Разумеется, сборник

Александр Геннадьевич Хан, 2021

«Александр Хан давно и плодотворно работает в традиции философской эссеистики, сближенной со стихами; его стихи и его напряжённая работа мыслящего эссеиста органично дополняют друг друга. Он литератор в химически чистом виде (по слову Гиппиус о Георгии Иванове). Та чистая красота и пафос служения, аналитические концепции творческих поисков, которыми занят Александр Хан, в сочетании позволяют говорить о редком явлении в современной словесности, достойно продолжающем традиции мировой культуры. Темы его эссе – проблемы современного читателя в мире информационной передозировки; письмо как медитация; искусство как оазис в пустыне воли и желания, – рефлексия об этом особенно важна сейчас, когда немалое количество людей раз уверяется в важности литературы».Борис Кутенков, поэт, культуртрегер, редактор отдела культуры и науки «Учительской газеты»

#62

Искусство есть ничто иное, как созерцание мира в состоя — нии милостивого просветления. Показывать Бога за каждой вещью — вот что такое искусство.

(Герман Гессе)

Мы все живём в ослиной шкуре — падения вверх, падения вниз.

Но если бог и существует,

то он

уж точно атеист.

— —

Мы все живём в ослиной шкуре — падения вверх, падения вниз.

Но если бог и существует,

то он

великий символист.

Главный креативный процесс происходит не за столом с бумагой и чернилами, а вне его — когда переходишь с серой ветки на красную, пьёшь дешёвое вино на Арбате, стоишь под струёй холодной воды, слушаешь лекции о философии науки, стоишь под щекочущим снегом на улице и идёшь вдоль реки. Поэзию пишет её отсутствие.

Полжизни мы собираем себя по кусочкам и ещё полжизни пытаемся понять, что же у нас в итоге получилось.

После долгих размышлений я пришёл к промежуточному выводу, что сущность поэта, в целом, определяется одним словом, одним лейтмотивом — поиском. И важной, как я полагаю, задачей пишущего представляется осуществление двух вещей: поиск новых решений в поэзии и источников. Новые решения — это тропы, образы, ритмы, структуры, тематики. Для жизни поэзии ей, как и всему живому, необходимо мутировать — мутировать посредством тех, кто наиболее плотно и глубоко общается и обращается с языком, и к языку. И для её эволюции пишущему следует сворачивать с приятного асфальта тротуарных дорожек и идти прямо по двойной сплошной автомагистрали или по грязным, размытым осадками тропинкам, а лучше — по нетронутой траве в сторону оглушительно тихого леса. Но для того, чтобы набраться смелости и свернуть, необходимо понимать масштабы риска — так пишущему следует изучить то, что было сделано до него. Полагаю, не стоит тщательно вычитывать весь пласт мировой поэзии прошлого и настоящего, но отдельные вещи и авторы обязательны. Те, которых он сам и выберет.

Недавно я столкнулся с термином «мировой поэт», который стал производным от революционного в своё время термина «мировая литература», придуманного ещё Гёте, но получившего развитие только в конце 19 века. «Мировой поэт» — звучит очень свежо. И суть его — в существовании на стыке национальных культур и языков, отражение и выражение духа не одного народа, а всего мира.

Волнующий меня вопрос — стоит ли обложиться книгами и глубоко погрузиться в изучение всей литературы многовековой истории? Кажется, что стоит, но только жизненно необходимо не потерять фарватер и в конце долгого погружения иметь в себе силы оттолкнуться от дна и вынырнуть на поверхность, где воздух будет казаться ещё более свежим, так как ты вернулся выжившим человеком. В какой-то степени даже больше самим собой, чем был до этого.