Дом напротив

Александр Воробьев

Когда в один момент всё летит под откос, очень трудно снова вернуться к нормальной жизни. Тем более, если нужно избежать смертельной опасности и защитить близкого человека. Но кто-то всегда придёт на помощь, стоит только оглядеться вокруг.

© Александр Воробьев, 2023

ISBN 978-5-0060-7804-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

На большой автомобильной свалке за городом несколько человек неторопливо разбирали грузовик. Бамперы, фары, задние фонари, сиденья, панели приборов уже лежали на земле. Сейчас занимались двигателем, трансмиссией и тормозной системой. Все это будет разобрано и отправится на продажу. Грязно-серый фургон уже отсоединили, автокран перенес его к большой куче такого же заржавленного металла. Завтра его расклепают, и будет непонятно, привезли его вчера или он лежал здесь уже несколько месяцев.

За работой из темного автомобиля следили двое. Можно было уехать сразу, но черноволосый человек с неприятным угрюмым выражением лица терпеливо дождался, пока изменения примут необратимый характер, и только после этого машина тронулась с места и выехала за территорию, окруженную серым бетонным забором.

В центре города на одной из малолюдных улиц машина остановилась. Угрюмый мужчина достал из кармана конверт и протянул своему пассажиру. Тот взял конверт, слегка кивнув и вышел из машины, вскоре растворившись в сгущающихся сумерках. И только после этого лицо человека за рулем на мгновение озарилось улыбкой, которая по странной причине сделала его еще неприятнее.

1

Серая боковая стена соседнего дома. На короткое утреннее время солнце заливает её окна тягучим золотым киселем, потом уходит дальше. Поэтому стена остается серой весь остальной день, вспыхивая только вечерами яркими цветными квадратиками.

Возле дома три клумбы с обрамлением из красных кирпичей. Вероятно, раньше там росли цветы, потом кто-то воткнул кустики, которые не нуждаются в уходе. Дети здесь почти не играют, но некоторые ветки обломаны.

Разбитая асфальтовая дорога проходит справа, вдоль неё деревца и три мусорных контейнера между домами.

Пейзаж совсем не привлекал Алексея, но он много раз подходил к окну в перерывах во время гимнастических упражнений. Взгляд выхватывал бродячих собак, пробегавших по своим привычным маршрутам, мальчишку с пакетом мусора, мелькнувшую тень в окне напротив.

Он мог наблюдать за окнами с первого по пятый этаж соседнего дома — всего десять квартир. Эту возможность он открыл для себя совсем недавно, хотя жил здесь уже второй год.

Сегодня пятница, поэтому вскоре должна прийти Ольга. Вчера он составил для неё список продуктов, которые нужно купить.

Алексей покинул свой пост у окна и проковылял на кухню. Квартиру ему купили без ремонта, с мебелью хоть и целой, но очень старомодной. Он добился, чтобы привезли его диван, и это была самая фешенебельная вещь в квартире.

При заселении, когда сын предыдущего владельца спросил его, оставить ли книги, Алексей безразлично кивнул головой. Они занимали полностью большой стеллаж в комнате и часть старого платяного шкафа. Также их было много в кладовке.

Предыдущие хозяева квартиры любили книги, но доступа к книжному блату у стариков явно не было. На полках стояли даже одиночные томики «Всемирной литературы». Советские классики были представлены в основном серией «Библиотека школьника». Было много книг из букинистических магазинов с одним или двумя-тремя штампами уценки. Кое-что удавалось купить в книжных, где на прилавки изредка выкладывали дефицитные издания. Почетное место занимали книги, полученные в обмен на макулатуру. Но попадались и интересные издания.

После развала страны такие книги лежали на свалках и возле мусорных баков, их продавали на рынках такие же потрепанные владельцы вместе с домашними соленьями и кактусами в жестяных банках. Но в этой квартире их любили и читали, пока болезнь не скрутила стариков.

Алексей сделал еще один круг — кухня, маленькая прихожая, комната. И снова остановился у окна. В это время дня, тем более в будний день, событий за окном почти не было. К автобусу люди ходили дорóгой с другой стороны дома, там же была и стоянка машин.

Раздался дребезжащий звонок, и он поспешил к двери. Ольга, его социальный работник, была студенткой института психологии. Алексей был рад, что ему не назначили какую-нибудь каргу, поэтому старался её не загружать. Договорились, что приходить она будет раз в неделю. А хлеб и молоко иногда приносила бабушка с первого этажа.

Ольга деловито вытащила продукты из двух сумок, извинилась, что не купила в этот раз станки для бритья — нужно было идти в дальний магазин, взяла новый список и прочитала его.

— Больше ничего не нужно? Лекарства…

— Пока нет, — улыбнулся Алексей.

Она внимательно посмотрела на него и поправила прическу. Наверное, я её интересую как тема для курсовой работы, с усмешкой подумал Алексей, провожая до двери.

После ее ухода он сделал еще два круга по квартире, завершил утреннюю разминку работой с гантелями и снова подошел к окну. Окинув взглядом дом напротив, он увидел на привычным местом свою визави — старушку за окном второго этажа. Возле окна она сидела целыми днями, делая перерывы только на походы в магазин и приготовление еды. Только вечера она проводила перед телевизором — Алексей видел пульсирующий серый свет в глубине комнаты.

За улицей они наблюдали с двух сторон, вскоре заочно познакомились и иногда обменивались поклонами. Хотя он замечал в поведении старушки опрятность и даже некоторую интеллигентность, он никогда не видел, чтобы она читала, сидя у окна. Есть люди, которые не испытывают никакой тяги к книгам, и тем не менее обладают какой-то врожденной воспитанностью.

Алексей направился на кухню и заглянул в холодильник. Он старался варить на несколько дней, и только те блюда, которые требовали на приготовление много времени. Хоть какое-то разнообразие, да и день так проходил быстрее. Но еда закончилась еще вчера, а готовить что-то монументальное сегодня не было желания. На этот случай в морозилке лежали пельмени.

После обеда он приковылял обратно в комнату и взял томик рассказов Паустовского. Большинство книг были советского книгоиздания. Новых было мало, в их числе оказалась Библия в хорошем черном переплете и почти журнального формата. Такую литературу в девяностые годы раздавали бесплатно возникшие как грибы после дождя многочисленные христианские церкви.

Библия была не на церковнославянском, а на современном языке, и Алексей решил обязательно её прочитать, хотя бы на это и ушло много времени. Это было даже хорошо, как и любое дело, помогающее отвлечь голову.

Читал он до пяти часов, затем был час гимнастических блужданий по квартире и яичница с остатками пельменей на ужин.

А в семь вечера стали загораться окна в доме напротив.

На каждом этаже этого дома на боковую стену выходили две квартиры — однокомнатная, окна в комнате и кухне, и еще одна, с таким же расположением окон, но с неизвестным Алексею числом комнат на другой стороне дома.

Непреодолимой помехой для наблюдения были, конечно же, шторы. Не на всех окнах, но на некоторых. Алексей где-то читал, что в Европе люди вообще не признают штор.

Старушка на втором этаже была предсказуема, как прохождение Солнца по небосводу. До восьми вечера она копошилась на кухне, потом в комнате появлялось сероватое свечение телевизора. На кухне у нее висели занавески от половины окна до низу, в единственной комнате — тюль.

В соседней многокомнатной квартире окна всегда были зашторены, и не было никакой возможности узнать, что там происходит. На кухне вечером горел свет, а в комнате рядом с ней — никогда. Только иногда штора в комнате раздвигалась, на окно забирался мальчик лет восьми и стоял, притаившись. Но через какое-то время его всегда находила девочка, такая же светловолосая и поменьше ростом, конечно же, его сестра. Форточка в комнате всегда была приоткрыта.

Под старушкой на первом этаже жила молодая пара, студенты. На окнах красовались легкие цветастые занавески, которые часто забывали задернуть. В соседней квартире никто не жил.

В однокомнатной квартире на третьем этаже напротив Алексея жила семейная пара с ребенком, отягощенная проблемами и алкоголем. А в соседней квартире, очевидно, комнаты сдавались посуточно, потому что за появлением новых лиц он не успевал следить. Лица мужского пола и в основном восточных национальностей неторопливо готовили еду на кухне, болтали и курили, бросая окурки в форточку. Изредка появлялись также и парочки.

Штор не было ни на одном окне этого этажа.

В окне однокомнатной квартиры четвертого этажа ближе к обеду появлялась девушка, ухаживающая за растениями. Рядом с цветочными кашпо стояла ваза с цветами, которые постоянно менялись. Работала она или училась, Алексей не мог понять. Возможно, была фрилансером. Вечером в квартире всегда допоздна горел свет и тени скользили за плотно закрытыми красными шторами.

Однажды девушка заметила Алексея и стала иногда поливать и подрезать цветы безо всякой одежды, демонстрируя великолепную грудь, наклоняясь и заботливо орудуя ножницами. При этим она глядела по сторонам, проверяя, не смотрит ли на нее кто-то еще. Алексей был ей признателен, хотя сейчас ему было совсем не до знакомств. Вероятно, она ожидала, что он как-нибудь встретит её на улице, и когда этого не случилось, опять стала появляться в халате, сердито отводя лицо в сторону. Но две верхних пуговицы все равно были не застегнуты.

В соседней квартире проживала скучная пожилая пара. Алексей видел их только утром и вечером на кухне. Они никогда не обедали, хотя женщина была все время дома, ограничиваясь в середине дня чашкой чая с печеньем. А на ужин готовили полуфабрикаты или заказывали доставку еды.

На самом верхнем этаже жил худощавый мужчина средних лет, которого все дни, как правило, не было дома. Появлялся он поздно вечером и уходил рано утром. Или же отсутствовал сутками. Иногда Алексей видел его у окна в черной форме охранника. Квартира рядом с ним пустовала.

Сегодня была пятница, поэтому у молодоженов на первом этаже ожидаемо собралась компания. Весь вечер сухое вино или шампанское (никогда ни водка, ни пиво), суши и пицца, сигаретный дым и разговоры. С помощью моноокуляра Алексей первое время по губам с читал диалоги, но потом старался угадать происходящее только по мимике и жестам. После ужина компания перекочевывала в комнату, где включали видеомагнитофон и танцевали. Алексей никогда не замечал, чтобы они смотрели телевизор. За два месяца наблюдений он заочно познакомился со многими гостями веселой пары.

Этажом выше у старушки весь вечер работал телевизор. Как-то Алексей включил свой и, переключая каналы, по изменению световых бликов опять же с помощью окуляра узнал, что она смотрит каждый день. Только ток-шоу по разным каналам с семи до девяти часов вечера, а потом программу «Время». Сериалы она никогда не смотрела.

У семейной пары на третьем этаже пятничный ужин всегда сопровождался запотевшей бутылочкой из холодильника. Мужчина, по манерам слесарь или шофер, оживленно жестикулируя, обсуждал события прошедшего дня со своей супругой, представительницей примерно такого же уровня профессии. Алексей решил, что она, скорее всего, работает где-нибудь учетчицей или контролером. Ее мужа он определил в слесари, так как шофер изредка, но обязательно застрянет на машине. Они же оба уже в семь вечера были дома.

К сожалению, стол на кухне стоял сбоку, и Алексей не мог узнать, о чем они разговаривают. Но частенько происходили ссоры, иногда даже с стуканьем кулаком по столу.

После ужина семья смотрела «Поле чудес», потом что-нибудь еще. Ровно в десять на кухню приходил сынуля лет двенадцати и укладывался спать на небольшой диван. Наблюдая за ним, Алексей не заметил, чтобы обстановка семье сильно напрягала его. Школьные и уличные друзья обычно служат отдушиной в этом возрасте.

Дом напротив стал неожиданным плюсом этой квартиры. Телевизор Алексей не любил, мешанина из информационных программ и ток-шоу, фильмов и сериалов, глупеющей год от года эстрады производила тягостное впечатление.

Поначалу он смотрел телевизор с интересом, угадывая скрытые подтексты той или иной передачи, потом это наскучило, так как стало чересчур очевидным. Поэтому он изредка смотрел только спорт, программы о путешествиях и животных.

Читать запоем книги он не умел, играть в логические или азартные игры было не с кем. Но мозг обязательно нужно было занять чем-то, чтобы не угодить уже окончательно в бездонную трясину с обломками прежней жизни. И дом напротив давал возможность отвлечься, не пускать в себя то, что готово было навалиться и поглотить.