Берег Турецкий. Жить счастливо не запретишь

Александр Соболев

Катя и Алексей любят друг друга. Они молоды и красивы. Жизнь обещает быть красивой и наполненной. Но что-то пошло не так. Алексей уходит в армию. Катя рожает от него ребенка. Алексей не возвращается домой… Спустя тридцать лет влюбленные встречаются на Турецком побережье. Позади целая жизнь. Никто из них не стал счастливым. Возможно, судьба им подарит еще один шанс. Ведь человек рождается, чтобы стать счастливым. Книга содержит нецензурную брань.

День второй

Катя проснулась от желания выпить не меньше, чем десятилитровую канистру воды. Глянула на часы — 3:17. На соседней кровати тихо сопела Лариса. Не включая свет, Катя нащупала поллитровую бутылочку воды на тумбочке и выпила ее залпом. Отметила, что голова совсем не болит. Это хорошо. Значит, алкоголя выпила вечером совсем немного. А пить хочется из-за жары. Здесь, в Турции всегда хочется пить. Климат такой. Всегда приято обманываться.

Стараясь не шуметь, Катя вышла на балкон. Внизу замер темно-синий бассейн. Вдали из темноты давило большое море. На горизонте застыли огоньки кораблей. Неужели эта красота останется здесь навсегда? Даже, когда ее не будет?

Море, воздух, пляжи были почти такими же, как в далеком 2004-м году. Катя потом приезжала в Турцию часто. Курорты Средиземного моря находились сравнительно близко и стоили относительно недорого. Здесь год от года ничего не менялось. Молодые приветливые турки, свежайшие фрукты, ласковое солнце и белый песок.

Надышавшись теплым ночным воздухом, Катя захотела прогуляться. Спать не хотелось. И когда еще появится возможность прогуляться без опеки Ларисы? Никогда при свете дня медсестра не позволит Кате гулять одной. А сейчас никто ее не остановит.

Катя накинула халат, и бесшумно выскользнула в коридор. Выложенные белой керамогранитной плиткой полы предательски звонко отдавались при каждом шаге в просторном и по ночному пустом отеле. Катя мысленно выругалась. Медленно спустилась на первый этаж.

Подходя к бассейну, увидела сидящего на скамейке Артема.

— Привет, Тема, — Катя погладила сына по голове.

— Привет, мам, — Артем привстал, помог матери сесть рядом, — ты почему не спишь?

— Я часто не сплю ночами, сынок. Может, возраст, а может и болезнь. Не знаю. Какая разница? Ты-то почему не спишь?

— Мне нужен твой совет. Я почему-то был уверен, что ты сегодня ночью придешь сюда.

— Ты меня ждал, получается?

— Если честно, да.

— Говори тогда, что тебя терзает.

— Мам, ты только не переживай. Ничего страшного я не скажу.

— И?

— Я хочу уехать из страны.

— Куда?

— В США. Туда многие наши едут. Америка — хорошая страна. Уровень жизни высокий, образование самое лучшее в мире, широкие перспективы в карьере и так далее.

Катя не ожидала. Она тяжело отпускала детей из родительского дома. Ей всегда хотелось, чтобы ее маленькие крошки оставались рядом с ней навсегда.

— Детям надо жить отдельно, — утверждал Сергей.

Катя с трудом, но смирилась. Свыклась и приняла мысль, что дети в скором времени заведут семьи, затем у них родятся собственные дети, будут свои горести и беды, о которых Катя будет узнавать с большим опозданием во время празднований Нового года или Дня рождения мужа.

Но зачем ехать в США? Это же далеко.

— Зачем? — спросила Катя, — как мы будем видеться?

— Мам, я уже большой, — Артем наклонился вперед и говорил для ночного разговора слишком громко, — мне надо думать о будущем. В Америке больше возможностей. Ты понимаешь, там все заточено под успех, под бизнес. У нас же в стране главное — это бюрократия и государственность. Понимаешь?

— Потише, сынок, — Катя погладила сына по спине, — люди спят. Никому не надо слышать наш разговор. Ты все-таки не ответил на мой вопрос: как мы будем видеться?

— Есть видеосвязь. Мы уезжаем не на другую планету, можно прилетать. И вы с папой можете приезжать к нам в гости.

— Рита едет с тобой?

— Ага. Ей тоже нравится моя идея. Дети у нас родятся, сразу получат гражданство США. Это же здорово.

— Наверное. Дети — это хорошо. И свадьбу сыграете в Америке?

— Про свадьбу мы еще не думали. Это не важно.

— Зря. Свадьба — это красиво. Свадьба — это важно. И когда вы собираетесь лететь?

Артем повернулся к матери. Взял ее за руку.

— У нас билеты на 29 июля.

— Понятно.

Катя не хотела плакать, но слезы, наверное, конденсировались прямо из воздуха. Ничего не поделаешь — Средиземноморский влажный тропический климат.

— Мам, не плачь.

— Я не плачу. Значит, решение ты принял давно. Почему молчал?

— Не хотел тебя расстраивать.

— Или ждал, что я умру раньше? — у Кати сжались кулаки до белых костяшек. Да что же это такое! — ты, Тёма, не хотел расстраивать мамку?

— Мам, я не жду твоей смерти. Что ты такое говоришь?

— То, что вижу, то и говорю. Задержалась я по-твоему на этом свете?

— Мам!

— Когда отцу сказал про Америку?

— Давно. Почти, как решил. Это он попросил не говорить и не расстраивать тебя. Сказал, что тебе и так тяжело, что ты привязана к детям и так далее.

— Заботливые вы у меня мужчины, — Катя вытерла ладонями нос и лицо, почему-то не взяла с собой носового платка или салфеток, теперь наматывала скользкую сырость на ладошки, — я все поняла. Спасибо, что предупредил. Езжайте, коли так решили.

— Хочешь я не поеду? — вдруг воодушевился Артем и повернулся к матери.

— Не хочу. Зачем мне это? Вы с отцом лучше не списывайте меня со счетов. Надо было сразу сказать. Жаль, что вы так относитесь ко мне.

— Как, мам?

— Как к списанной старой телеге. У всех вас новая и интересная жизнь, а меня лучше не беспокоить. Мне главное, дожить короткий век, никого не задев лишний раз. Так?

— Не так, мам. Прости, если что.

— Я не обижаюсь, — Катя встала и подошла к бассейну, зачерпнула ладошкой хлорированной воды и умылась, — у тебя впереди большая жизнь. Проживи ее достойно и интересно, сынок. За меня, за Ваню, за всех, кто не смог.

— Мам, зачем ты так? Мне как-то не удобно.

— Брось, сынок. Все пустое. В Америке, действительно, может быть интересно. Но не кажется ли тебе, что в нашей стране тоже есть места, куда можно приложить свои таланты?

— Я долго думал. В Америку надо ехать молодым. Там, чтобы добиться успеха, надо много работать. Сюда, если что, всегда можно вернуться.

— То есть наша страна для тебя, вроде как запасной вариант?

— Примерно так. Не говори только про патриотизм, про память дедов, про березки и великий русский язык!

— Хорошо, не буду. Но знай, русскому человеку и правда бывает тяжело на чужбине. Почитай любого писателя-эмигранта. Увидишь там хрустальную тоску по родине. Хотя, возможно, тосковали они только потому, что вернуться было нельзя. Ты же вернешься?

— Я буду приезжать,

— На свадьбу приглашай, а лучше приезжайте к нам. Сыграем в Москве.

— Обязательно, мам.

— И на похороны приезжай, — улыбнулась Катя.

— Мам!

— Шутка. Иди в номер. Я посижу еще.

Артем поцеловал, обнял мать и понуро поплелся в отель.

Прохладный ночной ветерок пробежал рябью над бассейном. Катя съежилась и обняла себя.

Как же так получилось, что она не заметила, как ее родной сын мысленно живет за океаном? Неужели Катя слишком много думала о себе и совсем забыла про детей? Неужели гибель Вани затмила ее материнские чувства к младшим детям? Она эгоистично страдала и изводила себя, не взирая на родных и близких?

А теперь ее болезнь и скорая кончина станет укором для живущих. Мол, пускай вспоминают, кого нет рядом. Не ценили…

Или Катя так сильно хотела оказаться рядом с Ваней, что готова положить за это желание собственную жизнь? Да, она скоро будет рядом со старшим сыном. Она сможет его обнять и поговорить. Если, конечно, за порогом смерти что-то есть. А если нет?

Катя направила себя в роль жертвы. Все родные должны страдать и скорбеть от невосполнимой потери. Так же, как она страдала по Ване. Но в итоге получилось совсем по-другому. Ладно Сережа нашел себе женщину и компенсирует недостаток Катиной ласки на стороне.

Но дети? Как они могли не заметить глубину Катиных мучений? Получалось, что жизнь продолжалась без нее. И продолжится далее. И солнце не остановится. Земля продолжит вращаться вокруг оси. Артем поедет в США с Ритой. Они поженятся. У них родятся дети. Но всего этого Катя никогда не увидит.

Она не узнает, за кого выйдет замуж Лиза и Маша. Сколько у дочерей будет детей. Уедут ли они в Европу, США или Турцию на ПМЖ? Или останутся в России?

Почему Кате досталась такая судьба — уйти слишком рано? Или она сама выбрала столь странную долю?

Нельзя было семь лет назад отпускать Ваню. Нельзя.

А сейчас нельзя отпускать Артема. Что его ждет в далекой стране? Там же афроамериканцы и дикие не наши законы. Ее мальчику там будет тяжело. Надо его остановить.

Или пора отпустить детей? Ведь они уже взрослые и сами должны набивать шишки и выбираться из проблем, которые сами себе создают…

— Я хочу увести Катю из деревни, — сразу сообщил Сергей, как только сели за стол, накрытый для непонятного для Катиных родителей гостя из Москвы, вернее из Красногорска.

— А ты Катерине жених или муж? — спросил отец Кати и поставил, уже поднесенную было ко рту рюмку, на стол, — мы чего-то не в курсе. Или ты, доченька, объясни, кто же это к нам приехал.

— Мама, папа, это — Сергей. Я вам про него говорила. Он мой друг.

— Ты не говорила, что собираешься уезжать неизвестно куда, неизвестно с кем. Где вы будете жить? В качестве кого ты едешь? Любовница? Жена?

— Катя, можно я? — Сергей встал, выпил рюмку до дна, занюхал рукавом, — мы с Катей знакомы уже почти год. Мы переписывались и все такое. Я в курсе большинства проблем, которые ее окружают. Я знаю про Алексея. Я знаю даже самого Алексея. Я вместе с ним служил, он младше меня на год.

— Лихо завернул сюжет, парень, — вставил отец, взглядом найдя недопитую рюмку, из которой каждую секунду испарялось сколько-то там молекулярных слоев чистейшего спирта.

— Кате сейчас в деревне тяжело, — продолжил Сергей, — здесь каждый ее знает. К матерям-одиночкам на селе относятся неприветливо, мягко говоря. Почему-то людская молва делает из вашей дочери плохого человека, хотя она совсем не такая. Я думаю, что Кате надо поменять место жительства. У меня в Красногорске отдельная от родителей двухкомнатная квартира. У меня отец строитель. У него получилось расширить жилплощадь.

— О, как, — Виталий Петрович устал смотреть на рюмку, взял и опрокинул ее.

— Я Кате никогда не говорил этих слов, но сейчас скажу, — Сергей дотянулся до бутылки, подлил себе и Виталию Петровичу, — я ее люблю, дорогие родители. И не могу представить себе жизни без нее. Это не значит, что она поедет со мной в качестве жены. Если захочет выйти за меня за муж, я буду только рад. И прямо сейчас предлагаю ей руку и сердце. Но пока она сама не захочет замужества, я ее пальцем не трону и силой в ЗАГС тянуть не собираюсь. За тебя, Катя!

Сергей опрокинул рюмку. Взял из миски соленый огурец. Хрустнул. Закусил. Сел на табуретку.

— Я все сказал.

Родители переглянулись. Катя раскраснелась. Ванька сопел в коляске рядом.

— А ты, что скажешь? — спросил отец Катю.

— Мам, пап, я ничего о планах Сергея по замужество не знала. Он мне приглашение в Москву озвучил полчаса назад. Пока не знаю. Думать надо.

— Твое мнение, мать? — продолжил опрос родственников отец.

— Мое мнение такое: Сергей — очень хороший человек. И благородный. Это видно сразу. Он Катю не обидит. Я чувствую. Но можно ли без любви в семье жить? Может лучше дождаться Алексея из армии и с ним обсудить дальнейшую судьбу Ванечки? И Кати?

— Что тебе не понятно про этого подонка Алексея? — отец строго посмотрел на мать.

— Может, Леша неправильно понял ситуацию. Может, ему что-то показалось. Приедет, увидит сыночка, его сердце и растает.

— Ага. Понятно все с тобой.

Виталий Петрович встал, подошел к окну, одернул занавеску вправо. Сейчас бы закурить, — подумал, но бросил эту пагубную привычку еще три года назад. В доме табака не было. Глянул на Сергея — этот слишком правильный, курить поди не пробовал, потому что папенька запретил еще в третьем классе. Тьфу. Лешка, он был свой, понятный. А этот, залетный. Чистоплюй. Что с него взять?

— Кать, а ты что про любовь думаешь? — отец пригвоздил острым взглядом Катю, — можно жить без любви? И кого ты сейчас любишь?

— Я боюсь другого, — на удивление для родителей и Сергея рассудительно ответила Катя, — я никогда не жила в городе. Там все люди чужие.

— А здесь, значит, родные и знакомые? — возмутился Сергей, — это по-родственному они о тебя ноги вытирают?

— Сереж, о меня никто ноги не вытирает. Языки чешут? Да. Но, что с того? Посудачат и перестанут. Не я первая, не я последняя.

— Правильно говоришь, дочка, — Виталий Петрович вернулся за стол, — нельзя в этом деле пороть горячку.

— Не отпускаете со мной дочку? — Сергей посмотрел на родителей Кати, перевел взгляд на Катю, — и ты не поедешь?

— Нет, Сереж, не поеду, — неловко улыбнулась Катя, — я хоть и простая деревенская девушка, но гордость и совесть имею. Нечего тебе за Алексеем подбирать брошенных детей и невест. У тебя будет своя замечательная судьба. И жена, и детки.

— Согласен с тобой, Катерина, — отец рубанул правой рукой воздух, — да будет так!

— А мне жалко, — подала голос Надежда Ивановна, — Сережа уж больно хороший. Нет таких парней у нас в деревне. Видный, ладный. Думаю, будет он хорошим мужем Кате. И ребеночек у него на руках не плачет. А детей не обманешь. Сейчас мы разлучим Сережу и Катю, потом всю жизнь жалеть будем, Виталь.

— Что ты все время встреваешь, Надежда? — Виталий Петрович потянулся за самогоном.

— Спасибо на добром слове, Надежда Ивановна, — Сергей положил правую руку на сердце, левой протянул рюмку, чтобы Виталий Петрович ее наполнил.

— А ты не радуйся, — отец подлил Сергею, — все равно последнее слово за Катей.

— Понятное дело, — улыбнулся Красногорский москвич, — нас не гонят, это плюс!

Но рано радовался материнской поддержке Сергей. Было в тот день выпито немало. Слов было сказано еще больше. И хороших, и мудрых, и плохих, и даже обидных. Но результат был такой — Катя никуда с Сергеем не поехала.

Переночевал дембель в бане, и рано по утру уехал. Не попрощавшись. Катя и, особенно, Надежда Ивановна расстроились. Всплакнули тихо, по-бабьи. Виталий Петрович дошел до магазина и купил-таки пачку сигарет Прима. Выкурил одну за огородом, и выкинул гадость в навозную кучу. Не помогло.

Наоборот, росло убеждение, что рассудительностью своей загубил он московское светлое будущее дочери. Что проку в деревенской Лешиной любви? Вот была у них здесь любовь, и где она теперь? А ребеночек Ванечка имеется. Кормить его надо и одевать. А времена наступали меж тем смутные и темные, постперестроечные. Зарплаты начали задерживать. Товары в магазинах стали пропадать. Странные цены появились в магазинах. Не к добру все это.

Попечалился Виталий Петрович немного, а потом взял косу и пошел косить. Может кто скажет и рано, но трава уже выросла большая. В конце мая она для скотины самая вкусная и полезна. С витаминами, потому что.

Через две недели Сергей приехал снова. На автомобиле. На темно-синей шестой модели Жигулей.

— Думал я, что ты уже не придешь, — вышел встретить гостя отец, — уехал в прошлый раз не попрощавшись.

— Здравствуйте, — искренне улыбнулся парень, — было дело. Сомневался. Но не могу я так. Все время думаю о Кате.

— Чего она тебе сдалась?

— Не знаю. Вот здесь она у меня, — Сергей постучал кулаком в грудь, — если не отпускаете со мной, позвольте хоть в гости приезжать. А?

— Приезжай, коли Катька не против, — улыбнулся Виталий Петрович, — проходи за стол.

— Нет, нет, — Сергей замотал головой, — я за рулем. Мне нельзя. Отпустите Катю на свидание. Покатаю ее немного, прогуляемся, мороженое съедим. Верну в целости и сохранности к вечеру.

Катя услышала этот разговор отца и Сергея из окна. Подпрыгнула от радости, кинулась в шкаф за лучшими одеждами. Нарядилась как на праздник. Гордо вышла на крыльцо в джинсах и кроссовках польского производства. Мать кивала и крестила вслед отъезжающий от их дома еще престижный в те времена отечественный автомобиль.

— Думаешь, получится у них? — спросил Виталий Петрович.

— Да, — улыбнулась Надежда Ивановна, — думала я, что Сережа после твоих речей не приедет. А раз вернулся, то все наладится.

— Дай бог, — согласился глава семейства.

Сергей привез Катю в Торжок. Погуляли по старому городу. Катя показала столичному гостю достопримечательности патриархальной Руси. Сергею неожиданно понравился этот древний город с его неброской, но надежной красотой.

Потом они купили газировки, семечек и пару Сникерсов. Сели на скамейке у набережной реки Тверца.

— Я собираюсь в институт поступать на строителя, — сообщил Сергей, — заочно. На очное не получается. Дел много. Отец зовет на работу. Там такие дела начинаются! Страна по-новому начинает жить. Масштабно и, главное, выгодно.

— Здорово, — Катя отпила газировку из горла, — я рада за тебя. Я тоже буду поступать, но, наверное, через год. Сейчас Ванечка еще маленький.

— Давай вместе. Ты же год жизни теряешь.

— Я не готовилась. Не знаю, поступлю ли.

— На заочный, я узнавал, конкурса почти нет. С тройками берут. Давай за компанию. Ты можешь жить с родителями. В Москву нужно приезжать только на сессию. Можешь останавливаться у меня.

— Не знаю, — все сомневалась Катя, — удобно ли это?

— Катя, — Сергей встал на колени перед Катей, — я прошу тебя: не отвергай моей помощи. Я хочу быть тебе полезным. Я знаю, что ты сомневаешься, и мы знаем друг друга очень мало времени. Но если мы не будем общаться, то не узнаем никогда. Что ты теряешь? У тебя есть другой мужчина?

— Встань, Сережа, — Катя вытянула Сережу вверх, — люди же смотрят. Не удобно. Я подумаю. Другого мужчины, кроме Ванечки у меня нет.

— Если не хочешь останавливаться у меня, при институтах наверняка есть общаги для студентов. Думаю, сейчас главное не терять времени. Страна стоит на пороге серьезных изменений. Главное, жить на полную катушку и не терять темпа. Понимаешь?

— Хорошо, — почти согласилась Катя, — я подумаю.

Вернувшись домой, рассказала родителям про разговор с Сергеем. Те поддержали устремления Сергея на учебу. Катя в глубине души тоже обрадовалась и достала старые учебники. Последние дни июня провела в восстановлении школьных знаний. Виталий Петрович освободил дочь от всех домашних дел и обязанностей. Учеба — сейчас главное. Без учебы в современном мире никуда.

В начале июля Катя вместе с Сергеем уехала в Москву на вступительные экзамены. Попутно познакомилась с Сережиными родителями. Жила в двухкомнатной квартире в Красногорске недалеко от станции Павшино. Между экзаменами ездила домой в деревню, потому как сильно скучала по Ванечке.

Случилось так, что за день до решающего экзамена по литературе в отпуск к родителям приехал отличник боевой и политической подготовки младший сержант Советской Армии Алексей Уваров. Катя разминулась с бывшим возлюбленным на какие-то полчаса. Она села на электричку в сторону Москвы. Через двадцать пять минут с электропоезда из Москвы сошел ничего не подозревающий солдат-отпускник. Он совсем не хотел встречаться с Катей, ведь был наслышан о ее новом кавалере, у которого есть Жигули и квартира в Москве.

Но приехав в родную деревню, его вдруг потянуло посмотреть в глаза «изменщице». Вера Никифоровна отговаривала, но взрослый сын поправил воротничок, почистил сапоги и вышел на центральную улицу деревни Петрово в сторону Катиного дома.

— Кати нет дома, — на стук в дверь вышла Надежда Ивановна, — тебе чего надо?

— Хотел поговорить, — выдавил Алексей.

— О чем с тобой говорить, поскудыш? — глаза Надежды Ивановны налились вселенской злостью.

— Это я-то? А ваша Катя нормально поступила? Я только в армию, она сразу шашни крутить с Герасименкой!

— Кто тебе такое сказал? — Надежда Ивановна схватила ковшик, зачерпнула воды из ведра и окатила лживого наглеца, — Катя тебе родила ребеночка! Ты ее недостоин!

— Вы ничего не знаете!

— Я ничего не знаю? Ты придурок. Иди отсюда, и близко не подходи к моему дому!

— Бешенные вы тут совсем! — Алексей сряхнул воду с фуражки, — живите как хотите, проживу без вашей Кати.

— Что ж ты к ней не вышел, когда он к тебе в часть прикатила? А?

— Не хотел!

— А теперь захотел? Совесть замучила? — Надежда Ивановна зачерпнула еще ковшик воды, размахнулась, но Алексей отбежал на безопасное расстояние за изгородь.

— Если это мой ребенок, нам надо поговорить с Катей, — прокричал Алексей с улицы.

— Не о чем с тобой разговаривать! — прокричала Надежда Ивановна на всю улицу, — у Кати жених есть! Молодой и перспективный. Из Москвы. Как видишь, не пропала моя дочка без такого прынца, как ты.

— Вот и вся ее любовь, — Алексей поправил фуражку, смахнул невидимые пылинки с кителя, — правильно мать мне говорила. А я еще, дурак, сомневался.

— Ты больше мамку слушай, не отпускай сиську! Маменькин сынок! Знаешь, а я рада, что вы не будете жить вместе. Моя дочь не будет счастлива с таким как ты!

— Вы еще пожалеете! — крикнул Алексей и пошел домой.

— Скатертью дорожка! Прощай! — подвела черту разговору Надежда Ивановна.

После завтрака Громовы присели в фойе отеля, взяли в баре по чашечке кофе и неторопливо беседовали о погоде, о первых отпускных впечатлениях. Мужчины-турки натирали до блеска мраморные полы. Мимо лениво проходили проживающие в отеле туристы. Среди них Катя отметила много арабов, турецких подданных и русских. Изредка встречались казахи и белорусы.

Как только Катя допила кофе и поудобнее расположилась в просторном кресле, к отелю подъехал новый автобус с отдыхающими из Порании. Несмотря на международные проблемы между бывшими союзными республиками, турецкие отельеры не спешили разводить туристические потоки бывших соотечественников. Оно и понятно — один язык, культура, одни и те же песни в караоке и даже схожие вкусы в питании.

Среди вновь приехавших выделилась группа из трех взрослых мужчин лет за сорок и трех же молоденьких девиц немногим за двадцать. С первого взгляда могло показаться, что взрослые папы приехали отдыхать со своими юными дочерями. Но «папы» как-то слишком вольно поглаживали «дочурок» по попам, талиям и слишком часто по-отечески целовали деток в щеки, а иногда в губы.

Катя смотрела на поранских туристов сквозь темные очки. Поранцы были по-европейски раскованными и свободными. Одеты они были модно, не так как в Москве. Казалось, что те в чем-то пол-шага современнее нас, русских.

— Жаль, что наши страны разлучились, — подумала Катя, — обеднели мы в разнообразии.

Один из поранских «пап», ей показалось, обратил на нее внимание и Катин изучающий взгляд. Мужчина пристально посмотрел в ответ, даже поднял на лоб свои темные очки. Катя смутилась и отвела взгляд. Неудобно как-то. Рассматривать других, пока тебя не замечают, еще более-менее нормально. Но когда смотрят в лицо, неудобно.

Катя взяла пустую чашечку из-под кофе. Сделала вид, что отхлебнула глоток. Вновь посмотрела в сторону поранских туристов. Мужчина, замерев как столб, не отрываясь смотрел прямо на нее. Девица с надутыми силиконом губами сдвинула его с места и потянула за собой. «Папик» нехотя развернулся и поплелся за «дочуркой». Еще раз обернулся перед лифтом и последний раз глянул на Катю.

Никто из детей не обратил внимания на новых туристов. Приехали и приехали. Поранцы и поранцы. Люди, как люди. Но у Кати в груди зародилось беспокойство и появилась странное чувство, будто этот мужчина ей кого-то напоминает.

В Порании она никогда не жила. Не ездила даже в Аркадию. Родственников у Кати в там не было. Знакомые были только по педагогическому институту, но все они исключительно девушки, а теперь уже женщины средних лет. Странно.

После завтрака и чашечки кофе Кате захотелось полежать и вздремнуть. Видимо, сказались ночные бдения. Они с Ларисой пошли в номер. Остальные Громовы рассредоточились по отелю, на водные горки, в бар или у бассейна. Жизнь продолжалась несмотря ни на что. Отдыхающие отдыхали. Уставшие отдыхали тоже.

Лариса взяла книжку и присела на кресло у окна. Катя тоже взяла книжку, но глаза очень быстро устали и закрылись. Книжка безвольно упала на грудь.

«Так выглядит немощная старость, — подумала Катя, — пятнадцать минут двигаюсь, потом полчаса лежу и восстанавливаюсь».

Наверное, со стороны близким мучительно наблюдать, как она теряет силы и в скором времени покинет этот мир. Финал любой жизни, увы, печален. Еще никто не выбрался отсюда, минуя смертный порог. Зато у родных есть время подготовиться и попрощаться. Вот такое преимущество перед смертью внезапной. А вы говорите. Предупрежден, значит, защищен от неприятных сюрпризов.

Хорошо бы придумать средство для вечной жизни. Понравится ли оно человечеству, если не все смогут жить вечно, а только избранные? Ведь знакомые и ровесники в положенные сроки покинут мир. А ты, счастливчик, останешься один. Будешь жить с внуками и правнуками? Затем появятся праправнуки и так далее. Почему нет?

Конечно, лучше произвести такое количество молодильных яблок, чтобы лекарств хватило на всех. Тогда можно прожить не одну тысячу лет в компании близких людей. Но не надоедят ли они тебе одни и те же лица за многие тысячелетия? Вот вопрос.

— Если достанут, можно уйти в горы, в Гималаи, в буддисты, — ответила себе Катя.

Она вдруг ярко осознала, что наше существование устроено так, что долгой жизни не предполагается. Человеческая психология и ритмы бытия заточены под 60—70 лет более-менее активной жизни. Слишком постоянное нам кажется скучным и приевшимся. Мы начинаем менять все вокруг. Начинаем развиваться и приходим к изобретению ядерной бомбы, которая закрывает любые вопросы долголетия. Навсегда и одним махом.

Вспомнился тот поранец с молодухой. Почему мужчина так пристально смотрел? Он симпатичный, — подумала Катя. Чуть выше среднего роста, мощный торс и сильные руки. Видно, что мужчина занимается спортом или у него связанная с физической нагрузкой работа. Возможно, он пожарный или полицейский. Таким людям надо держать себя в форме. А может, он спортсмен или тренер по плаванию.

Слишком активные молодые девицы мужчинам очень средних лет не подходят, — продолжала рассуждать Катя. Некрасиво и негармонично. В подобных отношениях заложен изначальный конфликт. Отцы не должны спать с подругами своих дочерей. Но «це ж Европа и европейские ценности». Лиза совсем недавно рассказывала матери, что в современном мире нет необходимости создавать традиционные семьи, потому что главное в жизни — это бизнес, карьера и самореализация человека. Ребенка можно завести и потом. Или можно жить вообще без детей. Никогда не поздно усыновить. Кроме того, сейчас модно воспитывать детей из Африки. Ведь планета загибается от перенаселения.

— Мам, надо понимать современные тренды, — с чувством понявшего вселенскую истину сообщила дочь, — не стоит плыть против течения. Надорвешься.

— А как же я родила четверых? — спросила Катя, — получается, что я не современная?

— Мам, вы жили в другие времена, — Лиза томно закатила глаза, — вы вообще наполовину из Советского Союза, а это совсем другой мир. Сейчас так не живут. Совок он и есть совок, надо понимать.

Да, теперь так не живут. Теперь так не делают. Теперь до глубокой старости, пока есть деньги, на модных и дорогих курортах выгуливают молодых девиц. В молодости у этих толстопузых дяденек не было денег на международные поездки. Так что, современные молодые пацанчики, зарабатывайте баблосики, стройте карьеру, настанет и ваш день, когда молодухи, дети ваших ровесниц кинутся вам на шею, едва вы продемонстрируете солидную толщину кошелька.

— Лариса, пойдем купаться, — вдруг предложила Катя, — в конце концов мы приехали сюда ради позитивных впечатлений.

— С удовольствием, Екатерина Витальевна, — Лариса широким жестом отбросила книжку, нырнула в шкаф, взяла купальник, — я на секунду.

Катя, чтобы не смущать окружающих исключительной стройностью своего тела, еще в Москве купила несколько нарядов — что-то среднее между мусульманским закрытым купальником и вполне европейской ночнушкой нескольких цветов на смену. Пока Лариса переодевалась в ванной, Катя тоже достала один из нарядов красного цвета. Разделась. Встала полностью голой перед большим зеркалом.

«Если разобраться, не так уж и плохо для моего возраста, — пожала плечами Катя, потрогала тонкие груди, провела рукой по плоскому животу, остановилась на слишком тонких бедрах, — здесь можно было бы добавить пуш-ап».

На голове волосы еще не восстановились. А может и не восстановятся, — вздохнула Катя. На этот случай заготовлены элегантные повязки и платки. Если не обращать внимания на морщины и усталый взгляд, Катя могла бы дать фору тем молодым пигалицам с надувными губами и нарисованными бровями. Естественную красоту русской женщины ничто не скроет. Даже возраст, даже болезнь.

Темные очки, широкий синий пояс и черные кожаные босоножки завершили роковой образ.

— Сережа еще пожалеет, что не поехал с нами, — подумала Катя, — оторвусь напоследок. А там хоть трава не расти.

Катя с Ларисой нашли детей у бассейна. Они расположились дружной компанией под широким тентом. Громовы что-то активно обсуждали. При приближении Кати замолчали.

Для Кати и Ларисы были припасены два лежака.

— Как дела? — спросила Катя.

— Екатерина Витальевна, вы шикарно выглядите, — Илья поднял пластиковый бокал с напитком и отхлебнул.

— Спасибо, — Катя присела на лежак, — что обсуждаете? Надеюсь не политику?

— Мам, ты угадала, — рассмеялась Маша, — они меня уже достали. Только про нее и говорят. Уши вянут.

— Это нормально, доченька, — улыбнулась Катя, — если в компании имеются настоящие мужчины и халявная выпивка, то политики не избежать. И о чем вы тут рассуждаете, Артем?

Катя поставила спинку лежака в почти вертикальное положение и удобно присела.

— Я считаю, что Порания имеет шанс стать свободным европейским государством, — Артем отхлебнул пива, — но путь этот нелегкий. Сказывается долгий период советского прошлого и слишком тесные связи с Россией. Эти факторы мешают нашим соседям развиваться.

— Правда? Ты правда так считаешь? — удивилась Катя, — и кто же тебе возражает?

— Я, — руку поднял Илья, — не подумайте, что я прокремлевский прихвостень. Но Порания не нужна Европе и Америке. Они больше думают о благополучии собственных стран.

— Ты обшибаешься, — перебил его Артем, — европейцы строят общий глобальный мир. Не без проблем. У них унифицировано производство, стандартизированы законы. Вступая в ЕС, ты принимаешь их ценности, а взамен получаешь стабильность и высокий уровень жизни. На долгие годы.

— Артем, помяни мои слова, — не сдавался Илья, — Поранию выкачают до нуля и выбросят. Не нужны они амеркосам. Им не нужны ни Порания, ни Россия, ни даже Китай.

— Мальчики, — Катя подняла руки, — ваша дискуссия слишком увлекательна, но бесперспективна. Вы всего не знаете. Только время разрешит ваш спор. Предлагаю закрыть дискуссию. Вы уже подумали, куда поедем на экскурсии?

— У нас через час встреча с отельным гидом, — подала голос Лиза, — там и решим. Мне никуда не хочется. Я уже везде была. В некоторых местах по два раза. Я бы лежала на пляже, да ходила по магазинам.

— Узнаю, доченьку, — улыбнулась Катя, — Илья, неужели тебе нравятся сонные девицы?

— Лиза мне очень нравится, — Илья сверкнул глазами на Артема, между мальчиками пролегла полоса взаимонепонимания, — мы сюда приехали, чтобы отдыхать. Я тоже люблю лежать у бассейна. Сходим на встречу с гидом, там и решим.

— Я не пойду к гиду, — сообщила Катя, — возьмите на нас с Ларисой экскурсию в Демре к Николаю Чудотворцу и в Памуккале. Я там, конечно, была, но хочу еще раз. И Ларисе там понравится, я уверена.

Катя опустила спинку лежака пониже, чтобы принять более горизонтальное положение. Опускаясь на спину, на противоположном краю бассейна увидела Его. Мужчина лежал под палящим солнцем, раскинув руки и открыв миру накаченное мышцами тело. Белокурая блондинка прилипла к его груди, рукой гладила кубики пресса, иногда опускалась ниже, сжимая когтистыми руками содержимое плавок.

Мужчина одной рукой гладил пока еще бледную спину подруги, второй рукой приподнял темные очки и посмотрел в сторону Кати. Может, он изучает пейзаж или смотрит на бассейн? — предположила Катя, — почему ты решила, что он смотрит на тебя? Но сама была уверена, мужчина изучает именно ее.

— Кто купаться? — спросила разомлевшая, не проронившая до сих пор ни слова, Рита.

— Я, — ответил Артем.

— И мы, — Илья взял за руку Лизу.

— Я полежу, — Лиза выдернула свою руку, Илья пожал плечами и грустно поплелся к воде.

— Лариса, и ты иди, — обрадовалась вдруг Катя, — мы с Лизой поболтаем пока.

— Спасибо, — Лариса тоже повеселела, вскочила и с разбега прыгнула в бассейн.

— Он хороший, — Катя посмотрела вослед Илье, — мне кажется, такой мужчина тебе подходит.

— Наверно, — потянулась Лиза и перевернулась на бочок.

— То есть ты не уверена? — Катя поглядела через бассейн, рука блондинки гуляла внутри плавок, но мужчина непоколебимо смотрел вперед, как капитан на мостике Титаника. Тонем, но не сдаемся.

— Нравится, — Лиза достала крем от загара.

— Ты себя хорошо чувствуешь? Почему вчера вечером ты не притронулась к вину?

— Какая разница? — Лиза положила крем обратно в сумку, — не хотела и не пила.

— Ты сердишься, доченька, — Катя приподнялась на локте и повернулась к Лизе, — рассказывай, что случилось?

— Не важно.

— Зря. Поговори с матерью, пока не поздно.

— Мам! Не надо. Так не честно. Я хочу с тобой говорить, но не хочу говорить про мое самочувствие.

— Про что же ты хочешь говорить? — Катя посмотрела на дочь, бледный вид, скорее всего, не спала ночью. Неужели поругались с Ильей? С виду такой тихий и интеллигентный парень. Или обычная акклиматизация? — как вам понравился номер? Как спали сегодня? Тебе Илья дает спать ночами?

— Мам! Я уже большая. Спали хорошо.

Катя развернулась на спину, глянула на противоположную сторону бассейна. Лежаки из-под мужчины с блондинкой пустовали. В бассейне бритой головы рядом с роскошно-пышной блондинистой головкой тоже не наблюдалось. Добилась-таки девушка своего, — подумала Катя.

— Ты, Лизонька, очень нервная. Я бы предположила, что ты беременна, хотя вы же образованные люди и предохраняетесь? Я правильно понимаю, что современные люди не спешат заводить детей? Ты мне так и говорила.

Лиза встрепенулась, накрыла лицо полотенцем. Лишь тихо подрагивали тонкие плечики. Ты плачешь, девочка моя?

— Лиза, — Катя села на край лежака, взяла руку дочери, — неужели я угадала?

Живот и голова Лизы под полотенцем бесшумно подрагивали.

— Не плачь, доченька, — Катя пересела на лежак поближе к Лизе, погладила дочку по животику, — детки — это хорошо. Если любишь Илью, это вообще здорово. Он знает?

— Знает, — пискнула Лиза.

— И что говорит?

— Давай поженимся, говорит. Люблю, говорит.

— А ты чего плачешь?

— Не знаю! Неожиданно это!

— Все когда-то бывает. Тебе 23 года, уже можно заводить семью и детей. Главное, чтобы человек рядом был хороший.

— Мама! — Лиза открыла зареванное лицо, — мне всего 23 года! Закапывать себя в пеленках еще рано!

— Доченька, хорошая моя, прекращай плакать, — Катя достала платок и вытерла мокрое от слез лицо дочери, — вы только долго не тяните со свадьбой-то. Чтобы я успела погулять. Хорошо?

— Это, конечно, самое главное, мама!

— Ты знаешь, что? Иди-ка в туалет, умойся там. Или беги в бассейн, окунись. А то сейчас ребята вернутся. Неудобно будет. Придется им объяснять, что вы не знаете про существование презервативов или противозачаточных таблеток.

— Мама! Опять твои шуточки!

— Не сердись, Лизонька, — Катя светилась от счастья, видя такие нелепые страдания молодой еще дочери, — это действительно радостное событие, и не стоит его омрачать. Лично я, очень рада. Вон, уже Лариса возвращается. Беги, доченька!

— Где?

Катя показала рукой на гордо вышагивающую Ларису вдоль бассейна. Турки и отдыхающие оглядывались на русскую красавицу, которой нравилось абсолютно все. Вода в бассейне, скользкие дорожки, слишком жаркое солнце и даже наглые раздевающие взгляды южных мачо.

Лиза вздохнула, ведь не наговорилась с матерью, схватила сумочку, накинула полотенце на голову и пошлепала в сторону туалета.

Катя поглядела на пустующий лежак у противоположной стороны бассейна. Помахала рукой Ларисе. Легла на лежак в теньке и закрыла глаза.

В 1991 году Катя поступила в педагогический институт на заочное отделение. Приезжала в Москву только во время сессии. Останавливалась у гостеприимных Громовых. В промежутках между сессиями Сергей часто приезжал в деревню к Кате. Так они жили почти два года.

В 1993 году после очередной успешно сданной осенней сессии Сергей предложил отметить событие в ресторане.

— Зачем в ресторане? — удивилась Катя, — это же дорого. Давай дома.

— Хорошо, — согласился Сергей, зашли в магазин, купили продуктов, которые как-то незаметно стали появились в магазинах нашей страны.

Выпили, закусили. Сергей посмотрел на девушку соловелыми глазами. Катя скромно опустила взор. Сергей погладил ладонь девушки, затем локоть. Катя с укором вздохнула, но руку не отняла. В общем, Сергей не сдержался. Катя не устояла. Наверное, ребята давно хотели. Проснулись утром в одной постели. Сергей смотрел на Катю долгих два часа, не мог насмотреться и поверить своему счастью. Катина неприступность разрушена! Этого просто не может быть! У него получилось! Теперь так будет всегда!

Кате тоже нравился Сергей. Он был добрым, щедрым. Хорошо зарабатывал. Родители у него тоже славные и порядочные. Хорошая по всем параметрам семья.

Но чего-то Сергею не хватало. Катя часто думала об этом и сравнивала с Алексеем. Леша был более импульсивный и нервный что ли. Он мог накричать и психануть. Сергей никогда себе такого не позволял. Наверное, аристократическое воспитание. Кате несдержанность Алексея казалось искренностью.

Сергей уже на втором курсе института зарабатывал столько, сколько в их деревенском колхозе даже представить не могли. Замужество с Сергеем дарило пропуск в светлую богатую жизнь. Причем от Кати в этой жизни почти ничего не зависело. Только трать деньги, и живи в свое удовольствие. Любая другая девушка была бы счастлива. Но Катю родители слепили из другого теста. Ей хотелось иных радостей. Она долго не отпускала мыслей про Лешу, часто представляла, как они с Алексеем построят свой дом, родят детей, за пять или семь лет накопят на автомобиль, старенький Жигули. Это будет заслуженный автомобиль. А Сергей год назад купил подержанную Мазду с правым рулем. Хорошая машина, но не ее.

Разум кричал:

— Ты дура, Катька!

— Я знаю, но ничего не могу поделать, — шипела противоречивая натура.

Сергей видел сомнения Кати, метался, страдал, но препятствия его только мотивировали. Он каждый день начинал с преодоления вершины под названием Екатерина Желанная.

И вот оно случилось. Не потому что Сергей чего-то добился. Катя сдалась сама. Она сказала сама себе:

— Не думаю, что с Лешей я буду более счастлива. Он тот еще негодяй и маменькин сынок. А Сергей — надежный и стабильный. Любит меня. Многие говорят, что лучше быть любимой, чем любить. Пусть будет так. Пускай, любит.

Катя накануне с утра еще перед экзаменом надела красивое импортное нижнее белье. После экзамена проснулась рядом с Сергеем без кружевного белья.

Проснувшись поняла, что Сергей смотрит на нее уже давно. Она долго не хотела открывать глаза, чтобы те не выдали отсутствие радости.

А Сергей был так счастлив, что ничего не заметил.

— Ты выйдешь за меня? — спросил он сразу.

— А надо? — Катя натянула повыше одеяло.

— Мы с тобой переспали, если что, — Сергей лучился от счастья, — у нас теперь семья. Могут быть дети.

— Возможно, — Катя вспомнила, как выпила вчера две таблетки от беременности вместо необходимой одной.

— Ты мне ответишь?

— Сережа, мне надо подумать. Понимаешь ли, все это так неожиданно. Ты подпоил меня. И я не контролировала себя.

— То есть ты не хотела спать со мной?

— Не знаю. Сережа, у меня болит голова! Не приставай ко мне, прошу тебя!

— Я обижусь сейчас.

— Не обидишься. Ты слишком ко мне хорошо относишься.

— А ты?

— А я тебя безмерно уважаю, — ответила Катя, и это было такой правдой, что девушка смело посмотрела в лицо Сергею.

Почему она так себя ведет? Никто, да и сама Катя, не могла объяснить. Ждала ли Катя Алексея? Нет. Уже нет. Год назад ей сообщили новость, что Алексей приезжал из армии домой. Они не встретились. Он не пришел. Катя унижаться не пошла. Почему Алексей не проявил инициативу, она не знала. Наверное, разлюбил. Что тут поделаешь?

Дембель погостил у родителей всего две недели и уехал. В деревне рассказывали, что Леша поступил в Роганьское военное училище. Принял гражданство новообразованной Порания. В Россию и родную деревню возвращаться не собирался. Ходили слухи, что звал в Поранию родителей. Те пока думали.

Катя даже не была уверена, сохранились ли у нее чувства к Алексею. Беда заключалась в другом — она узнавала черты бывшего возлюбленного в Ванечке — нос, зеленые глаза, линия губ. Сын был похож на отца. Даже слишком.

Наверное, это и стало настоящим испытанием, и одновременно пожизненным наказанием для Кати. Каждый день видеть копию лица Алексея, и не иметь возможности увидеться с источником такого замечательного генотипа.

Но время шло, сердечные раны медленно, но затягивались. Мысли об Алексее отдалялись. Сергей, напротив, становился все ближе.

Но не до такой же степени, чтобы сразу жениться! — Катя вскочила с кровати. Сергей попытался ее задержать, ведь он надеялся на продолжение и утренний секс. Не случилось.

— Мне пора домой, — сообщила Катя, — там Ванечка.

— Бери его с собой и переезжайте ко мне, — Сергей расстроился и тоже потянулся за одеждой, — я тебя подвезу.

— Я поеду на электричке, — возразила Катя.

— Мне все равно делать нечего. Я освободил сегодняшний день для тебя. Раз ты едешь в деревню, я с тобой.

Катя подумала, что ехать в комфортабельной иномарке лучше, чем в мерзлой электричке и согласилась.

По дороге почти не разговаривали. Катя думала над предложением Сергея и сомневалась. Сергей придумывал план мероприятий, на который Катя не сможет ответить отказом. Какой совершить подвиг, чтобы крепость сдалась окончательно. Конечно, один раз переспать — это успех. Но надо сделать так, чтобы Катя просыпалась каждый день в его постели.

— Виталий Петрович, Надежда Ивановна, здравствуйте! Прошу руки вашей дочери, — прямо с порога выпалил Сергей, — я ее люблю, жить без нее не могу.

— Здравствуй, Сережа, — Надежда Ивановна обмакнула глаза краешком платка, — счастье-то какое! Я так рада!

— Приветствую тебя, Сергей, — Виталий Петрович пожал руку жениху, — а Катька что говорит?

— Не отвечает. Думает.

— Ну, пущай думает, — отвернулся отец, — коли мозгов нет. Может она хочет растить Ванечку в одиночестве.

В коридор выбежал Ванечка. Кинулся в объятия к маме. У Кати выступили слезки. Она схватила сыночка и прижала к себе сильно-сильно. Так соскучилась, что хотела раствориться и слиться с ребенком, в котором половина была от Алексея. Возможно, даже лучшая половина.

— Сереж, раздевайся и проходи, — засуетилась Надежда Ивановна, — я за тебя. Лучшего зятя даже представить не могу.

— Мама, не дави на меня, — Катя, не снимая сапог, прошла на кухню, села на лавку и посадила сыночка на коленки, — мне нужно время. Еще немного.

— Сколько? — обрадовался Сергей.

— Не знаю…

Свадьбу сыграли через год, в декабре 1994 году. После очередной осенней сессии Катя решила переехать в Красногорск и перевести туда Ваню. Оказалось, что для детского сада нужна прописка. Выходи замуж, — сказал Сергей. Катя согласилась выйти замуж за прописку для Ванечки. Отмечали свадьбу в лучшем еще с советских времен ресторане Москвы — Праге.

Все были счастливы. Родители с обеих сторон улыбались, поднимали тосты за здравие и любовь молодых. Только Катя делала вид, что ей было весело. Умом она понимала, что лучше Сережи в ее жизни мужчины уже не будет. Натянутой улыбки невесты никто не заметил. Даже счастливый жених.

В мае 1996 года родился Артем. Через два года на свет появилась Лиза. Еще через два года родилась Маша. К рождению каждого ребенка Сергей обустраивал и расширял жилплощадь. К началу нового тысячелетия многодетная семья Громовых переехала в комфортабельный коттедж на Новой Риге, недалеко от Нахабина.

Примерно в это же время до Кати дошли последние новости из жизни Алексея и его семьи. На Поранию переехали родители бывшего возлюбленного. В деревне говорили, что сын Уваровых построил успешную карьеру военного. Он там видный человек. Для родителей купил дом в Аркадской области с видом на Черное море. В небольшом огороде растут виноград и персики. Тепло круглый год, даже зимой. Не то, что в Торжке.

Больше новостей из жизни Алексея Катя не получала. Тоненькая информационная ниточка из-за отъезда родителей оборвалась.

— Может, оно и хорошо, — решила тогда Катя, — немного странно сложилась жизнь, хотя жалеть не о чем. Дом полная чаша. Любящий муж. Четверо детей. Что еще надо?

Через год, когда младшая дочка Маша подросла и пошла в садик, Катя устроилась в частный лицей преподавателем русской литературы. Деньги были для нее не главное. Видимо, по этой причине она зарабатывал тоже вполне прилично.

Катя открыла глаза. Рядом сидела только Лариса и читала книгу.

— Где все? — спросила Катя.

— Пошли на встречу с гидом. Решили вас не будить.

— Долго я спала?

Лариса глянула в телефон.

— Около часа.

Катя посмотрела на противоположный берег бассейна. На лежаке лежал мужчина. Один. Делал вид, что смотрит в журнал с полуголыми девицами на обложке. Навязчивой блондинки рядом не было. Наверное, приводит себя в порядок после бурных кувырков в номере.

Лариса поймала взгляд Кати.

— Вы знакомы с этим мужчиной? — спросила медсестра.

— Нет. С чего ты взяла? — Катя демонстративно отвернулась от бассейна.

— Пока вы спали, он подходил, — улыбнулась Лариса, — я не разрешила вас будить.

Катя встрепенулась. Краска предательскими пятнами высыпала на лицо и руки.

— Чего хотел? — медленно спросила Катя.

— Он интересовался, как вас зовут. Я сказала, что не могу сказать.

— А он?

— Жаль, говорит. Извинился, пожал плечами и ушел.

Катя посмотрела вскользь на мужчину. Тот отложил журнал. Увидел, что Катя проснулась, встал и пошел вдоль бассейна. Сомнений не было, он идет сюда. Зачем? Что делать? Катю охватила паника.

— Он сюда идет, — спокойно констатировала Лариса.

— Ой, — вскочила Катя, — мне надо в бассейн. Срочно.

Не снимая шляпу и очки, Катя плюхнулась в бассейн. Прохладная вода остудила порыв и вернула самообладание. Да, здесь в воде она найдет спасение. Но чего она боится? Что такого хочет от нее этот мужчина?

Катя вынырнула, поправила очки и платок на голове. Подобрала и выкинула жалко выглядящую шляпу на край бассейна. Посмотрела вокруг себя — мужчины нигде не видно. Наверное, ей показалось. Ну и хорошо, — с облегчением выдохнула Катя, ладонями зачерпнула воды и вылила себе на лицо.

— Здравствуйте, — фыркнув водной, рядом с ней вынырнул мужчина, которого она испугалась.

— Ой, — вскрикнула Катя, — мужчина, вы меня испугали. Нельзя же так!

— Извините, я не хотел, — поранец вытер воду с лица и улыбнулся.

Катя сквозь очки смотрела на лицо наглого туриста. Правильные черты, мужественные. Красивые зеленые глаза, четкий подбородок. Гладко выбрит. Мужчине, вероятно, лет сорок или чуть больше.

— Извиняю, проехали, — снисходительно ответила Катя.

— Я прошу прощения, — мужчина обворожительно улыбнулся. Кате показалось, что она где-то видела эту улыбку, — как вас зовут? Мне кажется, что мы с вами уже встречались.

— Ха-ха, дешевый подкат, мужчина, — Катя набрала в рот воды и выпустила длинной струйкой в сторону мужчины, — я видела рядом с вами девушку. И это явно неваша дочь, хотя по возрасту подходит. На жену тоже не похоже. Вам зачем это нужно?

— Понимаете ли, вы мне напоминаете одну знакомую из юности. Я родом из Калининской области…

— Леша!? — вдруг догадалась Катя, сердце на секунду замерло.

Голова закружилась, ноги поджались в позу зародыша, Катя ушла под воду. Она поняла, что тонет, но ничего не может поделать, разве что смириться. Руки и ноги ее не слушались. В тот же миг сильные мужские руки подхватили ее и вынесли из бассейна. Кате на воздухе стало легче. Она поняла, что сегодня точно не умрет. По крайней мере, не утонет.

Мужчина вынес ее из бассейна.

— Екатерина Валерьевна! Что с вами? — подскочила Лариса, — Мужчина несите ее сюда! Аккуратно!

Лариса сжала запястье, проверила пульс. Заглянула в зрачок. Катя подмигнула медсестре, и закрыла глаза.

— Екатерина? — переспросил мужчина, — значит, я не опознался. Что с ней?

Вокруг быстро собралась толпа зевак.

— Помощь нужна? — спрашивал каждый второй.

— Я врач, — сообщил мужчина в синих плавках.

— Надо сообщить администратору, — закричала женщина-пенсионерка в желтом бикини.

— Сейчас, все будет хорошо, — громко сообщила Лариса, — граждане, расходимся. Не создаем толпу. Екатерина Валерьевна, вставайте, а то вас сейчас увезут в госпиталь.

— Здравствуй, Леша, — Катя нехотя открыла правый глаз, — ты откуда здесь?

— Здравствуй, Катя, — ответил бывший Катин парень, — отдыхаем с сослуживцами. В отпуске я.

— Ты хорошо выглядишь. Спортивный такой, — Катя разлепила второй глаз, присела на лежаке, выгнув грудь вперед, — не скажешь, что тебе под пятьдесят.

— Ой, и не говори, — махнул рукой Леша, — ты тоже хорошо выглядишь.

— Это только так кажется, — смутилась Катя, — ты как? Женат? С тобой была твоя жена?

— А, это? — Леша махнул в сторону отеля, — нет. Это девушка. С женитьбами у меня как-то не задалось. Служба и все такое. Женщины как-то не любят мужей, которые не ночуют дома. А был я женат целых три раза. И это только официально. Все три раза развелся. Детей, слава богу, не нажил. Так что расходился с женами легко и полюбовно. Пока не хочу более связывать себя брачными узами.

— А девица твоя тоже так считает?

— Да, она все понимает. С ней легко и просто. Я ей даю, чего она хочет. И получаю в ответ тоже, что мне нужно.

«И этого мужчину я когда-то любила?» — подумала Катя.

— Бартер, получается, — сказало она вслух, — выгодно, наверное, поддерживать упрощенные отношения с женщинами. Никто голову не пилит. Ответственности никакой. Да?

— Кать, ты прямо, как моя мать, — усмехнулся Леша, — не надо. Зачем? Я уже взрослый мальчик. Воспитывать поздно. Живу, как хочу и как умею. Главное, мне нравится. Ты-то как?

Катя достала из сумочки платок. После бассейна вода попала в нос. Хотелось высморкаться, но при Алексее было как-то неудобно. Что ее бывший возлюбленный подумает? Держала воду в носу, не зная, как от нее избавится, шмыгала, шмыгала…

Какая разница, что подумает этот самовлюбленный придурок? — решила она и громко, немного даже картинно, высморкалась.

— Я-то нормально, — Катя продолжала мять нос, от этого он стал совсем красным, — я замужем. У меня три ребенка. Все хорошо. Спасибо. Я преподаватель Русской Литературы.

— Это здорово.

Алексей бесстыдно разглядывал и изучал Катю. Ей же стало обидно, что он видит ее в таком беззащитном виде. Хорошо, конечно, что он не знает о болезни. Но ей казалось, что немощь видна невооруженным взглядом.

Катя тысячу и еще пятьсот раз представляла встречу с Алексеем. Сперва она хотела, чтобы он увидел ее несчастной и одинокой. Чтобы понял, как ей тяжело и больно без него. Чтобы сжалился, подобрал, обогрел, и они пошли дальше по жизни рука об руку. Это было бы трогательно.

Потом Катя мечтала, чтобы Алексей увидел, как она хорошо живет. Что у нее богатый дом, ладные дети и заботливый муж. Что она счастлива и ни в чем не нуждается. Леше, конечно, стало бы стыдно и обидно, что такая шикарная женщина не с ним. Алексей заплакал бы горючими солеными слезами. Катя бы подошла к нему, взяла за руку и сказала:

— Леша, я люблю тебя. И только тебя. Одно твое слово, и я все брошу, — такой был один из вариантов.

Другой был таким:

— Теперь ты понимаешь, как мне было тяжело, когда ты меня бросил? Когда я приехала к тебе в часть и молила о свидании? Как напрасно лила слезы и писала письма? Иди прочь, глаза бы мои тебя не видели.

Или, например, такой вариант:

— Алексей? Что-то помню. Имя очень знакомое. Где-то я уже его слышала. Ах, да, был такой царь на Руси, Алексей Михайлович, отец Петра Алексеевича Великого. Вы не родственник? Ха-ха. Конечно, нет. Это сразу видно. Ха-ха.

Но не так. Не так должна случиться их встреча. Перед ней стоял довольный мужик и улыбался, излучал здоровье и надменность. Приехал из европейской страны, свободный, уверенный и без комплексов. Она же еле лежит с весом минус десять килограмм от нормы. И вряд ли когда наберет нужную массу.

Катя должна стоять на могиле предателя и подлеца. Она должна сказать последние слова:

— Так тебе и надо, негодяй…

А выходит наоборот. Он бросил ее тридцать лет назад. Алексей счастливо прожил эти годы. Он продолжает радоваться жизни в объятиях молодых красоток.

— Ты счастлив? — вдруг спросила Катя.

— Не знаю, — пожал плечами Леша, — наверное, не очень. Но я не жалуюсь. А ты?

— У меня все хорошо, — волна обиды вновь подкатила к горлу, Катя чуть не расплакалась, — уходи, Леша.

— Что?

— Уходи, мне неприятно вспоминать наше общее прошлое.

— Так это было давно. Я думал, что все прошло.

— Ты ошибаешься. Уходи.

Катя взяла полотенце и накинула на плечи. Вдруг стало холодно. Силы вновь покинули ее. После эмоционального всплеска от встречи со старым знакомым, Кате вдруг стало тяжело. Захотелось зарыться в теплом одеяле с головой и заснуть.

— Почему?

— Сейчас придут дети. Я не хочу им рассказывать, кто ты такой и почему я к тебе плохо отношусь.

— Ты меня не простила?

— Наверное, нет. Я старалась забыть, но видимо не смогла. Уходи.

— Хорошо. Я уйду.

Леша встал. Развернулся. Продемонстрировал мощные ягодицы, ноги и перекатывающиеся мышцы на спине. Разбежался, по-спортивному высоко поднимая бедра и прыгнул в бассейн. Не выныривая, на одном дыхании пересек гладь бассейна под водой. Вынырнул на противоположном конце бассейна. Жимом вышел из воды, встал на руки и прошел до лежака на руках.

— Кто это? — спросила Лариса.

— Это моя первая любовь, но детям ни слова. Хорошо?

— Хорошо.

— Он меня бросил с ребенком на руках.

— С Артемом?

— Нет. У меня был еще старший сын — Иван. Он погиб семь лет назад.

— Извините, я не знала.

— Ничего, бывает. Я почти забыла про Алексея. А вот Ваню убрать из сердца не получается.

Катя закрыла глаза. Ваня мог вырасти таким же сильным, как Алексей. На него вешались бы девчонки. Он, конечно, не стал таким остолопом, как его папашка. Влюбился бы в какую-нибудь Аню или Галю, и жил бы с единственной любимой женщиной долго и счастливо.

— Придурок, — тихо прошептала Катя, — всю жизнь испоганил.

Может, неправильно воевать с тенями прошлого. Может, не стоит ворошить ушедших дней. Но что делать, если прошлое в лице Вани не отпускает, а в лице Алексея само вылезает из небытия и липнет к уставшей женщине? Зачем он приехал сюда? Неужели в Турции мало отелей? Зачем они встретились здесь? Чтобы он показал свое физическое и моральное превосходство? У него получилось.

А что она? Получается, она прожила жизнь неправильно? Ведь по финалу и только по финалу можно оценить жизненный путь и достижения. Как же так? Почему мир такой не справедливый? Катя подняла темные очки и посмотрела наверх. Ровное, безоблачное и безмятежное небо Турции не давало даже намека на ответ. В России хотя бы в очертаниях облаков можно поискать отгадки и намеки. Здесь же только вопросы.

— Лариса, пошли в номер. Не могу здесь больше.

— Надо детей дождаться, — растерялась Лариса, — вещи сопрут.

Катя посмотрела на лежаки: полотенца, шлепки, маска для плавания.

— Я не буду ждать. Не жалко.

Катя кинула взгляд через бассейн. Алексей лежал на солнышке и самодовольно улыбался. Негодяй.

— Мужчина, посмотрите за вещами? — спросила Катя явно русского туриста в серых плавках, который лежал на соседнем лежаке слева.

— Хорошо, — кивнул мужик.

— Меня Катя зовут. А вас?

— Виталий, — улыбнулся новый знакомец.

— Очень приятно.

— И я рад знакомству, — широко улыбнулся соотечественник.

Алексей не понял, почему Катя его прогнала. Он не таил на нее никакой обиды. Хотя именно она изменила ему и родила ребенка, пока он был в армии. Можно предположить, что это его ребенок. Но мать говорила и убедительно доказывала, как Катька сразу после его проводов загуляла налево и направо.

Даже, если ребенок его, мальчику сейчас должно быть тридцать лет. Уже взрослый мужик. Что ж теперь до глубокой старости каяться и не отпускать грехи? Нет. Сергей этого не понимал.

Тем более жизнь у Кати сложилась хорошо. Она уехала в Москву. Муж хорошо зарабатывал. Жила, как сыр в масле. Не то, что он. Алексей мотался по гарнизонам. Жил в непредназначенных для жизни местах. Ездил в командировки по пустыням Африки, Афганистана, Ирака и Сирии. Да, где он только не был. Мало того, его могли неоднократно убить. Не только могли, но и хотели, и даже ранили.

А он выжил. И это хорошо. Потому что, наверное, не зря он родился на свете. Не зря ест хлеб, не зря защищает жителей своей страны. Если не он, то кто?

Алексей еще раз посмотрел на Катю: хороша чертовка, стройна, умна, но не моя… Людка тоже ничего. Он набрал полную грудь воздуху и с разбегу нырнул в бассейн. Широкими гребками пересек водную гладь под водой. Вышел из бассейна, как Нептун. Легко, уверенно, пускай все видят, на чьей стороне сила. Перешел в стойку на руках. Уверенно дошел до лежака. Сорвал аплодисменты молодящихся туристок. Поклонился. Вот так. А ему скоро полтинник. Вот что значит здоровый дух в здоровом теле!

Взбодрившись, Алексей размял мышцы спины и рук. Затем лег на полотенце. Подставил жаркому полуденному солнцу мощное здоровое тело. Хорошо-то как! Улыбнулся, пускай все видят какой он сильный, красивый и уверенный. Людка почему-то все не шла из номера. Чего она там делает? Неужели спит? Было бы не плохо сейчас на глазах Кати прижаться к молодому девичьему телу.

А Катька — дура. Как была дурой, такой и осталась. Правильно мамка говорила:

— Не будет, сынок, у тебя счастья с этой девицей. Намучаешься с ней и только. Бедовая она. Одни страдания. А тебе нужна другая, хозяйственная, спокойная. Чтобы тебя любила, а не себя. Чтобы заботилась, а не на себя в зеркало смотрела.

Ведь Алексей тогда не сразу поверил матери. Он долго сомневался. Ему хотелось написать Кате письмо и обо всем расспросить. Он написал. Катя ему почему-то не ответила. Наверное, понимала, что рыльце в пушку. Что ни происходит, то к лучшему. Когда же от Кати пришло первое письмо, он уже перегорел. А письмо было обидное, злое. Алексей его разорвал. Отвечать больше не стал. Зачем? Мужчина не должен идти на поводу у женщины. Потому что он мужчина. Это главное.

— Привет, котенок, — Людка наконец вернулась, наклонилась и прижалась к его щеке пухлыми губками. Красотка!

На девушке красовался новый, купленный вчера в аэропорту, яркий цветастый купальник. Алексей отметил, пожалуй, слишком яркую помаду и толстые черные брови. Неужели теперь так модно? Невольно перед ним возникло лицо Кати — минимум краски, тональника и помады, насколько он мог судить. С Людки краску можно соскребать шпателем. Но красиво, ничего не скажешь. Особенно издалека. Особенно после шести месяцев жизни в полевых условиях среди солдатни, комаров и болотной тины.

Несмотря на тяготы армейской службы, Алексей любил свою работу. Настоящую. Мужскую. Ему нравились перепады с самого дна человеческой жизни со смертями, кровью, окопной глиной и разбросанными в грязи человеческими потрохами в блестящий рай на Средиземноморском или Черноморском побережье. Широкая амплитуда от минуса в плюс доказывала полноценность его существования. В отличие от какого-нибудь деревенского тракториста, который пахал, косил, возил навоз. Круглый год. Ровно, тихо, спокойно, уныло, бесперспективно.

Хорошо, что в последнее время его страна повернулась лицом к человеку с автоматом в руках. Зарплаты заметно выросли. Почет и уважение граждан добавились. Военные стали стержневой профессией государства. На них сейчас держится планета. На твердых мужских плечах.

— Или ко мне, — улыбнулся Алексей.

— Купаться хочу, — Людка надула губки, — я быстро. Не скучай.

— Хорошо, моя маленькая, — Алексей поцеловал воздух в сторону Людки.

— Озорник, — махнула когтистой ручкой с колечками блондинка.

Алексей наблюдал за грациозной походкой подруги. Та мягко ступала на носки, как будто шла на каблуках. При каждом шаге, из стороны в сторону перекатывались бедра, ягодицы и грудь, едва прикрытые тонюсенькими веревочками-купальником.

Людка не спеша вошла в воду. Высоко подняла голову, чтобы не намочить прическу. Девушка сделала несколько движений брассом и развернулась обратно. Утруждать себя плаванием не надо. Зачем?

— Да, повезло мне, — подумал Алексей, — девица что надо. Высший класс! Может, предложить ей жениться?

Подумал немножко.

— Нет. Не стоит. И так хорошо.

Он посмотрел на противоположный край бассейна. Катя ушла. Пустые лежаки с полотенцами подтверждали, что этот раунд встречи Алексей выиграл в сухую. А как же иначе могло быть? Правда она всегда восторжествует. Он прав, поэтому победил. И так будет всегда.

Катя пришла в номер и, не переодеваясь, прямо в мокром купальнике плюхнулась в кровать. Она смертельно устала. Ей было жалко себя, свою судьбу. И уже ничего не хотелось. Если бы можно прямо сейчас умереть, то она согласна.

— Екатерина Витальевна, вам бы переодеться, — заметила Лариса, — продрогнете. Вам нельзя простужаться.

— Я знаю, но мне все равно.

— Давайте я вам помогу, — предложила медсестра.

— Давай, мне все равно.

Главное начать. Мокрый купальник легко соскользнул с тонкого тела. Катя скользнула в просторную ночнушку, накрылась с головой одеялом. И заснула. Ей приснился Ванечка. Мечты должны сбываться хотя бы во сне…

Сон стал продолжением яви. В нем Катя лежала на кровати в отельном номере под одеялом. Кто-то тихо вошел в комнату и сел на кресло у окна. Это Лариса, подумала Катя и выглянула из-под одеяла.

Но Ларисы она не увидела. В кресле сидел Ванечка. Лицо его было слегка в тени, правую руку и плечо накрывала тюлевая занавеска. Ветер иногда поднимал занавеску и перекрывал всего Ванечку.

— Здравствуй, сынок, — прошептала Катя.

— Привет, мам, — тихо ответил Ваня, — ты как?

— Плохо, Вань. Болею. Совсем слабая стала. Наверное, скоро к тебе.

— Ты не торопись. Ко мне всегда успеешь.

— А ты расскажи, как там?

— В двух словах не объяснишь, мамуля, — Ваня свел ладони в замок и выгнул наружу, хрустнув костяшками, — для большинства потусторонних понятий в человеческом языке нет соответствующих слов. Но я постараюсь.

— Постарайся, сынок. Постарайся. Я тебя внимательно слушаю.

— Самое главное, мам, на мой взгляд, что я не встречал ни одного человека, которому здесь нравится. Все мечтают о жизни на Земле, и жалеют о слишком раннем уходе.

— Почему? Неужели ты в аду, Ванечка? Там плохо?

— Нет. Я, если честно, не знаю, что такое ад или рай. Нас тут не жарят на сковородках. Здесь нет прохладных фонтанов с белокурыми девами на берегах уютных бассейнов. Нет сладких фруктов и нет чертей с трезубцами. Здесь очень скучно. Здесь годами ничего не происходит. Парадокс, но скучать тоже нельзя. Потому что скука — атрибут времени. А времени у нас здесь нет. Нет пространства, и нет движения.

— А что есть?

— Есть мысли и идеи. Но они требуют материального воплощения. Они в воспоминаниях рвутся на Землю, но не получается. Поэтому бесплотные идеи витают в вышине и носятся туда-сюда. Иногда, раз в сто лет можно наблюдать битвы идей и смену господствующих парадигм.

— Если честно, сынок, я ничего не поняла из твоего рассказа, — Катя скинула одело и пересела на край кровати. Она хотела лучше разглядеть Ванечку. Но за окном набежали тучи, стало вдруг темно. Ветер трепал занавеску, то и дело закрывая лицо сына.

— Я предупреждал, — Ванечка пожал плечами, — это сложно, пока ты живой. Понять существование в нашем мире можно только попав сюда.

— Мне хочется все вернуть, Вань, — Катя попыталась взять ладонь Вани, но та оказалось холодной, как снег в марте. Испугавшись мертвецкого холода, она одернула руку, — извини, ты холодный.

— Да, мам, я же мертвый. Вернуть, к сожалению, ничего нельзя.

— Я не могу принять этого.

— Тебе лучше смириться с моей смертью. Ничего уже нельзя поправить.

Не смотря на сумрачное освещение, Катя не отводила взгляда от сына. Ванечка возмужал. Широкие мужские плечи и накаченные мышцами руки распирали изнутри черный спортивный костюм с эмблемой изготовителя «Ра-Яр». На ногах белые кроссовки той же фирмы.

— Ты возмужал, сынок. Стал совсем взрослым.

— Это только кажется. Ладно, мне пора. Прощаться не будем.

— Хорошо, сынок. Ты еще придешь?

— Будет видно.

Ванечка отодвинул закрывавшую лицо занавеску. Катя увидела на бледном лице сына вокруг и ниже глаз синие глянцевые пятна. Глаза Вани сверкнули черным светом. Холодная бездна. Катя на прощание помахала правой рукой. Хлопнула дверь, и Ваня исчез…

Катя открыла глаза, и боялась пошевелиться. Было слышно, как Лариса шуршит, перелистывая страницы книги. Из окна доносились ритмы актуальной русской попсы — «Ягода-малинка оп, оп, оп». На улице радостно кричали дети, слышался плеск воды в бассейне и шуршащие брызг на водных горках.

Ванечка был для нее опорой в семье. Катя доверяла сыну тайны, переживания и сомнения даже больше, чему мужу Сергею. Катя приходила с работы и рассказывала Ване все, что лежало тяжелым грузом на душе. Про Алексея, про непослушных учеников, про интриги внутри педагогического коллектива, про не взаимопонимание с Сергеем, про хамов продавцов, про рано выпавший снег и не чищенные дороги, про рост цен, что нет теперь таких пирожных картошка, какие были в СССР.

Сын внимательно слушал, подходил, обнимал и жалел мать. Успокаивал, как опытный психолог или видавший виды священник на исповеди. В раннем детстве Ванечка, конечно, мало понимал в хитросплетениях взрослой жизни. Но он быстро рос. С каждым годом его советы становились умнее. Катя снова и снова выворачивала перед Ванечкой душу и все, что накопилось за последние день или неделю.

Поэтому Ваня с глубокого детства знал, что Сергей ему не отец. Что настоящий кровный родитель — Алексей Уваров, который живет сейчас где-то в Порании. И что тот «негодяй» бросил его мать беременную. А это очень плохо. Ванечка с детства мечтал найти отца и поговорить с ним. Чтобы тот хотя бы приехал и извинился перед матерью. Казалось, это очень важно.

Когда Ваня подрос, то искал отца через социальные сети, через официальные обращения в полицию. Но поиски не увенчались успехом. Алесей, видимо, был не простым военным, ему не положено светиться в интернет-сайтах. Официально открытые базы не имели сведений о местоположении офицера ВСУ Уварова Алексея.

После окончания школы Ваня поступил в военное училище, мечтал стать большим кадровым военным. Возможно, так Ванечка будет ближе к осуществлению мечты. Начала обучение в 2008 году. Закончил в 2013 году. Почти сразу после выпуска политическая ситуация с Поранией обострилась не на шутку. Забастовки, стрельба в полицейском участке, поджоги… Ваня писал рапорты, чтобы его отправили на фронт.

— Россия не является стороной конфликта, — отвечали ему.

Тогда он написал рапорт об увольнении и уехал добровольцем. Катя узнала об этом решении Вани слишком поздно, когда получила письмо с фронта…

В номер впорхнули шумные Маша с Лизой. Увидели, мать лежит под одеялом. Примолкли.

— Мам, ты спишь? — тихо прошептала Маша.

— Нет. Просто лежу. Устала я, — также шепотом ответила Катя.

— На обед пойдешь? — спросила в полный голос Лиза.

— Лариса, сходи без меня, — Катя посмотрела на Ларису, — я вообще-то не хочу.

— Нет, не пойду, — Лариса отложила книгу, — пускай, ребята принесут мне немного перекусить. Я сильно не голодна.

— Ладно, пойдем вместе, — Катя, кряхтя, встала, — движение — это жизнь. Надо двигаться. После обеда, буду лежать в номере. Чтобы меня никто не беспокоил. Хорошо?

Девчонки дружно кивнули.

— Идите, я скоро. Мне надо переодеться. Зрелище сие не для слабонервных.

Маша с Лизой бесшумно выскользнули из номера.

— Лариса, у меня голова раскалывается, — Катя сидела на краю кровати и бессильно опустила руки, — дай какую-нибудь таблетку.

Медсестра достала аптечку, тонометр. Проверила давление, потрогала пульс. Температуры, слава богу, не было.

— У вас подскочило давление, — констатировала Лариса, — вам нельзя волноваться.

— Попробуй тут не волноваться! Я бы хотела, но скажи, как?

— Вот вам таблетки от головы, давления и от нервов.

Катя с грустью посмотрела на горку таблеток и проглотила все скопом. Запила.

— За таблетки от нервов — отдельное спасибо. Где же ты раньше, Лариса, была? Лет тридцать назад?

— Я тогда еще не родилась.

— Жаль.

Из нарядов к обеду Катя выбрала сиреневое свободное платье, такого же цвета мягкие туфли-лодочки. Бежевый платок Катя повязала на голову, как бандану.

На выходе из номера Катя с Ларисой неожиданно столкнулись с Алексеем, который шел по коридору в обнимку с Людмилой.

— О, какая встреча! — казалось, искренне обрадовался Леша, — мы, оказывается соседи. Наш номер совсем рядом — 325. Заходите в гости.

— Очень жаль, — ответила Катя и отвела взгляд.

Блондинка нагло жевала жвачку и разглядывала ее. Алексей подтолкнул застывшую было подругу, и они ушли вперед.

— Когда ты успел познакомиться с этой старухой? — услышала Катя на лестничной клетке.

— Это не старуха, — ответил Алексей, — она моя ровесница.

— Тебе меня мало? — возмутилась блондинка, — ладно дома я тебя месяцами не вижу, но здесь! Леша, я возмущена.

Катя представила, как надуваются обиженные губки лешиной красавицы.

— Ты не поверишь, но мы вместе учились в школе. Здесь встретились совершенно случайно, — проложил оправдываться Алексей.

— Она же москаль! — не понимала Людка, — как ты можешь?

— Я тебе потом объясню, — недовольно выдохнул Алексей, и парочка растворилась в вестибюле перед рестораном. Дальнейший разговор для Кати остался тайной.

Она медленно спустилась по лестнице. Москаль, значит? Это тебе наказание за все, Леша. Чтобы до старости тебя окружали такие тупые блондинки. Чтобы не случилось у тебя больше нормального человеческого общения. Тебе оно ни к чему!

За обедом снова захотелось выпить, но Катя сдержалась. Не в том она положении, чтобы часто побухивать. Поклевала немного макарон, пожевала мясо ягненка, попробовала тушеные овощи. Закусила долькой дыни и тремя виноградинами. На сладкое Артем принес пирожное с кремом. Глядя на соблазнительный десерт, Катя почувствовала, как появляется аппетит. Немного удивилась. С удовольствие слизали крем. И…

И вернулась ко вторым блюдам. На столе перед ней появились кольца кальмара и тушеная говядина, картофель-пюре и макароны по-флотски, салаты из свежих помидоров и огурцов с болгарским перцем. В качестве фруктов нарисовались черешня и клубника.

С доверху набитым животом Катя вперевалочку доплелась до номера. Еда внутри тянула вниз. Было тяжело физически, но в душе весело щебетали птички, российские соловьи и жаворонки. Давно у нее не получалось наесться до пуза. А за последние два дня — это уже второй раз. Ладно, вчера она объелась благодаря алкоголю. Но сегодня откуда что взялось? Так можно и килограммы набрать. Что тогда делать? Гардероб менять?

Нет, это уж слишком! Не дождетесь!

— Уф-ф-ф, — выдохнула Катя, раскинувшись на широкой кровати животом кверху, — Лариса, расскажи мне о своем парне. Что он за человек? Любит тебя?

— Да, любит. И я его люблю.

— Надо было его брать с собой. Я не знала, что у тебя кто-то есть.

— Не надо, — смутилась Лариса.

— Почему?

— Екатерина Витальевна, я здесь на работе. В отеле и в Турции, конечно, здорово. Мы потом сюда приедем вдвоем. Он бы меня отвлекал от обязанностей. А мне надо за вами наблюдать. Где бы он спал?

— Ну да, ну да, — согласилась Катя, — знаешь, как мне хочется избавиться от твоей опеки? Тяжело постоянно жить под присмотром. Как будто я маленький ребенок. А же взрослая уже, но ничего не поделаешь. Обидно.

— Извините.

— Не извиняйся. Если бы я периодически не шлепалась в обмороки, тогда могла вести взрослый образ жизни. Я, действительно, как ребенок. Ты не виновата. Давай вернемся к твоему жениху. Как его зовут? Кем работает?

— Его зовут Женя. Но это не точно.

— Не поняла, — Катя приподнялась и посмотрела на Ларису, — как не точно?

— Он не помнит, кто он. Его привезли в госпиталь сильно обмороженным, без сознания. У него было изуродовано лицо и переломана правая рука. Большая кровопотеря.

— Когда это случилось?

— Три с половиной года назад, в начале декабря. Многие врачи думали, что Женька не выживет. А мне стало жалко солдата. После смены я приходила к нему в палату и разговаривала. Он молчал и ничего не отвечал. Только к лету вышел из комы. Улыбнулся и сказал, что помнит, как я с ним говорила. Врет, конечно. Он быстро восстановился, но так и не вспомнил своего имени.

— В нашей армии не смогли определить имя и фамилию солдата?

— Нет. Его никто не смог опознать, потому что повреждено лицо. Документов при себе у него не было.

— Он точно наш? — спросила Катя, — может, он диверсант с той стороны?

— Не похоже. Я думала об этом. Даже если так, мне все равно.

— Поняла тебя. Рассказывай дальше, — Катя вновь легла на спину.

— Потом мы долго выбирали ему новое имя. Перебрали тысячи вариантов, пришли к выводу, что имя Евгений ему подходит.

— Евгений, Женя, Женечка, Жека, — перебрала варианты произношения имени Катя, — неплохо звучит. Ну, а дальше?

— Дальше он выздоровел, и его выписали. Податься Женьке было некуда, я предложила поехать ко мне.

— Что сказали твои родители?

— Папы у меня нет. Он ничего не сказал. Мама, конечно, возмутилась. Сказала, что я совсем сбрендила, раз хочу связать свою жизни не известно с кем.

— Ее можно понять, — вставила Катя.

— Согласна. Но я твердо решила. Мама, как увидела его лицо и руки, сразу заплакала. Потом мне сказала наедине, что я, конечно, очень добрый и хороший человек. Что она мной очень гордится. И что мне, наверное, этот поступок потом зачтется на небесном суде. Но жить с уродцем — это слишком.

— Можешь показать фото Жени?

— Ага, есть, — Лариса достала смартфон, нашла фотки своего парня и передала Кате.

Молодой парень, крепкие плечи. Мужественность и смелость сквозили во взгляде. Стрижка — короткий ежик. Вокруг подбородка беспорядочная сетка из рубцов и шрамов. «Лариса, действительно, самоотверженная девушка, — подумала Катя, — не знаю, как бы я отнеслась, если бы мои дочери привели в дом подобного жениха».

— А пластику можно сделать? — спросила Катя, — ты только не обижайся, но выглядит Женя очень пугающе.

— Я знаю. Но я привыкла, — пожала плечами Лариса, — мы с Женькой думали об этом. Если узнать бы настоящее имя Жени и восстановить его документы, то операцию может оплатить Министерство Обороны. А безымянному солдату подобные льготы не положены. Поэтому мы просто работаем и копим деньги.

— Удивительный ты человек, Лариса. Никогда бы не подумала, что у тебя такая сложная жизнь. Думала, что ты обычная девчонка, медсестра. Мечтаешь стать врачом, выйти замуж и родить детей. А у тебя вон оно как!

— Доктором я стану обязательно, — распрямила плечи Лариса, — я учусь заочно.

— На пластического хирурга?

— Нет, — улыбнулась Лариса, — я хотела заняться пластикой. Со стороны это выглядело бы правильно и романтично. Что может важнее, чем вернуть привлекательную внешность любимому. Но в современном мире попасть в пластические хирурги могут разве что олигархи или дети Министра Здравоохранения. Я планирую стать детским врачом, педиатром.

— Ты все равно молодец, — Катю разговор с Ларисой успокоил и вселил надежду, что этот мир еще не совсем прогнил, она расслабленно зевнула, — я поговорю с Сережей. Может, мы поможем с операцией. Сколько она стоит?

— Не надо, Екатерина Витальевна. Точной цифры я не знаю, но это очень большие деньги. Я не возьму.

— Ладно, разберемся. Я спать. Пускай мне присниться что-то хорошее…

— Ага, спите спокойно…

Катя почти мгновенно провалилась в сон. Легкий и безмятежный. В нем она бродила по лесу, потом вышла на широкий проспект, освещенный добрым солнцем. У нее на спине выросли большие белые крылья, и Катя полетела над горами, полями и реками наравне с суровыми орлами и грациозными журавлями. Внизу по дорогам шли незнакомые, но неизменно приветливые люди. Они улыбались и махали ей руками

И она тоже улыбалась во сне.

В номер по очереди заходили Лиза, Маша, Артем, Илья и Рита.

Видели на лице Кати спокойную улыбку и уходили.

Катя проспала ужин и перешла в ночь. Так долго и безмятежно она не спала давно. Артем принес еды для Ларисы в номер. Медсестра поужинала на балконе, смотрела на море, на бассейн и радостных людей внизу. Немного жалела, что рядом нет Жени. Но в их жизни все еще только начинается. Все будет чуть позже. Лариса долго ждала своего Женю. Надо подождать еще. Совсем немного. Чуть-чуть.

Алексей с друзьями на ужине расположились за одним большим столом. Пока ходил и набирал полные тарелки еды, Леша смотрел вокруг в надежде увидеть Катю. Сам не понимал зачем. Вроде ему ничего не надо. Отношения с односельчанкой — дела давно ушедших дней. Они уже немолодые люди. Живут в разных странах. У каждого своя судьба.

Но почему-то Алексею хотелось ее увидеть. Возможно, чтобы показать свое превосходство. Ведь именно он живет в развитой и перспективной, почти европейской стране. Он многого добился. На его плече лежит головка прекрасной блондинки. А где твой Ален Делон, Екатерина? Нет его? Вот то-то и оно.

— Ты кого-то ищешь? — заметил странное поведение друга Степан.

— Да, нет, — уклончиво ответил Алексей.

Степан был младше по званию и моложе по взрасту. Но с ним Алексей прошел огонь, воду и пески Африки. Когда дело касалось военных баталий, со Степаном он чувствовал себя как за каменной стеной. Но в мирной жизни от военного товарища следовало ждать чего угодно. С убежденными и идейными ребятами так всегда. Приятель мог пройти к своей цели, не взирая на такие мелочи, как дружба и преданность.

Алексей знал об этом. Пока его устраивал такой друг.

— Он встретил русскую одноклассницу, — выдала Алексея Людка.

— Правда? — Степан прекратил на секунду жевать, обдумывая услышанное.

— Да, — коротко ответил Алексей, — нельзя?

— Отчего же? Можно, — Степан проглотил еду, и с аппетитом отправил в рот следующий кусок мяса, — у кого из нас нет знакомых или родственников там? Есть у всех. Это не беда. Беда начнется, если мы с ними будем встречаться. И мало того, видеть в них людей.

— Степа, мы не на политзанятиях, — в разговор вмешался третий боевой товарищ Микола, — не напрягаться, дружище!

Микола был парнем попроще. Он спокойно нес свой боевой крест. Есть приказ — он его выполнит. Нет приказа, тоже хорошо. Меньше спроса. Если со Степаном надо держать ухо востро, то Микола жил без претензий к внешнему миру. С ним было комфортно всегда и везде.

— Микола, ты чего встреваешь? — возмутился Степан, — тоже хочешь познакомиться с русскими бабами?

— Мне своей хватает, — спокойно улыбнулся Микола и погладил прелестную крашеную в блондинку брюнетку справа.

— Мне не в чем виниться, парни, — прервал перепалку Алексей, — это совершенно случайная встреча с одноклассницей. Я до 1990 года жил в России. И не скрываю этого.

— Ты соскучился по москалям? — на сдавался Степан.

— Степа, если разобраться, то я и сам москаль, — постарался перевести на шутку Алексей, — чего ты взбеленился?

— Девки, идите отсюда! — скомандовал Степан подругам, — мужикам надо погутарить серьезно.

Молоденькие девицы с крашенными в белый цвет волосам надули силиконовые губки, с недовольным видом взяли свои тарелки и пересели за соседний столик.

— Так нормально? — ехидно спросила Людка.

— Нормально, сидите тихо! — рявнкул Степан.

— Чего ты хочешь? — спросил Алексей, — мы же на отдыхе, Степа.

— Если честно, то меня здесь всё бесит! — начал Степан, — мне бы автомат, порешил эту мразь за пять минут. Сколько их здесь собралось в одно месте!

— Нельзя, друг мой, — Алексей погладил боевого товарища по плечу, — я поехал с тобой сюда только при условии, что ты не будешь кидаться на всех москалей подряд. Договаривались?

— Да. Можно я возьму обещание обратно?

— Нельзя. Если мы здесь что-нибудь отчебучим, по головке за это не погладят. Международный резонанс и все такое. Понимаешь?

— Понимаю. Что у тебя за баба из России здесь нарисовалась?

— Ничего особенного. Я шпилил ее до армии. Любовь у нас была. Но она, сучка, потом родила от другого и вышла замуж. Печальная история, в общем. Я даже расстраивался одно время. Но это было так давно, что почти не правда.

— Понял, — Степан поднял стакан, — выпьем, други, за нас, настоящих мужиков. Только мужская дружба на века. Бабы — дуры, это факт. С ними надо проще. Взял, попользовал и выкинул, как бывший в употреблении презерватив.

— Давай за нас, — поднял бокал Микола.

Приятное тепло разлилось внутри. Захотелось еще. Настоящие мужики выпили еще. Потом еще. Мир вокруг постепенно стал подвижным и пестрым. Поранцы поднимали тосты за свободу родной страны, за вождей, за смерть врагов, где бы те ни прятались.

Алексей на удивление быстро захмелел. Чтобы не заснуть за столом, ушел в номер. Наверно, сказалась усталость от перелета или акклиматизация. Но никак не возраст. Людка отдыхать не захотела. Ей, видите ли, хочется гулять и танцевать. Она еще слишком молодая, чтобы в одиннадцать часов сваливать на боковую.

— Ты иди, милый, — Людка чмокнула Алексея в ухо и устремилась в бар вслед за Степаном.

— Спокойной ночи, — пожелал Алексей себе и покинувшим его друзьям-подругам. Подумал, что лет двадцать назад его бы тоже сложно было удержать в номере.

Поднялся на третий этаж, постоял немного напротив Катиного номера. Постучать или не надо? Зачем? Что ей сказать? Приложил ухо к двери. Тишина. Она, наверное, уже спит, — решил Алесей. Сказать, что любит? Конечно, нет. Любил? Зачем ворошить прошлое? Извиниться? Разве он виноват в чем-то? А ради чего еще нужно будить человека среди ночи? Правильно, не зачем.

В номере Алексей с трудом разделся. Покидал одежду на тумбочку под телевизором. Носки повисли на углу экрана. С мыслью «все бабы дуры» Алексей заснул.

Снилась Леше линия боевого соприкосновения. Он бежал по извилистому окопу, низко наклонив голову. Слева и справа взрывались мины. Ему везло, снаряды ложились мимо. Наверное, у него надежный ангел-хранитель. Вдруг впереди Леша увидел русского солдата. Это было понятно по красной повязке на рукавах. Краснопузые, ха-ха!

У паренька заклинило затвор, иначе он бы снес Алексею голову.

— Спасибо, — крикнул Леша небесам, и с разбегу повалил паренька лицом в грязь. Заломил руки за спину. Связал. Затем проверил солдатика, — закончилась твоя служба, москалёк.

Алексей привел пленного в блиндаж и допрашивал. Все, как обычно — имя, фамилия, звание, номер части, как звать командира.

— Что ты делаешь в окопах, парень?

Большинство русских солдат на допросах вели себя покладисто. Понятное дело, страшно, а жить хочется. Еще девок не нацеливали, не перещупали в интересных местах, а их направили в окопы умирать. Было бы за что. За власть русских олигархов? За нефтяные доходы Кремля?

Но этот паренек не хотел ломаться. Стоял до последнего и молчал. Идейный, наверное. Такие тоже встречались.

— Почему ты не хочешь назвать своего имени? — спросил Алексей, — какая тебе разница?

— А вам какая разница, как меня зовут? — огрызнулся сучонок.

— Чтобы похоронку отослать родным, — Алексей положил ногу на ногу, — или выкуп за тебя получим. Да мало ли что. Обращался бы к тебе по имени-отчеству.

— Обойдешься, гад, — солдатик сплюнул на пол.

— А чего не в лицо?

— Не хочу. Бить будешь лишний раз. Зачем мне это нужно?

Парень понимал тяжесть своего положения, но головы не терял.

— Какой ты рассудительный, однако.

В этот момент в землянку забежал Степан.

— Что ты с ним цацкаешься, как с барышней? — дружбан снял автомат, приставил оружие к стене, — смотри, как надо.

Степан ударил парню ногой в грудь. Русский солдат упал. Степан подошел, взялся обеими руками за низкую потолочную арку и продолжил бить паренька, не пачкая грязной работой рук. Солдатик при каждом ударе охал, скулил и скрипел зубами, но о пощаде не просил…

Тут Алексей проснулся.