Великий маг Каладиус. Хроники Паэтты. Книга IV

Александр Николаевич Федоров, 2019

Великий маг Каладиус, Белый колдун пустыни, Асшиани, Губитель Народов, Воплощение Асса, Сокрушитель Надежд… Этот человек носил за свою невообразимо долгую жизнь множество имён, и ни одно из них не было истинным. Один из самых могущественных магов за историю Паэтты, с которым читатель познакомился ещё в первой книге серии. Теперь пришла пора узнать о нём больше, поскольку история его жизни невероятна. Эта книга о маге, но не о магии. Сложность выбора, тяжесть последствий принятых решений, хитрые политические интриги… Захватывающая история не отпустит читателя с первых до последних страниц.

Глава 10. Метаморфозы

— Я решил, что пришла пора для нас превратиться из скрывающихся безвестных личностей в уважаемых членов общества, — начал Каладиус. — Я хочу, чтобы ко мне обращались согласно моему статусу, пусть и выдуманному мною же. Коль уж я ношу имя, заканчивающееся на «ус», мне нужны все доказательства того, что я имею на это право!

— Не понимаю, к чему вы клоните? Вы хотите подделать бумаги Академии?

— Это было бы слишком грубо и опасно. Сообщество магов слишком ревностно относится к подобным мелочам, и вздумай я предъявить фальшивый диплом — мне придётся довольно солоно. Мой план сложнее, дольше, но безопаснее. Это столь изящная и неожиданная многоходовка, что в итоге, я надеюсь, никому не придёт в голову слишком глубоко копать.

— Надеюсь, что ради этого не придётся нарушать закон… — проворчал Каррис, внутри которого шевелился неприятный комок дурных предчувствий.

— Разумеется придётся! Выдавать себя за члена Академии — уже нарушение закона. Но если ты говоришь о каких-то более скользких делишках, то спешу тебя успокоить: убивать никого не придётся.

— Что ж, не томите больше, мессир, — взмолился Каррис. — Что же это за план?

— Знаешь ли ты, что судовладельцы в Кинае иногда нанимают магов для охраны судов? Кстати, это довольно неплохой способ подзаработать и набраться опыта, если, конечно, тебя не мучит морская болезнь. Ну а мы с тобой, мессир Каррис, весьма сносно переносим качку, не так ли?

— К чему вы клоните? — недоуменно спросил юноша. — Вы хотите, чтобы мы устроились на судно?

— Именно! Но не просто так, в частном порядке, а официально, через портовый комиссариат.

— Я ровным счётом ничего не понимаю… Как это поможет вам получить диплом Академии?

— Никак. Но это поможет значительно приблизиться к этой вожделенной бумаге! И тебе, мессир Каррис, также отведена пусть небольшая, но роль в моём плане. Так что слушай внимательно, и постарайся понять всё, что я скажу.

***

Портовый комиссар непонимающе глядел на двух магов, заявившихся в его унылую конторку. Тот, что моложе, скромно, но с достоинством стоял у входа; тот же, что старше, недолго думая, фамильярно плюхнулся на скрипучий стул. Надо сказать, что, едва сев, Каладиус тут же пожалел об этом — наверное, сидеть на шатающейся от ветра ветке было бы и то удобнее — однако же не встал, дабы не портить эффект.

— Ещё раз повторите, милорд, что вам угодно? — переспросил он.

— Пожалуйста, обращайтесь ко мне «мессир», — с вполне явно обозначенной строгостью в голосе ответил Каладиус. — А угодно мне и моему ученику устроиться на какое-нибудь судно.

— Но при чём здесь комиссариат? — недоуменно спросил клерк. — Вам было бы проще напрямую обратиться к судовладельцам…

— Всё это так, любезный, — перебил его маг. — Но видите ли, какая штука… Так уж вышло, что наши документы утрачены, включая и мой диплом Латионской Академии Высоких Наук. Согласитесь, не всякий судовладелец станет говорить с какими-то проходимцами.

— Но я всё же не совсем понимаю, чем я могу быть полезен вам, мессир? — комиссар, судя по всему, опешил от подобной развязности.

Вообще портовые комиссары Киная не привыкли говорить с подобных позиций. Обычно это они использовали подобный высокомерно-снисходительный тон, именно они глядели сверху вниз, ведь чаще всего им приходилось иметь дело с капитанами судов и контрабандистами, которые чаще всего были суть одно и то же. Всем было что скрывать, поэтому каждый из них более или менее заискивал перед комиссарами, олицетворяющими власть здесь, в порту. Но этот маг вёл себя как большой вельможа, как человек, которому дозволено почти всё — он вёл себя как человек, снизошедший до разговора, как человек, делающий одолжение одним своим обращением.

— Вы, любезный комиссар… простите, как вас по имени?.. Так вот, вы, любезный комиссар Дерне, можете быть весьма полезны мне, коли потрудитесь подтвердить наши личности.

— Но я впервые имею честь видеть вас, мессир… — комиссар окончательно потерялся, всё более становясь похожим на рыбу, выброшенную на сушу. — Каким образом я могу подтвердить ваши личности?

— Разумеется, благодаря свидетелям, коих я предоставлю, — Каладиус даже пожал плечами, словно давая понять, как сильно он удивлён и даже расстроен тупостью чиновника.

— Но я не совсем уверен, что это входит в число моих компетенций…

— А в чьи же ещё! Вы — комиссар порта, и обязаны разрешать все вопросы, связанные с его функционированием. Я обратился к вам, поскольку испытываю затруднения с трудоустройством в вашем, прошу это отметить, порту. Так к кому же мне ещё обращаться?

— Вы могли бы обратиться в магистрат… — возразил клерк. — Мне думается, что это скорее находится в их компетенции.

— Любезный комиссар… простите, запамятовал ваше имя… Я же не просто так ввалился сюда с какими-то невообразимыми требованиями. Я вам логически обосновал, почему я пришёл именно к вам. Кроме того, я ведь явился не с пустыми руками! Я знаю порядок!

И на стол комиссара опустился достаточно внушительный мешочек, глухо звякнувший при соприкосновении со столешницей. Чиновник, воровато стрельнув глазами по сторонам, мгновенно убрал кошелёк в ящик стола. Вероятно, это было уже на уровне рефлекса, и в следующий момент мастер Дерне горько пожалел о своей неконтролируемой жадности, но дело было уже сделано — не вынимать же кошель обратно! Теперь он был на крючке у этого заносчивого мага.

— Что же вы хотите? — окончательно поникнув, спросил комиссар.

— Напишите подтверждение наших личностей, — терпеливо повторил Каладиус. — Бумагу, из которой будет явно следовать, что мы — это мы. Укажите, что эту бумагу вы пишете взамен утраченных нами документов.

— И каковы же обстоятельства утраты? — уныло поинтересовался чиновник.

— Прошлой осенью мы с мессиром Каррисом служили на судне «Тригорон». Нас наняли в таверском порту для сопровождения указанного судна в Золотой Шатёр. Однако в районе залива Алиенти мы попали в сильный шторм, в результате которого в трюме открылась течь. Пока мы с мессиром Каррисом сдерживали воду, капитан пытался править судно к берегу, но ветер был противным, так что в конце концов мы выбились из сил, а корабль всё же затонул. Большая часть экипажа спаслась, но мы в суматохе не озаботились спасти наши документы, так что они ушли на дно вместе с «Тригороном» и теперь, должно быть, их с превеликим интересом читают тритоны…

— Почему бы вам не обратиться к владельцу судна за подтверждением личности?

— Его владелец, а точнее — бывший владелец находится в Найре. Мы бы и рады туда попасть, но чтобы это сделать, нам нужны документы.

— И вы говорите, что у вас есть свидетели? — вздохнув, спросил комиссар.

— Да, матрос с нашего корабля. Мы оставили его снаружи, потому что, сказать по правде, от него несёт как от козла. Мессир Каррис, пригласите его.

В кабинет, комкая в руках засаленную матросскую шапку, вошёл парень средних лет. Пахло от него и впрямь так, что воздух вскоре сделался едким и плотным, словно смола. Это был типичный завсегдатай самых гнуснейших портовых кабачков, из тех, кто вечно пьёт в кредит и спит прямо под лавкой. Каррис, отвернув лицо, деликатно прикрыл его кулаком, словно потирая нос, Каладиус достал из кармана надушенный платок, который приложил к лицу, комиссар же лишь брезгливо скривился.

— Так ты, приятель, действительно матрос с «Тригорона»?

— Точно так, сударь, — робко ответил моряк, весьма робея в присутствии портового комиссара.

— И твой корабль затонул? — голос клерка становился всё более сдавленным из-за спёртого воздуха.

— Как есть, затонул.

— Судя по запаху, ты затонул вместе с ним и всю зиму гнил на дне морском! — не справился наконец с раздражением комиссар.

Кроме того, чиновник, чья гордость была заметно попрана не в меру вальяжным посетителем, наконец-то несколько воспрял духом, встретив кого-то, с кем он мог говорить свысока. Так что голос его всё больше наливался металлом, что было довольно сложно при такой нехватке свежего воздуха.

— Можешь ли ты подтвердить, что действительно был матросом с «Тригорона»?

— Извольте, сударь, — моряк залез рукой под кушак, немного повозился там и извлёк замызганный истёртый листок бумаги, который осторожно положил на стол.

Комиссар брезгливо развернул листок, который, судя по виду, также всю зиму пролежал на дне океана, и вгляделся в полурасплывшиеся записи.

— Да, всё верно, — нехотя подтвердил он. — Но если документы этого забулдыги при нём, как так получилось, что вы лишились своих? — со вновь закравшимся подозрением спросил чиновник.

— Матросы не берут документы на борт. Они хранятся у хозяина судна, либо же, как в данном случае, в комиссариате вашего порта, ибо этот малый нанимался на судно именно здесь. Это обычная практика, и я думал, что вам это известно, любезный, — процедил из-под своего платка Каладиус.

Комиссар вспыхнул. Это действительно была обычная практика, и он хорошо о ней знал. Всё происходящее выбивало его из колеи — этот валящий с ног запах, эта почти неприкрытая наглость проклятого чародея…

— Ты подтверждаешь личность этих господ, лишенец? — окончательно теряя хладнокровие, раздражённо спросил он потупившегося моряка.

— Точно так, сударь, — охотно кивнул матрос. — Это — мессиры с нашего несчастного «Тригорона». Кабы не они — кормить бы нам всем рыб.

— И ты можешь подтвердить их имена?

— Что вы, сударь! Разве ж простому матросу докладывают имена мессиров? — махнул рукой моряк.

— Что ж, всё понятно. Забирай свою писульку и ступай отсюда, пока я не отравился твоим зловонием! Да не затворяй дверь! — рявкнул комиссар, когда матрос уже вышел из кабинета.

— Не открыть ли окно? — с насмешливым участием поинтересовался Каладиус, когда матрос вышел, оставив дверь открытой.

— Я бы рад, да рамы заколочены, — с досадой ответил комиссар. — Ничего, скоро в коридор вытянет. Что ж, мы подтвердили тот факт, что вы действительно были на «Тригороне», но это, к сожалению, не подтверждает ваших имён. Простите, мессиры, — спохватился он, по гневному движению Каладиуса понявший, что подобрал неверный тон и неверные слова. — Клянусь, я нисколько не сомневаюсь в правдивости ваших слов, но я — простой чиновник. Для меня существуют не люди, а лишь бумаги.

— Как вам, должно быть, печально жить, — скривился под платком Каладиус. — Что ж, у нас нет бумаг, которые способны подтвердить наши имена, иначе нас бы тут не было. Но у нас есть человек, который способен подтвердить правоту моих слов.

— Он может подтвердить, что вы — это вы? — переспросил клерк. — Отчего же вы не привели сюда его вместо этого забулдыги?

— Поверьте, любезный, есть люди, которых можно приводить в кабинет комиссара порта, и есть те, которых нельзя.

— Это высокопоставленный человек? — комиссар почувствовал, что история заходит на очередной круг, и ему вновь стало тоскливо.

— О, прошло уже много лет с тех пор, как его называли просто высокопоставленным человеком, — снисходительно усмехнулся Каладиус. — Я надеюсь, вы что-то слыхали о мессире Трокариусе?

— Помощник дюка²³ Эйнина?.. — внезапно вспотел чиновник.

— И по совместительству мой однокашник, — мило улыбнулся Каладиус, убирая наконец платок от лица. — Точнее, он учился на два курса старше, но это не мешало нам быть добрыми приятелями.

— Но почему же вы сразу не обратились к мессиру Трокариусу, вместо того чтобы идти ко мне? — недоуменно спросил комиссар. — Он ведь выправил бы вам любые бумаги.

— Как вы думаете, милейший комиссар, были ли у меня причины не обращаться к мессиру Трокариусу, коль я этого не сделал? — пристально взглянув в бегающие глазки клерка, многозначительно произнёс Каладиус.

— Полагаю, что были, мессир… — пролепетал комиссар. — Но при всём моём уважении — как же мы получим подтверждение от вашего однокашника?

— Что ж, мне надоело ваше неверие, сударь, — вставая, надменно проговорил маг. — Вы требуете, — он намеренно надавил на слово «требуете», так что чиновник невольно побледнел. — Вы требуете, чтобы я предоставил вам доказательства. Признаюсь, я ожидал подобного развития событий. Отправьте запрос на имя мессира Трокариуса. Вот, я даже потрудился составить письмо, где напоминаю о себе — ведь прошло столько времени, и за всеми важными государственными делами он мог и позабыть обо мне. Сделайте милость, прочтите его, а затем отошлите мессиру и будем ждать ответа. Читайте же вслух! — приказал он, всучив бумагу в мелко дрожащие руки комиссара.

— Приветствую вас, мессир, — начал читать несчастный. — Понимая, что со славных лет, проведённых в нашей Академии, утекло немало времени, сперва коротко напомню вам, кто я. Поройтесь в своей памяти, и вы наверняка вспомните скромного малого по имени Каллад, с которым вы не раз весело проводили вечера в доброй памяти трактирчике…

Тут комиссар словно подавился словами и, испуганно стрельнув глазами на обоих магов, пробежал ещё пару строчек глазами, а затем быстро протянул письмо Каладиусу.

— Отправьте это письмо адресату и, ручаюсь, этим же вечером вы получите ответ, — полным достоинства тоном проговорил маг, не делая ни движения, чтобы забрать лист.

Хитрый мошенник рассчитал всё очень чётко. Всё, что происходило в этом кабинете, было хорошо спланировано. Зная, каковы обычно бывают комиссары кинайского порта, Каладиус сразу же начал мощную психологическую атаку. В этом была доля риска — попадись ему кто-то иной, он мог просто выставить нахалов за дверь. Но пройдоха, похоже, хорошо знал, к кому следует обратиться. Немалую роль сыграл и кошелёк, значительно сбив спесь и гонор с чиновника.

Комиссар, совершенно не привыкший к такому напору, совсем опешил, потеряв способность здраво рассуждать. Именно сейчас Каладиус подошёл к самому тонкому месту в своём плане. Господину Дерне достаточно было бы потребовать, чтобы настырный маг сам принёс ему подписанное и заверенное соответствующим образом письмо, чтобы всё рухнуло. Но ошарашенному высокомерностью волшебника и вонью матроса клерку это не пришло в голову. Он был ослеплён именем того, кому адресовалось послание, а также, судя по всему, немало смущён тем, что успел прочесть, поэтому воспринял требование мага как должное. Каладиус мог праздновать победу — его план вполне удался, и комиссар был полностью в его власти.

— Полагаю, не стоит беспокоить столь важного человека из-за такой безделицы, — хрипло пробормотал несчастный канцелярист. — Извольте, я выпишу вам необходимое удостоверение.

И комиссар действительно вынул из ящика стола два гербовых бланка и, взяв хорошее перо, откинул крышку чернильницы.

— Пишите, — Каладиус склонился над столом, нависая над чиновником, словно туча. — Удостоверение. О, да у вас великолепнейший почерк, милейший. Пожалуй, лишь мессир Каррис смог бы переплюнуть вас по части этого искусства! Итак, удостоверение. Сей бумагою подтверждается, что мессир Каладиус, рождённый в девятьсот первом году руны Кветь, действительно служил на торговом судне «Тригорон» и в результате кораблекрушения утратил все документы, подтверждающие его личность. Что ж, теперь этот образец искусства каллиграфии осталось лишь увенчать вашей подписью, ручаюсь, столь же великолепной, а также установить дату. Прекрасно! Припишите, пожалуй, и расшифровку: комиссар кинайского порта… клянусь, проклятая память совсем меня подводит! Впишите своё имя сами, ведь вы же его не забыли! Ну а теперь, прошу, не пожалейте того великолепного зелёного сургуча, который известен на всю Паэтту!

Комиссар достал сургучницу, в которой действительно находился зелёный сургуч, используемый всеми комиссарами Киная, и который, как говорят, практически нельзя подделать. Сургуч был уже растоплен, так что чиновник зачерпнул его специальным черпачком, аккуратно вылил на лист и припечатал металлическим штампом, хранящимся в ящике стола. Великолепные чернила к тому времени высохли и безо всякого песка.

— А теперь потрудитесь написать второе удостоверение для моего ученика.

Комиссар покорно выполнил и это. На сей раз Каладиус не погрешил против истины, указав верный возраст Карриса. Впрочем, мы уже стали забывать, что само имя нашего героя было вымышленным, так что непогрешимость против истины была довольно-таки условной.

— Как видите, мы не попросили у вас ничего, что могло бы идти вразрез с вашей совестью, любезный комиссар, — почти промурлыкал Каладиус, бережно складывая оба листка пополам. — Поверьте, вам никогда не придётся упрекать себя за то, что вы помогли двум честным людям восстановить свои имена. Ну а теперь мы оставим вас и позволим дальше заниматься вашей нелёгкой деятельностью.

Изящно поклонившись, оба мага вышли, прикрыв за собой дверь, и тогда лишь комиссар Дерне позволил себе облегчённо выдохнуть. Затем же он, не забыв запереть дверь, вынул из ящика вожделенный мешочек и с удовольствием пересчитал содержащиеся в нём серебряные веренты²⁴.

***

— Ну что, мессир Каррис, вот мы и стали с тобой вполне легальными магами с государственными бумагами! — весело произнёс Каладиус, хлопнув себя по внутреннему карману, где лежали сложенные документы.

Каррис лишь сейчас позволил себе расслабиться и выдохнуть. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри он трепетал и скрежетал зубами всё то время, пока они находились в кабинете комиссара. Почему-то он был убеждён, что план мессира будет раскрыт на раз, так же, как и его накладная борода и седовласый парик. Да, ранее мы не упомянули эту деталь, однако теперь стоит отметить, что Каладиус, которому необходимо было сойти за почти семидесятилетнего старика, прибёг к нехитрому гриму.

Читатель может спросить — для чего ему это понадобилось? Ответ очевиден — Каладиусу было нужно найти «свидетеля» достаточно влиятельного, чтобы одно его имя припечатывало к стулу даже наиболее заносчивых чиновников. И так уж вышло, что наиболее подходящей для этого кандидатуре было уже как раз слегка за семьдесят. Так наш аферист ещё и приписал себе лишний возраст, из тридцатипятилетнего став семидесятилетним.

Когда Каррис обеспокоился о том, что теперь мессиру всегда придётся ходить с накладной бородой, тот лишь насмешливо отмахнулся в ответ:

— Неужели ты полагаешь, что на корабле кто-то осмелится спрашивать магов о возрасте, или ставить под сомнение хоть один факт их биографии? Да даже если я явлюсь с рыбьим хвостом, приклеенным к заднице, уверен, что все они старательно будут делать вид, будто верят, что я — морской царь!

В целом всё сложилось даже более удачно — в мире магии возраст и опыт играют немаловажную роль, и в этом смысле семьдесят были куда лучше, чем тридцать пять.

Теперь, когда всё столь благополучно разрешилось, можно рассказать весь план Каладиуса. Очевидно, что отсутствия мессира, столь тревожащие Карриса, объяснялись именно подготовкой к столь изящно проведённой операции.

Каладиус действительно мыкался по кабакам, но делал это не с целью покутить. Он отыскивал матроса, спасшегося с тонущего корабля. В порту всегда можно отыскать таких, так что это было не проблемой. Важно было, чтобы затонувший корабль был приписан не к Кинаю, и чтобы затонул он, по возможности, не так давно.

Наконец его поиски увенчались успехом. В одном из портовых кабачков он отыскал нужного человека. Всего нескольких слов, подкреплённых звоном россыпи серебряных монет, хватило, чтобы малый уловил всё, что от него требуется. Он подробно рассказал о кораблекрушении, назвав поимённо всех, кто выбрался на берег и о том, куда они подались дальше. Затем он молча слушал, как ловко Каладиус встраивал в его историю ещё два действующих лица.

Надо сказать, Каладиусу достался настоящий самородок. Он схватывал всё буквально на лету, а в конце концов и сам стал подсказывать магу какие-то подробности, делавшие историю ещё более правдоподобной. Затем он повторил её дважды, пока, по его собственному выражению, сам не поверил в свой рассказ так, что теперь видел всё это будто наяву.

По особой просьбе богатого нанимателя матрос пообещал, что ко дню, когда он потребуется, от него будет вонять хуже, чем из выгребной ямы. Как мы знаем, он выполнил это весьма точно. Если о чём и сожалел достойный малый впоследствии, так это о том, что его история так и не пригодилась, но можно быть уверенным, что если бы комиссар потребовал, он рассказал бы её без запинки.

Одновременно с поисками матроса Каладиус занимался главными поисками свидетеля-мага. Выбор на мессира Трокариуса пал практически сразу же, причём талантливого авантюриста, как мы уже говорили, нисколько не смутил его возраст, а даже скорее наоборот.

Для сбора нужной информации о столь влиятельном человеке пришлось подключить особые ресурсы. Лишь в одном источнике он мог получить исчерпывающую информацию, помноженную на полнейшую конфиденциальность. Каладиус обратился в Гильдию Теней. Это стоило очень дорого, зато уже через несколько дней маг знал всё, что ему нужно — от года, когда Трокариус закончил Академию, до списка всех его однокурсников, который, правда, состоял всего из шести имён.

Это было ещё одно слабое место плана — ежегодно Академия выпускала совсем немного своих воспитанников, так что выпускники её часто могли назвать по памяти всех, кто учился с ними в одно и то же время, даже на разных курсах. Но Каладиус справедливо полагал, что такие тонкости вряд ли будут известны портовому чиновнику, а решать проблемы он предпочитал по мере их возникновения.

Понятно, что те писульки, которые он выторговал у комиссара, не имели особой силы. Он не мог явиться с ними в тот же Коллегиум и затребовать себе диплом мага. Это было почти ничто, но даже такая ничтожная малость в руках умного человека могла принести плоды, подобно тому, как даже перочинный ножик в руках мастера может принести смерть. Во всяком случае, эти бумаги были абсолютно подлинными, и в этом было их несомненное преимущество. Конечно, кто-то менее умный, чем наш аферист, мог бы приобрести поддельные дипломы, но, скорее всего, он погорел бы на этом довольно быстро.

Так или иначе, но теперь наш старый знакомый Олни Стайк окончательно превратился в мессира Карриса, а непутёвый гуляка Клайдий Сарамага и вовсе сделался мессиром Каладиусом, выпускником Латионской Академии Высоких Наук. И, что самое важное, метаморфозу эту официально признало герцогство Кидуа, а значит и весь мир, за исключением, разве что, самой Академии, некоторой части Шинтана, а также безвестной деревушки на юге Палатия.

Примечания

23

Дюк — титул правителей Кидуи. Равноценен титулу князя, так что за пределами княжества в отношении дюков чаще всего используют именно это, более привычное слово. Кстати, здесь комиссар упоминает, естественно, не дюка Эйнина II Корского, признавшего протокреаторианство, а его внука Эйнина IV.

24

Верент — серебряная монета Палатия. Двести верентов образуют один тоин. В свою очередь, верент состоит из двухсот стегов.