Собака Баскервилей из села Кукуево

Александр Сергеевич Елисеев

Молодой амбициозный выпускник юридического факультета, рассчитывая получить неплохой старт дальнейшей карьеры, приезжает работать следователем в маленький провинциальный городок, где сразу погружается в дремлющую атмосферу глубинки и рутину процессуальной деятельности. Первое же дежурство сталкивает следователя с необычным убийством. А возвращаясь с работы поздним вечером через пустынный парк, герой повествования встречается с неожиданным и совершенно необъяснимым явлением.

6

Антон Скрябин был неприятным пареньком. Длинные сальные волосы, бугристая кожа, обильная россыпь прыщей вдоль щёк, тонкие руки с грязными длинными ногтями, выражение лица довольно противное. Явно трусоватые повадки, мямлящий голос, в общем, типичный маменькин сынок, к тому же, возможно, наркоман, я в этом не особо разбирался, не смотря на повальную моду на «кислоту» среди моих ровесников всю вторую половину девяностых годов. Теперь вроде как эта мода уходит, ну и слава Богу! Было совершенно непонятно, как подобный тип мог заниматься таким рискованным и технически не самым простым делом, как воровство чужих автомобилей, да ещё, судя по судимости, не в первый раз, ну ладно бы магнитолы выдергивал, воистину, чужая жизнь, как и чужая душа — потёмки.

Хотя протоколы, содержащие показания и объяснения по правилам криминалистики требуется заполнять по возможности близко к словам опрашиваемого, мне пришлось существенно отредактировать убогую и невнятную речь задержанного по подозрению в автоугоне.

«По существу заданных мне вопросов могу пояснить следующее: 31 января этого года в 7 утра я вышел из дому и, остановив в посёлке автомобиль «Нива» с водителем, ранее мне не знакомым, отправился в Средневолжск, чтобы там погулять. Под словом «погулять» я подразумеваю провести время без определенных целей и занятий. С собой у меня был перочинный ножик на всякий случай и ложка, чтобы есть йогурт, который я намеревался купить в Средневолжске. Также с собой я имел пачку сигарет и ключи от дома. Никаких других предметов и денег у меня при себе не было. Приехав на улицу, названия которой я не знаю, потому что в Средневолжске был впервые, я распрощался с водителем и вышел. За услуги я водителю «Нивы» не платил, познакомился с ним пока ехали, и пообещал потом как-нибудь отблагодарить. Каким транспортом собирался возвращаться домой, не думал, мог бы, наверное, остановить попутку на трассе.

Проходя мимо здания сбербанка, я увидел стоящий на стоянке автомобиль ВАЗ 2110, фиолетового цвета. Замок на водительской двери был взломан, я решил залезть в машину, чтобы прикурить там сигарету от прикуривателя. Когда я находился в машине, меня задержали сотрудники милиции, как я узнал впоследствии, оперативники Выхин и Мельников. Во время задержания я не пытался убежать и говорил, что я не виноват, но ко мне всё равно применили физическую силу, выразившуюся в нанесении мне нескольких ударов по голове. Потом меня привезли в отделение милиции, где не помню в каком кабинете, Выхин и Мельников ещё раз избили меня руками, ногами и резиновыми дубинками по лицу, голове и спине. Также они мне угрожали, что убьют. Под физическим воздействием и угрозами, я подписал показания, что хотел совершить угон автомобиля. Через пару часов в отделение приехала моя мама — адвокат Скрябина, и, увидев мое состояние, вызвала скорую помощь. Врачи осмотрели меня и уехали, сделав укол. Следов от побоев на моем лице и теле никто не фиксировал, а сейчас они уже прошли.

Прошу наказать людей, заставивших меня признаться в том, чего я не делал».

Последнюю фразу Скрябин дописал собственноручно, после чего расписался и отправился обратно в камеру, где находился уже в статусе обвиняемого в покушении на угон автотранспортного средства. В целом ситуация мне стала мне вполне ясна. Но, чёрт возьми, теперь еще скорая помощь фигурирует в материале. Почему же менты ничего о ней не сказали, сейчас уже девять вечера, когда мне писать запрос, выяснять, кто из врачей дежурил, ловить их, опрашивать? Завтра уже третий день, когда проверка должна быть окончена, если случай «не исключительный», а мне очень хотелось закончить её в срок, который установлен законом как нормальный. В конце концов, не я же писал закон, мне его только исполнять. Маленькая надежда, что Скрябин врёт насчет вызова скорой помощи, рассеялась, когда я проверил журнал у дежурного. Вызов был зафиксирован. Ну что ж, будем, как говориться, искать. Вот только время было уже совсем позднее, меня ожидала невесёлая прогулочка по парку, пельмени, местное пиво и занудство будничных телепередач. Займусь докторами завтра, решил я и покинул слегка сиротливый без неизменного Зосимыча за столом, кабинет.

Мне повезло, смена, которую вызывали к Скрябину, отдежурила сутки накануне и сменялась в пятницу, вот почему уже в семь утра следующего дня я был на станции скорой помощи и мучил опросами утомлённый «экипаж». К общей радости, за ночь срочных вызовов по Средневолжску не было, что не очень удивительно, городок-то небольшой, и, соответственно, мои «клиенты» выглядели больше не выспавшимися, чем физически усталыми.

Врачи были как две капли воды похожи на тех, с которыми мне приходилось сталкиваться, проходя практику в Самаре: говорили неохотно, опасаясь, что их будут пытаться привлечь к ответственности по жалобам на некачественное лечение или неоказание медицинской помощи, потому в основном упирали на описание собственных действий и их соответствие врачебным инструкциям, а также предписаниям медицинской науки. Впрочем, они помнили прекрасно, как тридцать первого января ездили на вызов в РОВД, где какая-то полная женщина билась в истерике, крича, что у её сына сердечный приступ, и что его довели милиционеры. Врачи скорой измерили обоим давление и пульс, у парня всё было в порядке, у женщины по возрасту и весу давление немного увеличено. Для профилактики сделали им обоим инъекцию витаминов и лёгкого успокоительного, а женщине дали под язык валидол. Оснований для госпитализации не было, да и не могли они увезти задержанного по уголовному делу в обычную городскую больницу. Про избиения или какие—либо другие виды физического, а также психического воздействия никто при них разговоров не вёл. Последствий побоев на лице и теле пациента они не видели. Если бы таковые имелись, а тем более свежие, обязательно задали бы ему вопрос — откуда, и зафиксировали бы этот факт при осмотре.

Ну вот, теперь я мог с чистой совестью выносить постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, уложившись, заметьте, в требуемые законом три дня. «Да что вы мне говорите! Нелюди! Хоть капля совести у Вас есть!!…» — примерно так будет вопить адвокатша Скрябина, э-э-эх, бедные мои нервы, надо бы ещё сигарет купить. Одолеваемый невесёлыми мыслями, шагал я вдоль ставшей уже привычной за три дня аллеи парка, направляясь на «базу» после утреннего посещения станции скорой помощи. С неба опять валил снег.

В нашем кабинете оказалось людно: Зосимыч восседал за своим антикварным произведением мебельного искусства, попыхивая очередной едкой сигаретой, напротив него на неведомо откуда взявшемся казенном советских времён кресле с рваным на спинке дерматином, заклеенном скотчем, сидел милицейский майор, а на пыльном стуле у стены устроилась давешняя знакомая старушка, на этот раз с сумочкой вместо стопки уголовных дел на коленях. Старушка как в прошлый раз дремала, в комнате дым стоял плотной стеной и шёл разговор на повышенных тонах.

— Етить-колотить! Я тебе что, салага? Карасик неразумный? — кипятился Денис Зосимович. — Не надо мне баки забивать, Юра! Если виноват, пусть отвечает! Вот и вся любовь!

— Денис, Дени-и-ис! Не гони лошадей, ну ты же знаешь Мерецкова, отличник милиции, на хорошем у нас счету, сколько рецидивистов задержал, сколько преступлений раскрыл.

— Он что, угрозыск, чтоб преступления рас-крыва-ать?!! — уже почти перешёл на медвежий рёв тщедушный Зосимыч. — Он у тебя где работает?! В Мо-О-оБ! Ми-ли-ции об-щест-вен-ной бе-зо-пас-нос-ти. По буквам тебе говорю, мэ, о, бэ! «Бэ» — это бе-зо-пас-нос-ти! А он чего устроил тут? В ногу человеку из автомата засадил! Это что тут, безопасность что ли?

— Он оборонялся, тот человек первым на него кинулся!

— Он у тебя милиционер или стрелок вольный, что-то я не врубаюсь! Кроме очереди автоматной других способов защиты не нашёл?!

— Ну ты же знаешь, Денис, он низенький у нас, а тот бугай был, а Мерецков при исполнении. А если бы тот бугай оружие служебное отнял, тот же автомат, что бы ты тогда говорил, тельняшка прокурорская? Имеет право сотрудник милиции защищаться от нападения, я тебя спрашиваю, или у нас права только за бандитами да ворами закреплены? — майор посмотрел на меня и, видимо, решил привлечь в разговор. — Вот вы как полагаете, молодой человек?

— Ну-у-у, в принципе, Закон «О милиции» и Кодекс Уголовный позволяют считать… — начал я неуверенно.

— Серега, ты не лезь! — строго перебил меня Зосимыч. — Не надо этого баклана, — тут очевидно подразумевалось «хулигана», — выгораживать. У него тут не первый случай уже.

Я пожал плечами, замолчал и принялся разбирать свои бумаги. Разговор в кабинете как-то затих сам собой. Зосимыч затушил свою вонючку и принялся наливать заварку из чайничка невесть как оказавшегося у него на тумбочке, демонстративно уставившись в окно. Майор встал и принялся подводить черту дискуссии:

— В общем, я тебе всё сказал, ещё разговаривать с тобой, Алексеев, будет конечно и Белозерский, — я уже знал, что это начальник районного отдела милиции, — и прокурор тебя вызовет, скорее всего. Белозерский сегодня уже у него был. Так что не надо лучше удила-то закусывать… До свидания!

Развернувшись, он быстро проследовал к выходу, подмигнул мне на ходу и хлопнул дверью.

— Ишь ты! — мрачно сказал Зосимыч, наливая в чашку кипятка. — Серега, ты как, чай будешь?

— У меня чашки нет, всё собираюсь прикупить, да не успеваю в магазин.

— Ничего, найдем какую-нибудь тут.

— Только не из вещдоков!

Зосимыч засмеялся, стало понятно, что тучи развеялись.

— Это Кондурин был, заместитель Белозерского, Юрий Ефимович. МОБ — его епархия. Вот и бегает, выгораживает своих. А они только борзеют от этого. Вон уже до огнестрела дело дошло, совсем нюх потеряли!

— А как это случилось то?

— Да как! Усиление у них тут было. Антитеррор. Ну и поставили этого Мерецкова в патруль к гаишникам, с автоматом. Он при проверке документов сцепился с водителем каким-то и в ногу ему очередь дал. Рембо, итима! Все одно не посадят. Белозерский не захочет сор из избы выносить, а он с прокурором нашим вась-вась, договорятся конечно. Но хоть нервы этому хмырю помотать, чтобы неповадно было другим разом на людей кидаться.