Жизнь

Александр Журавлев, 2020

Профессор А.И. Журавлёв в своей новой книге рассказывает о своей долгой жизни (в этом году автору исполнилось 90 лет), о радостях, взлетах, научных открытиях и о тех метаморфозах, что происходят с человеком после постановки ему смертельного диагноза. Не теряя силы духа, он поделится с читателями рассказами обо всем, что происходило с ним в годы учебы и работы, часть из которых была отдана науке и… творчеству. А.И. Журавлёв – автор книг «Сверхслабое свечение сыворотки крови и его значение в комплексной диагностике» (в соавторстве, 1975), «Ультразвуковое свечение» (в соавторстве, 1977), «Квантовая биофизика животных и человека» (2003), «Антиоксиданты» (в соавторстве, 2008), «Кто мы, русские и когда мы возникли?» (2014), «Юмор в науке, в истории и в жизни» (2015), «Путешествие по жизни в науке из века ХХ в век XXI» (2017), «Смертный приговор с отсрочкой исполнения» (2019).

Болезнь Тони

Меня мой рак простаты не тревожит, живу уже полтора года после постановки диагноза: неоперабельный рак 4-й стадии. Вроде буду жить. Но!

Начался сентябрь 2019 года.

Вдруг! С Тоней стало плохо, очень плохо. Начался жуткий чёс: все тело чешется, ни спать, ни есть. Само тело стало коричневым. Мои предложения госпитализироваться жена гневно отвергает. Говорит: умру дома. Лежит, стонет.

Вызвал врача. Врач пришла, поглядела, даже разговаривать не стала, написала выписку: «на госпитализацию» и вызвала скорую помощь.

Вскоре приехала скорая. Тоня — ни в какую, категорически отказалась от госпитализации, сразу же подписала отказ.

Но всю ночь она стонала и зверски чесалась. За неделю совсем исхудала и стала совсем коричневой. Наутро как-то сказала: «Больше не могу, везите, куда хотите».

На помощь приехала ее племянница Лена, ей 64 года. Собрали мы Тоню. Позвонил я в скорую.

И вскоре Лена поехала с Тоней в Боткинскую больницу; меня же не взяли. Состояние и вид Тони были просто ужасны…

Лена пробыла в больнице, пока Тоне делали исследования и оставалась до тех пор, пока ее не положили. Вернулась к нам домой в 22:00, и сразу с порога сказала, что с моей Тоней все очень плохо.

Это было 4 сентября, среда. Два следующих дня — в четверг и пятницу — Лена навещала Тоню одна. В субботу разрешили с ней увидеться и мне.

Боткинская больница. Корпус 22, этаж 6, отделение 50, палата 6.

Увидев в каком состоянии Тоня, я заплакал. У меня из глаз потекли слезы.

Она лежала и не двигалась. Говорила с трудом и почти невнятно. И при этом… заботилась обо мне! Говорила, чтобы я продолжал строго соблюдать режим и не забывал о прогулках.

Все-таки Лена покормила ее свежим теплым рыбным бульоном, и она еще скушала 1/3 котлетки.

Тоне непрерывно ставили капельницы. Чёс уменьшился, но, как выразилась Тоня, «еще сохранился в ослабленной силе».

Они с Леной выставили меня из палаты в коридор, где я сел в кресло. Но и сидя там я плакал.

А в это время…

На улицах проходят демонстрации молодежи, они кричат и требуют: «За честные выборы!» Выборы будут 8 сентября, и он совпадают с Днем города.

Повсюду гулянья, вечерами фейерверки, — даже в нашем «спальном» районе.

Я смотрю на все это и понимаю, какая же все это ерунда, вся эта земная суета.

В какой-то момент я вдруг почувствовал, что… начал себя ненавидеть. Жена лежит, а я хожу, ем, пью и ничего не могу сделать. Только сижу дома и жду, когда Лена придет из больницы от Тони.

Жуткое состояние. Ждать и не знать, что же с Тоней, как она…

Не выдержал, позвонил Лене на телефон. Она сказала, что Тоня покушала и спит, и что состояние ее не лучше, но и не хуже. И то слава Богу…

Тоне поставили диагноз: закупорка желчных сосудов, — от чего она стала желто-коричневой.

Две недели интенсивной терапии. Все время — промывка капельницами и соответствующими лекарствами: уколы, капсулы, таблетки.

Наконец через две недели Тоне стало чуть полегче и ее наконец выписали. Из больницы ее привезли на такси Лена и ее подруга ля.

Но состояние Тони ужасное — она не встает. У Лены закончился отпуск, она больше не может оставаться. Так я остался один.

Сам варю разнообразные каши, накрываю на стол, ставлю виноград, соки, фрукты и овощи — чего только Тоня захочет.

Она, опираясь на меня, доходит до кухни, но сидит с трудом, стонет. И затем я отвожу ее в постель. Сам что-то ем, мою посуду, после чего иду в магазин.

Слава Богу, одна соседка — добрая душа — стала варить нам супчики, то борщ сделает, а то и сырники.

Сентябрь и октябрь 2019 года.

Погода дарит разнообразие. В первой половине сентября погода — +18–22 градуса. Просто рай! Во второй половине настали холода: +4, +6. Народ сразу завопил: даешь отопление! И дали отопление в сентябре. Но тут опять начались колебания температуры: 2–3 дня +18–20, затем 3–4 дня +2–6.

За окном осенний «пожар» от ярко-желтой листвы. Хотя и идет листопад. Но листья в начале октября еще крепко держатся на ветках деревьев, хотя и пожелтели. И ведь чихать этой самой Природе на все наши человеческие страдания и радости.

А с Тоней лучше не становится после «обеда»: 3 ложки супа или кашки, затем с трудом доходит до постели и тут же засыпает.

А у меня опять, глядя на нее, слезу из глаз. Лучше ей не становится, и я ничего не могу с этим поделать…

В 90 лет я остался один — и повар, и сиделка, и в магазин сам хожу. Начинаешь особо понимать: да, надо было детей заводить. Но первая жена не смогла родить — сердце, комбинированный порок, аборт и ранняя смерть. Тоня тоже не смогла родить — пришлось сделать аборт.

Обычное дело: человек не осознает несчастья, пока его самого «не стукнет». Слишком увлечены мы были «творческой» жизнью и всякими глупыми мелочами.

Здоровый будет изображать именно изображать!) страдания, но он никогда не поймет больного, ему некогда… Это два разных мира, два противоположных полюса.

Фот уже 16 октября, а состояние Тони не меняется. С начала сентября, т. е. почти полтора месяца состояние Тони не меняется. Иногда начинает стонать, иногда ей чуть лучше.

Жду, что 20 октября в отпуск к нам из Саратова снова приедет наша племянница Лена.

А пока меня развлекает наша пресса, пытающаяся показать, что у нас в стране есть средний класс. Определение среднего класса дал Аристотель, он сказал, что средний класс — «опора государства», и что это «производители материальных средств: ремесленники, строители, земледельцы».

У нас же применяется совсем другой критерий — по уровню доходов. 5 октября 2019 г. в «Комсомольской правде» так и напечатано!

«У нас 10,3 мил россиян соответствуют всем характеристикам среднего класса.

Это люди, имеющий хорошие зарплаты (элита бюрократов), загородную недвижимость (все взяточники и воры), крупные сбережения, руководящие должности».

То есть, бюрократическая элита, элита артистическая и др., не имеющая никакого отношения к производству материальных ценностей, принадлежит к… среднему классу.