Сказки для взрослых

Александр Крышталь

Сказки и альтернативная история, космонавты, гномы, лешие, дриады и лепреконы в одном флаконе – новый маленький мир, добрый и веселый.

© Александр Крышталь, 2023

ISBN 978-5-0059-8720-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

О сложности выбора и уважении

Этому молодому сатиру жилось очень нелегко.

Во-первых имя при рождении ему дали в честь пра — пра-пра-пра-дедушки — Пан, но, когда ему прописали очки и он стал их носить добрые товарищи стали называть его Паноптикум. А насмешки старших и более опытных товарищей просто убивали его — дело в том, что у него не было еще рогов.

Для того, чтобы появилось это украшение настоящего сатира, символ мужества и сатирского естества, необходимо было обзавестись женой и хорошими друзьями.

И вот — уже они — вместе и обеспечивали мужа и друга этим убранством.

Хорошие друзья уже были. Необходимо было срочно найти ту, которая согласится связать жизнь с ним — не слишком красивым и не слишком правильным, по сатирским меркам.

Был он худ, не очень любил шумные сборища и вино, а после поездки за море для укрепления шерсти, в одну очень холодную страну — постоянно добавлял в дивные вина Греции спирт, полюбив крепость тамошних напитков. В чистом виде он их не употреблял — во-первых, в Греции это было дорого, а, во-вторых, считалось дурным тоном и неприличным. Хотя козлоногий так и не понял. Чем отличается, употребивший пузырь «столичной» электрик, забывший выключить рубильник и починяющий розетку у одинокой вдовы, и улизавшийся благородным напитком сатир, дергающийся на поляне среди наяд.

Необходимо было все взвесить и решить, куда податься и кого выбрать для совместной вечности. Людей, как кандидаток, он не рассматривал — человеческие женщины славились своей жадностью, стяжательством и скверным характером. А еще были скоры на расправу и имели тяжелую руку и бронзовую посуду, которую использовали не по назначению, если муж приходил домой поздно и выпивший.

Оставались нимфы и богини. И те и другие отличались легкостью нравов и терпимостью к алкоголю.

С самого начала все не задалось. Для облегчения своей задачи молодой сатир, подученный старшими и опытными товарищами. решил приобрести пару амфор даров Диониса.

Как раз накануне Паноптикум подработал, играя на свирели в подземном переходе к Лете. Тамошние прохожие без сожаления бросали ему свои монеты, оставляя себе только по одной, для Хирона. А наш жених так жалобно играл, что растрогал и перевозчика, который отдал сатиру все заработанное за день.

Но взять ничего не удалось. На несколько дней хозяин стал недоступен. У него сидел Асклепий, никого к богу не пускавший и ставил тому капельницы с глюкозой.

Теперь приходилось рассчитывать только на себя.

Нужно было сделать выбор и Паноптикум начал перебирать в уме потенциальных невест:

Конечно, первой на ум приходила Афродита, но она входила в состав 12 высших божеств и тут уж точно без алкоголя ничего не светило неказистому сатиру. Опять же родственники смущали его — такого тестя, как Зевс заиметь выгодно, но крайне небезопасно. После победы над титанами он стал несдержан и по любому, даже самому ничтожному поводу напускал своих телохранителей — гекатонхеров, а те, особенно не разбирались и сразу распускали все свои многочисленные руки. Особенно буйствовал Биарей, которому после первого покушения на Зевса и героических действий телохранителя все сходило с его ста рук.

Потом подумалось о харитах — богинях красоты, прелести, радости и веселья, но их было три, выбрав одну, обязательно навлечешь на себя недовольство двух других.

Идеальным вариантом была бы Дафна, на которую когда-то положил глаз сам Апполон, так и не догнавший красавицу, за что была она наказана мамой и превращена в лавровое дерево. И жена и приправа, которую за хорошие деньги можно продать заморским купцам. Но там еще не совсем остыл Апполон и вполне можно было заработать стрелу в неприятное место или солнечные ожоги.

Психею было не оторвать от Эроса.

Терпсихора, как покровительница танцев и хорового пения, подходила, но уж очень любила ночные клубы и, кроме того, ходили нехорошие слухи о ней и хоре Турецкого.

С неутешной Эхо было скучно — ты ей: «Люблю», — и она — «Люблю», — ты ей — «Давай спать», — и она тебе — «Давай спать, а потом отдохнем», — ты ей: «Сделай ужин», — а она тебе — « Сам сделай».

Все, кто связывался с Мельпоменой покровительницей трагедии, плохо заканчивали

А с Талией, музой комедии — слыли дурачками.

К Гигее без талончика не попасть, а заказывать нужно лет за 300 и все равно не примет без флюрографии.

Мегера даже не рассматривалась.

Был еще один вариант у безрогого — это Амалфея — коза, вскормившая самого громовержца. Ну и что, что коза — многие сатиры так и называли своих дам, зато добрая, и пожрать всегда есть.

На этом варианте Паноптикум и остановился. — тут и цветы любые сгодятся — все равно съест, и вина не нужно. «Дешево и сердито», — думал сатир,

И вот именно за такие мысли и высказывания о жене, а не за сожительство с козой — его и стали считать козлом.

И рога у него выросли именно поэтому.