Альманах «Бесконечная история»

Александр Свистунов

Сборник лучших произведений по итогам конкурса рассказов «Бесконечная история». Здесь вы найдете истории на любой вкус – викторианский детектив, лихой блокбастер в стиле Тарантино, стильный дизельпанк, фантастику об альтернативной Великой Отечественной, блестяще стилизованную под военную прозу тех лет, мрачное фэнтези в декорациях Тридцатилетней войны, истории о героях, призраках и чудовищах. Радость, грусть, дружба, предательство, трусость и героизм – все это «Бесконечная история».

Михаил Поделякин

Мгновение счастья

Море. Безбрежное, бесконечное, бескрайнее. Бурное, пенящееся, топящее в себе все. И в то же время спокойное как вечность. Море, погубившее столько людей: храбрецов, сопротивлявшихся стихии до своего последнего вздоха; трусов, проведших последние мгновения вымаливая прощение у богов, в которых они никогда не верили, или умалявших пощадить их; равнодушных, тех кто давно потерял интерес к жизни, кто даже не двинулся с места при виде беды. Поистине, это море забрало много жизней.

Море боли… И посередине этой жуткой стихии, едва держался на поверхности он сам. Обладатель царского имени, прославленного в веках. Навуходоносор, четвертый этого имени. Нет, врать самому себе нет никакого смысла, особенно теперь. Это имя уже не его, да и было ли, по-настоящему? Он всего лишь Араха, простой урарт, не имеющий к царям Вавилона никакого отношения. И если бы он не покинул родные горы…

Море не давало забыть о себе. Его вновь накрыло волной мук, столь сильной, что он широко распахнул глаза.

Невидящим, как казалось столпившемся на площади людям, взором он окинул пространство перед собой. Главная площадь Вавилона, величайшего города мира. Его города. Вдали видны грандиозные зиккураты и стены богатых домов и дворцов. Опустив взгляд, он натолкнулся на толпу людей в паре полетов стрелы от него. Сотни и тысячи людей понуро стояли под палящим солнцем, раскалявшим плиты, которыми была вымощена Эриду. Чуть позади остальной толпы, на высоком помосте, сидело около сотни людей, разительно отличавшихся от стоявших внизу. «Персы» — не приглядываясь понял Араха. Роскошь их одежд была видна даже отсюда. «Знатнейшие кровопийцы страны. Пришли посмотреть на поверженного их усилиями врага. Разумеется, многие из них лично сражались против нас. Теперь все мы корчимся здесь, а они посмеиваются над нами оттуда». Он попытался повернуть голову, чтобы разглядеть товарищей, но не смог. Тело отозвалось такой болью, что на глаза выступили слезы, которых он уже перестал стыдиться. Стыд подобает человеку значительному. Оборванцу вроде него нечего стыдиться.

«Все-таки долгое пребывание в положении насаженного на кол неподалеку от соратников, подвергнутых такой же участи приносит определенную пользу. Ты избавляешься от гордыни и иллюзий, они как шелуха сходят с тебя, обнажая сердцевину, стержень, то что ты представляешь на самом деле. Все напускное, надуманное исчезает, истаивает, как бы ты не хотел сохранить это. Очищение болью позволяет переосмыслить свою прошлую жизнь.»

«После очищения все ошибки прошлого как на ладони. Он нынешний ни за что не допустил бы их. Он нынешний сделал бы все совсем иначе, а многого не сделал бы вовсе. Мысли невольно устремлялись к тому дню, с которого начиналось это проклятое восстание. Как бы он хотел вернуться туда и все изменить. Лишь несколько шагов в сторону и его жизнь спасена. Я никогда бы не испытал и тысячной доли тех мук, что испытываю сейчас» — думал Араха.

— Но и не познал бы пьянящий вкус силы и власти…

— Чего стоит власть хоть над всем миром, если она кончается на колу?

Этот внутренний спор, однако, лишь вернул его мысли к тому памятному дню. Он почувствовал, как в который раз, за последнее время, воспоминания подхватывают его и уносят в некое подобие сна, где он раз за разом переживает заново события последнего года. Только возможность так сбегать от реального мира, переставая ощущать острый наконечник, вонзающийся все глубже, жалкий остаток былой мощи, сдерживала подстегиваемое болью подступающее безумие, скорее всего уже настигшее его товарищей.

«Солнце уже заходит, а до этого поганого городишки еще фарсах, не меньше» — думал молодой простолюдин, явно урартской внешности, сидя на закорках телеги, запряженной понурым, еле переставляющим копыта ослом.

Видимо придется искать ночлег где-то тут, ворота скоро запрут и в город до утра уже не попасть. Урарт Араха, хотевший попасть в Ур по торговым делам, с неудовольствием огляделся вокруг себя.

Выжженная, а сейчас остывающая пустошь, лишь в некоторых местах покрытая мелкими колючими кустарниками — не самое приятное место для ночлега. После получасовых поисков удалось найти небольшой холмик, вокруг которого трава была не столь жесткой как в иных местах. Обходя холмик в поисках наиболее удобного места для сна Араха заметил крупный, размером с два кулака, камень, лежавший в ложбинке у подножия. Самым необычным в этом камне был его глубокий черный цвет. Весь камень был покрыт сеткой каких-то трещинок, белеющих на фоне темной поверхности.

Урарт нагнулся и поднял камень, чтобы получше рассмотреть. В его голове сразу закрутились мысли о возможной выгоде, в виду явной неординарности находки.

Вблизи стало ясно, что то, что он принял за трещинки на самом деле было мельчайшими клинописными значками. Они располагались многочисленными линиями, пересекавшимся между собой и образующими прихотливые узоры. Арама не был грамотен, так что мог лишь догадываться, что означают эти символы.

Покрутив камень в руках, урарт также заметил, что тот имеет на удивление ровные края и почти идеальную цилиндрическую форму. «Надо будет показать этот камень знакомым жрецам, когда наконец доберусь до города» — подумал он, сунув камень в широкий карман своего одеяния. Через пару минут его уже настиг крепкий сон.

Проснулся он от того, что все его тело было залито водой. Ещё не открыв глаза, он уже почувствовал, что Земля стала неестественно жесткой, а воздух ужасно затхлым. Широко распахнув глаза, Араха приподнялся, собираясь осмотреться и застыл.

Он находился в душном, неосвещенном месте, с потолка которого постоянно падали капельки воды, барабаня по каменному полу. Когда глаза привыкли к темноте, стало ясно, что он находится в пещере, густо усеянной сталагмитами.

В детстве Араха любил лазать по горным пещеркам. Несмотря на запреты отца и просьбы матери он частенько сбегал из дома и проводил долгие часы, исследуя горные каверны, стараясь залезть как можно дальше. Однако эта пещера отличалась от виденных им в детстве.

Во-первых, она была очень глубокой и запутанной. Ее «потолок» едва просматривался далеко наверху, а судя по тому, что сверху почти не проникало света и не было видно звезд, к ней вели сложные подземные ходы, отделявшие ее от земной поверхности.

Во-вторых, эта пещера была как будто пропитана ужасом. Ему доводилось бывать в пещерах настолько огромных, что там гуляло эхо, и в настолько тесных, что он с трудом пролезал в них. Однако, какой бы не была пещера, здравомыслящий и невозмутимый Араха никогда не боялся находиться там, несмотря на многочисленные рассказы о горных призраках, жутких чудовищах и прочей ерунде, которая, если верить старикам, жила в любом мало-мальски необычном месте. Здесь же поджилки урарта постыдно тряслись, его разум как будто парализовало. Все мысли исчезли из головы, оставив лишь одну.

Где я?

Постепенно разум стал возвращаться. Надо решать, как выбираться отсюда. После долгих и тщательных поисков удалось обнаружить ход, выводящий из зала, где он сейчас находился. Но хорошее на этом не заканчивалось. Этот ход, к тому же, вел наверх, что давало надежду. Неужели мне удастся так просто выбраться? И как же я все-таки сюда попал? И правда, как? Почему я только теперь задал себе этот вопрос? Удивляясь сам себе урарт продолжал уверенно двигаться вверх.

Спустя четверть часа его уверенный подъем был остановлен жутким ревом, раздавшимся снизу, из той пещеры, которую он недавно покинул. Значительно ускорившись в подъеме Араха старательно убеждал себя, что этот звук скорее всего является просто результатом каких-то местных подземных катаклизмов, например, падения огромного валуна.

Несмотря на усталость и напряжение он не мог не заметить, что в подземном коридоре стало гораздо светлее. Скорее, еще чуть-чуть… Нервы переставали выдерживать, он не мог выкинуть из головы звук, гораздо больше похожий на жуткий рев, чем на скрежет камней.

Тем хуже ему стало, когда звук повторился, только на этот раз уже гораздо ближе. Теперь звук раздался явно сверху, прямо оттуда, куда так старательно двигался урарт. «Это всего лишь камни, там никого нет» — твердил Араха, продолжая пробираться наверх.

Внизу вновь прогремел рев, такой силы, что затряслись стены туннеля, и посыпались камешки с потолка.

Обезумев от страха, Араха понесся вперед. Голова была как в тумане, весь мир сузился до просвета в конце коридора.

«Никогда больше, осяду в городе, никаких ночевок вне стен» — зарекался горец. Спотыкаясь, падая и вновь вскакивая, он все-таки добрался до источника света. Покинув коридор, он вылетел в просторный зал, освященный двумя факелами огромных размеров.

В помещении почти не было ничего кроме факелов, только в дальнем левом углу лежал огромный булыжник, с как будто покрытой гравировкой поверхностью. Впрочем, единственное, чье наличие интересовало урарта в этом зале, он никак не мог найти.

«Где же тут выход?» — думал он, ощупывая стены в поисках тайной лазейки, так как открытого хода видно не было. Но ведь кто-то же зажег здесь факелы, значит сюда можно пробраться и отсюда можно выбраться.

Внезапно, как будто прямо у него под ухом прозвучал оглушающий рев. От неожиданности Араха отскочил от изучаемой стены почти до середины зала. Повернув голову туда, откуда раздался звук он ожидал увидеть что угодно — от огромной дыры в стене и раскрошившихся гигантских камней до дикого льва. Однако, чудовище, представшее его глазам, было львом лишь отчасти.

Наполненное силой львиное тело, которое, как не мог знать никогда не видевший львов Араха, было больше обычного по меньшей мере вдвое, являлось, впрочем, лишь нижней и наименее необычной частью тела существа. Несмотря на звериную шею, туловище, лапы и хвост, голова у твари была человеческая, хоть и куда более крупная чем даже у самого громадного верзилы. Лицо из-за своей строгой, точеной красоты и отсутствия каких-бы то ни было эмоций казалось маской. Только глубокие, невероятного фиолетового цвета глаза пристально смотрели прямо в человеческие, буквально парализуя урарта. Все это великолепие венчали огромные крылья, напоминающие крылья наиболее прекрасных и величественных горных орлов, не раз виденных Арахой.

Он так и не мог отвести взгляд от жутковатого существа, пока оно не раскрыло рот, обнажив четыре ряда способных разгрызть даже камень зубов и вновь издав, как теперь казалось, кровожадный рев. Араха, забыв обо всем бросился бежать к тоннелю из которого пришел, не отдавая себе отчет о том, что ждет его внизу.

Впрочем, оно сразу же напомнило о себе само. Как только несчастный приблизился, прямо из прохода на него выпрыгнул другой монстр, отчего человек повалился на пол, из-за резкого торможения и одновременно попытки бежать назад. Несмотря на чудовищный испуг, нельзя было не заметить, что второе чудище отличалось от первого. Оно было наделено телом гигантского быка, что, впрочем, не делало его менее жутким на вид.

Создания стали обступать человека, он отступал. Это продолжалось, пока он не уперся в почему-то теплую стену помещения. Он осел к стене и в чудовищном напряжении смотрел на приближающуюся угрозу, силясь придумать хоть какой-то путь к спасению.

Храбрость и выдержка отказали ему, когда твари подошли на расстояние согнутой руки, и воздух наполнился их запахом, отдаленно напоминающим кассию, густо намешанную с вонью орлиного помета. Чувствуя, как его стремительно покидают силы, будто бы высасываемые кем-то, урарт осознал бесполезность и просто невозможность сопротивления. Единственное, что ему оставалось это молиться.

Несмотря на детство, проведенное в Урарту, не обошедшееся без религиозных наставлений отца, говорившего о великих богах их народа, единственным богом, которого знал Араха был Мардук, покровитель города Вавилона. Всего раз довелось доводилось побывать там, однако одного этого было достаточно. Город настолько поразил тогда еще совсем молодого паренька, что он даже удосужился поинтересоваться в честь кого возведено самое величественное здание в городе. Служитель храма даже рассказал ему о статуи бога, располагавшейся на верхних этажах зиккурата, недоступной для простых смертных, как и для большинства жрецов.

И сейчас Араха старательно вспоминал все, что он знал о молитвах, направленных к верховному богу. Он не знал правильных слов и оборотов, и потому лишь умолял бога облегчить его путь в Темном царстве. Дай мне сил пройти семь врат и, изгнив, наконец обрести покой. Пусть разум мой не помутится и пусть я не сойду с Пути. Взываю к тебе, о великий Мардук!

«Твое смирение похвально, хотя и преждевременно» — загремел в голове невероятно сильный и глубокий голос на идеальном аккадском. Будто бы тоже услышав этот голос, крылатые твари отступили и расселись по двум дальним углам, как послушные псы, аккуратно сложив крылья и опустив голову. Третья стена помещения начала рябеть, подобно воде, а затем начала таять. Когда она исчезла совсем, в зале появилась, опираясь на диковинный посох с набалдашником в виде драконьей головы закутанная в глухой черный балахон фигура. Наиболее примечательной ее чертой был огромный рост. Новоприбывшее существо было вдвое выше совсем не низкого Арахи.

Оно повернулось лицом к человеку и отбросило капюшон. Он никогда не видел этого лица, однако по какому-то таинственному наитию сразу понял кто перед ним. Он, простой смертный простолюдин родом из далекой Урарту находился в каком-то десятке шагов от величайшего из вавилонских богов, творца мира и победителя бесчисленных чудовищ, грандиозного Мардука.

И так еле державшийся на ногах, он рухнул на колени перед сущностью, обладающей невероятным могуществом и снизошедшей до него, услышавшей его отчаянные молитвы.

— Поднимись, человек, и слушай, я не оставлю задаваемые тобой самому себе вопросы без ответа. Пещера, в которой ты очнулся, тоннель и этот зал, все это — мое логово, одно из самых укромных мест этого мира, находящееся на такой глубине, что сам ты ни за что не сумел бы найти отсюда выход, как не смог бы никто другой из смертных. Разумеется, ты попал сюда, в тайник бога, неслучайно. Это было необходимо дабы подвергнуть тебя испытанию, которое ты выдержал. Прохождение этого испытания подтверждает, что ты подходишь для моей цели. Я мог бы легко заставить тебя сделать что угодно, но на то, что от тебя требуется можно согласиться лишь добровольно, в противном случае это не имеет смысла. Ты необходим мне, чтобы вернуть то, что принадлежит мне по праву, то что крали и продолжают красть у меня пришлые выскочки и их жалкие прихвостни из местных. Голос бога дрожал от плохо скрываемой ярости.

— Ты возглавишь мои армии и будешь убивать за меня, а я поделюсь с тобой частью моей силы, дарую богатство и огромную, невыразимо приятную власть. Готов ли ты исполнить это?

— Я… Я, разумеется если это Ваша воля я сделаю все, что прикажете, но разве нет более достойных слуг для Вас — великих воинов, отчаянных храбрецов, знатных вельмож, ведь я обыкновенный торговец, порой даже не чистый на руку… Почему я?

Мардук едва заметно покачал головой, а затем в одно мгновение оказался прямо перед Арахой и коснулся его лба указательным пальцем правой руки, на котором ярко горел перстень из цельного топаза, размером с детский кулак.

Перед Арахой начали мелькать картины и ощущения, сменяя друг друга с огромной скоростью, и все же он успевал в деталях прочувствовать их все.

Мардук рыдает, стоя перед грудой тел. Его семья, все остальные боги, все они погибли, погибли вместе с вавилонским войском. Он не пришел на помощь, посчитав что все решится без него, не снизойдя до смертных. И недооценил врага и вражеских богов. Его месть будет страшна.

Персидская армия, входящая в Вавилон через главные ворота, особо выделяется обоз армии, где среди обычных повозок находится два огромных, окованных металлическими листами воза, передвигаемых усилиями четырех закованных в кольчуги слонов.

Две больших стройки в разных частях древнего города — на востоке и на западе. Возводятся внушительные крепости, с могучими цитаделями, укрытыми за тройным кольцом стен. По одному из огромных возов въезжает в каждую из крепостей.

Глубоко под городом, в своих чертогах, беснуется Мардук, чувствующий отток сил и жуткую боль от чужеродной, хитро запрятанной и защищенной магии, которую он слишком долго не замечал. Проклиная свое бессилие, он уходит из города. Он чувствует, как то, что помещено в крепости персидскими магами напитывается силой молитв и жертвоприношений, предназначенных для него. Его перехитрили, он попался в сети и вновь проиграл.

Видения изменились, стали более яркими. Подсознательно Араха понял, что это ведения возможного будущего, а не прошлого как ранее.

Он стоит перед открытыми воротами города, во главе собственной армии. Городская знать выказывает ему покорность.

Он уничтожает персидский гарнизон, захватывая немалую добычу. Войско кричит его имя.

Он стоит на холме, обозревая подступы к Вавилону и чувствует небывалую силу в своем теле, в самой его глубине, кажется, что он способен на все.

Сознание и ощущение реальности происходящего вернулось к нему, лишь когда он, неведомо как, оказался неподалеку от холмика, где погрузился в сон. Он оглядел себя, однако не обнаружил каких-либо существенных изменений. Он не стал мускулистым силачом, или гладкокожим красавцем. Внешне он остался прежним. Никто, кроме него самого не мог почувствовать тот испепеляющий жар, который исходил из его сердца. Никто не мог прочитать его новые, роящиеся в мозгу мысли. Некий второй разум поселился в голове Арахи вместе с его собственным. И этот новый разум был силен и властен. Он желал власти, богатства. Но более всего он желал крови. Легкой, пружинистой походкой человек, еще недавно бывший простым торговцем двинулся к городу.

Внезапно, путь ему преградили двое всадников, одетых в одинаковые глухие балахоны, скрывающие лица. Незнакомцы спешились и обступили его.

— Что вам нужно?

Ответа не последовало. Вместо него они вынули из складок плащей короткие акинаки, судя по цвету лезвия, пропитанные ядом. Казалось бы, Араха должен был испугаться, однако место страха заняла жгучая, нечеловеческая ненависть. Разум нарисовал наглядную картину того, как эти двое мучительно корчатся, разрываемые изнутри, и наконец падают замертво. А затем, это воплотилось в явь. Огонь в груди на секунду потух, зато оба противника с утробными стонами повалились на землю, выпустив клинки из рук. Спустя пару мгновений они были мертвы. Араха потрясенно смотрел на их тела. Его новая сила все сделала за него. И потрясение сменилось упоением. Упоением новой мощью, возносящей его выше, чем он мог представить даже во сне.

Вдалеке виднелись крепкие стены Ура. Однако теперь урарт смотрел на них не как житель, радующийся надежной защите. Он оценивал их как завоеватель. Ведь он принял заманчивое предложение верховного бога.

***********

От размышлений его оторвал Умар, командир разбойничьего «войска» арабов, прибившегося к победоносной армии восставших. Естественно, освобождение Вавилонии и подрыв могущества персов волновал их не больше, чем песок под ногами, однако о богатствах далекого Вавилона, даже в пустынях Аравии, знал каждый.

— «Мои люди просят разрешения отлучиться на пару часов. Будет ли это позволено?» — с сильнейшим акцентом проговорил «пустынный вождь». Чувствовалось, что столь вежливая форма общения для него непривычна, как и сама необходимость спрашивать разрешения на что-либо. Впрочем, коктейль из жажды к вавилонским богатствам и страха перед могущественным вождем восстания, которого араб не мог даже назвать человеком, заставлял менять привычки и поступаться комфортом.

Араха огляделся вокруг. Армия маршировала мимо бесчисленных поселений, лепившихся вдоль рукотворных каналов, настоящих сосредоточений жизни в пустынной Месопотамии. Из небольших кирпичных домиков на армию испуганно глядели тысячи людей. Несмотря на пламенные речи, произносившиеся глашатаями восставших, лишь немногие выходили из домов, чтобы поприветствовать освободителей. Они опасаются вполне обоснованно. Здешним богатым крестьянам есть, что терять. А молодчики, вроде людей Умара, если им позволить, разорят их деревни подчистую, заберут их женщин и прикончат всех несогласных. И это не получится объяснить военной необходимостью.

— Нет, мы не воюем против крестьян. Наша цель Вавилон, и вы получите то, что вам причитается, когда город падет. Но не раньше. Так что умерьте свой пыл и отправьте вперед разъезды, мне необходимо знать, имеются ли вне стен города какие-либо гарнизоны.

Сжав зубы, Умар молча кивнул, и, взнуздав верблюда, направился к остальным всадникам.

Араха вновь погрузился в воспоминания. Всего за несколько месяцев восстание разрослось от двух сотен проходимцев, захвативших власть в Уре, до громадного десятитысячного войска. После первого успеха к ним присоединилось всего пятьсот человек. После разгрома персидского гарнизона в соседнем Уруке их было уже две тысячи, и они завладели всей южной Вавилонией. Затем был Ниппур, где после речи, произнесенной Арахой с вершины зиккурата, к ним присоединилось по меньшей мере пять тысяч. Финальным аккордом было взятие Борсиппы, после которого восстал весь север, истребив оставшиеся гарнизоны персов. Вавилон оказался в кольце. На следующий день предстоит штурм.

Подступающая к городу армия остановилась лишь после захода солнца. Лагерь развернули вблизи стен, но на расстоянии достаточно далеком, чтобы избежать обстрела со стен ночью. Скопление палаток окружили разъездами дозорных, однако это не было единственной мерой предосторожности. По всему периметру лагеря в землю были воткнуты покрытые клинописными значками мотыги, отстоящие друг от друга на полстадии. Большая часть войска считала это причудой предводителя восстания, нисколько не возражая против нее, так как Араха уже не раз продемонстрировал свою значимость и весомость всех своих поступков. Именно его неожиданная команда изменить маршрут спасла большую часть марширующей вдоль Евфрата армии от смерти, когда река совершенно внезапно вышла из берегов, затопив все в четырех стадиях вокруг. И так высокий авторитет Арахи подскочил до небес. Восставшие решили не искать нового правителя для Вавилонии в древнем городе, они собрались короновать своего лидера.

Лагерь отошел ко сну. Все старались набраться сил для завтрашнего штурма. Многие не могли справиться с волнением, и несмотря на необходимость в отдыхе, тихо переговаривались с соседями по палатке. Не спалось и предводителям войска.

Умар, сидя в своем расшитом золотом шатре в окружении наложниц, воображал, как он распорядится своим новым богатством, в обретении которого он не сомневался ни на секунду.

В соседнем шатре правая рука Арахи, человек с ассирийским именем Шумун, также не спал. Шумун присоединился к восстанию еще в Уре, где продемонстрировал выдающиеся способности разведчика и диверсанта, недаром он хвастал, что его далекий предок служил в «особых полках» ассирийцев. Несмотря на сомнительность этого заявления, лазутчиком он был превосходным. Весь день он размышлял о возможности подкопа под стены великого города и заброски туда лазутчиков, способных открыть ворота восставшим, или хотя бы указать им на слабые места крепостной стены. Несмотря на то, что Шумун один из немногих в армии был свидетелем применения «чародейства» Арахой, он не верил, что его способности сгодятся для штурма города, защитники которого, как сказал Араха, сумели связать руки самому Мардуку. Шумун всегда скептически относился к богам и к их существованию, как и к способности помочь людям. Однако, как прагматичный человек и использующий любую возможность человек, он не мог отрицать того, что видел в Уре, а затем в Уруке. Араха действительно был способен убить силой мысли, он действительно зажечь огонь из ничего и предугадать опасность. Но хватит ли у него сил открыть врата Вавилона?

Этим же вопросом задавался на своем ложе и сам Араха, вновь и вновь прокручивая в голове все возможные варианты штурма. На подкоп попросту не хватит времени, не стоит забывать, что персы наверняка уже готовят карательную экспедицию. Если обходные пути вроде открытия ворот изнутри не удадутся, он обязан будет попытаться открыть войску путь своими силами. Он не может отправить войска на почти самоубийственный штурм прежде, чем испробует все иные пути, только из-за боязни, что горожане не примут колдуна на трон. Он привычно потянулся к силе, доступной ему теперь. Она привычно отозвалась, огонь в груди вспыхнул сильнее обычного. Завтра ему понадобится исполинская мощь. Думая об этом, Араха провалился в сон.

Звук трубящего рога, возвещающий о побудке, для войска был подобен рыку жуткого зверя, что не отменяло необходимости, после торопливого приема пищи, занимать позиции для штурма. Вскоре, ровные квадраты готовых к бою людей, выдвинулись к Вавилону.

Уже к полудню Шумун констатировал, что хоть как-то проникнуть в город на данный момент не представляется возможным ни для кого, исключая Араху, чье отсутствие в войсках неизбежно снизило боевой дух, а кроме того оставило бы бойцов беззащитными перед гипотетическими чародеями противника. Отправив командиров на позиции, Араха около получаса молча сидел в шатре, опустившись на колени, собирая всю силу в единый кулак, вбирая ее в самое свое существо. Наконец он поднялся, откинул полог шатра и уверенно, не смотря по сторонам двинулся прямо к городским воротам, напротив которых было сосредоточено войско. К Царским воротам, единственным воротам города не посвященным какому-либо божеству.

Как только он оказался на расстоянии полета стрелы от городских стен, ливень снарядов обрушился на него. Морщась, из-за необходимости тратить хотя бы толику накопленной мощи, он представил мощный порыв ветра, отправляющий стрелы обратно и воплотил его в реальность. После эффектной демонстрации силы он обратился к защитникам стен, усилив свой голос до поистине громового: «Я предоставляю вам последний шанс сдаться и открыть ворота народу Вавилонии, за что вы будете вознаграждены жизнью. В противном случае, ни один перс, или их пособник не доживет до следующего дня». Ответом было улюлюканье и плевки.

Араха оглядел город, правда не обычным зрением. Его глубинный взгляд, еще один дар Мардука позволял видить чары, сотворенные врагами. Вавилон был ими переполнен. Они образовывали в городе сложную конструкцию, напитывая мощью в равной степени все ворота, главную городскую цитадель и, конечно, две величественных крепости, расположенные по краям великого города. Все ворота были соединены сложными каналами силы, позволявшими перебрасывать ее на нужный участок. Невозможно было определить откуда истекала сила и разрушить источник, хитросплетения и переходы надежно скрывали это даже от него. Однако в этом и заключался главный минус системы. Она была сложной, многогранной и совершенно неустойчивой. Ни одну ее часть нельзя разломать грубой силой, но можно обрушить всю систему, просто совершив сверхсильный толчок.

Араха вообразил себе огромный кулак, направленный на сферу, каковой являлась эта магическая система, а затем он разжал кулак и выбросил воображаемую руку вперед. Мягко, осторожно, и в то же время, вкладывая в это все имевшиеся у него силы. Он широко распахнул уже настоящие, человеческие глаза и узрел результат.

Стены города ощутимо затряслись и начали осыпаться. Из глубины города раздался жуткий скрежет, а затем оглушающий грохот и звук падения. Башни, удерживавшие силу, предназначенную Мардуку, по-видимому рухнули. И уже оседая на землю, чувствуя сногсшибающую усталость, Араха увидел, как створки ворот, перенасыщенные силой, лопнули, открывая проход мятежным войскам.

Подняться он сумел, лишь когда войска действуя согласно ранее отданному распоряжению, начали просачиваться в город через ворота. Отряхнувшись, он медленно побрел вслед за войском. Главное успеть восстановить хотя бы толику сил, на случай если чародеи противника оправятся, и, напоследок, захотят все-таки достать его.

Тем временем в городе уже шла напряженная битва, складывавшаяся явно не в пользу обороняющихся. Весь «добровольческий» гарнизон города стремительно покидал поле боя, или сдавался в плен. Персидская же часть обороняющихся была слишком малочисленна, а кроме того деморализована и растеряна, из-за столь быстрой потери всех чародеев. Их сопротивление было окончательно сломлено спустя четверть часа. Уцелевшие персы бросали оружие и пытались скрыться. В плен к восставшим, о чьей ненависти к персам ходили легенды, не собирался никто.

Умар ликовал. После того, как его войска, будучи авангардом армии, сокрушили персов, никто больше не мог препятствовать им в занятии любимым делом. Грабежом.

Они не останавливались около домов простолюдинов, не пытались штурмовать закрывавшие перед ними створки массивных ворот зиккураты. Вместо этого, они во весь опор неслись к видневшимся вдалеке дворцам, утопающим в зелени и, конечно же, роскоши. Умар не мог сдержать радостного предвкушения.

Шумун, спешившись, шел рядом с Арахой по улице павшего им в руки города. Араха явно чувствовал прилив сил, кроме того он не скрывал своей радости в связи с полным разрушением двух цитаделей. Понимая, что войска неизбежно начнут грабить город, Араха позволил им это, однако под страхом сурового наказания приказал воздержаться от насилия по отношению к простым горожанам. Кроме того, он повелел войскам в обязательном порядке собраться следующим утром, на площади перед бывшим царским дворцом. Сейчас же, двое друзей и, по совместительству, предводители крупнейшего восстания в Вавилонии, со времен Шамаш-шум-укина, спокойно, никуда не торопясь, направлялись к зиккурату Эсагила. Это был главный храм Вавилона, посвященный божественному покровителю города — победителю Тиамат, творцу Мира, великому Мардуку.

Когда они наконец дошли, солнце уже заходило. Оперевшись на стену зиккурата, сейчас запертого наглухо, Араха и Шумун терпеливо ждали, постоянно оглядываясь по сторонам. Впрочем, момент его появления они все равно пропустили.

На этот раз он не был гигантом в два человеческих роста, однако глухой балахон и посох с причудливым набалдашником были по-прежнему при нем.

Как по команде Шумун опустился на колени, только сейчас уверовав окончательно, Араха последовал ему примеру лишь на мгновение позже.

«Приветствую вас, друзья» — раздался низкий грудной голос, из которого так и сочилась сила и властность.

«К Вашим услугам, владыка» — торопливо выпалил Шумун. Араха лишь ниже склонил голову.

— Ваши заслуги поистине весьма сложно переоценить, и я многим обязан вам, однако есть дела, не терпящие отлагательств. Когда ты планируешь возложить на себя корону?

— Завтра с утра я буду говорить речь перед войском, после этого и произойдет коронация, одобренная всеми солдатами и большей частью народа.

Было совершенно ясно, что это не пустое бахвальство, Араха действительно знал, что он будет коронован.

— Хорошо, до завтра подождать можно. Сразу после этого ты должен будешь вновь созвать армию для боя, чтобы она была готова к отражению персидской угрозы. Как ты наверняка понимаешь, беспрецедентная по размерам и силе карательная армия персов уже движется по направлению к Вавилону. Я уверен, что им уже известно о том, что ты сделал с их переплетением чар, в этот раз они подготовятся гораздо лучше. Хорошо, что ты не истратил мои дары для штурма, они крайне пригодятся в предстоящем сражении. Победить будет очень непросто, и я буду сражаться, подвергаясь не меньшей опасности, чем обычный солдат твоего войска, хотя противники у нас будут принципиально разные.

Мардук внезапно накрепко вцепился в посох, однако уже через пару мгновений придя в себя.

— Как давно я не испытывал этого чудесного чувства… Сила людских молитв и приношений наполняет меня, а ведь я еще не собрал ее всю, разлитую над городом, после разрушения артефактов, забиравших ее у меня. Пожалуй, мне пора. Получи корону, собери всех, кого сумеешь и выдвигайся в поле, мы примем бой в открытую, не укрываясь за стены. Позволить взять себя в осаду было бы большой ошибкой. Наши чары сильны, но их можно использовать лишь один раз, персы же способны легко устроить нам ад, если мы дадим им достаточно времени на подготовку заклятий. Нам понадобится вся людская храбрость и даже больше.

После этих слов, в воздухе обозначилась едва заметная винтовая лестница, по которой Мардук стал с завидной прытью подниматься, стуча посохом. Если бы Араха мог видеть лицо бога, он бы заметил на нем кровожадную, полную ненависти ухмылку.

Прямо под ним, казалось, ворочалось исполинских размеров создание, каким-то чудом попавшее на дворцовую площадь Вавилона. Оно было покрыто мелкими, постоянно шевелящимися чешуйками, которые никак не могли успокоиться. Его войско, люди которых он привел в древний город, подняв из самых низов. Но не только они. Большая часть толпившихся сейчас внизу относилась к простым горожанам, хоть и жившим в великом городе, но ничем не примечательным. И их отношение к нему не было столь восторженным. Это чувствовалось даже отсюда, с вершины примыкающего к старому царскому дворцу зиккурата. О, они не имели ничего против него как их царя, какая разница ремесленнику, кто берет с него деньги: военачальник с неясным прошлым и царственным именем, или персидская марионетка, выполняющая приказы начальника гарнизона Ахеменидов. Однако, в этом то и крылась причина их неприязни к Арахе. Им было безразлично, кто ими правит, однако его правление неизбежно втянуло бы их в самоубийственную схватку со всей Персией, что чревато в лучшем случае материальными издержками, а в худшем — жизнью. И их можно понять. Будь прежний Араха вавилонянином, он поступил бы так же. Вряд ли их можно переубедить, ведь только для него победа в этой войне будет что-то значить. И это что-то стоит того, чтобы проливать за него реки своей и чужой крови. Это что-то — власть. Абсолютная и незамутненная. Нельзя давать волю своим мыслям, сейчас он должен говорить совсем о другом.

Он вскинул руку вверх, и толпа начала затихать. Когда наступило молчание, Араха подошел к самому краю небольшой каменной площадки, на которой стоял. А затем, он начал говорить. Он говорил, о необходимости вернуть былое величие древнейшему городу на земле, говорил о борьбе против персидских собак, поганящих священную землю своим присутствием, говорил о необходимости выбрать правителя, который сумел бы эффективно направлять эту борьбу. И когда речь закончилась, вся площадь, в едином порыве кричала его имя, которое, однако почти сразу начало тонуть в выкриках другого имени, которое должно было заменить старое. Толпа ревела, и весь город содрогался от ее рева.

— НАВУХОДОНОСОР! НАВУХОДОНОСОР! ЧЕТВЕРТЫЙ ЭТОГО ИМЕНИ!

Араха возвел глаза к небесам, шепча одно и тоже слово: «Да».

**********

Оперевшись о стену зиккурата, новоиспеченный царь Вавилона рыдал. После купания в лучах славы его как будто с головой окунули в ядовитое болото. Все его существо заполнилось обездвиживающим, убивающим отчаянием. Все, происходившее с ним с момента встречи с Мардуком было лишь одной гигантской иллюзией.

Войско, во главе которого он собирался противостоять персам, растаяло при первом известии об их приближении, и наличие двух с половиной тысяч добровольцев никак не могло решить проблему. У него попросту не хватило бы людей даже выдержать осаду, которую бы саботировала большая часть города, не говоря уж об открытом бое с противником. Энтузиазма избравших его царем хватило лишь на крики на площади. Большинство вавилонян не собирались биться за свой город, а те, кто были к этому готовы почти не имели амуниции и оружия.

Впрочем, не это было главной причиной страданий человека, почувствовавшего вкус невероятной власти и могущества и в один миг лишившегося всего.

Он был жестоко и расчетливо обманут Мардуком, показавшим ему душераздирающие картины смерти своих божественных родичей. Душераздирающие и лживые. Единственной проблемой Мардука, о которой он не соврал была потеря силы, которую он теперь вернул. Как только вся она оказалась вновь при нем, он прибыл к ошеломленному и растерянному, из-за потери армии, Навуходоносору. Однако целью его визита было не столько желание сообщить человеку о своем обмане, сколько жажда скорее вернуть назад частичку самого себя, отданную Арахе. После того, как сила истекла из человека до последней капли, бог не замедлил испариться, оставив урарта наедине со своими, теперь абсолютно невыносимыми страданиями.

Все дороги к спасению были перекрыты. Он не мог сбежать из города, так как горожане не могли допустить, чтобы нагрянувшие персы обвинили их в укрывании мятежника. Единственный маршрут, по которому он мог сбежать из города — это дорога ведущая на север, по которой как раз марширует персидская карательная армия. Кроме того, побег ничего не даст ему, ведь его будет несложно догнать, а приметная внешность не даст ему затеряться среди простолюдинов.

Ему оставалось только выбрать себе смерть. Главное не попасть в плен, потому что в таком случае он умрет лишь тогда, когда этого захочет пыточных дел мастер и таким образом, как он этого захочет.

Значит остается выбрать между самоубийством и смертью в бою. Лучше уж второе, быть может он даже погибнет на эмоциональном подъеме, забыв обо всем, что столь сильно отравляют его душу и разум.

Он нашел в себе силы подняться. Утерев слезы, стараясь разжечь в себе внутренний огонь, не из чар, но из первобытной злобы и чудовищной ярости, он двинулся к лагерю, где располагались остатки армии восставших.

Когда он дошел, на горизонте показалось персидское войско, стремительно приближающиеся к городу.

**********

Воспоминания отхлынули, обнажив острые камни прежней боли, ставшей, кажется, еще более невыносимой. Разумеется, они проиграли. Разумеется, персы уничтожили их всех до единого. Уцелела лишь та немногочисленная часть войска, которая, несмотря на все попытки этого избежать, попала в плен и теперь была нанизана на колы.

Один из пленников, находившихся за спиной Арахи, истошно завопил и начал захлебываться кровью. Ответом его крику, отразившемуся от камней, которыми была вымощена площадь, стал глумливый хохот, раздавшийся с высокой трибуны. Ненависть наполнила урарта, однако почти сразу отступила перед отчаянием из-за нового приступа боли.

Араху, вдобавок к боли, охватило чуство абсолютной безысходности. Он понимал, что еще несколько бесконечно долгих, мучительных дней он будет жить, он еще не раз увидит своих мучителей и не раз услышит их злорадствующий смех. И никакое чудо не вытащит его из этого кошмара.

«Будь вы прокляты! Будьте вы все прокляты! Эти люди, что пришли поглазеть на мои муки, эта площадь, которая будет последним, что я увижу в жизни! Будь проклят весь этот нечестивый, трусливый город, предавший меня! Будь проклят предатель Мардук! Проклинаю их всех! ВСЕХ!»

*********

— К следующим новостям. В ходе вооруженных столкновений на юге Ирака была обнаружена огромная пещера, являющаяся наиболее глубокой из известных на данный момент. Согласно предварительным данным, полученным в ходе осмотра пещеры, ее глубина достигает порядка 3 000 метров.

— В ходе исследования недавно обнаруженной на юге Ирака пещеры, произошел взрыв. Один человек погиб, более десятка получили тяжелые ранения. Погибший возглавлял группу американских геологов, прибывшую для изучения грандиозного географического объекта. Причина взрыва устанавливается. Основная версия экспертов — залежи взрывоопасного газа.

— Ужасные новости продолжают приходить из южной части Ирака. Группа из двенадцати исследователей, в полном составе, стала жертвой внезапного обвала, произошедшего в недавно обнаруженной пещере Гугал, которую неофициально уже нарекли «кровавой». Причины обвала пока не установлены. Напоминаем, что это уже не первый трагический инцидент, имевший место при исследовании пещеры. Неделей ранее из-за взрыва залегающего там газа, погиб глава геологической группы, десять его подчиненных получили тяжелые травмы и до сих пор находятся в тяжелом состоянии. Многие заявляют о мистическом характере происшествий и даже предполагают, что пещера является местом обитания древнего монстра, или инопланетной цивилизации.

— Силы союзников были вытеснены с территории южного Ирака, в ходе масштабного наступления террористической организации ИГИЛ (запрещена в РФ). Министерство обороны, во время официальной пресса конференции сообщило, что ВКС РФ готовы оказать коалиции всестороннюю поддержку на территории Ирака, если это потребуется.

— Грандиозных масштабов взрыв произошел на подконтрольной исламистам территории, в районе пещеры Гугал, являющейся наиболее глубокой в мире. Это связывают с обнаруженными там археологическим находками, ради уничтожения которых, по-видимому, был совершен подрыв. По словам экспертов, даже то недолгое время, которое было отведено на изучение находок, позволяло говорить об их сенсационности. Напоминаем, что боевики ИГИЛ (запрещенной в РФ) уже не раз разрушали исторические памятники, возраст многих из них достигал сотен и даже тысяч лет.

К другим новостям…