Цезарь

Александр Дюма

Блистательное историческое полотно титана исторического романа Александра Дюма. Трудно найти наиболее известного античного государственного деятеля, чем древнеримский император Юлий Цезарь. Бесстрашный воин, гениальный стратег, искусный политик, легендарный обольститель женщин, несравненный оратор, выдающийся писатель – это лишь часть превосходных качеств Юлия Цезаря, что снискали ему славу в веках! Исполненный внутренних противоречий, он всегда и во всем поступал нестандартно, как и положено великому человеку. Именно поэтому на его деяниях и было суждено учиться потомкам, и именно поэтому Дюма посвятил ему свой прекрасный эпический роман-хронику, читаемый на одном дыхании…

Глава 7

Припомните человека, который стоит, скрестив руки, в саду Тюильри, сжимая рукоять обнаженного меча, а с его запястья свисает разбитая цепь. Это Спартак. Вот в нескольких строках история этого героя.

В ту эпоху, где мы с вами находимся, уже было большой роскошью иметь собственных гладиаторов. Некий Лентул Батиат держал в Капуе школу гладиаторов. Двести из них решились на побег. К несчастью, заговор был раскрыт; но семьдесят, вовремя предупрежденные, ворвались в лавку торговца жареным мясом, вооружились ножами, тесаками и вертелами и вышли в город. По дороге им попалась повозка, доверху нагруженная оружием из цирка. Это было то самое оружие, с которым они привыкли иметь дело; они завладели им, захватили одну крепость и выбрали себе трех командиров: генерала и двух легатов.

Генералом был Спартак.

Взглянем теперь, был ли он достоин этой опасной чести. Фракиец по рождению, но принадлежащий к нумидийской расе, он был силен, как Геркулес, отважен, как Тесей, и к этим высшим его качествам добавлялись осторожность и мягкосердечие истинного грека.

Когда его вели в Рим на продажу, на одном из привалов он заснул, и змея, не разбудив и не ужалив его, обвилась вокруг его лица. Его жена обладала даром ясновидения; она увидела в этом происшествие знак судьбы: по ее мнению, этот знак обещал Спартаку власть, сколь великую, столь и грозную, но которая будет иметь печальный конец.

Она подговорила его на побег и бежала вместе с ним, решив разделить с ним все его удачи и бедствия.

Когда о бунте гладиаторов стало известно, против них послали несколько отрядов. Гладиаторы приняли бой, разбили солдат и завладели их оружием — то есть оружием военным, почетным, а не позорным, как их собственное, которое они отшвырнули подальше.

Дело принимало серьезный оборот. Рим послал новые войска: ими командовал Публий Клодий, принадлежавший к ветви Пульхеров семьи Клавдиев. Pulcher, как известно, означает прекрасный. Клодий нимало не порочил славы своего рода. Мы еще расскажем позднее, как он был прекрасен как любовник; мы не будем заниматься им как генералом.

Как генералу, ему не посчастливилось. У него было войско в три тысячи человек. Он окружил гладиаторов в их цитадели, карауля единственный проход, через который они могли покинуть ее. Повсюду вокруг были только острые скалы, поросшие диким виноградом. Гладиаторы нарезали его побегов; как известно, узловатая и волокнистая виноградная лоза обладает прочностью каната. Они сделали из нее лестницы и все спустились по ним, за исключением одного, который остался, чтобы сбросить им сверху оружие. И в то время, как римляне думали, что надежно заперли своих врагов, они внезапно напали на них с яростными криками. Римляне бросились бежать: их чувства были обострены, и их легко было напугать неожиданным нападением, — как истинные итальянцы, они были люди впечатлительные и нервные.

Все поле боя оказалось во власти гладиаторов. Их победа наделала шуму. Мы, современные, прекрасно знаем, что ничто так не привлекает, как успех. Со всех окрестностей к мятежникам сбежались пастухи и погонщики скота, и присоединились к ним. Это было славное подкрепление из крепких и проворных простаков; их вооружили и сделали из них лазутчиков и легкую пехоту.

Против них послали второго генерала, Публия Вариния, который своими успехами отнюдь не превзошел первого. Спартак разбил сначала его легата, потом его помощника Коссиния, а потом и его самого, и захватил его ликторов и его боевого коня.

После этого победа следовала за победой. План Спартака был очень мудр: следовало добраться до Альп, перевалить в Галлию и всем возвратиться по домам. Против него были посланы Геллий и Лентул.

Геллий разбил корпус германцев, который держался особняком; но Спартак, со своей стороны, разбил легатов Лентула и захватил все их снаряжение; затем он продолжил свой поход к Альпам.

Кассий вышел ему навстречу с десятью тысячами человек; бой был долгим и тяжелым; но Спартак растоптал его и снова двинулся в путь, все в том же направлении. Негодующий сенат сместил обоих консулов и отправил против этого непобедимого фракийца Красса. Красс встал лагерем в Пицене, чтобы дождаться там Спартака, приказав при этом Муммию с двумя его легионами сделать большой крюк и следовать за гладиаторами, ни в коем случае не вступая с ними в бой.

Естественно, первое, что сделал Муммий, это дал Спартаку бой. Как и в случае с нашим Абд аль-Кадером, каждый считал, что честь схватить его уготована именно для него.

Спартак раздавил Муммия и оба его легиона. Три или четыре тысячи человек были убиты; остальные спаслись, побросав оружие, чтобы было легче бежать.

Красс децимировал бежавших. Он взял пятьсот человек, которые первыми закричали спасайся кто может; поделил их на пятьдесят десятков, заставил тянуть жребий и в каждом десятке казнил того человека, на которого этот жребий пал.

Спартак пересек Луканию и отошел к морю. В Мессенском проливе ему встретились пресловутые пираты, которые были повсюду, и о которых мы уже рассказывали в связи с приключениями Цезаря. Спартак решил, что пираты и гладиаторы смогут договориться. И он, в самом деле, заключил с ними договор, что они перевезут две тысячи человек на Сицилию. Речь шла о том, чтобы снова разжечь там войну рабов, которая недавно угасла. Но пираты, взяв деньги Спартака, бросили его на берегу моря; тогда он отправился на полуостров Регий и встал там лагерем.

Красс последовал за ним. Он провел линию длиной в триста стадиев, что соответствовало всей ширине полуострова, и превратил ее в ров; затем по краю этого рва он высокую и толстую стену.

Спартак сначала смеялся над этими его работами, но под конец испугался. Он даже не дал ему закончить. Однажды ночью, когда шел снег, он завалил ров хворостом, сучьями и землей, и перевел через него треть своей армии.

Красс сначала подумал, что Спартак двинулся к Риму; но вскоре он успокоился, увидев, что его враги разделяются. Спартак расставался со своими легатами. Красс напал на них и гнал их перед собой, пока вдруг снова не появился Спартак и не ослабил его хватку.

Напуганный разгромом Муммия, Красс написал, чтобы Лукулла отозвали из Фракии, а Помпея — из Испании, и чтобы они пришли к нему на помощь. Едва сделав это, он понял, как он был неосторожен. Тот из них, кто явится на этот зов, будет считаться истинным победителем и отнимет у него награду за победу.

Тогда он решил разбить его в одиночку. Карминий и Каст, два легата Спартака, отделились от своего командира. Красс решил разбить для начала их. Он послал вперед шесть тысяч человек с приказом занять выгодную позицию. Чтобы не обнаружить себя, они сделали так, как потом сделают солдаты Дункана: покрыли свои шлемы ветками деревьев. К несчастью для них, две женщины, которые совершали для гладиаторов жертвоприношение при входе в лагерь, заметили движущийся лес и забили тревогу. Карминий и Каст набросились на римлян, и те пропали бы, если бы Красс не послал остальную свою армию к ним на выручку.

Двадцать тысяч гладиаторов остались лежать на поле боя. — Их сосчитали, их раны осмотрели. — Только десяти из них удар был нанесен в спину.

После подобной бойни у Спартака больше не было возможности продолжать кампанию. Он попытался отступить к Петелийским горам. Красс отправил по его следам Скрофу, своего квестора, и Квинта, своего легата. Подобно раненому кабану, который бросается на собак, Спартак развернулся к ним и обратил их в бегство.

Эта победа погубила его: его солдаты заявили, что хотят сражаться. Они окружили своих командиров и снова повели их против римлян. Именно этого и хотел Красс: покончить с ними любой ценой. Он только что узнал о приближении Помпея. Он подошел к своему врагу так близко, как только мог.

Однажды, когда его солдаты по его приказу рыли траншею, гладиаторы затеяли с ними перебранку; взыграло задетое самолюбие: обе стороны покинули лагерь; развязалась схватка; каждое мгновение число сражающихся росло. Спартак понял, что ему ничего не остается, как начать бой.

Это было именно то, чего он хотел избежать.

Вынужденный действовать вопреки своей воле, он велел привести своего коня, обнажил меч и вонзил ему в горло.

Животное рухнуло.

— Что ты делаешь? — спросили у него.

— Если я окажусь победителем, сказал он, у меня не будет недостатка в добрых конях; если же я окажусь побежденным, он мне больше не понадобится.

И он тут же бросился в самую гущу римлян, разыскивая Красса, но не находя его. Два центуриона схватились с ним; он убил их обоих. Наконец, когда все его воины бросились бежать, он остался на месте и, как и обещал, погиб, не отступив ни на шаг. В это время подошел Помпей. Остатки армии Спартака были готовы столкнуться с ним; он истребил их.

После чего, как и предвидел Красс, вся честь победы над гладиаторами досталась Помпею, хотя он прибыл уже после разгрома.

Что же до Красса, то напрасно он раздал народу десятую часть своего состояния, напрасно он накрыл на Форуме десять тысяч столов, напрасно он наделил каждого гражданина хлебом на целых три месяца; Помпею пришлось поддержать его, чтобы он получил консулат одновременно с ним, и все равно он был назначен лишь вторым консулом.

И потом, Помпей получил триумф, а Красс — только овацию.

Как мы уже говорили, удача была благосклонна к Помпею. Метелл подготовил ему победу над Серторием. Красс сделал еще лучше: он победил для него Спартака. И в приветственных возгласах народа во время триумфа не было ни слова ни о Метелле, ни о Крассе; только о Помпее.

Потом случилась война с пиратами. Мы уже говорили, какой мощи они тогда достигли. Их следовало уничтожить до основания. Сделать это поручили Помпею.

Тройная победа над Лепидом, Серторием и Спартаком сделали его «мечом Республики». Красса не сочли достойным даже быть его легатом. Бедняга Красс! Он был слишком богат, чтобы с ним обходились справедливо.

От оккупации моря пиратами больше всего страдали всадники. Вся торговля Италии была в их руках. Как только торговля была прервана, всадники разорились. Вся надежда была на Помпея.

Они сделали его — вопреки сенату — полным хозяином моря, от Киликии до Геркулесовых Столпов, и дали ему полную власть над его берегами на двадцать лье вглубь материка. На этих двадцати лье он имел право казнить и миловать.

Кроме того, он мог брать у квесторов и откупщиков деньги на строительство пятисот кораблей — столько, сколько захочет.

Он мог по своей воле, по своему желанию, просто по своему капризу набирать солдат, матросов и гребцов; только вот все эти полномочия были даны ему с тем условием, что сверх всего оговоренного он расправится с Митридатом.

Это происходило за семьдесят лет до Рождества Христова. Цезарю было тридцать два года.

За три месяца, благодаря тем невероятным ресурсам, которые были ему предоставлены, Помпей справился с пиратами. Впрочем, уничтожение этого грозного морского разбойничества проводилось скорее силой убеждения, чем силой оружия.

Оставался Митридат. Митридат оказал ему услугу, убив себя по приказу собственного сына Фарнака, в то самое время, когда Помпей, подчинив себе Иудею, предпринял чрезвычайно неосторожную войну против арабов.

Вот что такое был Помпей. Перейдем теперь к Крассу.