в воздухе, и красочно расписывал перспективы внедрения в народное хозяйство новых гравитационных технологий.

— Это не беда, что сегодня мы можем поднять лишь массу не менее тысячи тонн и всего на сантиметр. Чем больше весит тело, тем легче с ним манипулировать в гравитационных полях, — сообщил очкарик и продолжил на оптимистичной ноте: — Но завтра мы обойдем это ограничение, и в небо над землей поднимутся индивидуальные аэрокары, а к планетам, да что там к планетам — к звездам полетят сверхбыстрые звездолеты с гравитационными приводами…

Про себя я улыбнулся. Если у них дело пойдет так же, как с поездами на магнитной подушке, в космос первыми отправятся гномы, они-то и освоят все пригодные для жизни небесные тела в радиусе сотни световых лет. Вот удивятся первопроходцы-люди, когда на пыльных тропинках далеких планет их с распростертыми объятиями встретят бородатые карлики и угостят «Слезой старателя». В том, что горному народу по силам создать межзвездные корабли, я нисколько не сомневался — ведь изготовили они свои «элефанты». Не иначе как теоретическое обоснование сперли у этого самого прохвессора. А теперь, где они и где он? Этот еще лет десять будет демонстрировать свое детище заезжим туристам от науки и хвалить себя, любимого. Гномы на основе его умопостроений уже сейчас преодолели все ограничения, о которых вещал с экрана умник, и создали самое мощное оружие, а что будет завтра, послезавтра?

Когда все устаканится, нужно будет подбросить Матео идейку насчет космического корабля. Может быть, и мне посчастливится посетить место давней битвы и, чем черт не шутит, найти уцелевший звездолет инопланетян. Каково для всех землян будет узнать, что на какой-нибудь пятой планете звезды Альфа Дракона обитают братья по разуму?

«Вот уж зацепило так зацепило!» — подумал я и, не поленившись, поднялся с кресла, вытащил из сейфа рюкзак и достал из него три сосульки, напоминающие по форме рог единорога, по которым колотило тяжеленными молотами не одно поколение любознательных гномов и которые от этого ничуть не пострадали…

Налюбовавшись вдоволь сокровищем, спрятал его обратно. Тем временем в спальне что-то зашевелилось. Злыдень у стены привстал, навострил уши и негромко зарычал.

— Кажется, наш подопечный приходит в себя, — прокомментировал я звуки, доносящиеся из-за двери, и обратился к зверю: — Видишь, парнишка вовсе не такой уж и опасный, нечего напрягаться без нужды, но все-таки обижать его не рекомендуется. Советую тебе подружиться с ним — во всех приключенческих романах маг и разведчик обычно живут душа в душу.

Пес одобрительно рыкнул в знак полного согласия. Затем повернул волчью морду в направлении входной двери и радостно залаял.

Раздался деликатный стук. Злыдень рванул к выходу, ткнул кончиком носа в сенсорный замок, дверь распахнулась, и на пороге появилась довольная бородатая физиономия компаньона. Брюс был уже в полном походном облачении, с рюкзаком за плечами.

— Здорово, мужики! — Гном фамильярно потрепал псину за холку и в ответ был облизан едва не с головы до пят. — Уже не спите? Это хорошо. А где молодой?

— Отдыхает.

— Непорядок, Коршун! «Дедушки» проснулись, а салага дрыхнет без задних ног! Плохо ты проводишь политико-воспитательную работу во вверенном тебе подразделении!

— Не шуми, Брюс! Перелечил я его вчера твоей «слезой», пришлось поутру долечивать. Присаживайся лучше на диванчик. Есть пиво. Не желаешь? А парнишка уже просыпается, так что на пароход не опоздаем, не волнуйся.

— Глупый вопрос. Какой же гном с утра откажется от кружечки пивка? Покажите мне такого, и я на месяц объявлю мораторий на спиртное. Тащи, Коршун! — В предвкушении выпивки карлик почесал нос и поудобнее устроился на диванчике.

Подойдя к холодильнику, я достал пиво для товарища и пакет с апельсиновым соком для себя.

— Ты настоящий друг, Коршун, — вальяжно откинувшись на спинку дивана с бокалом пенящейся жидкости в руке разглагольствовал гость. — К некоторым придешь в гости, всякую дрянь предлагают: молоко, сок или вообще газировку. Представляешь, гному предложить шипучку в качестве прохладительного напитка?! Ха-ха-ха!..

— Тяжело тебе придется в походе. В офирских джунглях, насколько мне известно, чудесные заведения под названием «трактир» попадаются нечасто, — заметил я.

— Не боись, паря, — компаньон хитро улыбнулся в бороду, — там, где обитают разумные существа, обязательно имеется в наличии и выпивка. Пускай они и людоеды, но не до такой же степени, чтобы дать умереть несчастному гному от жажды…

— Брюс, а что тебе вообще известно об ограх? Я тут как-то пытался покопаться в сети — абсолютный ноль, лишь краткое описание внешнего вида и никаких других подробностей. Либо о них ничего не известно, либо информация полностью засекречена.

— Не смеши, кореш! Сам подумай, кому понадобилось наводить тень на плетень? Просто-напросто всем по барабану, кто там обитает на экваторе. Территория, не пригодная для колонизации. Усек? И, вообще, не забивай голову дядюшке Брюсу глупыми вопросами. Прибудем на место — разберемся: что такое людоеды и с чем их едят. Буди-ка лучше наше магическое прикрытие! Опоздаем на корабль — еще неделю будем здесь париться.

Как бы в ответ на слова гнома, дверь спальни отворилась, и на пороге появился Фарлаф. Маг выглядел значительно лучше, нежели пару часов назад.

— Здравствуйте, господин гном, — поприветствовал он Брюса и без лишних слов проследовал в ванную комнату…

Еще через полчаса экзотическая группа, состоящая из двух гномов, огромного пса и пары существ человеческой породы, навсегда покинула стены гостеприимной гостиницы…

«Святая Брунхильда» — огромное пятипалубное судно, водоизмещением около сорока тысяч тонн, стояла на якоре у одного из пассажирских пирсов порта. До выхода в море круизного теплохода оставался еще целый час.

На причале царили обычная суета и неразбериха. Взад-вперед сновали грузчики с тележками, доверху нагруженными барахлом отправляющихся. Шустрые ребята в форменных кителях и фуражках носились словно угорелые, стремясь обслужить как можно больше клиентов и, соответственно, «срубить» по максимуму гульденов, империалов, марок, талеров, дирхемов, каким-то чудом умудрялись не передавить пассажиров и многочисленных провожающих.

В стороне от основной массы народа располагался духовой оркестр. Музыканты наигрывали популярную веселую мелодию и вносили свою лепту в общий хаос, поскольку человек двадцать из числа зевак устроили здесь же на причале небольшую танцевальную тусовку.

Десять утра. Солнце уже высоко над горизонтом. На небе ни облачка. Ни малейшего колебания воздуха. Жарко.

Провожать нашу бригаду было некому, а просто так глазеть на праздную толпу желания не наблюдалось, поэтому мы решили побыстрее попасть на борт лайнера.

На палубе у трапа нас встретила группа матросов во главе с вахтенным офицером — усатым толстяком среднего роста с добродушным лицом. Ему было лет под сорок. Скорее всего, не так давно он был военным и, возможно, командовал каким-нибудь эсминцем или крейсером, поскольку даже полнота не могла скрыть от моего наметанного взгляда отменной выправки, вовсе несвойственной гражданским морякам.

— Второй помощник капитана Энгар Мариотт, — представился мужчина. — Чем могу быть полезен многоуважаемым господам?

Мы предъявили проездные документы, тут же на месте за определенную плату урегулировали проблему с размещением незапланированного пассажира — Фарика и в сопровождении одного из матросов направились осматривать свои каюты.

— По всем вопросам быта обращайтесь либо ко мне, либо к старшему помощнику, любой матрос также окажет вам посильную помощь. Желаю господам хорошего отдыха на борту «Святой Брунхильды»! — бодрым голосом прокричал вслед нам офицер, пряча в карман необъятных клешей щедрые чаевые, которые ему отсыпал король всех гномов.

Заодно Матео «представил к награде» всех без исключения участников комитета по нашей торжественной встрече. Ни один матрос не остался обделенным щедростью монарха. Знали бы ребята, от кого получили солидную прибавку к жалованью, наверное, лобызали бы ручки благодетеля. К сожалению, сие останется для них тайною великой, поскольку все мы, за исключением Фарлафа, которому по вполне объяснимым причинам не успели подготовить достойную легенду, путешествовали не под собственными именами.

Еще через полчаса после того, как охранные системы предоставленных в наше распоряжение апартаментов идентифицировали каждого из нас как временных полноправных владельцев кают, я и Фарик в сопровождении верного Злыдня вышли на верхнюю палубу подышать свежим воздухом и поглазеть на публику. Матео уединился, в очередной раз сославшись на ворох срочных дел. Брюс остался у себя дегустировать содержимое бара.

Псина успела привыкнуть к новому члену нашего братства и уже не обращала на него никакого внимания. В непривычной обстановке Злыдень держался гордо и независимо. Прежде всего, как существо харизматичное, нетерпящее беспорядка, негромко, но вполне доходчиво заявил всем присутствующим шавкам, что устанавливать правила поведения на борту корабля и следить за их соблюдением на протяжении всего путешествия будет именно он и никто другой. Поджав хвосты, остальные собаки безропотно продемонстрировали новоявленному тирану готовность терпеть и даже с радостью выполнять все его капризы.

— Здорово это у него получается, — я обратил внимание молодого мага на то, как быстро наш друг разобрался со своими соплеменниками. — У людей все по-другому: чтобы тебя поняли, нужно сначала хорошенько настучать промеж ушей парочке оппонентов. Вот и соображай, кто более цивилизован, собаки или мы — так называемые разумные существа?

— Инстинкт, — коротко ответил Фарлаф.

— Ну не скажи! Чем больше я наблюдаю за Злыднем, тем мне все больше кажется, что собачье племя нарочно прикидывается тварями бессловесными, неразумными. Выгодно этим бестиям таким образом эксплуатировать нас — царей природы. А что: попал в домашние любимцы — пожалуйста, тебе кров, и стол, и вдобавок ко всему безграничная любовь хозяина. Только не высовывайся и не давай понять, что ты умнее его — умников нигде особо не жалуют.

— Извините, Коршун, здесь я все-таки позволю себе с вами не согласиться: объем мозга любого животного не позволяет ему являться носителем высокоразвитого интеллекта, к тому же исследования показали…

— Заладил ты, Фарик: «объем мозга, исследования»! В обыденной жизни существуют вещи, к которым нельзя подходить с линейкой, циркулем или микроскопом. Посмотри на этого гордого красавца, да он в сто раз умнее всех этих расфуфыренных богатеев вокруг. Он целеустремлен, знает, что ему необходимо в данный момент от жизни. А эта толпа бездельников в поисках самых изощренных удовольствий напрасно убивает время на подобные круизы и другие развлечения, не зная, куда потратить шальные бабки.

Обиженно отвернувшись, я начал рассеянно осматривать прибывающих на борт пассажиров.

Второго помощника капитана и его матросов у трапа заменила другая группа во главе с новым офицером. Наверное, следующая вахта. Гостям из первого класса, коими являлись и мы, в обязательном порядке прикрепляли сопровождающего. Всем остальным вручали электронный ключ от каюты и план, согласно которому, по уверениям офицера, легко можно сориентироваться. Однако не каждому это удавалось. Некоторые, поплутав по лабиринтам переходов и потеряв всякую надежду найти свою каюту, вынуждены были все-таки обратиться за помощью к первому встречному члену экипажа, который с превеликой радостью и всего-то за символическое вознаграждение препровождал испуганного бедолагу до места.

Понемногу поток прибывающих начал иссякать. Едва обустроившись, большинство пассажиров выходили на палубы. Кто-то махал руками оставшимся на берегу, кто-то пытался докричаться до провожающего родственника или друга.

За четверть часа до отправления убрали трап. К лайнеру подошел буксир. Я с удовольствием любовался слаженными действиями команды: как бравые рослые матросы ловко приняли бросательный конец с маленького суденышка, вытянули буксировочный канат и закрепили его на кнехтах.

Ровно в назначенное время «Святая Брунхильда», просигналив три раза сиреной, плавно отвалила от пирса гостеприимного Кванка и, влекомая могучими двигателями буксира, устремилась к выходу из залива, медленно, но уверенно наращивая скорость. Со стороны, наверное, могло показаться, что трудолюбивый муравьишка тянет за ниточку огромную гусеницу в свой муравейник.

Не успели мы отойти и на сто метров, как на берегу произошло какое-то волнение. Огромный полноприводный внедорожник на бешеной скорости влетел на территорию порта и, не сбавляя ходу, помчался к толпе провожающих. Народ в панике бросился врассыпную, освобождая дорогу лихачу. Мне показалось, что водитель не успеет затормозить и машина упадет в воду, но я ошибся. На самом краю пирса «Ти-рекс» развернуло на сто восемьдесят градусов, противный скрип тормозов долетел даже до того места, где стояли мы с Фарлафом, и автомобиль замер на месте как вкопанный.

Публика вокруг облегченно вздохнула.

— Классный водила за рулем! — послышался восторженный юношеский голос справа от нас.

Из автомобиля выскочили пассажиры во главе с водителем и, собравшись в кучку, начали махать руками в сторону отплывающего судна.

— Быстро пригнись и не высовывайся! — скомандовал я Фарику и сам мгновенно присел на корточки, так, чтобы над планширом находилась лишь верхняя часть моего лица.

Надо отдать должное, маг выполнил команду, не задумываясь: быстро и без излишних вопросов. Про себя я оценил отменную реакцию паренька — все-таки их там, в монастыре, хоть чему-то путному учат, помимо способов взвешивания чужих мозгов.

Окружающие посмотрели на нас, как на идиотов, но от комментариев воздержались — мало ли какая блажь придет человеку в голову. Может быть, ребята прячутся от девиц легкого поведения, с которыми повеселились вчера и забыли расплатиться, а может быть, от навязчивых кредиторов?

Тем временем я продолжал наблюдение за восьмеркой людей на берегу. Собственно, людей было семеро, а восьмым был эльф. Странно, на сей раз я не мог прощупать этих парней, хотя точно знал, что они прибыли по наши души, поскольку в группе опоздавших выделялась уродливым шрамом на щеке и хищным выражением лица одна до боли знакомая мне персона.

— Фарик, высунь нос, только осторожно, — негромко, чтобы не привлекать постороннего внимания, сказал я. — Посмотри на тех ребят, что примчались в порт как угорелые. Тебе ничего не кажется странным?

— Да, учитель, я не могу их прощупать в ментале. По всей видимости, кто-то из них является сильным магом и обеспечивает группе хорошее магическое прикрытие. Скорее всего, это эльф. Интересное заклинание. Позвольте прощупать его на более высоком уровне восприятия?

— Ни в коем случае! Сиди и не рыпайся! Это охотники за нашими скальпами. Одного из них я видел недавно, того, со шрамом, — весьма злобный и несдержанный тип. Заметит нас и начнет палить из бластера. Нам это надо? — охладив исследовательский азарт товарища, я продолжил рассуждать вслух: — Похоже, именно он командует шайкой головорезов. Этот Шрам наверняка знает, что мы на борту. Одно непонятно, почему они так открыто ломятся на «Святую Брунхильду». Неужели настолько уверены в собственных силах, что готовы вступить в открытую схватку на глазах сотен людей, а может быть, их приперло до такой степени, что бандюги готовы пойти даже на неоправданный риск, чтобы завладеть шкатулкой и заодно расправиться с нами? Как бы там ни было, нам с тобой нужно срочно идти к Матео и все рассказать ему. У короля на берегу наверняка есть проверенные парни, возможно, им удастся нейтрализовать преследователей…

В каюте Матео, как обычно, сидел за рабочим столом и изучал какие-то бумаги. На мое сообщение о появлении на горизонте очередной группы лиц, имеющих желание поквитаться с нами, он, как ни странно, отреагировал достаточно спокойно:

— Так их было восемь?

— Семерка гильдии и один эльф, — подтвердил я.

— Ну что же, этого следовало ожидать. Не дождавшись сообщения от предателя Велля, они сделали единственный правильный вывод — отступник обнаружен и уничтожен. Получается, что теперь надеяться им приходится лишь на собственные силы. Молодец, Коршун, не проворонил банду! — Затем король перевел взгляд на моего спутника: — Фарлаф, удалось ли тебе хотя бы примерно определить силу мага-эльфа?

— Уровень мастера не выше, — быстро отрапортовал Фарик, затем, помявшись немного, добавил: — Ваше Королевское Величество, только магия у него какая-то странная…

— Что ты имеешь в виду, мой юный друг? — встрепенулся Матео.

— Сам маг довольно слабый, а заклинания очень мощные. Мы с мастером Коршуном не смогли почувствовать момент подхода группы к порту. Если бы учитель не заметил их приближения визуально, а корабль уже не вышел в море, им наверняка удалось бы проникнуть на борт, и мы бы об этом ничего не знали.

Матео снял очки с носа и пристально уставился своими синими веселыми глазенками на мага.

— Коршун взял тебя в ученики? Чему же он собирается учить волшебника, пусть пока не дипломированного, но все-таки настоящего мага?

— Об этом могли бы спросить меня! — Ирония в голосе короля мне очень не понравилась. — Вполне может случиться и так, что Фарлаф станет когда-нибудь величайшим колдуном, но без самых элементарных житейских навыков он не доживет даже до защиты диплома.

— Не ершись, Коршун, старина Матео вовсе не хотел тебя обидеть! Скорее всего, ты прав, что взвалил на себя груз заботы о новичке, не Брюсу же доверить воспитание этого молодого дарования — лучшего студента на курсе, надежду Ордена. Страшно даже вообразить, что могло бы произойти.

Я все-таки представил, как после пары месяцев занятий под руководством ветерана, Фарик появляется в стенах родной альма-матер, исхудавший от непосильных тренировок по поднятию стакана, бледный, на трясущихся ногах, с тошнотворным выхлопом изо рта, и поневоле улыбнулся. Хотя и не хотел показать королю, что уже не сержусь на него, все же не удержался от комментария:

— Пожалуй, литтерболист из Фарика получился бы никудышный — не создан он для этого вида спорта.

И мы с Его Величеством дружно расхохотались.

Юноша от смущения покраснел как рак, открыл было рот, чтобы вымолвить что-то в свое оправдание, но поскольку сказать ему было нечего, снова его закрыл и еще больше стушевался.

Я похлопал Фарика по плечу и ободряюще заявил:

— Не переживай, друг, и поменьше обращай внимания на всякие глупые шуточки, иначе тебя затюкают!

Наконец Матео успокоился. Из ящика стола он извлек мобильник, нажал кнопку вызова и громко заговорил в трубку:

— Привет, Бедрик!.. Бдишь!.. За нами «хвост»… Совершенно точно… Семь человек и маг-эльф… «Ти-рекс»… Щас я тебе и государственные номера продиктую! Не срисовали… Сам найдешь! Кванк — не Вундертаун!.. Во-во… уж постарайся!.. Шрам у них главный… Шрам, говорю, не срам, глухая тетеря! Тот самый мужик со шрамом. Помнишь, я тебе про него говорил? Ты мне еще фотографию показывал… А, у него действительно кликуха такая?.. Ну пока! Действуй!

Король удовлетворенно откинулся на спинку кресла, отложил в сторону телефон и обратился к нам:

— Все, ребята, можете расслабиться. Надеюсь, Бедрик их не упустит — профессионал все-таки. Пивка не желаете? Для пассажиров первого класса здесь подают неплохой эль, настоящий, гномьего производства.

Предложение Его Величества выглядело заманчиво, и при других обстоятельствах я бы обязательно его принял, заодно и пообедали бы. Однако, взглянув на кислую физиономию Фарлафа, который при одном упоминании даже о таком невинном алкогольном напитке аж позеленел, вежливо отказался.

Мы покинули каюту руководителя экспедиции и вышли на палубу, чтобы забрать оттуда Злыдня. «Святая Брунхильда» успела выйти в открытое море. Буксира уже не было, и судно шло собственным ходом прямиком на юг. Солнце находилось почти в самом зените. Водная гладь цвета сапфира была недвижима, лишь за кормой разбегался в стороны и уходил за горизонт пенный след кильватерной струи, над которым парили вездесущие чайки. Время от времени какая-нибудь из птиц, высмотрев добычу, камнем падала в кипящий бурун, реже вся орава пернатых дружно устремлялась к воде — это с камбуза выбросили объедки или отходы пищевого производства. Однажды во время подобного круиза я поинтересовался у старпома: почему все недоеденное безжалостно вываливается за борт, вместо того чтобы быть отправленным в масс-конвертор, как прочий мусор? Тот объяснил, что, по поверью, чайки — души утонувших моряков, и не покормить их — величайший грех, чреватый страшными бедами для судна и его экипажа.

Буквально на наших глазах одна из этих заблудших душ, зависнув над палубой, обильно оросила матроса палубной команды неприятной полужидкой массой светло-серого цвета. Оскорбленный до глубины души морской волк, ничуть не смущаясь присутствия почтенной публики, во всеуслышание обматерил коварную птаху в таких изысканных выражениях, что все мужчины, разинув рты, заслушались, а дамы дружно опустили глазки, особо чопорные сделали вид, что затыкают уши.

— Видишь, Фарик, — я решил тут же воспользоваться удачно подвернувшимся случаем для приобщения ученика к житейской мудрости, — недаром пословица гласит: «Не делай добра — не получишь зла». Если бы этих тварей, что услаждают наши уши противными криками, не кормили как на убой, бедняга не получил бы столь сомнительный подарок и не летел бы сейчас, словно бешеный буйвол по степи, в свою каюту, для того чтобы переодеться и застирать эту мерзость. У людей все именно так: ты помогаешь человеку, подстраховываешь, чтобы он не грохнулся во время своего подъема по социальной лестнице, а он, забравшись чуть повыше тебя, норовит пнуть благодетеля, причем обязательно ногой и обязательно в лицо. Поэтому, друг мой сердечный, Коршун всегда старается держаться обособленно…

— Почему же вы все-таки взяли опеку надо мной, если вы такой закоренелый индивидуалист? — перебил мои мудреные рассуждения юноша.

— Сам до сих пор не пойму, — пожал я плечами. — Наверное, отмочил очередную глупость. Нужно было тебя все-таки препоручить Брюсу. Сидели бы вы сейчас в его каюте и мирно беседовали о житье-бытье. Он бы тебе таких баек порассказал. Теперь поздно, придется мне тебя терпеть.

О том, что Фарлафу, скорее всего, придется терпеть меня, я благоразумно умолчал. Гонять, как солдата-первогодку, конечно же, я его не собирался, но крутизну моего характера пареньку еще предстояло испытать на собственной шкуре — не люблю пререканий и лишних вопросов: сказал — падать, значит, падать, сказал — в дерьмо, значит в дерьмо.

«Стоп, Коршун! — скомандовал я сам себе. — Откуда у тебя такие солдафонские наклонности? Увлекся ты чего-то, размечтался! Из тебя унтер, как из Брюса воспитательница детского сада. Будешь опекать новобранца как миленький, и при необходимости даже сопельки ему вытирать платочком!»

— Ладно, на сегодня уроки закончились, — я дружески похлопал спутника по спине. — Иди к себе, отдохни, поешь, обед можешь заказать прямо в каюту. Еще увидимся. Что-то я не вижу нашего лохматого друга. Пойду, поищу его.

Злыдень обнаружился на баке судна. Он, как восточный деспот, закрыв глаза, возлежал на ворохе канатов, а вокруг него суетилась целая толпа благородных девиц собачьей породы. Одни что-то выкусывали из его шерсти, другие облизывали с ног до головы. Те, кому не досталось места у трона властителя, суетливо бегали вокруг и всячески норовили потеснить сплоченный строй более удачливых фавориток.

Владельцы всех этих пуделей, терьеров, доберманов, болонок растерянно топтались в сторонке, не рискуя приблизиться. Лишь одна экзальтированная дама лет за семьдесят пыталась всяческими способами оттащить от этого бардака свою любимую собачонку. Однако, как только бабуле удавалось отловить питомицу, псина немыслимым образом исхитрялась выскользнуть из рук хозяйки и вновь устремлялась к своему черному богу. В результате мадам не только окончательно упустила свою болонку, но вдобавок сломала зонтик, уронила очки и сама же на них наступила. Оставшись без собаки, очков и зонтика, бабушка замерла столбом и, щурясь подслеповатыми глазами, заблажила противным старушечьим голосом:

— Пусик, Пусик, иди к любимой мамочке!..

Но жестокий Пусик ни в какую не соглашался возвращаться к хозяйке, а с упорством носорога пытался проломить ощетинившуюся хвостами стену вокруг моего друга.

Пора прекращать это буйство плоти, не то половина пассажиров пожалуется на меня капитану, и Злыдня изолируют до конца плавания в каком-нибудь карцере.

— Злыдя, пора обедать, — потихоньку, чтобы не привлекать к собственной персоне внимания со стороны владельцев остальных собак, я позвал приятеля.

Пес лениво поднял голову, повернул в мою сторону довольную морду, пару раз вильнул хвостом, затем негромко рявкнул. Толпа поклонниц, как ошпаренная, бросилась прочь от королевского лежбища. Счастливые владельцы, в свою очередь, с радостными криками кинулись им навстречу.

Воспользовавшись всеобщим замешательством, я и четвероногий прохвост поспешили ретироваться с палубы…

— Ты чего себе позволяешь?! Хочешь, чтобы тебя, а заодно и твоего ни в чем не повинного друга возмущенные старушки завтра вздернули на рее?! Мало ему ночи, он теперь на глазах у многочисленной публики, среди которой есть несовершеннолетние дети, решил устроить спектакль под названием «Блеск и нищета гарема Великого Халифа»!

Первым делом, как только мы добрались до наших апартаментов, я накинулся на наглого пса. Впрочем, без особого успеха. Точнее, в ответ на упреки распутник, как обычно, делал вид, что осознает всю глубину своего морального падения, искренне раскаивается в содеянном и клянется всеми святыми, что ничего подобного больше никогда не повторится. В свою очередь, я прекрасно понимал, что через пять минут Злыдень забудет все клятвы и вновь пустится во все тяжкие, но сдаваться не собирался.

— В последний раз тебя предупреждаю: если не прекратишь бурную деятельность по растлению молодежи — пеняй на себя! Запру в каюте, посажу на хлеб и воду, и до конца рейса ты не увидишь ни одной дамской юбки, точнее хвоста! Ночью — пожалуйста, днем — ни-ни. Если не можешь сдержаться, так и скажи. После подъема до вечера сиди в каюте и не показывайся на глаза благородной публике!

Злыдень громким лаем выразил полное несогласие с любыми попытками ограничить свою свободу и, преданно глядя мне в глаза своими наглыми и хитрыми зенками, все-таки уговорил не предпринимать против него репрессивных методов воздействия.

— Так уж и быть, поверю на слово, но запомни: это случилось в последний раз. В дальнейшем можешь не рассчитывать на мою доброту!