Три Алисы и нейросеть. Истории Белкина и Астахова

Александр Егоров (2024)

Эта книга написана бывшим мальчиком, и она в первую очередь про мальчишек. Но девочкам будет ещё интереснее: во-первых, потому, что главные герои очень симпатичные, а во-вторых — там и про любовь немножко есть. А ещё — много приключений и даже чуть-чуть фантастики. Кстати, почему сборник называется «Три Алисы»? На самом деле их четыре! Ещё одна Алиса сделала рисунки к этой книге☺ Сборник рассказов про Белкина и Астахова вышел в полуфинал конкурса «Новая Детская Книга» и литературной премии им. Крапивина.

День учителя

В новом учебном году наша бывшая классная Тамара Борисовна стала заместителем директора по воспитательной работе. Мы, конечно, немножко испугались. Она же нас знает с первого класса. Если точнее, то меня — с первого, Тимура — со второго. Все наши проделки помнит. Нас насквозь видит.

Она даже знает, как мы её за глаза называем: Арамат Сиробовна. Это если говорить на обратном языке, по Тимкиному методу.

Так вот, она это знает, но не сердится. Только есть проблема: это она не сердилась, когда нашей классной была, а теперь на большой должности вполне может и озвереть.

Родители тоже занервничали. И придумали у себя в чате вот какую штуку: вот уже скоро, пятого октября, устроить в школе перформанс на День учителя. Цветы подарить, стихи прочитать. Про что? Тоже про школу, конечно.

Да чтобы не простые были стихи, а оригинальные. Не как у всех.

Вечером накануне праздника собрались мы втроём в нашей конфе и стали обсуждать, кто чего не выучил. Никто ничего, как обычно.

— Я тут нашёл одно стихотворение, — это я говорю. — Короткое. Но дурацкое.

— Ну зачитай вслух, — предлагает Тим. — Обещаем не смеяться.

— ОК. Неизвестный автор, «Школа».

Что такое школа? Школа — это класс!

Помню, как пошёл я в школу первый раз.

За плечами ранец, а в руках букет.

С той поры прошло уж двадцать восемь лет.

— Букет за это время мог и завянуть, — задумчиво говорит Баралов.

Но я читаю дальше:

Много было грустного, много и смешного,

Но теперь я в школу возвращаюсь снова.

Сын шагает рядом — ранец за спиной.

Здравствуй, моя школа! Ты всегда со мной!

Тут я умолкаю. Сами посудите: вот как такое можно всерьёз читать? Да ещё с этими восклицательными знаками?

— Ага, ага, — посмеивается Тим. — Автор и сам с ранцем был, и сын у него такой же. Яблоко от вишенки недалеко падает.

Тут и Шурик Баралов хрюкает от смеха.

— Мне тоже вдруг вспомнилось кое-что, — говорит. — Как мы в детском саду стишок друг другу читали:

Нас рано, нас рано

Мама разбудила…

С ранцами, с ранцами

В школу проводила…

— Класс! — радуется Тимур. — Можем повторить!

— Не пойдёт, — я говорю. — Это недостижимое мастерство, уровень «бог». Зрители не поймут. Но двояки за поведение поставят.

С этим мы согласились. Поразмыслили ещё немного. Поискали стихи в интернете, но там всё сплошь какая-то шелуха болтается. Одни и те же пафосные песни, ничего оригинального.

Наконец Тим предлагает:

— Надо, короче, собственный трек сочинить. Это несложно. Я видел, как на всяких рэп-баттлах люди фристайлят, рифмуют прямо на ходу. Мы что, хуже?

— Не знаю, — говорю. — Никогда не пробовал.

— Тогда я сам начну.

— Начинай, — разрешает Баралов. — Я посижу послушаю. Я всё равно в поэтическом плане бездарный.

— Тогда ждите пять минут… я вернусь.

И вышел из конфы. Через пять минут присылает вот что:

Что такое школа? Школа это ад!

Вышел я из дома, развернул плакат,

На листе бумаги крупно написал:

Ненавижу школу,

Школа — это кал!

Я чуть чашку с чаем на себя не опрокинул.

— Смешно, — говорит Баралов, но сам на всякий случай не смеётся.

Ну да, ну да. Смешно, но не очень. Я так и представил себе Тимура Астахова на площади с таким плакатом. Это на него похоже. Я бы не вышел, наверно.

— А сейчас надо, — Тим продолжает, — чтобы кто-то на этот челлендж ответил. Как обычно на баттлах бывает.

— Ну давай я отвечу, — говорю.

Через минуту я тоже подгоняю флип:

Мимо ходят люди, говорят они:

«Что это за акция, давай-ка поясни!

Может быть, ты фрик, а может быть, ты псих,

Вот сейчас мы вызовем родителей твоих».

— Теперь моя очередь, — торопится Тим.

Я им отвечаю: «Вовсе я не фрик,

это не плакат, а мой безмолвный крик,

Пусть я буду гад, но я и сам не рад,

Что такое школа? Школа — это ад!»

— Мощно, — оцениваю я. — Типа промежуточный финиш. А сейчас опять мой куплет будет…

Школа — это место, где убивают время

На переповторение непонятной хрени,

Выбирай ответы — «а», «б», «в» и «г».

Здесь не надо думать, здесь надо сдать ЕГЭ.

— Подпишусь под каждым словом, — говорит Тимур. — Продолжаю.

Школа — это место, где очень много врут,

Это превратилось в интересную игру,

Вчера кого-то хвалят, а сегодня ругают,

Вчера одна история, сегодня другая.

— Вот вы разогнались, — завидует Баралов. — Дайте-ка и я чего-нибудь добавлю.

Школа — это место, где тебе не рады,

Все учителя здесь только ради зарплаты,

Морщится уборщица и смотрит со злобой,

Здесь давно сожрали все пирожки в столовой.

— Сразу можно понять, кто сочинял, — смеётся Тим. — По пирожкам.

— Вовсе я не толстый, — невпопад говорит Шурик. — Хорош меня троллить.

— Да ладно, кто тебя троллит… погоди… сейчас как раз об этом будет…

Школа — это место, где надо бить первым,

Жёсткое решение всегда бывает верным,

Сделай покер-фейс и вытри пот со лба,

Если улыбаешься, значит, ты слабак.

— Согл, — это я говорю. — Я тоже об этом часто думаю. Поэтому стараюсь никому не улыбаться…

Тимур не слушает. Сопит и что-то царапает карандашом на листе бумаги.

— Сейчас, сейчас, — бормочет. — Добавим ужаса и мрака…

Школа расположена в сумеречной зоне,

Школа — это место, где властвуют зомби,

Можно убежать, но только ты не смог,

Тебя загнали в угол и съели твой мозг.

— Неплохо, — говорю. — Только рифма в конце немного неточная. Дай-ка я опять отвечу…

Может быть, ты фрик, может быть, ты псих,

А может быть, ты просто стал одним из них,

Ты пришёл домой и написал плакат:

«Что такое школа? Школа — это ад!»

— Стоп! — восклицает Тим. — Записано! Вот ты молодец, Макс. Нормальная такая получилась коллаборация^[4]. Потом Алису попросим какой-нибудь бит подобрать попроще — и начитаем втроём…

— Самое то для Дня учителя, — это я сомневаюсь. — Сиробовна будет в восторге.

— Это вряд ли, — говорит Баралов. — Ладно, пацаны. С вами было весело. Но меня ужинать зовут. Это важнее.

Мы смеёмся.

Наутро наступает День учителя. Все собираются в конференц-зале. Вручают цветы любимым педагогам. Я лично охапку роз принёс Тамаре Борисовне (это и была хитрая уловка наших родителей, как вы понимаете). Так она и сама порозовела от удовольствия, как цветок.

Потом надо стихи читать. Девочки что-то там такое приготовили старомодное, про первое сентября и про то, что конца урокам нет. Я даже загрустил немного. А что если и правда конца этому всему не будет?

Как вдруг Арамат Сиробовна к нам подходит и говорит:

— Что это у нас наши мальчишки скромничают? По глазам вижу, что Астахов с Белкиным что-то сегодня приготовили! И ты, Санечка Баралов, зря за спинами прячешься! Ну-ка, выкладывайте свои секреты — что вы вчера репетировали?

Можно было, конечно, тупо промолчать. Ну, во-первых, она больше не наша классная. Во-вторых, сейчас не урок, двояк за молчание не поставят. Но меня словно за язык кто-то потянул. Я и ляпнул:

— Мы сочиняли стихи.

Тамара Борисовна удивилась, но не очень.

— Никогда не сомневалась, — говорит, — в ваших талантах. Помню, один из вас даже диктант написал… на обратном языке… В отделе образования всем очень понравилось.

Тим даже застонал. И лицо рукой закрыл.

— Так что же, Белкин? Прочитаешь нам?

— Я текст забыл, — говорю.

— Ну зачитай по бумажке. Или где вы теперь шпаргалки прячете? В телефоне? Так воспользуйся. Сегодня это разрешается!

Ладно. Я достаю телефон. Срочно ищу стихи этого чудо-автора с его ранцем:

Что такое школа? Школа — это класс!

Только читать всё как-то не решаюсь. Стою и краснею. Ну не привык я звездой быть.

Арамат Сиробовна головой качает. Протягивает руку и забирает у меня телефон. У неё это всегда хорошо получалось, без шансов для противника.

Она подносит телефончик к самому носу.

Скорей бы уже, думаю. Надеюсь, она прочитает эту слащавую дурь и успокоится. И мне не придётся позориться перед всеми. Чёрт бы побрал эту вашу поэзию.

Арамат Сиробовна поднимает глаза. Оглядывает нас, всех троих, одного за другим. Возвращает мне телефон.

— Неплохо, — говорит она. — Актуально…

Разворачивается и идёт прочь. Я смотрю на экран, а там уже совсем другой текст открыт. А именно, наш рэп-баттл:

Школа расположена в сумеречной зоне…

— С-смотрите, — шепчу я Тимуру с Шуриком. — Она всё прочитала!

— Блин, что же теперь будет? — пугается Баралов.

— Она нас убьёт, — Тим отвечает. — Всех по очереди. Но тебя, Санёк, последним, потому что ты только один куплет сочинил.

— Очень радостно, — говорит Баралов.

Мы стоим и наблюдаем, как Тамара Борисовна на том конце зала обсуждает что-то такое с Евгенией Львовной, завучем. И обе на нас иногда из-под очков поглядывают.

А потом начинают движение к нам. И очкиу них сверкают, как боевые лазеры.

Мне хочется как можно быстрее провалиться сквозь землю. Правильнее сказать, на первый этаж, где гардероб.

— И кто же тут у нас школу возненавидел? — спрашивает Евгения Львовна. — Кто с плакатом выходил? Все трое вместе или по одному?

Мы смотрим друг на друга.

— Мы не выходили, — Тим отвечает. — Мы просто… фантазировали.

Евгения Львовна усмехается, но как-то невесело.

— Эх вы, болтуны, — говорит она. — Только болтать и умеете… а скажите-ка мне честно: вы всерьёз думаете, что школа — это ад?

Шурик Баралов мотает головой:

— Не-е… мы вообще ничего не думаем.

— Печально. В вашем возрасте пора бы уже иметь своё мнение… и уметь его защищать…

— От кого? — не понял Баралов.

Но завуч ничего не объясняет.

— Кстати, пока не забыла, — говорит Тамара Борисовна. — Что такое покерфейс?

Баралов для примера застыл и глаза выпучил. Правда, вышло не очень: у него лицо и так круглое, смотреть без смеха невозможно. Арамат Сиробовна тоже улыбается:

— Ясно. Так и держать. А за цветочки — спасибо. Красивые.

И они обе уходят. Даже не оглядываются.

Я до сих пор не могу понять, что это было. Двоек по поведению мы так и не дождались. Никто нас не мучил и мозги пожирать не пытался. Кстати, пирожков в столовой теперь хватает всем, так что Шурик набрал лишних два килограмма.

— Школа — это класс, — повторяет он.

И с трудом делает покерфейс.

Примечания

4

Совместная работа.