Сумеречные тени. Повесть

Александр Вселеон

В жизни каждого из нас иногда происходят события, которые мы не замечаем. Любуясь игрой теней, порождаемых вечным круговоротом света и тьмы, проходим мимо, даже не подозревая — насколько эти события способны изменить нашу жизнь. И лишь потом, оглядываясь назад, осознаём поворотные точки нашего пути. Но осознаём не всегда…

Фотограф Ирина Швалева

© Александр Вселеон, 2024

© Ирина Швалева, фотографии, 2024

ISBN 978-5-0064-5920-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава I. Кто бы мог подумать

За окном приглушённо залаяла собака. Соседский пёс гавкал неторопливо, лениво, как будто хотел поговорить. «Олеся опять допоздна задерживается на работе, — подумал Виктор, глянув в большое тонированное витражное окно. — А ребятишки, наверное, у бабушки. Вот и скучает Верный, пообщаться не с кем».

Повернув голову, посмотрел на Леру. Женщина лежала на кушетке с закрытыми глазами. Под льняной простынёй медленно вздымалась и опускалась грудь, губы были слегка приоткрыты, дыхание едва слышно. Со стороны казалось, что она спит, но Виктор хорошо знал это состояние своих пациенток. Как только его ладони наливались жаром, проходя шаг за шагом основные участки их тел, большинство приходящих к нему на приём женщин впадали в состояние полного расслабления, на грани сна и бодрствования. Позже, после сеанса, они могли вспомнить все его манипуляции, звуки окружающего пространства и даже необычный запах его рук, пропитанных аюрведическими массажными маслами, но со смущённым удивлением признавались ему, что вначале очень быстро теряли ощущение пространства и времени, своего тела, как будто таяли. И это им очень нравилось.

Виктор опять посмотрел в окно. Закатное солнце золотило верхушки соснового бора, пахло летним вечером. Он вспомнил, как мечтал хотя бы изредка вести приём в этом доме в окружении сосен, внешне напоминавшем что-то среднее между современным коттеджем и стильным особняком. Высокие стрельчатые окна, скрывающие просторные внутренние помещения, изящное крыльцо, уютный зелёный двор, завораживающая тишина так и манили к себе. Но даже в самых смелых мечтах Виктор не мог предположить, что когда-нибудь «Отрада» — так он называл про себя это необычное строение, — станет постоянным местом его работы!

Хозяин особняка, Александр, заработав в 90-е годы серьёзные капиталы, построил этот особняк скорее для души, чем для бизнеса. Занимаясь много лет боевыми искусствами, он планировал открыть здесь оздоровительный центр для своих «братанов», — с массажным кабинетом, сауной, чайной комнатой, — без всякого баловства в виде девочек в бикини. И всё вроде срослось, дом был построен, полностью готов к запуску, даже небольшой фуршет состоялся по этому поводу. И с Виктором, зная друг друга много лет, они уже обговорили схему сотрудничества. Но шесть лет назад дела у него в одно мгновение рухнули, — видимо, сказалось наличие в его бизнесе денег из «общака».

Александр вынужден был скоропостижно уехать, никто так и не знает — куда. Перед отъездом нашёл Виктора, отдал ему ключи со словами «Пользуйся. Никто тебя здесь не тронет — ребятам наказал. О деньгах не беспокойся». И исчез. За все эти годы лишь дважды выходил на связь…

«Отрада» была расположена очень удобно, на правом берегу большой сибирской реки, рассекавшей город пополам. Вроде, как в деревне, в окружении частного сектора, да ещё и на краю широко раскинувшегося соснового бора. И в то же время — практически в городе, центр которого располагался прямо напротив, через реку. Десять минут на машине — и ты гуляешь по проспектам, бульварам и набережным.

Мечта, что и говорить! Его реализовавшаяся мечта… Кто бы мог подумать?

***

Лера глубоко вздохнула и медленно открыла глаза. Долго глядела, не мигая, в какую-то неведомую точку перед собой. Потом в её глазах появилось осмысленное выражение, и она повернула голову к Виктору.

— Я, кажется, уснула…

— Нет, просто смогла наконец-то глубоко расслабиться. Это очень хорошо! — слегка улыбнувшись, ответил Виктор.

— И сколько времени я дремала?

— Чуть больше сорока минут.

— Сколько?

Удивление Леры было настолько искренним, каким-то детским, что Виктор засмеялся:

— Сорок минут, как с куста! И это дало мне возможность спокойно поработать с тобой, подкорректировать твоё состояние

— Подкрутить гаечки, подтянуть тросики?

— Ну, можно сказать и так, — в тон ей ответил Виктор.

Он не сразу привык к профессиональным словечкам Леры. Владелица автосервиса, она была просто влюблена в свой бизнес, и слэнг автомехаников в её устах не коробил, был органичен. Весь мир для неё состоял из поршней, приводных ремней и ступиц, а какие-то процессы в бизнесе или отношениях ей было проще описать терминами ТО: прокачать, отрегулировать, поменять…

— И что в моём теле не так? — поинтересовалась Лера

— В твоём прекрасном теле всё очень даже хорошо. А вот в твоей голове, ещё более, в твоей Душе, — надо наводить порядок. Пользуясь твоим языком, глубокая диагностика на стенде показала, что ты пришла вовремя. Еще пару лет, — а, может, меньше, — и пришлось бы всерьёз заниматься уже твоим телом

— Что, всё так плохо?

— Я этого не говорил

— А зачем тогда пугаете?

— Я не пугаю. Предупреждаю. И любуюсь тобой: ты всё-таки умеешь слышать своих ангелов. Пришла вовремя.

«Ну да, вовремя, — невесело подумала про себя Лера. — Когда почувствовала, что уже не знаю куда бежать…»

Со стороны казалось, что Лере грех жаловаться на жизнь. Красивая, доброжелательная, уверенная в себе женщина, явно не тянувшая внешне на свои сорок два года, Лера привыкла ко всеобщему вниманию, не только мужчин. Свой бизнес, который она буквально выпестовала из детской мечты, во всех смыслах положительный муж Николай, крепкая материальная основа под ногами, — окружающие было уверены, что у Леры всё просто замечательно! При этом завистников, интриганов и шептунов за спиной было крайне мало, что по нынешним временам редкость.

Безусловно, на это влияла редкая гармония в их супружеских отношениях. Оба улыбчивые, уравновешенные, внимательные друг к другу, Лера и Николай никогда и никому не давали повода посудачить об их отношениях, посплетничать. Глядя на них, просто не за что было зацепиться, даже если бы такое желание возникло.

И главное — они сами жили с таким же ощущением. Всё у них в жизни хорошо, а будет ещё лучше!

Но чуть более года назад что-то неуловимо изменилось в их отношениях. Как будто лёгкая тень набежала, внезапные сумерки…

Сначала умер отец Николая, Павел Андреевич. Он был настоящий глава семьи — всеми уважаемый, справедливый, строгий и добрый одновременно. При том, что Лере, как она сама считала, очень повезло со своим собственным отцом (к сожалению, рано ушедшим из этого мира), она за годы замужества привязалась к свёкру. Более того, с годами поняла, что само решение — выйти замуж за Николая, — было принято ею в немалой степени под воздействием чувства робкого восхищения его отцом. С ним ей всегда было легко и комфортно.

Умер он так же — легко и без страданий. Как будто отлучился куда-то по неотложным делам. Ещё позавчера днём Павел Андреевич звонил ей, радостно сообщая, что они договорились с Наташкой, дочкой Леры и его любимой внучкой, поехать в субботу на рыбалку. А на следующий день его вдруг не стало. Светлана Максимовна, свекровь, сокрушалась потом, скупо роняя слёзы:

— Приехал с кафедры, с консультации перед защитой, прилёг подремать и не проснулся…

Как осознала Лера уже через полгода после похорон, именно эта непринуждённая, безболезненная смерть дорогого человека и выбила её напрочь из колеи на долгое время. Как так? Жил-был хороший, добрый, здоровый Павел Андреевич и вдруг — раз! И умер… Исчез из их жизни.

Когда человек долго болеет, страдает, мучается сам и мучает других, мы привыкаем к мысли о его неизбежном уходе. И даже облегчённо вздыхаем, когда происходит давно ожидаемое:

— Слава Богу, отмучился!

Но они не успели не то что привыкнуть, — не к чему было привыкать, свёкр был крепким, жизнерадостным мужчиной чуть за 70 лет, — но даже подумать о таком жизненном повороте! Смерть близкого человека застала их врасплох.

Осознавать это было невыносимо тяжело. Тем более, что вскоре где-то на заднем плане сознания стала появляться крайне неприятная мысль: а вдруг я сама также… уйду — внезапно? Как там говорила Женя Комелькова: «А я не верила, что могу умереть…».

***

Николай с удовольствием, не торопясь, протирал машину после мойки. Редкого тёмно-голубого цвета, его Subaru Outback мерцала в полутьме бокса, вся покрытая мелкими капельками воды, упрямо не желавшими скатываться с вощёной поверхности. Хлопотно, конечно, с протиркой после такой обработки, зато его любимица всегда была чистой — грязь не приставала. Только пыль да небольшие потёки после дождя.

Машина была особой любовью Николая. Да, вот так — именно любовью! Конечно, он любовался своей женой Лерой, — яркой, нестандартной, к тому же, без типично женских капризов и закидонов. Души не чаял в их дочке Наташе — лёгкой на характер, смешливой и неразговорчивой одновременно, сияющей глубокими синими глазами. Подросток с уже начинающей формироваться фигурой, Наташа жила в обстановке всеобщей любви — не только со стороны родителей, но и бабушек-дедушек, прочих родственников. И это делало её не маленьким тираном, как часто бывает с современными детьми, а наоборот — центром притяжения большой дружной семьи.

И всё же Subaru занимала особое место в его душе. Можно сказать, была самой пленительной звездой в созвездии Плеяд его жизни. Осознал это Николай совсем недавно, чуть больше месяца назад. После очередного странного разговора с Лерой, опять пытавшейся что-то невнятно объяснить ему про смысл жизни, которая имеет свойство внезапно заканчиваться, Николай неожиданно для себя вдруг молча развернулся и вышел из дома через запасную дверь на большую ухоженную усадьбу.

Пересекая двор по направлению к увитой девичьим виноградом задней калитке, выходящей прямо в березняк (дом был последним в улице), он вдруг с удивлением осознал, что впервые за время их совместной жизни прервал разговор с женой, ничего не объясняя. Просто повернулся и ушёл.

Эта мысль неприятно поразила его. Их семейная жизнь всегда была лёгкой, открытой, без недомолвок и взаимных манипуляций. Если и случались конфликты, — в какой семье их нет, — то крайне редко, быстротечно, по мелочам. По большому счёту за почти двадцать лет их союза они и не ругались ни разу по-настоящему.

Бесцельно бродя по березовому колку, где уже появились первые грибы и костяника, Николай незаметно для самого себя упорно разматывал цепочку событий последнего года, которые сегодня вдруг реализовались в такой неожиданный для него поступок. Что-то цепляло его сознание, выстраивая всё происходящее в их семейной жизни в чёткую линию, но что именно — он не мог уловить. Сложности в бизнесе Леры, ставшая ещё более молчаливой после превращения в девушку Наташа, смерть отца, неожиданный разворот его служебных отношений с Дашей, планы на второго ребёнка… Стоп! Смерть отца, похороны, поминки — Николай вдруг снова, как наяву, увидел эти скорбные события.

Сказать, что он любил отца — ничего не сказать. Они были друзьями, членами одной волейбольной команды в дачном посёлке и в многочисленных походах его детства, единомышленниками в пору студенчества Николая. В их типичной семье советских интеллигентов — мама работала ведущим специалистом на крупном оборонном заводе, отец вырос до заведования кафедрой в местном университете, — взаимная любовь выросла из атмосферы дружбы, общности интересов и увлечений, песен у костра. Именно поэтому они относительно безболезненно пережили начало 90-х, когда мамин завод намертво встал почти на три года, а отцовские учёные степени и звания оказались никому не нужны.

Была, правда, одна деликатная тема в их семье — дочь Катя, старшая сестра Николая. Через пару лет после краха Советского Союза она уехала искать счастья в Европу, да так и осела там. Вышла замуж, нашла хорошую работу, обзавелась недвижимостью. Правда, детей Лео и Кэт (так её теперь звали) не завели и, судя по всему, не собираются.

Хотя уезжала Катя без упрёков и раздражения в адрес исчезнувшей страны с несбывшимися идеалами, родители тяжело восприняли её отъезд. Но мамина мудрость постепенно сгладила душевную боль от разлада с дочерью во взглядах и убеждениях. В семье установилось негласное табу на обсуждение Катиной судьбы. Всё у неё хорошо — и слава Богу! Время воистину лечит…

Правда, на похороны отца Катя прилетела. Пообнимались, поплакали, но воспоминаниям не предавались. Лишь когда после поминок Катя молча положила на комод стопку зелёных купюр, мама укоризненно покачала головой. Но сестра дрогнувшим голосом ответила на её немой укор:

— Вы с папой так много сделали для меня… Эти деньги — лишь малая часть того, чем я хотела бы отблагодарить вас.

Траурные дни в их семье прошли тихо, спокойно. Только мама вздыхала по ночам (Николай первые дни после похорон пожил у неё), да Наташка стала чаще обниматься с отцом, молча вытирая слёзы.

А вот Лера выглядела подавленной, была сама не в себе. Все его попытки выяснить, что с ней происходит, к успеху не привели. Даже статусные в их городе психологи, к которым она пару раз по совету Николая обращалась за помощью, недоумённо разводили руками: с Вашей женой всё в порядке, ей нужно просто успокоиться, принять ситуацию такой, как она есть…

В итоге Лера лишь ещё больше замыкалась в себе, порождая у него чувство отчуждённости и беспомощности. Как осознавал теперь Николай, с этого и начались перемены в их семье, смысл которых ему пока был непонятен.

…Обойдя усадьбу, Николай с улицы зашёл в большой гараж, стоявший отдельно от дома. Увидев сияющую чистотой Subaru, он неожиданно для себя открыл дверь машины, сел за руль и повернул ключ зажигания. Басовито рыкнув, безупречный японский движок едва слышно заурчал. Николай довольно усмехнулся, а затем нажал кнопку на брелоке управления воротами и неторопливо выехал из бокса.

Он понятия не имел, куда собрался ехать.