Дядя самых честных правил. Книга 1

Александр «Котобус» Горбов (2024)

Мир, где дворяне гордятся магическим Талантом, князьям служат отряды опричников, а крепостные орки послушно отрабатывают барщину. Мир, где кареты тащат магомеханические лошади, пушки делают колдуны, а масоны занимаются генетикой. Мир, где подходит к концу XVIII век, вместо Берингова пролива — Берингов перешеек, а на Российском престоле сидит матушка-императрица Елизавета Петровна. Именно в Россию и едет из Парижа деланный маг Константин Урусов. Сможет ли он получить наследство, оказавшееся “проклятым”, и обрести настоящий Талант? Или замахнется на великое и сам станет князем? Всё может быть. А пока он постарается не умереть на очередной дуэли. Вперёд, за ним! P.S. Кстати, спросите Урусова: что за тайну он скрывает? И почему этот “секрет” появился после спиритического сеанса. Тот ли он, за кого себя выдаёт?

Глава 2

Кюисс де гренуй

Разбудил меня сильный толчок. Я дёрнулся, открыл глаза и потряс головой.

— Gorazd tiy spat’, Konstantin Platonovich.

Мне потребовалось секунд пять, чтобы понять, — что за небритая рожа маячит напротив, и о чём она говорит. Тьфу ты, ёшки-матрёшки, это же вчерашний знакомец Бобров. А сам я в экипаже и куда-то еду.

Ещё пара секунд, и я вспомнил — в Россию! Напоил и уломал, чёрт языкастый.

— Доброго утра, — буркнул я недовольно, по-новой вспоминая русский язык.

— Да какое утро, за полдень уже.

Я отодвинул занавеску на окошке в дверце и хмуро посмотрел на пейзаж, проносящийся мимо.

— Где мы?

— Недавно Льеж проехали.

Мысленно вспомнив карту, я поморщился. Неплохо мы удалились от Парижа, скоро граница и немецкие княжества.

Бобров повернулся и постучал в стенку экипажа, подавая знак вознице.

— Сейчас остановку будем делать. Заодно и пообедаем.

И правда, через десять минут наш экипаж свернул с тракта и остановился у придорожной гостиницы. Я распахнул дверцу и спрыгнул на землю.

Разминая ноги, подошёл к лошадям и удивлённо поднял брови. Механические скакуны с Авалона! Кливлендские гнедые, если не ошибаюсь. Похоже, мне надо менять представление о России. Даже в Париже дворяне предпочитают ездить на живых лошадях, не слишком жалуя заграничные новинки. Может, моя родина и не такая отсталая, как принято считать в Европе. Бродят ли там медведи по улицам, или это досужие байки?

— Костя, — окликнул меня Бобров, — идём. Судя по запаху, здесь вполне сносно кормят.

Обеденный зал в гостинице был светлым, скатерти чистыми, а прислуга симпатичная.

— Что будете заказывать, господа?

Девица, подошедшая к нашему столику, нарочно выпячивала грудь с глубоким декольте и лукаво улыбалась.

— Рекомендую взять свежайший «кюисс де гренуй», с чесноком и горчицей.

— Неси, красавица, — Бобров осклабился, — я сейчас что угодно съем.

— А мне яйца пашот и лотарингский пирог.

— Вина?

Я кивнул:

— Белого.

Хихикнув и стрельнув глазками в Боброва, девица убежала.

— А что там с письмом?

— Какое письмо? — Бобров так увлёкся разглядыванием служанки, что не сразу понял вопрос.

— Ты вчера сказал, что у тебя письмо для меня. Видимо, от дяди.

— Да, точно. Прости, из головы вылетело.

Он вытащил из внутреннего кармана камзола сложенный листок без конверта и протянул мне.

«Priezjay nemedlenno».

Я моргнул, привыкая к непривычному написанию букв, и перечитал ещё раз.

«Приезжай немедленно. Деньги на дорогу получишь у Боброва. Никому не рассказывай, куда едешь».

Подписи не было. Я поднял взгляд и посмотрел на спутника. Так-так, деньги, значит? Бобров под моим взглядом поёжился.

— Если что, я не читал, — поднял он руки, — довёз, как дали.

И тут же полез в другой карман.

— Василий Фёдорович просил передать ещё вот это.

На стол лёг тяжёлый, глухо звякнувший мешочек. Деньги? Очень хорошо. Люблю, когда мне дают деньги просто так.

Я убрал мешочек со стола. Потом посчитаю, после завтрака.

Служанка притащила поднос со снедью и принялась быстро расставлять перед нами.

— Что это?

Бобров потыкал вилкой содержимое своей тарелки.

— Кюисс де гренуй, — я пожал плечами, — лягушачьи лапки.

Лицо моего спутника побледнело.

— Лапы? Лягушек?

— Ну да, — я кивнул, удивляясь странной реакции, — жареные.

Брезгливо скривив рот, Бобров кончиком вилки отодвинул от себя тарелку.

— Господи боже, — у него даже рука дёрнулась, чтобы перекреститься, — что только не едят с голодухи.

— Месье, — девица подалась вперёд, — вам не нравится? У нас лучший «кюисс де гренуй» в округе. Даже месье граф приезжает его откушать.

Бобров замотал головой и буркнул что-то невнятное. Служанка ойкнула и убежала.

— Зря отказываешься, — я сдерживался, чтобы не рассмеяться, — на вкус, как курица.

Он только покачал головой и ещё дальше отодвинул злосчастное блюдо.

— Вот он!

К нашему столику вернулась служанка в сопровождении усатого мужчины с поварским колпаком на голове.

— Жан, этот господин отказывается пробовать твой «кюисс де гренуй».

Повар изобразил поклон и надвинулся на Боброва.

— Месье, что вам не понравилось? Я готовлю «кюисс де гренуй» уже двадцать лет, и никто — никто! — никогда не отказывался его кушать.

Бобров отодвинулся на стуле.

— Я просто не хочу.

— Ола-ла! Вы даже его не попробовали!

Служанка зашла с другой стороны и пододвинула тарелку к Боброву.

— Только попробуйте!

— Нет!

— Кусочек!

— Да не хочу я!

— Месье, вы не можете уехать, не попробовав наш «кюисс де гренуй». Я буду считать себя оскорблённым! Все соседи станут говорить — Жан разучился готовить!

— Попробуйте, — служанка говорила с придыханием, будто соблазняла.

— Умоляю! Если люди узнают, они перестанут к нам заезжать. Мы разоримся! Мои дети пойдут просить милостыню, а я буду сидеть на паперти у церкви и умру в нищете!

— Месье, — служанка наклонилась ниже, выставляя напоказ декольте, — я вас прошу. Разве вы можете отказать в такой маленькой просьбе хорошенькой женщине?

Я только посмеивался, налегая на пирог и любуясь комедией с Бобровым в главной роли.

Через пять минут под двойным напором он сдался и позволил уговорить себя съесть один кусочек. Потом второй. А дальше Бобров втянулся и уже без зазрения совести обгладывал лягушачьи лапки.

— Жанна, принеси ещё вина господам. За наш счёт. Пусть знают, кто готовит лучший «кюисс де гренуй» на этой дороге!

Служанка и повар удалились, довольные победой. Бобров, отложив очередную косточку, посмотрел на меня.

— И правда — как курица. Только прошу тебя — никому не говори, что я это ел. Засмеют же.

Я заверил его, что буду нем, как могила. Ну, правда, съел и съел. Как говорится, в чужие страны свою кулинарную книгу не привози.

* * *

Когда мы закончили с обедом и уже садились в экипаж, к гостинице подъехала карета. Помпезный кучер, слуги в ливреях на запятках, герб на дверце. Сразу видно — кто-то знатный и родовитый.

Из кареты вышли двое: дама невысокого роста с лицом, закрытым вуалью, и высокий мужчина с высокомерно задранным подбородком и острыми ушами. Он мазнул по нам презрительным взглядом и скривил губы, будто увидел жабу. Ты посмотри, какая цаца! Сразу видно — мелкотравчатый провинциальный баронишка. Без денег, зато с самомнением до небес. Я фыркнул и полез в экипаж.

Бобров долго ёрзал на сиденье, устраиваясь поудобнее. Недовольно кривился и морщил нос.

— Лягушачьи лапки не понравились?

Он потряс головой.

— Никогда бы не подумал, что эдакую дрянь есть буду. И ведь вкусная, зараза!

Я хмыкнул — тоже их пробовал, но мне не понравилось.

— Эльфы надоели. Видел, как этот тип на нас смотрел? Не люблю я их за это.

— Так какой же это эльф? Полукровка, а то и квартерон.

— Да?! — Бобров искренне изумился.

— Во Франции чистокровных эльфов почти нет. Они все на Авалоне, за проливом.

— А откуда тогда полуэльфы?

— Наследие Столетней войны. Пока Карл Седьмой авалонцев не выгнал, они, считай, всех девок перепортили.

— О как, — Бобров покачал головой. — Слышал, что французы авалонцев не любят. Но никогда бы не подумал, что они родня.

— Обычное дело. Среди родни как раз самые сильные раздоры и бывают.

— Вот верно! Очень точно подметил, — Бобров при этом так скривился, что сразу стало понятно: с родственниками у него большие проблемы.

Пока мы трепались на отвлечённые темы, экипаж подъехал к границе. До сложностей этот мир ещё не дорос: никаких загранпаспортов, виз и контроля.

Нас остановили, в экипаж учтиво заглянул унтер пограничной стражи и попросил назвать имена. Сверился с каким-то списком, кивнул и пожелал счастливого пути.

Я выглянул в окно: досматривали только низшее сословие — купцов, крестьян, мастеровых. Дворян пропускали, ни о чём не спрашивая. Дикий век, дикие люди! Если ты благородный, хоть корону Франции вывози, никто даже не посмотрит. Ну и ладно, не моё это дело. Есть король, есть всесильный кардинал, вот пусть у них головы и болят о благе государства.

* * *

Ближе к вечеру мы остановились в каком-то немецком княжестве. Я даже название его выговорить не смог бы, не то чтобы запомнить. Впрочем, особой нужды в ночёвке у нас не было. Поспать можно и в экипаже, сиденья там удобные, а механические лошади способны бежать круглые сутки. Но Бобров настоял:

— Тебе надо посетить портного. Я сейчас пригляделся, это ужас, во что ты одет!

Мне даже обидеться захотелось. Не вижу ничего ужасного, обычная одежда студента: тёплая, добротная и удобная. Но Бобров настаивал:

— Нельзя тебе ехать в таком виде. Ты, всё-таки, дворянин, лицо благородное. А одет, прости господи, как…

Он скривился, подбирая слово.

— Как лавочник.

Я закатил глаза, но решил не спорить.

— Ладно, давай твоего портного.

Так что мы приехали в какой-то мелкий городок и заняли два номера в гостинице. Бобров узнал адрес портного, и мы двинулись шить мне что-то достойное.

— Тебе по приезде некогда будет этим заниматься. А как ты без хорошего костюма в дворянском собрании появишься?

— Вопрос: зачем мне туда?

Бобров всплеснул руками.

— Здрасьте, приехали. А завещание засвидетельствовать? А вписать себя в дворянский Реестр? Без этого никак нельзя!

Как у них всё сложно-то. Сплошная бюрократия! Честное слово, продам имение и сбегу обратно в Париж.

Портной оказался низеньким, лысым и суетливым.

— Очень хорошо, — он бегал вокруг меня с табуреткой в одной руке и портняжным аршином в другой, — очень-очень хорошо.

— Что именно вас так радует, уважаемый?

— Ваш размер! Вы такой высокий, такой большой. Это же уйма ткани уйдёт! Три примерки, неделя работы.

Он потёр ладошки в предвкушении.

— Не пойдёт, мы должны уехать завтра утром.

— Что вы такое говорите! — замахал он руками. — Так быстро никто не шьёт! Вы хотите, чтобы я портил глаза и шил ночью?

Пришлось Боброву пообещать заплатить вдвое. Коротышка сначала поупирался, пытаясь набить цену. Но угроза уйти к конкуренту возымела действие. Он доснял мерки, и мы вернулись в гостиницу.

— Слушай, — Бобров почесал лоб, — а портной кто? Гном? Я всё время в этих немцах путаюсь.

— Цверг. Гномы ближе к Альпам живут. Ты смотри на бороду — если бреет, значит, цверг, а если заплетает в косички — гном.

— А, понятно, запомню.

* * *

В обеденном зале гостиницы было шумно. Половину столов заняла громкая компания что-то празднующих торговцев. Их отгородили от остальной публики ширмами, но шум всё равно мешал разговаривать.

За соседним столиком я заметил знакомую парочку — дворянка под вуалью и напыщенный длинный франт. Я специально сел к ним спиной, чтобы даже не видеть его самодовольную рожу.

Мы с Бобровым покончили с ужином и уже пили кофий, когда позади раздались вскрик и звук бьющегося стекла. Я обернулся.

— Ви есть некодяй!

Дворянка вскочила со стула и гневно смотрела на длинного.

— Ви есть воспользоваться мой доверчивость! Это есть подлость!

Длинный криво усмехнулся и, не размахиваясь, влепил ей пощёчину.

— Молчи, дура! Ты позоришься, как глупая крестьянка.

Вуаль сбилась набок. А она ничего, миленькая. Да и, к тому же, молода, лет двадцать, не больше.

— Сядь! — Дворянин ударил её ещё раз. Несильно, даже следа не осталось. Но по выступившим слезам было видно, как женщине унизительно терпеть такое.

Ненавижу, когда бьют слабых. Я встал, подошёл к длинному и со всей дури отвесил ему подзатыльник.

Он оказался слабоват. Полетел на пол, вереща, как резаный. Я взял со стола графин и вылил на него сверху.

— Остыньте, сударь. Не позорьте дворянское достоинство.

Глаза длинного пылали ненавистью. Он скорчил гримасу и вскочил, судорожно сжимая и разжимая кулаки.

— Дуэль! Я вас вызываю! Прямо сейчас!