Душа в душу

Александр Осиновский

Можно с уверенностью сказать, что о любви в мировой литературе написано больше, чем о чём-либо другом. И поток мыслей на эту тему никогда не иссякнет. Вот и автор повести "Душа в душу" вливает своё Слово в этот поток. А пытается он ярко и убедительно показать, насколько глубоки и неожиданны бывают чувства любви. и что требуется для того, чтобы они становились глубже. Но не только в интимных отношениях, а в широком понимании слова ЛЮБОВЬ, когда душевность становится главным, решающим фактором сердечных взаимоотношений.

Громадные алые губы, подернутые дымкой, занимали над горизонтом добрую четверть неба. Над ними еще проступал и нос, кончик которого сверкал подобно звезде, забывшей отключиться на день. А глаз уже не было видно, так как они терялись в верхних слоях атмосферы.

Он легко представил себе такую грандиозную картину, стоя на верхней площадке высотного здания, тем более, что нечто подобное уже увидел сегодня в картинной галерее. Там он внёс увиденное в свой фотоаппарат, а здесь делал панорамные снимки города.

Вдруг одна единственная крупная капля шлёпнулась ему на лоб, разметав мелкие брызги по всему лицу. Ещё круче задрав голову, он увидел в зените только маленькое беленькое пятнышко-облачко.

«Ну надо же! — подумал он. — И оттуда прилетела ко мне эта капля? Неужели из этого облачка? Это мне прямо знак какой-то».

И он тут же, сообразуясь со своим настроением, мысленно поспорил с художником, предлагая иной сюжет: в небе огромный глаз, и из него падает в море слеза, а из самой слезы вырывается мощный поток; и подпись под картиной: «Из ничего рождается безбрежность».

А здесь внизу во все стороны света простирался мегаполис, залитый полуденным летним солнцем. У этой высотки не было оборудованной смотровой площадки. Но ему «организовал» сюда выход давний приятель, с которым он случайно встретился как раз возле этого дома и который, как оказалось, в нём работавший. Они вышли на площадку вдвоём, поговорили о том о сём, а потом приятель, сославшись на занятость, оставил его одного…

Он подошел к самому краю и глянул вниз.

«Метров сто, не меньше! Как все просто: шагнул — и больше никаких проблем. Стоп, Сеня! — шальная мысль. Ты что себе позволяешь? Так не годится!»

И Арсений отошел подальше от невысокой ограды. Снова поднял голову к небу. Облачка уже не было.

«Ну вот, будто бы всё наладилось…» — мелькнуло в голове, и даже отлегло на сердце.

Полюбовавшись еще немного панорамой города, Арсений спустился лифтом вниз. В просторном холле первого этажа он передал ключи от выхода на верхнюю площадку лифтёрше и на минуту задумался. Налево от лифтов был вход в «Бриллиант», направо — в «Книгочей», прямо — выход на проспект. Еще вчера он непременно зашел бы в ювелирный магазин, чтобы присмотреть что-либо интересное для своей Елены. Но то вчера,… а сегодня он уже заглянул в пропасть стометровой глубины с неожиданной мыслью о мгновенном решении своих проблем. И он скорее по привычке зашел в книжный. Здесь, как теперь всегда, было пустынно, если не считать трех продавщиц, скучавших на своих участках. Они не обратили никакого внимания на вошедшего, да и вошедший на них тоже. Он рассеянно обозревал стеллажи, уставленные книгами в ярких разноцветных обложках и, может быть, впервые у него не было желания взять в руки какую-либо из них.

— Молодой человек, может, вам что-то подсказать? — услышал он позади себя приятный женский голос.

Обернулся. Перед ним стояла, немного смущённо улыбаясь, симпатичная светловолосая девушка.

— Да, было бы неплохо, если бы вы смогли мне чем-то помочь. Только это не касается книг, вот в чем дело…

— Ах вот оно что! То-то я смотрю, вы книг будто и не видите вовсе. Ну, извините. — И она, смутившись ещё больше, вернулась к своему рабочему месту.

А он, дойдя до конца зала, повернул обратно. Девушка подняла голову от стола, за которым сидела, и одарила Арсения еще одной лучезарной улыбкой. Причем щеки ее порозовели.

— Заходите еще! Когда будет у вас другое настроение.

— Всенепременно! И уж тогда вы мне обязательно что-либо подскажете.

Выйдя в холл, Арсений снова на минуту остановился. Сверкавшая перед ним вывеска ювелирного магазина теперь вызвала болезненный толчок в области сердца. Нет, он не сомневался, что Елена теперь не напомнит ему о его обещании приобрести дорогие серёжки. Но, может, все-таки купить их именно сейчас, без нее самой, в знак примирения? Примирение…

«Да что, мы воевали, что ли?! Но как же тяжко на душе! Эти ее глаза… Они сводят меня с ума. И эта… девчонка с таким укором посмотрела на меня, будто знает наперед, что со мною творится. А что, вот сейчас вернусь и все ей расскажу про себя и Лену. Как она к этому отнесется? Пожалуй, сама назначит мне свидание. А я и не откажусь. Нет, всё-таки откажусь. Так что не заходи и не начинай».

Он вышел на проспект и пошел, не спеша, в сторону своего дома, до которого еще надо было доехать на метро, потом на автобусе и только тогда пройти немного пешком. Но это не беспокоило его: бывали случаи, когда он преодолевал это расстояние именно «на своих двоих». Правда, причины для этого были тогда совсем другие. А сегодня такой день… Дома его никто не ждет, а ждать могла одна только жена, которая сегодня утром после ссоры с ним уехала к маме. Ушел из дома и Арсений. Если бы она уже вернулась домой, то непременно позвонила бы ему. Но мобильник молчит, и у Арсения тоже не хватает воли позвонить ей. Увы! — ссора-то произошла серьезная…

Проспект сегодня не шумел обычным множеством автомашин и массой пешеходов. День был воскресный и жаркий — многие давно умчались за город. Но это конечно не означало, что город опустел. Все кафешки по пути следования Арсения оказывались густо заполненными посетителями, а ему хотя и хотелось немного промочить горло, но не было никакого желания подсаживаться к кому-то за столик. Он купил с лотка бутылочку минералки и неспешно шел, иногда прикладываясь к ее горлышку.

Весь путь до своего подъезда занял у него около двух часов. Но усталости он не чувствовал. И только войдя в квартиру и опустившись в прихожей на скамейку, ощутил во всём теле неприятную тяжесть, которая будто приковала его к сиденью. В квартире было тихо. Обычно Елена, если была дома, включала негромкую музыку. Не было под скамейкой и ее босоножек. Зато тапочки на месте. Значит, нет Елены… Чего и следовало ожидать. Ещё тревожнее стало у него на душе. Он сбросил туфли, воткнул ноги в свои тапочки, тяжело, будто старик, поднялся и поплелся к гостиной. Но, не успев переступить её порог, вдруг услышал из прихожей звук отпираемой двери. Сердце вмиг встрепенулось учащёнными толками под ложечку: «Пришла!» — прокричало сознание. И он замер, привалившись спиной к косяку дверного проёма.

Она приближалась к нему медленно и неуверенно. Её огромные глаза были полны слёз. Увидев это, Арсений и сам почувствовал, как к горлу подкатывает комок.

— Прости меня, Сеня! Я не знаю, что на меня нашло. Я очень тебя обидела. Прости…

— Да что ты, милая! Я сам виноват. Тоже стал плести всякую чушь. Ты, ты меня прости! Я и не думал, что так получится. Ведь когда…

— Стоп, стоп, стоп! Давай не вспоминать, с чего всё это началось. Забудем! Как будто ничего и не было.

— Согласен — забудем!

Арсений обнял свою прекрасную Елену и прижался щекой к ее щеке. А она порывисто отстранила голову и снизу вверх глубоко устремила взгляд в его глаза. По её щекам скатилось по одной единственной, но крупной слезе. Он вспомнил сразу и глаза, увиденные в картинной галерее, и ту каплю, что упала ему на лоб с ясного неба, и слезу, придуманную им с вырывающимся из неё потоком. А в сознании зазвучала давняя, любимая ими обоими песня: «Я люблю тебя до слёз…». И он поспешно прижался губами к её губам, чтобы успеть почувствовать солоность реальных слез. После долгого страстного поцелуя Елена снова отстранила голову и рассмеялась:

— Фу-у! ты съел всю мою помаду!

Он тоже рассмеялся:

— Ага! И запил твоей слезой. Вот и славно! Это как закуска перед хорошим обедом.

— Я поняла! Ты же, наверно, ничего с утра сегодня не ел. Я же тебя знаю! Сейчас я тебя буду кормить. Мама положила мне в сумку кое-какой еды. И знаешь, она меня крепко отругала. За эту нелепую ссору. Так что уж прости меня, Сеня, ещё раз!

— Да ладно тебе — извиняться! Ты же знаешь, что семейная жизнь без драм не обходится. Главное, чтобы они не становились склочными.

— Но мы постараемся! Правда?

— Конечно!

Теперь Елена оторвалась от Арсения полностью и помчалась в прихожую за сумкой. И уже оттуда крикнула:

— Ну, ты там отдыхай пока, а я быстренько накрою на стол!

Сначала он навзничь рухнул на диван и облегченно выдохнул. Такую огромную тяжесть они оба вытолкнули из себя! Хотелось бы верить, что навсегда. Но… что-то всё-таки скреблось на душе, как скребётся ласковый котёнок своими ещё неокрепшими коготками.

Вскоре из кухни донёсся аппетитный аромат свежеприготовленного мясного блюда. И Арсений, не дожидаясь, когда Лена позовёт его, встал и отправился в ванную мыть руки. А войдя потом в кухню, был приятно потрясён обилием на столе всякой вкуснятины.

— Ух ты! Это всё от твоей мамы? Здорово!

— Ну так ты же знаешь, какая она кулинарка! Жалко, вина у нас с тобой никакого нет. Надо было бы позвенеть бокалами за наше примирение.

— Не за примирение, а за вечный мир! Ну да ладно, ещё позвеним. Знаешь, я тебе сегодня чуть было не купил сережки, из тех, что тебе нравятся.

— И хорошо, что не купил! Продал машину, и сразу тратить деньги! Нет, милый, так не годится. Вот купишь себе новую, тогда и подумаем о дорогих украшениях для меня. А пока я и в бижутерии выгляжу неплохо. Как считаешь?

— Считаю, что ты изумительно красивая и умная женщина!

— Да уж умная! Скажешь тоже! Мне кажется, умные женщины не устраивают таких сцен своим мужьям.

Арсению хотелось возразить ей в том смысле, что, мол, от ума до глупости — один шаг. Но воздержался, конечно. Не мог же он снова обидеть свою Леночку! И сказал:

— Мы же договорились забыть эту нашу историю…

— Ну вот видишь? А я уже напоминаю!

— Всё, всё, всё! Знаешь, как это бывает — слово за слово — и пошло-поехало.

— Но у нас-то с тобой…

— Вот именно!

Они сидели за столом друг напротив друга, и забыв о еде, улыбаясь, друг другом любовались. Потом Елена спохватилась:

— Господи! Да ведь всё уже остыло! Сейчас подогрею.

Она поспешно встала и принялась возиться у плиты. А он счастливыми глазами следил за её действиями. В сознании его снова зазвучало: «Я люблю тебя до слёз!..» А потом и вовсе запел в полголоса. Елена обернулась и замерла с тарелкой в руках:

— Ну вот, мы ещё не выпили и не закусили, а ты уже запел. Значит, всё в порядке, Сеня? Да?

— Всё в порядке, Лена! И не сомневайся даже. Я приятно захмелел, глядя на тебя. И теперь во мне всё поёт. И будет петь всегда.

А она в ответ обогнула стол, подошла к мужу, охватила его голову руками, прижала к своей груди и расцеловала сначала в лоб, потом ниже по лицу до губ и подбородка.

Арсений блаженно жмурился, и говорил смеясь:

— Леночка, милая, тебе в третий раз придётся подогревать мамины котлеты!

— Да уж, наверное! — рассмеялась и она, возвращаясь на своё место.

В общем, как говорится, обед прошел в тёплой дружеской обстановке. Потом они оба уютно устроились в гостиной на диване и погрузили себя в мир приятных размышлений о своей молодой супружеской жизни и о перспективах её развития. Они поженились только полгода назад, а потому так горько пережили сегодня эту свою ссору. И теперь им было сложно не коснуться в разговоре её причин. Но они старались.

— Сеня, может, зря ты продал машину? Сейчас бы за город поехали. На природу!

— Да оно то да! Но вот до Италии мы бы на ней не доехали. А мне так туда хочется!

— Я понимаю. Только ведь новую ты вряд ли скоро купишь.

— Думаю, что к осени куплю. Как раз к бархатному сезону.

— И мы махнем с тобою в Италию?

— А что ты думаешь, и махнем!

— Но ведь мы на этот год наши отпуска уже использовали!

— Ну, что-нибудь придумаем.

— Да, хорошо помечтать! А потом возникнут какие-либо другие проблемы…

— Нет, милая, о проблемах лучше не думать!

— А вдруг я к тому времени забеременею? Ведь пора бы уже! Я была бы рада. А ты?

— Да конечно и я был бы рад! О чем речь! Только…

— Не надо, Сеня! Знаешь, я еще раз проверилась — у меня всё в порядке. Да и у тебя тоже. Так что никаких «только».

— Ну и хорошо. А беременность в начальной стадии поездке не помешает.

— А как там дела в вашем Исследовательском Центре? Зарплату не повышают?

— Повышать-то повышают, да не часто и не всем. Но мне грех жаловаться. Меня повышают, хотя я и не академик, и не ведущий специалист, а всего лишь мастер по изготовлению экспериментальных устройств. Нас там таких мало, и потому ценят.

— Подожди, но ведь ты же инженер, а работаешь мастером!

— Так ведь хорошим мастером и может быть только хороший инженер.

— Ну и много ты там всего понаизготовлял?

— Да хватает! Только не все удачные. И не по моей вине.

— А по чьей же?

— Ну так эксперименты же! Замысел бывает хороший, а результат никудышный. Вот и мучаемся. Но бывают иногда и озарения. Я сам тоже предлагаю. Так что работаем.

— Ты так много всего знаешь. А не академик!

— Да сейчас все много всего знают. Все такие начитанные! Только толку от этого не во всём и не всем хватает…

Арсений окинул протяжным взглядом полки с книгами.

— Вот знаешь, мой дед очень много читал и всё жаловался, что прочесть всё на свете невозможно. Так вот представь себе, что в нашем ИЦ, к примеру, задумались, как в одно мгновение переносить содержание книги в мозг человека. Ну, то есть в его память, как переносится электронная информация в память компьютера. Вот было бы здорово! Хоп! — и ты прочла все девяносто томов сочинений Льва Николаевича Толстого.

Елена рассмеялась.

— А зачем мне так много? Мой мозг не выдержит!

— Выдержит, выдержит! Хотя конечно тебе столько и не нужно. Но дозировку ведь тоже можно соблюдать. По интересам. Вот, например, внесла ты в своё сознание «Анну Каренину» и сразу у тебя перед глазами появились бы яркие картины её жизни. И думаешь себе, зачем ей дурёхе надо было кидаться под поезд?

— Ну да! Но, может, мне стало бы яснее, что у неё действительно другого выхода уже не оставалось?

Арсений вспомнил о своём неожиданном порыве на верхней площадке высотки:

— Нет, милая, никогда не грех подумать ещё немножко и спуститься на грешную землю. И всё представится совсем в ином свете. Как у нас с тобою.

— Ой, но тут и сравнивать нечего!

— Вот именно! Но такое внесение в память человека было бы очень полезно.

— Так что, такое может стать возможным?

— Конечно! Всенепременно будет! Как и многое другое из того, что пока кажется невероятным.

— Ладно, не будем пока обо всём этом. Знаешь, я вот вчера была в поликлинике, видела там одну мамочку. С нею были две девочки. Старшенькой лет пять, младшенькой годика два. А третий ребёнок был пока у мамы в животике. А мама такая молоденькая! И все они такие красивенькие!

— Включая ребенка в животике?

— Да, да! Не смейся. Я чуть не расплакалась…

— Не горюй, милая! Будут и у нас с тобой детки. Ну и что, что твой первый брак оказался неудачным. Зато теперь у тебя есть я. Правда, я тоже муж подержанный… Что поделаешь! Но мы-то с тобой теперь с опытом. Преодолеем наши трудности. И мы любим друг друга. А что ни говори, для совместной жизни это самое главное.

— Какой ты у меня умный и добрый! И как хорошо, что твоя первая тебя бросила! Дурёха она, но я ей благодарна.

— И ревновать не будешь?

— Не буду. Как, надеюсь, и ты меня к моему бывшему.

— Ну, само собой!

Вдруг Лена встрепенулась, порывисто поднимаясь с дивана:

— Ой, что это у нас ничего не включено! Ни музыка, ни «Окно» в твою любимую Италию. Куда бы ты там хотел в данную минуту?

Арсений сладко потянулся на диване.

— В данную минуту? Дай подумать. А, вот! — в сады Боболи. Оттуда открывается чудесный вид на Флоренцию.

— Хм… Что-то я не помню такой точки видеонаблюдения из нашего «Окна».

— Вот то-то и оно! Не всё пока ещё можно увидеть через эту систему. Потому и хочется свободно куда-нибудь съездить. Правда, в будущем будут и другие методы виртуальных путешествий. Более широкие по возможностям. Можно будет даже ощущать погоду, и как бы прикасаться к предметам. В общем, как будто находишься там.

— Ну ты, Сеня, насочинял!

— Не веришь? Я потом тебе ещё кое-что расскажу. А пока включай, что сама хочешь.

Елена подошла к «Окну», сняла с «подоконника» пульт управления и, немного поразмыслив, нажала кнопку. Тотчас в комнату ворвался шум морского прибоя, и все стены озарились ярким южным светом.

— Лигурийское побережье! Замечательно! Да, неплохо бы нам с тобой поваляться сейчас там на пляже. Да ещё в такой романтической «глуши» как этот пляж «Морское Эхо».

— О да! Да ещё за такие огромные деньги!

Оба от души расхохотались.

— Вот-вот, Леночка! Так что нам без машины не обойтись. Намного дешевле обойдётся.

— А ещё дешевле получится, если съездить для начала в Крым. В Крыму-то какие красоты! Не хуже итальянских. И людской толчеи поменьше.

Она облокотилась на «подоконник» и как бы выглянула из окна, поворачивая голову то вправо, то влево. Вогнутая поверхность экрана позволяла увидеть пляж во всю его ширину.

— А знаешь, Сеня, людей-то сейчас на этом пляже совсем немного. И многие кутаются в полотенца. Так что там у них не жарко и ветряно. Зато у нас…

— Эх, нам бы сейчас лигурийского свежего ветерка! Ах, Лена, у нас так душно! Открой окно, настоящее, да сядь ко мне.

— Под Пушкина подстраиваешься? — рассмеялась она. — Вот сейчас я еще и сквознячок сделаю, и будет нам как на том пляже.

Стая крикливых чаек чуть не заглушила последние ее слова. Чайки пролетели, но одна вдруг села на наружную часть «подоконника» видеоокна и заглянула в объектив. Причём была полная иллюзия, что она увидела Лену с Сеней.

— Ой, говорят, это плохая примета, когда птичка вот так в окно заглядывает, — забеспокоилась Елена.

— Ты веришь в приметы? А теперь представь, у скольких суеверных пользователей «Окна» в мире вздрогнуло сейчас всё внутри! Если конечно они в этот момент тоже включили у себя пляж «Морское эхо». Ну и что? Всем им станет в чем-то худо? Вон, она уже улетела.

— Ой, да ладно! — смутилась она. — Всё у нас с тобой будет хорошо. Но в мире так много загадочного…

— Да уж! — произнёс в ответ Арсений и вспомнил, что сегодня и сам что-то подобное подумал, когда с ясного неба на его лоб упала крупная капля. — Включи-ка ты заодно музыку. Что-либо весёленькое.

Елена с удовольствием выполнила его просьбу, пританцовывая, вернулась к дивану, взяла Арсения за руку и потянула на себя.

— Давай, муженёк, разомнёмся! И не будем о грустном.

Муженёк охотно согласился, и они несколько минут увлечённо отдавались модным танцевальным ритмам, совершая пусть и несложные, но изящные телодвижения. А когда пошла неспешная лирическая мелодия, крепко прижались друг к другу и слились в долгом опьяняющем поцелуе. Потом разом упали на диван, не прерывая этого извечно волнующего занятия. За «Окном» шумел морской прибой, к которому теперь стали подмешиваться отдалённые раскаты грома. Небо в Лигурии заволакивало грозовыми тучами. А здесь за окнами закатное солнце золотило стены и крыши города. Музыка автоматически отключилась, будто почувствовав свою ненужность. Да Сеня с Леной теперь ничего и не слышали кроме биения своих разгорячённых сердец…

Рано утром, проснувшись, Арсений прежде всего услышал шум всё того же морского прибоя, доносившегося в спальню из гостиной. Рядом с ним Елены не было. Он встал и заглянул в гостиную. Его Леночки и там не оказалось, но зато в «Окне» волновалось не Лигурийское море, а Чёрное. Это ему ясно было потому, что там на горизонте громоздились величественные очертания Кара-Дага. И он понял намёк уже убежавшей на работу жены.

«Значит, всё-таки для начала в Крым! Так решила моя Леночка. Ну ладно, в Крым так в Крым. Не будем спорить».

В кухне на столе лежала её записка:

«Милый, не тревожься, всё прекрасно! Просто мой отпуск вчера закончился, а мы об этом и не вспомнили. Видно, потому, что твоему ещё целая неделя. Так что отдыхай. Чем позавтракать, найдёшь в холодильнике. Люблю, целую. Твоя взбалмошная Елена».

После короткой разминочной гимнастики. душа и завтрака Арсений занялся было своими домашними делами, но позвонили с работы и попросили явиться. Что-то там не клеилось с устройством, в изготовлении которого он принимал участие. Такие звонки были ему привычны, и он через пять минут уже мчался в Исследовательский Центр. А там оказалось, что вызвали его вовсе не из-за неких неполадок, а как раз напротив — по причине успешного завершения одного важного проекта. И ему выпала счастливая возможность одному из первых испытать на себе его обогащающее воздействие.

Полулёжа в специальном уютном кресле и со специальным устройством на голове, Арсений в течение двух часов находился в состоянии глубокого сна. Но это был, конечно, совсем необычный сон. Едва он очнулся, бодрым и улыбающимся, его тотчас окружила целая бригада врачей со своей аппаратурой. Требовалось немедленно проверить состояние «подопытного кролика», как он сам пошутил в свой адрес. Занимались они этим тоже не менее двух часов. И решение вынесли единодушное: абсолютно здоров! Аплодисменты всего коллектива лаборатории и поздравления Арсений слушал несколько рассеянно, так как всё-таки чувствовал усталость, а перед глазами всё ещё возникали образы, увиденные «во сне». На самом деле это была уже даже не виртуальная, а настоящая реальность, но чужая, внесённая в его сознание. Чужая, но не чуждая ему, а напротив — близкая его мироощущению и интересам. Об этом его и хотели сразу же порасспросить все присутствовавшие. Однако начальник лаборатории резонно решил, что для Арсения важнее сейчас остаться одному, чтобы осмыслить всё происшедшее. И отпустил его домой.

Выйдя на улицу, Арсений решил позвонить жене. Но мобильника в кармане не оказалось. И он вспомнил, что в спешке оставил его дома.

«Ах, ты господи! Она же теперь извелась вся, названивая мне. Ну вот, опять я перед нею провинился… Не бог весть, что может подумать. А я тут иду себе вразвалочку, будто и спешить незачем. Ладно, рвану домой!»

Дома он немедленно позвонил Елене, и тот час же услышал её взволнованный голос:

— Сенечка, я всё знаю! Тебя вызвали на работу, а ты забыл взять мобильник. Там тебя подвергли какому-то испытанию, а какому, расскажешь мне сам. Скажи только, как ты себя чувствуешь?

— Нормально, Лена! Только слишком переполнен впечатлениями.

— Вот как! Ну хорошо! Если нормально. А то я уж забеспокоилась — что за испытание? Перекуси там чем-нибудь, а за продуктами я сама зайду после работы. Целую, милый!

— Я тебя тоже.

Перекусывать он не стал, так как не испытывал пока голода, но зато его сильно потянуло в обычный естественный сон. Видно, то, что он видел в том «необычном» сне, всё-таки действительно немало его утомило. И он мгновенно уснул, едва голова коснулась подушки. Теперь сны были обрывочны, и в них густо переплетались сцены из его реальной жизни со сценами тоже будто бы реальными, но привнесёнными извне. Он видел себя в Италии, идущим по улицам Флоренции вместе с Еленой. Потом Леночка его будто растворялась, уступая место незнакомой молодой и красивой итальянке. Итальянка говорила по-русски и много рассказывала об Италии. Затем снова появлялась жена и ревностно доказывала мужу преимущества поездки в Крым. И тогда ему мерещилось, как он крепко прижимает к себе их обеих, чтобы не упасть вместе с ними в пропасть с самого острого зубца крымской горы Ай-Петри.

Конец ознакомительного фрагмента.