Совершенство – подводный остров

Александр Николаевич Лекомцев (2024)

Молодые люди, соседи по лестничной площадке высотного дома в новом столичном микрорайоне Сафаров и Щеглова решили в один из выходных день прогуляться по большому и пока ещё не застроенному пустырю, заодно поиграть в бадминтон. Прогулка в корне меняет их жизнь, проверяет чувства Алексея и Маргариты на прочность. Они попадают вместе с незнакомым пенсионером Виктором Захаровичем Таволгиным в один из запредельных или сопутствующих миров на подводный остров, на Земле-42. Главные герои книги постоянно находятся в тревожном ожидании и волнении потому, что происходящие события в жестоком запредельном мире, в котором они оказываются, не сулят им ничего хорошего.

В плавающем сознании

Не только у Таволгина, но и у Сафарова имелись большие пробелы в памяти. Но зато Виктор Захарович до мельчайших подробностей помнил то, чего с ним никогда не происходило. Ведь оба, всё же, осознавали, что на Земле-42 они — пришельцы.

Но здесь они находились в каком-то странном, можно сказать, плавающем сознании. Какие-то отрывки из прожитого всплывали в их памяти размытыми фрагментами. Да и нельзя было поручиться за то, что они вспоминают что-то реальное из собственной жизни.

— Я почти абсолютно ничего о себе не помню, — признался Алексей, — иногда меня это пугает. Но я уже успел прочитать на судне в одном из популярных журналов, что такое амнезия. Потеря памяти, утраченная личность…

— Всё гораздо проще и сложней, чем ты думаешь, — успокоил, возможно, и обнадёжил его Таволгин. — Ведь кое-что ты не забыл… Это не так мало.

— Что именно я не забыл?

— Ну, например, стёжку в зарослях ольхи. Ещё в твоей, так сказать, памяти, сохранилось и то, что ты, якобы, рабочий одного из московских заводов, газосварщик.

— Почему «якобы»? Я ещё и электросварщик. Знаком и с токарным делом. Не понаслышке. Приходилось и по этой специальности трудиться.

— Но ведь, кроме этого, ты почти ничего о себе не можешь вспомнить. Ничтожно мало. Но с другой стороны — и много. Согласись. Именно эту, наверное, полезную информацию сохранил твой мозг. Так и было задумано…

— Кем?

Таволгин пожал плечами. Но этот жест, ни в коем случае, не выражал недоумения. Скорей всего новоиспечённому профессору было известно нечто такое, о чём не дано знать Сафарову.

Учёный положил ему руку на плечо и доверительно сказал:

— Давай так. Сейчас спустимся в твою каюту, и кое-что я тебе расскажу. Я поведаю тебе о том, кто я теперь. Мне кажется, ты должен об этом знать.

— Хорошо. Но нашему разговору может помешать девушка из соседней каюты.

— Если она навестит тебя, то мы можем изменить тему нашей беседы. Кто она и откуда?

— Пока не знаю. Ей лет двадцать пять, не более. Почему-то, без всяких приглашений, она заходит ко мне в гости. Красива, конечно. Но бесцеремонна. У меня такое ощущение, что я давно с ней знаком.

— Может быть, она и есть Рита?

— Не знаю. Может быть, она похожа на неё. Я почти не помню, как выглядела Щеглова. Но иной раз мне кажется, что я давно знаком с этой девушкой. Правда, она практически ничего о себе не рассказывает. Такая же потеря памяти, как и у меня. Но какие-то данные есть. Не всё убедительно…

— Что тебя удивляет?

— Очень многое. Мы с Маргаритой там, в Москве, соседи. Двери наших квартир рядом. Но она скромна. Даже стесняется зайти ко мне в гости. Но эта… совсем другая девица, какая-то, более раскрепощённая, что ли.

— В этом мире все мы, наверняка, не совсем похожи на себя предыдущих. Её характер мог резко измениться.

— Наверное, и я в чём-то тоже изменился. Сомнения меня одолевает, но, всё-таки, наверное, это не Щеглова.

— Не беги, Алексей, как говорится, впереди паровоза, — предупредил его Таволгин. — Это, наверняка, наша Маргарита. Не торопись и не пытайся сразу всё вспомнить. Чревато последствиями. Но я чувствую, что приходит время для того, чтобы мне, тебе и ей кое-что узнать о себе… Но только самую малость. Курочка по зёрнышку клюёт. Думаю, скоро что-то прояснится.

— Понятно, что всё должно уложиться в нашем сознании. Я же вам говорю, Виктор Захарович, что точно не помню, как выглядит Маргарита. Может быть, вы узнаете её.

— Возможно.

Таволгин внимательно и с некоторым сочувствием посмотрел на молодого человека.

Они спустились вниз, в уютную каюту Сафарова. Вероятно, его бесцеремонная соседка прогуливалась по палубе. Любовалась морским пейзажем. В противном случае, любопытство привело бы девушку сюда.

Собеседники, которые не только что познакомились, а гораздо раньше там, на пустыре, не сговариваясь, сели в кресла, стоящие у небольшого журнального столика. Почти рядом с иллюминатором. Ведь, по большому счёту, они и там были едва знакомы. Но теперь им обоим ничего не оставалось делать, как доверять друг другу.

— Этот круиз, уважаемый Алексей, к сожалению, и для меня является загадкой, непостижимый тайной, — признался Таволгин. — Я совершенно не помню, как и почему попал на теплоход «Дриада».

— Когда мы оказались в этом мире, на Земле-42, — пояснил Сафаров, — то сначала попали в какую-то странную пещеру, потом пошли по тропинке… В общем, непонятным образом, очутились на палубе «Дриады». А ведь мы находимся на теплоходе уже несколько дней.

— Надеюсь, что наша память не сразу, но придёт в норму. Но, всё-таки, что мы здесь делаем? Почему мы вдруг оказались на этом судне?

— Похоже, что отдыхаем. Я ведь тоже забыл почти обо всех подробностях. Расслабился.

— Если бы всё было так просто, — почесал бороду Таволгин. — Да и люди вокруг, пассажиры, вокруг нас какие-то странные…

— Обычные отдыхающие, принимающие участие в круизе, — озабочено сказал Алексей. — как я понял, из самых разных точек планеты. Но не с нашей Земли-Один, а под номером «сорок два». Но это, всего лишь, моё предположение. При этом все, почему-то, прекрасно владеют русским языком. Ведут на нём беседы.

— Сейчас многие его изучают. Наверное, имеются… перспективы. Но это и для меня глубочайшая тайна.

Таволгин встал с кресла, отыскал глазами холодильник и вопросительно посмотрел на Сафарова. Тот кивнул, дав полное согласие на то, чтобы профессор достал оттуда пару бутылок с минеральной водой. Душновато в каюте. Потому, ясно, что Виктор Захарович искал именно какой-нибудь прохладительный напиток.

В холодильнике таких бутылок имелось предостаточно. Туристическая фирма позаботилась и об этом. Полный комфорт.

Бородатый старик, ныне учёный, налил брусничной газированной воды из двухлитровой полиэтиленовой бутылки в хрустальные стаканы. Сделал несколько глотков, и задумчиво сказал:

— Ты молод, господин Сафаров.

— Поему же? — возразил Алексей. — Мне двадцать семь лет. Не мальчик. Это я помню.

— Но, тем не менее, ты гораздо младше меня… Даже не представляешь пока, на сколько лет. Тебе сразу всего не постичь… К сожалению, и мне тоже. Но кое-что я могу сообщить. Я должен это сделать.

— Я младше вас на несколько веков? — с иронией сказал молодой человек, тоже выпив немного брусничной воды. — Фантазировать, так уж на полную катушку, Виктор Захарович.

— Никакой тут фантастики нет. Я старше тебя, всего-то, лет на сто пятьдесят-сто семьдесят. Потом подсчитаем точно. Впрочем, и не обязательно… подсчитывать. Всё очень условно, и, может быть, я не совсем прав.

Разумеется, Сафаров не мог понять и принять то, о чём рассуждает Таволгин. Вроде, что-то начинает объяснять и тут же сомневается в сказанном… им же самим. Ясно, что их сознание находится в какой-то ловушке. Но должна же, в конце концов, исчезнуть их амнезия, даже не частичная, а серьёзная потеря памяти.

Мысленно рассуждая об этом, Сафаров просто и открыто заявил:

— Извините, но… говорите вы, Виктор Захарович, какую-то… несуразицу. Вы профессор чего, каких… клоунских наук?

— Профессор геронтологии, можно так сказать, — старик принял величественную осанку. — А может быть, и нет совсем такой науки, которую не признают и не понимают на той, на нашей Земле-Один. А здесь всё по-иному. Правда, я про это не знаю. Только допускаю, что обе планеты очень похожи.

— Я стараюсь верить вам, Виктор Захарович, но у меня ничего не получается.

Таволгин пожал плечами. Что ещё остаётся делать? Ведь ситуация только с виду кажется нормальной. А на самом деле, все пассажиры морского лайнера стали заложниками чьей-то воли. Предположительно то, что над ними производится эксперимент. Но пока это трудно доказать.

Ведь не будет же он, Таволгин, солидный и серьёзный человек опираться на собственную интуицию и сомнительную память, плавающее сознание в рамках не только одного своего земного существования. Глупо и бездоказательно.

Но, во всяком случае, следует попробовать убедить, пусть пока одного пассажира, в том, что следует, как-то разобраться в происходящем. Тем более, он с Алексеем не близко и не так долго был знаком, в том мире, где находится Москва, относительно новый микрорайон и пустырь с прудом.

Послышался лёгкий стук в дверь, и в номер вошла симпатичная девушка. Она сказала, обращаясь к Таволгину:

— Здравствуйте! Я — Эльза Мильхман. А как ваше имя и отчество?

— Здравствуй, Маргарита! — ответил Таволгин. — Ты такая же немка Мильхман, как я эквилибрист или, допустим, балерина.

— Вы шутите? — переспросила его девушка. — Какая ещё Маргарита?

— Я теперь тоже всё понял, — широко раскрыл глаза Алексей. — Ты — Рита Щеглова. Мы с тобой соседи, живём не только в одном доме, но и наши квартиры расположены на одной лестничной площадке. Девятый этаж.

Девушка присела в кресло, обхвати голову руками. Она, явно, что-то пыталась вспомнить, и явно, что полезное мелькнуло в её памяти.

Потом она встала с кресла, подошла к иллюминатору. Глядя на океанские волны, только и произнесла:

— Ничего не понимаю! Как я здесь очутилась, представить себе не могу. Куда направляюсь и откуда?

Эльза-Маргарита снова села в кресло.

Побарабанив пальцами по крышке столика, Таволгин назвал девушке свою фамилию, имя и отчество.

Он напомнил Маргарите, как она совсем недавно, находилась на пустыре. Рассказал, о той самой стёжке в зарослях тальника и ольхи, по которой они и проникли на Землю-42, если точнее, то на борт океанского лайнера «Дриада». Почему данная планета с известным названием имеет такой номер, им было не понятно. Но этой информацией они владели. Скорей всего, она пришла к ним извне, спонтанно. Так бывает.

У бородатого старика не полностью, но частично начала восстанавливаться память. Он рассказал Щегловой о том, кто он сейчас. А что касается их, то они — всё те же молодые люди, какими он встретил там, на пустыре.

Он поспешил объяснить, почему не может их пригласить их в свою каюту. Таволгин был абсолютно уверен в том, что всё у него там прослушивается и просматривается. Не исключено, что и здесь может быть точно так же. Но, в конце концов, рисковать надо. Алексей и Маргарита должны знать, кто они на самом деле.

Озорно глянув на странного старика, Эльза-Маргарита задорно засмеялась:

— Прямо вы мне, Виктор Захарович, какие-то странные истории рассказываете.

— Ничего странного, — серьёзно заметил Алексей. — Теперь и я начал кое-что вспоминать. Ты должна знать, Маргарита, кто ты. Но только я не могу понять, почему мы находимся здесь.

— Я начинаю понимать, что не очень добрые люди вмешались в наше сознание и перепутали в нём всё, — сделал предположение Таволгин. — Но если мы начали понемногу становится сами собой, то это уже не так и плохо. Мне тоже, как говорится, необходимо прийти в себя. Ведь здесь — я совсем другой человек.

— Ты, наверное, тоже потеряла свой сотовый телефон? — поинтересовался у девушки Алексей. — Здесь таких приспособлений я не у кого не видел.

— Сотовый телефон? — удивилась Маргарита. — Что это такое?

— Это приспособление для общения на расстояние одного человека с другим, — пояснил Сафаров. — Вероятно, здесь они не практикуются.

— Понятно, — сказал Таволгин. — Вероятно, на теплоходе «Дриада» и на острове Совершенство такая форма общения не принята.

— У меня от такого вороха новостей сразу же разболелась голова, — сказала Эльза-Маргарита, потирая виски. — Я пойду к себе в каюту. Немного полежу. Ничего не понимаю. Наверное, морская болезнь.

— Да, Рита, иди! — сказал Сафаров. — Я уверен, ты если не всё, то кое-что вспомнишь.

— И мы, в конце концов, придумаем, каким образом нам сбежать отсюда, из этой комфортабельной тюрьмы, — сказал Виктор Захарович. — Если бы я только знал, зачем мы здесь. Не могу даже представить себе, что мы здесь делаем. Насколько я помню, мы должны выручить из беды тех, кто в неё попал. Но не здесь же, на «Дриаде»! Я, всё-таки, думаю, что морские туристы в этом не нуждаются. Отдыхают.

— Но нам на этом судне, — сказал Сафаров, — абсолютно нечего делать. Теперь я начинаю кое-что понимать.

Щеглова-Мильхман встала с кресла и, слегка покачиваясь, вышла из каюты.

Вопросительно посмотрев на Таволгина, Алексей сказал:

— Пусть вы помните, Виктор Захарович, теперь уже больше, чем мы с Маргаритой, но ваша память и личность раздвоились основательно.

— Это не моя вина, — предположил Таволгин. — С нами, как и со всеми остальными на судне, кто-то очень хорошо поработал. Человек с плавающим сознанием — почти зомби.

— Но только что вы говорили, что под влияние негативных сил попали только мы, а все остальные — только отдыхающие. Вы постоянно противоречите себе.

— Не обращай внимания. Ты же видишь, что не только моё сознание, но и суть раздвоилась. Но я способен выйти из этого состояния.

— Вы, получается, Виктор Захарович, в этом мире, на самом деле, профессор?

— Конечно, Алексей. На этом судне «Дриада», на Земле-42 я, именно, учёный. С богатой биографией. Вроде как, довольно известная личность.

— Но постарайтесь не забывать о том, что здесь мы с вами — всего лишь, пришельцы. Мы даже не должны находиться в этом мире, Виктор Захарович. Мы попали в плен. Нам кто-то мешает покинуть судно «Дриада» и попасть туда, где необходима наша помощь.

— Мне кажется, что не нам уже решать, где мы и в качестве кого должны находиться. Надо просто попытаться прийти в себя, Алексей. Но мне очень сложно это сделать. У меня в этом мире совсем иная биография. Она давит на меня, заставляет верить в небылицу. Хотя, впрочем, это тоже, наверное, всё очень реально.

— Давайте, всё же, поднимемся на палубу, — предложил Сафаров. — Свежий морской ветер нам обоим не помешает.

Таволгин встал с кресла, и они вышли из каюты.