Дядя самых честных правил. Книга 4

Александр «Котобус» Горбов (2024)

Мир, где дворяне гордятся магическим Талантом, князьям служат отряды опричников, а крепостные орки послушно отрабатывают барщину. Мир, где кареты тащат магомеханические лошади, пушки делают колдуны, а масоны занимаются генетикой. Мир, где подходит к концу XVIII век, вместо Берингова пролива — Берингов перешеек, а на Российском престоле сидит матушка-императрица Елизавета Петровна. Константин Урусов должен закончить войну с Фридрихом, чтобы вернуться в своё поместье, выполнить задание Смерти и постараться не попасть в жернова дворцовых интриг.

Глава 5 — Архив Иоганна Алхимика

Рокк отпрыгнул назад и яростно швырнул мне в голову рукоять палаша, ставшую бесполезной. Я легко уклонился и ухмыльнулся противнику в лицо. Что, съел, масонишка?

В ответ Рокк злобно осклабился. Вскинул руки перед собой и призвал Талант. Между его ладоней вскипел эфир — доли секунды, и нити силы начали сплетаться в «молот». Впервые я видел в подробностях, как создаётся это заклятье, и, пожалуй, теперь смог бы его воспроизвести, но, боюсь, возможности у меня не будет. Не отразить «молот» с такого расстояния — горячее заклятие раскатает меня в блин и полетит дальше.

Выбора не оставалось. «Молот» ещё не закончил формироваться, а я влил в шпагу эфир и сделал выпад. Со всей силой ткнул в самый центр неоформившегося заклятья.

— Н-на!

Глаза Рокка округлились. Он качнулся, глядя на расползающееся заклятье, охватившее огнём его ладони.

— А…

Даже не стряхнув пламя, он отступил на шаг. Зашатался, вперив в меня безумный взгляд. Захрипел и рухнул на спину, раскинув обожжённые руки в стороны.

В первый момент я опешил. Разрушенное заклятье убило создателя? Никогда не слышал ничего подобного. Но стоило мне подойти к лежащему Рокку, причина стала ясна: выпад оказался слишком длинным. Я проткнул шпагой «молот», а следом и самого колдуна. Вот только преображённый клинок не рассёк живую плоть, а прожёг. В животе Рокка дымилась круглая дырка с запёкшимися краями.

— Х-х-х…

Он умирал на моих глазах. Хрипел, царапал землю ногтями, дёргал ногами в предсмертных судорогах. Ещё несколько секунд, и всё будет кончено.

Я уронил шпагу и кинулся к нему. Схватил голову Рокка и заглянул в мутнеющие глаза.

— Где архив? Кто приказал тебе ставить опыты на людях? Отвечай!

Но я опоздал. Под пальцами будто прокатились искры, и душа Рокка выскользнула из тела, увлекая меня вслед за собой.

* * *

Жухлая трава под ногами, пряди седого тумана вокруг, тусклый, будто в пасмурный день, свет. Место, где всё заканчивается.

Мы оказались там вдвоём, Рокк и я. Масон сверкнул на меня безумными глазами и бросился бежать прочь, в туман.

— Стоять!

Ну уж нет, не уйдёшь! Я догнал его и ударом плеча сбил с ног. Он покатился по траве, рыча, будто дикий зверь, пойманный в ловушку.

— Стоять, я сказал!

Рокк вскочил на ноги, злой как чёрт. Потянулся рукой к поясу, но палаша там не оказалось. Вскинул ладони, но в тумане этого поля не было ни капли магии.

Не собираясь сдаваться, Рокк кинулся на меня с кулаками. Зря он так, очень зря. Драться этот холёный дворянчик не умел совершенно. Да и где бы он мог научиться? Его натаскивали на магию, к тому же невместно по-мужицки бить лицо отпрыску благородной фамилии. Так что он бесполезно размахивал кулаками, пытаясь зацепить меня. А вот я зарядил ему хлёстким джебом и следом приголубил хуком в челюсть. От удара он снова плюхнулся на траву, мотая головой.

— Встанешь — отметелю так, что мать родная не узнает, — предупредил я его.

Рокк гневно посмотрел на меня, но подниматься не спешил.

— Ах, давненько здесь никто не устраивал такого представления!

Из тумана, медленно хлопая в ладоши, вышла моя начальница.

— Какой ты, Костя, забияка, — она рассмеялась, — побил нашего несчастного гостя.

Я пожал плечами. А что ещё с ним было делать? Напоить чаем с плюшками, что ли? Так нет у меня, только плюхи могу отвесить, с добавкой.

— Сударыня…

Рокк поднялся и попытался что-то сказать, но Смерть так на него посмотрела, что тот осёкся на полуслове.

— Мёртвый, ты будешь молчать, пока я не спрошу. — Она перевела взгляд на меня. — Молодец, Костя, хвалю. Можешь остаться и послушать, что нам споёт эта птичка.

Глаза Смерти потемнели и уставились на Рокка, ставшего белым как полотно.

— Где ты взял бумаги, прах?

— Какие? — прохрипел покойник.

— Те, что описывали создание бессмертия.

— Ммм…

Рокк замычал, мотая головой и закрывая рот ладонями.

— Что?! Противишься? Мне?!

Ноги Рокка подломились, и он упал на колени. Кожа стала покрываться изморозью. Он задёргался, затрясся и громко застонал.

— Отвечай, прах!

Больше сопротивляться он не смог. Обмяк, опустил руки и начал рассказ.

* * *

Рокк вступил в вольные каменщики больше для развлечения. Но затем вкусил запретный плод тайной власти и втянулся. Закрытые собрания, встречи с могущественными людьми, секреты происхождения некоторых особ, постыдные тайны знатнейших фамилий. Вот только далеко по иерархии продвинуться не удавалось — не вышел господин Рокк знатностью, богатством и протекцией. Приходилось выслуживаться, исполняя задания старших масонов.

Несколько лет назад глава ложи Воронцов Роман Илларионович предложил Рокку помочь разобрать некоторые бумаги. Какие-то документы, привезённые из-за границы его братом, российским вице-канцлером Михаилом Илларионовичем. Рокк не стал отказываться — от военной службы он устал и был в долгом отпуске, а за работу Воронцов посулил некоторые деньги.

Среди завалов бумаг Рокк и обнаружил две коробки из архива Иоганна Алхимика. Скорее всего, архив был не полон, но то, что удалось прочитать, повергло Рокка в трепет. Бессмертие? Идеальное здоровье? Два сердца, дающие шанс выжить при любом ранении? Особая железа, выращиваемая в животе, нейтрализующая любые яды? Бесценное сокровище! Немедленно взять на вооружение! А вот Воронцов не разделил восторгов от находки. Глупости, сказал он, опыты Иоганна Алхимика давно уже признаны опасной лжемагией. Сам Иоганн умер в страшных муках, ставя опыты на самом себе. Пусть архив лежит как исторический курьёз.

Но Рокк, прочитавший его от корки до корки, так не считал. Копировать бумаги не требовалось — он помнил всё наизусть. Доделав работу, он уехал в своё имение и начал ставить опыты. Не на себе, естественно, а на крепостных. Все они скончались, унося в могилу тёмные тайны. А Рокк приобрёл бесценное знание и принялся планировать свой путь к идеальному здоровью и вечной молодости.

Собственно, на войну он поехал по этой же причине. Ему требовался человеческий и цвергский «материал», потребный для новых опытов и конечного преображения. И он почти собрал его, но тут появился я.

* * *

— Кому ты рассказывал об этом?

— Никому, — проскрипел Рокк.

Изморозь застыла на его коже острыми хрустальными иголочками. Мертвец косился на меня красными глазами со страшной ненавистью. Но мне было всё равно — дальше ему в одну сторону, а мне совершенно в другую.

— Хорошо, — Смерть улыбнулась, — Константин, ты должен найти и уничтожить архив.

Я кивнул. Даже не сомневался, что она так скажет.

— А ты, — моя начальница жестом приказала Рокку встать, — пойдёшь со мной.

Она взяла его под руку и повела в туман. Почти скрывшись за белой завесой, Смерть обернулась и цыкнула на меня:

— Чего ты ждёшь? Марш отсюда!

В лицо ударил порыв ветра, и я зажмурился. А когда открыл глаза, передо мной лежал труп Рокка с дыркой в животе, а за спиной весело звенели клинки.

* * *

Вскочив на ноги, я обернулся. На дороге валялись остатки коня Рокка, тело денщика и залитый кровью кирасир. Второй вояка с перекошенным лицом фехтовал на палашах с Кижом.

— Н-на!

Отбив клинок кирасира, мертвец по-змеиному извернулся и воткнул лезвие противнику в шею. Обливаясь кровью и зажимая рану рукой, тот медленно опустился на колени, захрипел и упал навзничь. Уже мёртвый, но чуть больше, чем Киж.

— А?! Видели, Константин Платонович? Как я их!

Я кивнул, бросил шпагу в ножны и пошёл в кусты к нашим лошадям. Забрал флягу с водой и прополоскал рот. После активной волшбы Талантом на языке был стальной вкус и едкая горечь. Пожалуй, надо с собой молоко возить, а то простой водой эту гадость сложно перебить.

Вернувшись на дорогу, я нашёл Кижа, перебирающего палаши мёртвых кирасир.

— Боевые трофеи! — возмутился он, заметив мой взгляд. — Оружие заберу, чтобы не пропадало. Ну что вы так осуждающе смотрите, Константин Платонович? Я же не деньги у них из сумок забираю!

— Оставь и отойди.

Киж послушно бросил клинки, а я призвал Анубиса и поднял руки. Над местом побоища занялось гудящее синее пламя, пожирающее всё на своём пути. Минута, и не осталось никаких следов, только тяжёлый чёрный пепел.

— Хорошая сталь была, — пробурчал Киж, крайне недовольный. — Мне палаш давно сменить надо.

— Узнать могли. А нам оставлять улики совершенно ни к чему.

— Как скажете.

Киж надулся, обиженно поджав губы. Ёшки-матрёшки, в три раза старше меня, а ведёт себя как дитё малое. Хоть бери и воспитывай его. С другой стороны, читать мертвецу нотации — это перебор даже для некроманта.

В лагерь мы вернулись тем же путём, сделав крюк и въехав со стороны города. Может, и лишняя перестраховка, но бережёного бог бережёт. Если уж начал заметать следы, делай это тщательно.

* * *

Утром я проспал дольше обычного, вымотавшись во вчерашней драке. Так что проснулся только от радостных криков солдат. Это Корсаков вырвался из госпиталя и приехал на батарею. Он хромал на раненую ногу, был бледен, но светился радостью.

— Не мог больше, Константин Платонович, — будто извиняясь, он объяснил мне. — Кормят дрянью, крики постоянные, воняет гноем и лекарствами. Нет уж, лучше я здесь полежу, всё больше толку будет.

— Не тяжело вам верхом ездить? На марше сложно будет с ранением.

— Ерунда, — махнул он рукой, — у нас возок есть, в него сяду, если будет худо. Кстати, должен вас поздравить!

— Простите?

— В штабе корпуса лежит приказ о произведении вас в чин капитана. Растёте, Константин Платонович, растёте. И по-прежнему будете утверждать, что не хотите военной карьеры?

— Не хочу, — я улыбнулся. — При первой же возможности выйду в отставку.

Корсаков покачал головой.

— Как скажете. Вы уже завтракали? Нет? Тогда прошу составить мне компанию.

Денщик майора споро сообразил нам огромную яичницу из десятка яиц с салом и зелёным луком. Корсаков ел не спеша, рассуждая о вреде врачей и пользе старых семейных рецептов. Мол, есть у него такой, доставшийся от матери — бальзам, заживляющий любую рану. Только одна беда: долго он не хранится, а когда лежишь с ранением, готовить его нет возможности.

— Так научите денщика, пусть он вам делает лечебную смесь.

— Нельзя, — Корсаков осуждающе посмотрел на меня, — я дал слово не раскрывать секрет.

Я не успел ему возразить. В лагере послышался топот ног и пронзительный звук трубы.

— Не торопитесь, — остановил меня Корсаков, увидев, что я встаю, — доедим, а там уже смотреть будем. Если что-то важное случилось, к нам пришлют посыльного с приказом.

Согласившись с житейской армейской мудростью, я остался сидеть и спокойно доел яичницу. Посыльный с приказом примчался точно к тому времени, как мы вышли из палатки. Корсаков прочитал бумагу и обратился ко мне.

— Пруссаки подходят с севера, Константин Платонович. Думаю, Фридрих возле Кюстрина через Одер переправился.

— И что там? — я кивнул на бумагу. — Салтыков приказывает отступать?

— Ни в коем случае, — Корсаков ухмыльнулся. — Он на вид хоть и тихий, но старик жару молодым может дать. Мы выдвигаемся им навстречу.

К счастью, нам не надо было торопиться. Первыми из лагеря ушли передовые части гусар, за ними кирасиры, следом пехота, а уже после в путь двинулась и наша батарея.

Корсаков успел съездить в штаб корпуса и, вернувшись, радостно рассказал: Салтыков взял за жабры союзников, уже было собравшихся отступать, и обе армии двигались теперь навстречу Фридриху. Генерал-аншеф собирался дать решительное генеральное сражение. В чём мы с Корсаковым его искренне поддерживали.