36,6. Температура детства

Александр Залманов, 2021

Сборник рассказов московского автора – книжка для неспешного семейного чтения. В ней отсутствуют погони, стрельба и ставшие уже привычными насилие и жестокость. Автор не навязывает свои воспоминания. Отталкиваясь от личного опыта, он приглашает читателей разных поколений погрузиться ненадолго в уютный мир детства, где смешное соседствует с грустным, а окружающие нас предметы иногда даже оживают. Если в итоге у младших возникнет желание спросить, а у старших вспомнить и рассказать, то автор будет считать это своим самым большим успехом.

Взятие Измаила

Мама говорит, что в детстве я очень плохо ел. Сейчас, глядя на меня, в это трудно поверить.

Я думаю, мама опять все преувеличивает. Наверное, я просто не любил манную кашу. Обидно, когда вокруг столько всего вкусного, а тебя кормят манной кашей. В детском саду каша еще ничего: жидкая и очень сладкая. Когда она остывает, то покрывается плёночкой вроде шкурки. Снял шкурку, а там уже и есть нечего. У папы тоже манная каша хорошо получалась, с крупными комками. Мама очень сердилась, а мне нравилось, потому что комки это было как раз самое вкусное.

Мама варила кашу со знанием дела: густую, наваристую — не отвертишься.

Я сидел за столом и с тоской глядел на большую тарелку манной каши, которую мне предстояло съесть, а мама строго смотрела на меня.

— Погоди! — раздался голос дяди Бори. Дядя Боря — муж маминой сестры. Он у нас еще совсем недавно.

— Ну что, густая? — В ответ я вздохнул.

— То, что надо! — обрадовался дядя Боря, — будем брать Измаил.

Измаил — это такая турецкая крепость была. Она считалась неприступной, а Суворов её взял. Такое часто случается с неприступными крепостями. Но это я сейчас такой умный, а тогда я думал, что Измаил находится где-то в Измайлово. Там наши соседи отдельную квартиру получили.

— Варенье есть? — деловито спросил дядя Боря.

— Вот, повидло сливовое. — Мама подвинула банку.

— Повидло не годится, — строго сказал дядя Боря, — нужно варенье и лучше всего клубничное.

— Клубничного нет, есть вишнёвое, — с легким оттенком вины в голосе сказала мама.

— Ну ладно, сойдет и вишнёвое, — милостиво согласился дядя Боря. Он выловил из банки вишенку и аккуратно поместил ее в центр моей тарелки.

— Пожалуй, маловато для Измаила. — Дядя выложил рядом с первой вишенкой еще две, а потом водрузил сверху третью. Получилась пирамидка.

— Ну вот, это — Измаил, а ты — Суворов. — С этими словами дядя Боря протянул мне ложку. — Наша задача — пробраться в крепость противника и уничтожить ее. Учти, крепость окружена манным, то есть минным полем.

— Манным — обманным, — буркнул я на всякий случай.

— Его можно обезвредить, — продолжал дядя, игнорируя мой выпад, — только путём полного съедения.

— А во времена Суворова были мины? — спросила мама.

— Понятия не имею, — признался дядя. — Это не важно. Важно, что повсюду расставлены вражеские дозоры. — Дядя Боря щедро разбросал по тарелке десятка полтора вишенок. — Они тоже должны быть полностью уничтожены. — Дядя многозначительно посмотрел на меня.

— Обязательно все? — робко спросила мама.

— Все, — отрезал дядя Боря, — время пошло.

Оказалось, что это очень увлекательно — окружать противника, а затем уничтожать островки сопротивления из манной каши с вишенками посередине.

— За взятие Измаила, — торжественно произнес дядя Боря, — присваиваю тебе звание капитана русской армии.

С тех пор я неоднократно брал Измаил и с клубничным вареньем, и с малиновым и с черничным, и с алычовым, и с брусничным, и с абрикосовым и даже со сливовым повидлом.

И знаете, что я вам скажу? Мамина каша — самая вкусная!