Под властью вампира. Книга 1

Александр Павлович Яцюк

Вот ловко я провела Сережку! Ну и глуп же он…Вчера он, конечно, опять изволил явиться под мое окно – «спасать меня». От чего?! К счастью, Рахмаэль опередил его и успел научить меня, как я должна держать себя. Летучей мышью (счастливые! Они обладают даром превращения) он взлетел на карниз. А я по его приказанию разыграла маленькую комедию.Сережка поверил, что я больше не впущу оборотня, что я «освободилась от его власти», и пришел в неописуемый восторг. Ах, дурак, дурак!

8

— Опять шельмеца Борьки нет… — начал он, утолив первый голод. — Совсе мальчишка от рук отбился… Хотя бы ты его прижучил, Сережа, — сказал он между двумя глотками и, взглянув на негшо, укоризненно заметил: — Э, да на кого же ты стал похож, братец… Здорово тебя проклятая лихорадка извела… Принимаешь хину? Нет, поди?

Артемий Григорьевич еще раз посмотрел на Домбровского, покачал головой, отдулся, вытер платком лоб, показав влажное пятно под мышкой и, принимаясь за новую порцию, посоветовал:

— Съезди — ка ты лучше, брат, в город, к доктору. О свадьбе уж и говорить нечего, ее придется отложить. Но, смотри, как бы тебе, если не будишь лечиться, не отправиться вместо венца туда, — он многозначительно махнул своей широкой рукой, как я сообразил позже, в сторону кладбища.

— Нет, зачем же откладывать свадьбу? — запротестовал Сергей. — Я буду лечиться и поправлюсь к тому времени.

— В самом деле, Сережа, у тебя очень скверный вид, — задумчиво произнесла молодая девушка, внимательно разглядывая его. — Почему ты не слушаешь папу, не принимаешь хину?

— По легкомыслию, голубушка, по легкомыслию, — ответил за него Аратынский и обратился ко мне: — Представьте, молодой человек, не хочет наш жених лечиться, хоть ты кол ему на голове теши… У него же лихорадка, как видите, а сней, подлой, шутить нельзя. Не-ет, нельзя!

— Артемий Григорьевич! Что за выражения? — возмутилась Татьяна Павловна.

— Виноват, не буду. И откуда эта… гадость только берется у нас? Место, кажется, сухое, не болотистое… Иногда годы проходят и никто не заболеет. А то, вдруг, несколько человек сразу… Да и того… — Он взглянул на встревоженное лицо жены и, не договорив, снова обратился ко мне: — Хоть бы вы, молодой человек, повлияли на Сережу, нас он видно в грош не ставит.

— Да, да, возьмите его в руки, Гриша, — подхватила Ирина и, лукаво улабнув — шись, добавила: — Можно мне так вас называть?

— О, пожалуйста! Сделайте одолжение…. — ответил, понятно. Я.

— Он, негодный. Совсем меня не слушается. Папочка прав, даже мои слова для Сережи ничего не значат, — кокетничала девушка.

— Позвольте мне вам не поверить, Ирина Артемьевна, — возразил я, подвигая к ее отцу графин с квасом.

— Нет, это так, так.

— Ну, если он вас не слушается, то на что же могу надеяться я! К тому же, в моем распоряжении слишком мало времени. Меня ждет извозчик.

— О, нет! Мы вас так скоро не отпустим. Вы — единственный друг Сережи и должны погостить у нас. Не правда ли, мама, папа? А время — пустяки.

— Ах, ты, стрекоза моя! Ха-ха-ха! — загрохотал Артемий Григорьевич, тяжело откидываясь на спинку стула. Время — пустяки, изволите видеть. А? Как бы не так матушка!

— Боже, как ты громко ведешь себя, Артемий Григорьевич, — болезненно сморщилась Татьяна Павловна, поднося руку к виску. — Ты оглушил меня.

— Прости, жена, виноват. Да уж очень насмешила меня наша дочурка. Но какие же это такие спешные дела призывают вас, молодой человек? Разрешите полюбопытствовать.

Я сидел напротив Сергея, Ирина — рядом с ним и она не могла видеть тех недоумевающих, полных тревоги взглядов, которые он начал бросать на меня. Бедняга, очевидно, боялся, как бы я и в самом деле не вздумал немедленно уехать отсюда.

Пришлось повторить выдуманную для Ирины историю, добавив, что я не поладил с старшим врачом и теперь еду в на другое место. А так как мне надо было проезжать мимо Тетеревинска, то я решил заехать в Аратыновку, захватить с собой Сережу и вместе с ним навестить одного товарища, живущего в соседнем уезде.

Рассказ сошел гладко, ни в ком не не вызвав подозрений насчет его правдивости. Ирина продолжала уговаривать меня остаться у них на эти несколько дней, отец поддержал ее, и я, поломавшись немного, наконец, согласился.

— Значит, остаетесь? — обрадовалась молодая девушка. — Как я рада!

— Ну, вот, давно бы так, молодой человек, — сказал Аратынский, бросив на пол зубочистку и вставая из-за стола. — Располагайтесь, как дома. А я часик сосну, да и снова в поле. Извозчика то не забудьте отпустить…

Он зевнул и, тяжело ступая, ушел. Татьяну Павловну Митро с Феклушей снова перенесли всад и куда-то увезли. Я, Сергей и Ирина остались втроем. Она предложила мне показать сад и свести в малинник, велев девушке, пришедшей убирать со стола, отнести извозчику деньги.

Мы шли медленно. Разговор не клеился. Сергей скоро остановился и сказал:

— Знаете, что? Вы идите, а я тут полежу на солнышке. Устал что-то.

— Ах, какой ты сонулька стал! — всплеснула руками Ирина. — Признавайся, вздремнуть захотел? — и, не дожидаясь его ответа, разрешила: — Ну, так и быть, подремли здесь на солнышке, а мы на обратном пути растормошим тебя. А ну, Гриша, кто быстрее бегает? — весело крикнула она и пустилась бежать.

Я вопросительно посмотрел на Домбровского.

— Иди за нею. Мы поговорим позже, — шепнул он, опускаясь на траву. — Но, смотри, ни слова Ире о том, что я писал тебе! Это очень важно.