Звездная вахта

Александр Громов, 2007

«Все это хорошо, конечно, и жутко интересно для науки. Еще лучше, что вход в Канал найден буквально «в двух шагах» – внутри Солнечной системы довольно высоко над эклиптикой. Он путешествует по Галактике вместе с Солнцем и, кажется, не намерен нас покинуть. По этому поводу теоретики сочинили массу прелюбопытных гипотез. И уж совсем замечательно, что Канал стабильно позволяет людям не только попасть в иную точку пространства, но и вернуться обратно. Вахта – год. Команда исследователей – шесть человек. И перезрелый красный гигант, тужащийся в попытках взорваться. Черт знает в какой точке Вселенной…»

* * *

— Кажется, Сократ нашел Млечный Путь, — сказала Марта.

— Что, опять? — механически отозвался я. Новость была не из тех, ради которых стоит все бросать, мчаться к источнику информации, издавать бессмысленные междометия и всплескивать руками, изображая восторженного идиота. Я даже головы не повернул.

У Марты вкрадчивое контральто. В нем самой природой заложен такой женский призыв, что многие обманываются. Кто-то получает по рукам, а кто-то и в глаз. Ничего ее тон на самом деле не значит, однако действует так, что у Марты трое детей. Иной раз самая неприступная цитадель выкидывает белый флаг.

Но чаще похотливый агрессор получает отпор. Получал и я. Получали все. У Марты были неприятности, ее собирались отчислить из отряда и не сделали этого лишь потому, что мы все за нее вступились. Пообижавшись сколько положено, самый тупой и разнузданный самец сообразит: Марта — отличный товарищ, классный специалист, надежный партнер в работе, а на большее не посягай. Она ли виновна в том, что природа вложила в нее бездну женственности? Как правило, все обиды растворяются без следа еще в период наземной подготовки, а уж на лунной базе, где идет окончательная «притирка» команды, ни о каком донжуанстве уже и речи нет.

Рецидивы во время годичной вахты на «Вспышке» бывают. Год для человека — большой срок. Но у нас с Мартой отношения чисто товарищеские — как-никак вторая вахта у обоих.

Пройдет срок — Марта и на третью подпишется. У нее дети, которых надо кормить, и прорва женственности, а мужа нет как нет.

Станция «Вспышка» существует уже сотню лет, а где она находится, до сих пор никому не известно. Очень далеко — вот и все, что можно сказать. Не в нашей Галактике, это точно. В какой-то иной. С одной стороны — обидно. С другой — хорошо, что первый, и пока единственный, обнаруженный субпространственный Канал вообще вывел людей хоть куда-то. Не выбросил во вселенную с иными физическими законами, где ничто земное не выживет и микросекунды, не втолкнул в недра звезды, не закинул в бедную материей область пространства, где даже газа почти нет, а до ближайшей звездной системы не меньше гигапарсека. Наоборот — вывел к интересной звезде неизвестно в какой галактике. Звезда эта, по некоторым признакам, — предсверхновая. В ее недрах идут прелюбопытные процессы, а наша задача — увеличивать с каждой вахтой поголовье автономных научных станций, обращающихся вокруг нее по разным орбитам, следить за исправностью техники, обобщать результаты, давать прогнозы и при первых признаках реакции, обещающей взрыв, — уносить ноги.

Все это хорошо, конечно, и жутко интересно для науки. Еще лучше, что вход в Канал найден буквально «в двух шагах» — внутри Солнечной системы довольно высоко над эклиптикой. Он путешествует по Галактике вместе с Солнцем и, кажется, не намерен нас покинуть. По этому поводу теоретики сочинили массу прелюбопытных гипотез. И уж совсем замечательно, что Канал стабильно позволяет людям не только попасть в иную точку пространства, но и вернуться обратно.

Вахта — год. Команда исследователей — шесть человек. И перезрелый красный гигант, тужащийся в попытках взорваться. Черт знает в какой точке Вселенной.

— Точность идентификации девяносто девять и девять, — с призывной хрипотцой мурлыкнула Марта.

— Да ну?

На сей раз я был поражен не на шутку. Бросил работу, помчался, навис над монитором.

— Если это розыгрыш…

— Смотри сам. Группа из трех галактик на дальней периферии большого скопления. Одна галактика гигантская, типа эс-бэ, два спиральных рукава, один рукав искажен. Это Туманность Андромеды. Вторая — тоже гигантская, но чуть поменьше. Тип эс-бэ-бэ. Маленькая перемычка, четыре спиральных рукава. Это Млечный Путь. Третья — средней яркости, слегка растрепанная, с тремя основными рукавами и несколькими мелкими, тип эс-цэ. Это Туманность Треугольника. Остальные галактики Местной группы, конечно, не видны. А спектры этих трех в целом соответствуют.

Сколько раз они уже «в целом соответствовали»! Во Вселенной пропасть галактик, обнаруживаемых нашими скромными средствами, и каждая из них индивидуальна. Казалось бы, идентифицировать Млечный Путь — плевое дело… Однако сейчас мы видим его таким, каким он был в те времена, когда по Земле и динозавры-то еще не бегали. Это в лучшем случае. В худшем — когда еще не было самой Земли. Не так уж трудно подобрать похожую тройку галактик из миллиардов и миллиардов и заявить, что они-то и есть ярчайшие галактики Местной группы. С вероятностью от десяти до пятидесяти процентов, что курам на смех.

А вы попробуйте-ка перебрать все эти миллиарды галактик и проанализировать каждую группу в отдельности. Сколько у вас уйдет времени?

Но сейчас Сократ — мозг «Вспышки» — неспроста дает вероятность 99,9. По яркости и местоположению очередной «подходящей» тройки он приблизительно определил расстояние до нее, учел поправку на истекшие миллионы лет, принял во внимание существующие теории галактической эволюции и сделал вывод.

Сократ жутко умный и, подобно своему греческому тезке, никогда ни в чем не уверен на сто процентов. И если он считает, что его мнение истинно аж на 99,9%, — значит, с человеческой точки зрения, оно истинно в последней инстанции — и точка.

— Поздравляю, — сказал я не без зависти. — Ты первая, кто видит Млечный Путь со стороны. Но я второй, что тоже неплохо. Скорее фиксируй, не то замаешься доказывать свой приоритет. Кстати… так, в рамках праздного любопытства… где мы находимся?

— В одной из галактик скопления в Северной Короне, — низким и вибрирующим, черт бы его побрал, голосом проговорила Марта. — Большая тебе от этого польза? Я пожал плечами.

— Да так, знаешь ли… Пользы, положим, никакой, я ведь не астрофизик-теоретик. Просто странно жить, не зная своего адреса. Идиотом себя чувствуешь. А от Млечного Пути мы далеко? Сколько в мегапарсеках?

— Почти триста. Без малого миллиард световых лет.

Мило. Значит, мы видим нашу Галактику такой, какой она была в те времена, когда на Земле еще не возникли многоклеточные организмы. Научный мир закряхтит от удовольствия и взвоет от нетерпения: считать! быстрее! проверять модели! Авось нашей вахте перепадет со всей этой суеты какая-нибудь премия.

Конец ознакомительного фрагмента.