Великий маг Каладиус. Хроники Паэтты. Книга IV

Александр Николаевич Федоров, 2019

Великий маг Каладиус, Белый колдун пустыни, Асшиани, Губитель Народов, Воплощение Асса, Сокрушитель Надежд… Этот человек носил за свою невообразимо долгую жизнь множество имён, и ни одно из них не было истинным. Один из самых могущественных магов за историю Паэтты, с которым читатель познакомился ещё в первой книге серии. Теперь пришла пора узнать о нём больше, поскольку история его жизни невероятна. Эта книга о маге, но не о магии. Сложность выбора, тяжесть последствий принятых решений, хитрые политические интриги… Захватывающая история не отпустит читателя с первых до последних страниц.

Глава 13. Триумфаторы

— Мессир, но если вы способны создать ветер, то почему бы не направить его в наши паруса? — прокричал капитан с мостика. — Мы живо избавимся от этих бездельников!

— Я могу это сделать только если вы очень хотите лишиться разом всего такелажа, — крикнул в ответ Калдаиус. — Создать ровный ветер куда сложнее, чем мощную воздушную волну.

— Но может быть, капитан прав? — спросил Каррис. — Я могу попробовать.

— Ты очень силён, мессир Каррис, — покачал головой маг. — Ты — настоящий самородок, какие рождаются раз в тысячелетие. Но уверен ли ты, что справишься с этой задачей? Ведь если что-то пойдёт не так, ты оставишь судно не только без парусов, но и, пожалуй, без мачт. Одно дело рывком поднять над собой тяжёлый двуручник и обрушить его на голову врага, и совсем другое — держа его пальцами одной руки, пытаться заточить гусиное перо. Может ты и способен на такое, но я не рискну проверять!

— Что ж, тогда нужно использовать другую магию, — сознавая, что учитель прав, решил Каррис. — Не стихийную.

— И что ты предлагаешь?

— Разъять саму древесину борта. Проделать брешь достаточную, чтобы они за минуту пошли на дно!

— Эка куда замахнулся! — усмехнулся Каладиус. — Разорвать связи материи — это тебе не огненные шары пускать!

— Я знаю! — отрезал Каррис. — Но я думаю, что у меня может получиться. Самое сложное — уловить именно то возмущение, что создаёт эти доски. Главное — сосредоточиться. Я практиковался в сосредоточении и медитациях. Думаю, у меня может получиться.

— Но тебе придётся какое-то время стоять прямо под стрелами!

— Вы создадите отталкивающую сферу. Продержите её хотя бы полминуты, этого должно хватить.

— Я продержу её столько, сколько потребуется! — заверил Каладиус, хотя он всё ещё тяжело дышал после создания воздушной волны.

— Хорошо, мне нужно несколько минут, чтобы прийти в себя.

Кажется, они оба ещё не заметили, как стали меняться их роли. Каладиус всё ещё обращался к Каррису на «ты» и продолжал называть своим учеником, но сейчас он сам вёл себя как подмастерье. Каррис всё ещё продолжал видеть в Каладиусе своего учителя, но уже вполне чувствовал, что превзошёл наставника на несколько голов. И в данный момент, перед лицом смертельной опасности, когда истирались наносные условности, это было особенно заметно.

Меж тем пираты, похоже, понемногу приходили в себя. Сложно было сказать, какой урон нанесли маги, но вряд ли он был достаточно велик, чтобы отпугнуть корсаров. Кроме того, возможно, что кто-то из вожаков разбойников имел некоторое представление о магии и знал, что после столь мощного удара волшебники должны быть достаточно измотаны. Так или иначе, но два из трёх кораблей вновь сменили курс, выходя на прицельную дальность. Судно, которому достался ледяной шквал, держалось более осторожно и не спешило сближаться. Возможно, матросам на нём всё же довольно крепко досталось, хоть мелкие ледышки и потеряли значительную часть своей первоначальной скорости на таком расстоянии.

Через пару минут вновь полетели стрелы. Стало понятно, что время уходит — вот ещё один матрос забился на палубе, пронзённый стрелой.

— Готов? — коротко спросил Каладиус.

— Начали! — и, не ожидая больше ни секунды, Каррис распрямился на палубе, опершись на фальшборт.

Лёгкая судорога пробежала по ткани возмущения — это Каладиус окутал своего ученика сферой отталкивания. Теперь он временно был неуязвим даже для лиррийских стрел — они просто отскакивали от невидимого барьера.

Но у Карриса не было времени думать об этом. Ему предстояло сделать ещё один шаг вверх, к вершине магического искусства. Юноша представлял себе окружающую вселенную как ткань, сотканную из тончайших невидимых нитей возмущения. В каких-то местах они связывались в узелки, сплетались в узоры — и там возникали материальные объекты. Каррис знал, что всё вокруг него — воздух, вода, лиррийские стрелы, он сам — не более чем проявления возмущения, ставшего осязаемым.

По большому счёту всё, что ему было нужно — это отыскать и распустить нужные узелки, разъять связи, заставляющие материю оставаться материей. На словах всё это было настолько просто, что суть смог бы понять и абсолютно непросвещённый человек. Но на практике это было неимоверно сложно — куда сложнее, чем услышать отдельный голос в гуле тысячи голосов. Для этого уже недостаточно было даже громадного опыта — тут нужен был настоящий талант. На это и рассчитывал Каррис.

Мир вокруг него будто бы потух и замедлился. Он словно оказался в полустёртой гравюре, где многие детали были помечены всего несколькими штрихами. Исчезли краски, звуки, запахи. Исчезли даже эмоции и сами ощущения. Каррис слушал, не слушая, и глядел, не смотря. Он пытался узреть структуру бытия.

Маги хорошо ощущают возмущение, они умеют манипулировать им, но чаще всего для этого не требуется видеть его составляющие, подобно тому, как матросам, тянущим канат, не требуется ощущать ладонями каждую нить, из которой он сплетён. Каррису же сейчас требовалось именно это.

Неизвестно, сколько секунд истекло сейчас в материальном мире — там, где пребывал разум Карриса, понятие времени совершенно меняло свой смысл, ибо время тоже состоит из возмущения. И вот во всех этих хитросплетениях требовалось найти сущую мелочь — то, что создавало доски борта вражеского корабля. Перед ним были словно рассыпаны тысячи мешков зерна, и среди этой громадной кучи нужно было отыскать одно единственное зёрнышко.

Нахождение в этом мире требовало колоссальных запасов сил. Пока что Каррис не ощущал ничего, но в материальном мире его тело сейчас испытывало огромные нагрузки. Вздулись жилы, полопались капилляры в глазных яблоках, пот градом катился по коже, ноги подкашивались, и если бы не упор на фальшборт, он давно рухнул бы на палубу. Позже, с опытом, это станет намного легче, но пока из юного неопытного мага вместе с силами словно выходила сама жизнь.

Однако Каладиус был прав — маги, подобные Каррису возникали в мире очень редко, возможно, даже реже, чем раз в тысячелетие. Сфокусировав свой разум словно тончайшую в Сфере иглу, он увидел то, что искал. Хрупкие, и при этом одновременно очень прочные связи — затейливое плетение нитей, что тоньше любой паутины. Ну а дальше всё было уже просто — потянувшись к этим нитям своим сознанием, он словно распорол стянутые небольшие узелки.

В материальном мире в это мгновение в борту пиратского судна образовалась дыра диаметром в несколько футов. Это сопровождалось громким шипящим звуком, словно ткань материи втянулась в какую-то пустоту. Дыра была как раз на уровне ватерлинии, так что в разверзшийся трюм тут же хлынули морские волны.

Клипер словно зарылся своим изящным носом в воду, резко накренился и стал тонуть. На палубе раздались крики ужаса, пираты метались, словно стая испуганных цыплят. Стали рубить канаты, удерживающие спасательные шлюпки, но в панике поспешили, и одна из шлюпок рухнула прямо на палубу. Вторую спустили на воду, но она могла вместить не более полутора десятка человек.

Корабль же довольно быстро заполнялся водой и всё больше проседал над морской гладью. Остальные два судна, увидев судьбу сообщников, спешно стали выкручивать рули так, чтобы как можно скорее оказаться подальше от «Прантона». Это уже был не ледяной буран, а нечто похуже. Пираты поняли, что на борту преследуемого судна находятся невероятно сильные маги, связываться с которыми никому не хотелось. Под ликующие крики команды шхуны оба оставшихся клипера поспешно ретировались, не желая продолжать бой.

Виновник же этого бесспорного торжества практически сполз на палубу по фальшборту, и первое время трудно было даже понять — остался ли он в сознании.

***

— Очнулся наконец? — раздался откуда-то издалека голос мессира.

Каррис кое-как разлепил глаза и поначалу совсем не понимал, где находится. Он отчётливо помнил бой и палубу, но сейчас он лежал где-то в незнакомой комнате.

— Где мы? — вяло спросил он.

— Это каюта капитана. Тебя было проще дотащить сюда. Ты жутко отъелся, мессир Каррис! Вспомни, каким ты был прежде! Как тростинка!..

За этим нарочито шутливым тоном чувствовалась недавно пережитая тревога.

— Мы победили?

— Ещё бы! Жаль ты не видел, как это корыто пошло ко дну! Но ещё смешнее было наблюдать, как этот сброд боролся за место в шлюпке! Ручаюсь, они перебьют друг друга прежде, чем доберутся до берега!

— А остальные корабли?

— Уходят. Ежели охота полюбоваться — выйди на палубу. Их ещё видно.

— Долго я был без сознания?

— Сложно сказать… Больше четверти часа, это уж точно.

Каррис попробовал приподняться, но его очень мутило, а руки и ноги были будто бы не его.

— Но я всё же это сделал… — даже в эту минуту осознание своего могущества было чертовски приятно.

— Ещё бы! Это было просто невероятно! Всё-таки сами боги распорядились так, чтобы я вытащил тебя из твоей глухой деревушки! Однажды ты станешь великим, парень!

— Мне кажется, я и сейчас уже неплох, — криво ухмыльнулся Каррис, поскольку на большее у него не было сил.

— Это правда! Признаю, ты уже переплюнул своего учителя, мессир Каррис. Говорю это как есть. Но всё же мне хотелось бы поговорить с тобой прежде, чем мы вновь окажемся на палубе.

— В чём дело? — неожиданные слова Каладиуса прозвучали как-то напряжённо, и юноша почувствовал неладное.

— Каковы твои ближайшие планы, парень? Что ты думаешь делать в ближайший год, может быть два? Собираешься ли ты дальше терпеть мою компанию, или же отправишься собственной дорогой?

— Я не думал об этом… Но, пожалуй, я не собирался покидать вас, мессир, если только вы сами меня не прогоните.

— И в мыслях такого не было, парень! Я сроднился с тобой, словно с младшим братом! Значит, решено — мы и дальше будем пытать счастья вместе?

— Разумеется…

— Отлично! Я рад, что наши взгляды в этом совпали. А теперь главное. Понимаешь ли ты, что для нашего будущего благополучия важно развивать ту легенду, что мы создали? Ведь всё, что мы делали до сих пор, делалось именно для этого.

— Конечно, я это понимаю.

— Мы хотели сделать себе имя. Мессир Каладиус и мессир Каррис, учитель и ученик. То, что ты сделал сегодня, потрясает! Думаю, не так много магов в этом мире смогли бы повторить то же самое. Но…

Несмотря на то, что Каладиус замялся, Каррис уже понял, куда тот клонит. Было довольно удивительно видеть смущение на лице этого обычно нагловатого и самоуверенного человека. И сейчас юноше совсем не хотелось облегчать ему задачу, так что он просто лежал и ждал, пока мессир продолжит.

— То, что было сделано сегодня, долен был бы сделать Каладиус, а не Каррис, — произнёс наконец маг, глядя куда-то в сторону. — Я говорю это не из тщеславия, поверь. Просто так будет лучше для нашей легенды. Иначе сама связка учитель-ученик теряет смысл… Мы двое — как единое целое. Не ты Каррис, а я — Каладиус, а мы вместе — Каррис и Каладиус. Понимаешь?

— Понимаю.

Каррис действительно видел, что мессир говорит правду. В данный момент он совсем не желал приобщиться к чужой славе, да и прежде такового за ним не водилось. И в его словах действительно была логика. Однако самолюбие грызло юношу изнутри, обиженно кричало о собственной значимости.

Кроме того, он прекрасно понимал, что вся эта легенда о учителе и ученике работала исключительно на Каладиуса. Ведь это он присвоил себе несуществующие права на окончание своего имени, это он пытался выдавать себя за выпускника Академии. Сейчас для Карриса важно было решить — нужно ли ему и дальше тащить эту дурно попахивающую легенду, или же сделать собственное имя с нуля. Ведь пока что сам Каррис не сделал ничего плохого с точки зрения закона, и то, что он сменил своё имя, ни коим образом не компрометировало его. Его репутация была чиста. После того что случилось, он был уверен, что найдётся немало желающих магов принять его на обучение, а оттуда уже была прямая дорога в Академию.

Однако мессир сделал очень много для него — так много, что вряд ли хватит жизни, чтобы вернуть ему долг. Мог ли он бросить его сейчас — талантливого самозванца, вдохновенного афериста, но не самого выдающегося волшебника? Каладиус был прав — неожиданно именно Каррис стал основой для всего, и без него вся эта сложная конструкция, которую мессир возводил, становилась угрожающе шаткой.

Это было одно из самых тяжёлых и ответственных решений за всю жизнь Карриса. Каладиус прекрасно понимал это, а потому не давил на теперь уже явно бывшего ученика, понимая, как тяжело бывает в таком возрасте поступиться собственным самолюбием и гордыней. Он точно знал, что Клайдий Сарамага этого бы не смог сделать, и потому с трепетом ожидал ответа.

— Но команда видела, что это сделал именно я, — пытаясь найти путь к отступлению, проговорил Каррис.

— Умоляю!.. — пренебрежительно фыркнул Каладиус. — Что эта матросня могла понять? И ты, и я оба были там. Никаких особенных движений мы не делали — стояли и потели…

— Но в обморок упал я…

— Потому что ты — всего лишь ученик, — маг тоном попытался скрасить обидность своих слов. — Не рассчитал сил, удерживая сферу — это бывает сплошь и рядом. Пойми, они поверят во всё, что мы им скажем. Именно поэтому я и хотел договориться с тобой заранее — что именно мы будем говорить.

Слова Каладиуса о том, что он упал в обморок потому, что он «всего лишь ученик» очень больно отозвались в сердце Карриса. Отдать свою славу, наблюдать, как вместо тебя станут превозносить кого-то ещё, при этом посмеиваясь над тобой, потому что ты «не рассчитал сил»… Справится ли он с подобным испытанием?

Но всё же Каррис покуда ещё умел быть благодарным. Кроме того, он чисто по-детски боялся лишиться поддержки мессира, который был его своеобразным проводником в большой мир. Тогда юноше казалось, что лишь рядом с этим талантливым человеком он действительно сможет достичь таких желанных вершин.

— Хорошо… — коротко выдохнул он, скрипнув зубами от сосущего чувства несправедливости.

— Уверен? — радость озарила утомлённое лицо Каладиуса.

— Да, — пытаясь выглядеть равнодушным, ответил Каррис.

— В очередной раз убеждаюсь, что не ошибся в тебе, парень! — в порыве благодарности Калдаиус сжал юноше руку. — Ты не пожалеешь об этом! Однажды мы с тобой станем легендами! И сегодня мы сделали ещё один шаг к этому!

— Мне нужно отдохнуть, — разочарование всё сильнее сдавливало сердце, поэтому Каррису необходимо было сейчас побыть одному.

— Отдыхай, мессир Каррис, ты сегодня славно потрудился! — Каладиус радостно потрепал засаленные вихры своего ученика. — Отдыхай столько, сколько тебе потребуется! Как только будешь готов, матросы перенесут тебя в нашу каюту.

И маг быстро вскочил на ноги и вышел, будто опасаясь, что Каррис внезапно передумает.

***

Каррис вышел сам, на своих ногах, хотя его немного пошатывало. Заметившая его команда разразилась приветственными криками, его подхватили на руки и понесли к капитанскому мостику, хотя и думали, что он всего лишь прикрывал Каладиуса, когда тот потопил корсарский корабль. С горечью юный маг подумал, насколько больше этого незатейливого обожания он получил бы, знай они правду.

Стоящий на мостике Каладиус с улыбкой тянул руки к своему ученику и всячески поощрял желание матросов отблагодарить юношу, но это раздражало ещё сильнее. Однако Каррис принуждал себя улыбаться и хлопать моряков по их потным обнажённым плечам в ответ на их ободрительные хлопки.

Кровь на палубе всё ещё не была отмыта, а тела убитых — восемь человек — лежали, прикрытые парусиной, вдоль борта. Ещё четверо были серьёзно ранены, а у троих были совсем лёгкие ранения. Потери были большие, и потому те, кто не пострадал, с удвоенной энергией восхваляли двух магов, благодаря которым они все не разделили печальную участь своих товарищей.

— Нападение было очень тщательно спланировано, — объявил капитан. — И если бы не наши мессиры, у нас не было бы шансов ему противостоять! Каждый из вас, бездельники, должен при любом удобном случае возносить молитвы Арионну или Ассу во славу и во здравие этих великих людей! То, что ваши шкуры целы — лишь их заслуга!

Громкий рёв шести десятков глоток прокатился над палубой. Для двух самозванцев это был истинный триумф, которым они с удовольствием упивались. Даже Каррис на время позабыл обиды и с удовольствием слушал, как славят его имя.

Дальнейшая часть путешествия до Золотого Шатра прошла спокойно — нападений больше не было. Убитых в тот же день сбросили за борт — в такой жаре их нельзя было держать на корабле долго. Авторитет магов, и до того высокий, сейчас взлетел настолько, что матросы, пожалуй, готовы были бы выполнить совершенно любой их приказ.

Единственными, кто был, похоже, не слишком доволен произошедшим, были стрелки. Над ними теперь посмеивались почти в открытую, ведь они так ничего и не сделали для спасения судна — во время всего боя лучники не выпустили ни одной стрелы. Да кроме того ещё и потеряли одного товарища. В общем, сержант, так же как и Каррис, зачастую скорее изображал радость, кисло кривясь, едва от него отворачивались.

Да, Каррис тоже довольно быстро впал в уныние. Он постоянно слышал пересказы матросов, которые только и судачили, что о минувшем бое. Он слышал, как они, всё более привирая подробности, захлёбываясь от восторга вспоминали как «главный мессир» потопил пиратов. И всякий раз он скрежетал зубами от злости и на Каладиуса, и на самого себя.

К чести Каладиуса, он несколько раз заговаривал об этом со своим учеником и, похоже, совершенно искренне ощущал раскаяние за то, что украл чужую славу. Каррис неизменно отмахивался от разговора, бурча, что всё в порядке и что он совсем не расстроен. Может быть, дай он себе и мессиру возможность один раз поговорить по душам, всё вернулось бы на свои места. А так в их отношениях образовалась трещина, которая, похоже, со временем лишь увеличивалась.