Три Алисы и нейросеть. Истории Белкина и Астахова

Александр Егоров (2024)

Эта книга написана бывшим мальчиком, и она в первую очередь про мальчишек. Но девочкам будет ещё интереснее: во-первых, потому, что главные герои очень симпатичные, а во-вторых — там и про любовь немножко есть. А ещё — много приключений и даже чуть-чуть фантастики. Кстати, почему сборник называется «Три Алисы»? На самом деле их четыре! Ещё одна Алиса сделала рисунки к этой книге☺ Сборник рассказов про Белкина и Астахова вышел в полуфинал конкурса «Новая Детская Книга» и литературной премии им. Крапивина.

Ледяной дождь

Перед Новым годом звонит мне Тимур и говорит:

— Ты, Макс, чего на НГ делать будешь?

— В основном салаты жрать, — говорю. — Потом подарки получу и спать лягу.

— Телефон новый подарят?

— Ну а что же ещё. Старый уже совсем позорный, даже папа с этим согласен… Плюс деньги для донатов. И книжку какую-нибудь мама добавит, чтобы всем в болталке рассказывать, какой я у неё умный.

— Вот и мне будет телефон, — вздыхает Тим. — Вчера курьер приезжал из интернет-магазина. Это приятно, конечно. Но скучно.

— Очень скучно, — говорю. — Раньше я хотя бы в Деда Мороза верил. Помню, ночью всё следил, когда же он свой мешок принесёт и распакует.

— И что? Видел хоть раз?

— Да ничего не видел. Но при этом подарки всё равно как-то под ёлкой оказывались. И мокрые следы от валенок.

— Да, — говорит Тимур. — В мире много загадок. С другой стороны, вот представь: если в Деда-Мороза все верят… ну, все дети… он тогда просто обязан возникнуть. Матери-а-лизоваться.

Это он интересно придумал, решил я.

— А вот если бы все взрослые в него вдруг поверили, — это я говорю, — какой бы он тогда возник?

— Усталый и унылый, — отвечает Тим. — Он бы от их желаний заболел совсем. Надоест же одни и те же деньги таскать и мерседесы. Да и откуда их брать в таких количествах?

— Из Лапландии.

— Это Санта-Клаус в Лапландии. Наш Дед Мороз в Великом Устюге. Там мерседесов не делают.

— Тоже верно, — говорю.

Мы ещё немного помолчали.

Вслед за этим мне пришло одно желание. Довольно смелое. Я вообще-то люблю смелые желания, но не всегда люблю их вслух высказывать. Но под Новый год, наверно, можно.

— Слушай, Тим, — говорю я. — Go праздновать к нам на дачу. Там никого не будет. И погода хорошая. Плюс-минус два и лёгкий снегопад.

— Ты знаешь, — Тим отвечает, — я сам хотел что-то такое предложить. Только у нас дачи нет.

— Она нам от деда досталась. Такой маленький домик, зато с печкой. А уж ёлок вокруг — полный лес.

— Заманчиво. А ты придумал, что мы родителям скажем?

— Я своим скажу, что к тебе пойду. Ты скажешь, что ко мне. Тогда точно отпустят.

Я никогда не фантазировал так нагло. Тим тоже засомневался:

— Думаешь, поверят?

— Так а мы им селфи пришлем. Как бы из дома, на фоне ёлочки с гирляндами. Мы их заранее сделаем.

— А ведь это верная мысль, — сказал тогда Тимур. — Никогда не праздновал Новый год за городом… только очень, очень давно… там, где мы раньше жили… но ёлок там не было.

Он помедлил. И закончил так:

— И друзей тоже.

* * *

Как вы уже догадались, вся наша история опять пошла вкривь и вкось. Но иначе и истории не получилось бы. Какой же смысл рассказывать историю, в которой всё идет правильно?

В последний день старого года, часов в шесть вечера, мы выгрузились из электрички и стали оглядываться по сторонам. Почти стемнело. Где-то рядом со станцией должен был ждать автобус, который развозит дачников по участкам.

То есть это он летом их развозил. А сейчас пропал бесследно. Двое или трое местных жителей спустились с платформы вместе с нами, не стали никого ждать и скоро куда-то убрались — они явно знали дорогу лучше нас.

Фонари почему-то горели только на станции. В лесу вокруг царила непроглядная тьма. Столбы вдоль дороги заиндевели, на проводах нависли тяжёлые сосульки. Даже ёлки обросли льдом и выглядели совсем по-новогоднему. Вдали еле слышно свистнула электричка, а потом стало совсемтихо.

Я включил навигатор в телефоне.

— Тут недалеко, — сказал я. — Пара километров, если напрямую. И три, если по шоссе.

— Легче лёгкого, — отозвался Тим. Поскользнулся и чуть не упал.

— Просто мы всегда на машине ездили, — сказал я виновато. — Я пешком ни разу и не ходил.

— Да тут на вездеходе ехать надо, — сказал Тим.

Он был прав. Тёмная дорога покрылась льдом, и этот лед потихоньку заметало позёмкой. Редкие машины осторожно ползли мимо нас и исчезали в снежных облаках, мигая красными фонарями. Это было красиво. Но мы на них не смотрели. Мы скользили и падали.

— Ч-чёртов гололед, — бормотал Тимур, цепляясь за мою руку, пока никто не видит. — Вот никогда не любил фигурное катание. Скажи, Макс, долго нам так мучиться?

— Вон там, за лесом, будет супермаркет, — пообещал я. — Там отдохнём. Пиццу купим или блинчики. Здесь вообще всё можно купить. Можно даже салат взять готовый, как у родителей. Новый год же!

— И шампанское? — предположил Тим. И тут же опять поскользнулся, взмахнул руками и рухнул в сугроб. На соседнем столбе испуганно каркнула ворона. Тяжело поднялась в воздух и полетела прочь, в темноту.

— Чего сразу так-то, — бормотал Тим, выбираясь из снега. — Я же просто спросил…

Конечно, зловредный магазин не работал. Окна были закрыты ставнями, и даже вывеска не светилась. На двери кто-то прилепил записку:

Закрыто. Света нет. Приходите завтра! С наступающим!

Тимур нахмурился.

— Света нет, — повторил он. — Настала вечная ночь.

— Ну блин, — сказал я. — Кто же знал, что так будет.

— Не грусти, партнёр, — заявил Тим. — История только начинается.

И ведь не ошибся!

Когда мы наконец добрели до нашего посёлка, уже было темно, как ночью. Фонари не горели и там. Хорошо ещё, что я знал здешние места, как свои пять пальцев, и всё равно нам пришлось светить телефонами себе под ноги. Иначе можно было запросто свалиться в заснеженную канаву и проскучать там до лета.

Было тихо. Ни машин, ни прохожих. Даже никто ничего не пилил и не стучал молотком, как обычно бывает на каникулах. Сонные вороны каркали из темноты: наверно, та, первая, их предупредила. В доме сторожа тускло светилось окно, и было видно, что кто-то ходит там, внутри, за ситцевой занавеской. Остальные домики занесло снегом. Правда, откуда-то тянуло дымом. Всё же мы были не единственными сумасшедшими, кто забрался в эту глушь под Новый год.

Это я только так подумал. Но промолчал. А вслух сказал как можно бодрее:

— Ничего, сейчас домой придём, тоже печку растопим. Дрова в чулане есть, с осени остались. Зажигалку я у отца взял.

Тимур потянул воздух носом.

— Всё это удивительно, — сказал он. — Дымом пахнет. И темно, как в степи ночью… даже ещё темнее. Вот уж не думал, что у вас такие дикие места есть.

— Ничего они не дикие, — возразил я. — Тут люди живут. Обычно в каждом доме музыка играет или телевизор. И интернет быстрый. Просто сегодня всё вымерло…

— Возможно… просто мне вдруг показалось… совсем немножко… будто мы куда-то в прошлое попали.

— В какое ещё прошлое? — тут я провалился в снег по колено и тихо выругался. — Тут всё очень настоящее…

— В моё, Макс, прошлое… которое уже прошло.

Я посмотрел на него с удивлением, но он светил фонариком куда-то вниз, и лица не было видно.

— Ладно, — сказал я. — Не грузись. Вот наш дом.

* * *

Даже не буду рассказывать, как мы с десятого раза отворили калитку и как пробирались по колено в снегу к нашему домику. Я уронил телефон, а когда нашёл, он взял да и отключился — наверно, от холода. Тем временем Тим забрался на крыльцо и долго дышал в замочную скважину, чтобы её отогреть.

Ключ кое-как провернулся в замке, и задубевшая дверь открылась. Внутри было темно, холодно и сыро. Я нащупал на стене электрический автомат и попробовал включить свет. Ничего не произошло.

— Понятно, — оценил Тим. — Блэкаут. Приходите завтра, с наступающим!

— Ну что опять за хрень, — огорчился я. — Почему именно сегодня?

Тимур усмехнулся:

— А когда же ещё? У старого года сели батарейки. В принципе, это логично…

Тут телефон в его руке прощально пискнул и погас, и стало ещё темнее. Только за окном виднелась луна. Она выглядывала из облаков, словно посмеивалась над нами.

— Ну вот, — сказал Тимур. — Теперь даже гамбургеры с доставкой не заказать. Чиллим втёмную.

Я вздохнул.

— Можно пойти обратно на станцию, — предложил я. — Электрички допоздна ходят.

— Отступить с позором? Вот уж нет. Решили так решили. Доставай зажигалку, Макс. Будем вашу печку растапливать.

Как вы уже поняли, Тим очень упрямый. Правда, раньше он был упрямый только по мелочам, а не по серьёзке. Но, должно быть, когда ты становишься взрослее, твоё упрямство растёт вместе с тобой.

Честно сказать, я ещё немного подумал о том, что мы ещё запросто успеем вернуться, каждый к себе домой. А потом вдруг решил, что никогда не скажу это первым. И понял, что Тим тоже никогда не скажет. Получалось, что и думать об этом дальше глупо и бесперспективно.

Я нашёл в рюкзаке зажигалку и старые тетрадки для растопки. В одной, как я помнил, были мои школьные сочинения с пятёрками, но их было не жалко. Какими же они теперь казались смешными и ненужными! Нам надо было развести огонь, как древним людям. А древние люди никогда не писали сочинений.

Потом мы долго искали в кладовке топор. Этим топором я едва не оттяпал себе палец, когда попытался расщепить пару поленьев. Наверно, я всё делал не так, но я учился прямо на ходу. И вот огонь в печке мало-помалу разгорелся.

Мы сидели прямо на полу и смотрели, как весело пляшут языки пламени за открытой дверцей печки. Берёзовые дровишки лежали наготове, и в комнате понемногу становилось теплее.

— Интересно, сколько ещё до Нового года? — сказал Тимур.

— Часа три, наверно, — ответил я.

— Может, два? Уже у кого-то в животе бурчит.

Я прислушался:

— Это не в животе. Это во дворе.

И верно. Кто-то прошёл в незакрытую калитку и пробирался теперь сквозь снег к нашему дому по нашим следам и подсвечивал себе путь ярким фонарём.

Мы замерли на месте.

— Эй, кто живой есть? — раздался с улицы зычный голос. — У вас тут всё в порядке?

— Это сторож, — догадался я. — Дым из печки унюхал.

Мы отворили дверь, и сторож Сергей Иваныч взобрался по обледенелому крыльцу. Потопал сапогами, отряхнул с куртки снег. Поднял свой фонарь повыше:

— Ага, вижу. Свои. Ты младший Белкин. Помню тебя. А этого парня не помню, — ткнул он в Тимура пальцем. — Не хулиган?

— Так, слегка, — признал Тим.

— Так. Слегка. А родители где? Вы одни прибыли, что ли?

— Одни, — сказал я.

— То-то я смотрю, роллс-ройса вашего нигде не видно. Так пешком по темноте и шли?

Я кивнул.

— Вот вы упорные парни. Только может так статься, что зря вы сюда стремились. У нас же тут беда! Техногенная катастрофа! Днём ледяной дождь прошёл, вот провода на линии и оборвало. Я лично в аварийку звонил, так они говорят: у нас пять случаев по одному району. Приедем, говорят, когда сможем. А то и в следующем году!

Он усмехнулся. Прошёлся по комнате, помахивая своим фонарём, как лазерным мечом.

— Ладно хоть печь сумели растопить, молодчики, — сказал он. — Только вот эту заслонку надо было подальше вы-двинуть… — тут он протянул руку и дёрнул за какую-то ручку на печном дымоходе. — А то можно и угореть к утру.

Конец ознакомительного фрагмента.