Коммунальная квартира. Новеллы коммунального быта

Александр Брыксенков

Данный сборник исторических новелл показывает жизнь, взаимодействие жильцов, различные жизненные коллизии, увиденные ребёнком, который в 30-40-х годах жил в большой коммунальной квартире, образованной в роскошном здании, построенном до революции в Санкт-Петербурге эмиром бухарским. Коммуналки решали жилищную проблему: народ массово переселялся из углов, подвалов, бараков в более комфортабельное жильё.

аннЕНСКАЯ МЕДАЛЬ

Облупилась прежняя респектабельность

Если отворишь массивную дверь из морёного дуба с шестигранным окошком для швейцара и войдешь внутрь, то окажешься в монументальной парадной с широкой лестницей, ограниченной массивными черными перилами, поддерживаемыми такими же массивными балясинами.

Стены парадной впечатляли. Желтого цвета, выполненные под мрамор, они в центре имели цветную мозаику, изображавшую вазу с цветами, обрамлённую лавровыми ветками. Тянулись эти стены до самого пятого этажа. Снизу они имели метровый бордюр, представлявший собой прямоугольный орнамент, выложенный из мраморов разных расцветок. Ну, и высоко рельефная лепнина, и широкие окна, снабженные бронзовыми рукоятками. и устройства для крепления ковровой дорожки.

Ковровой дорожки конечно же не было. Она пропала в революционные годы. А швейцариха сохранилась. Это была совершенно старорежимная старуха с копной седых волос на голове и с пронзительным взглядом сквозь стёкла пенсне. Звали её церемонно: Генриетта Константиновна.

Она ни с кем из жильцов не общалась и даже не разговаривала. Ходили слухи, что швейцарихой она стала от безысходности. Якобы она — вдова царского генерала, казнённого солдатами. В начале тридцатых её выселили из генеральского особняка, вот она и пристроилась швейцарихой. Да и то по знакомству.

Иногда она сидела за столом возле лифта, но большая часть времени использовалась ею для поддержания чистоты в парадной. Лёшка считал, что все её боялись. Ну все, не все, но Лёшка точно боялся. Он даже и в мыслях не имел переться в парадную с керосиновым бидончиком или там с санками или самокатом: только через черный ход. Парадная было что храм.

Вот перед дверью этого храма и стоял первоклассник Лёшка Барсуков не в состоянии отворить массивную. черную дверь из дуба с шестигранным окошком для швейцара. Он и раньше-то с усилием открывал эту тяжёлую дверь, а сегодня её было совсем не открыть. После оттепели грянул мороз под двадцать градусов и с дверью что-то случилось. Чтобы открыть её, нужно было хорошо поднапрячься. Лешка поднапрячься в должной степени не мог, поэтому он стоял перед дверью и тихо плакал.

Плакал же он оттого, что у него отмерзали руки. Лешка забыл в школе свои рукавицы и, пока добежал до дома со своим тяжёлым портфелем, подморозил пальцы, кончики их побелели, им было больно. А тут ещё дверь не открыть. Вот он стоял и плакал, ожидая, что кто-нибудь из жильцов пройдет через дверь и откроет её. Но никто не проходил.

Когда стало терпеть боль невмоготу он, преодолев свой страх перед швейцарихой, дотянулся до кнопки звонка вызова швейцара и нажал её. Генриетта Константиновна появилась в момент. Увидев Лёшку, она очень удивилось: — Что случилось, молодой человек? — Руки замерзли, а дверь не открыть, — прохныкал Лёшка. — Ты из второй квартиры?

— Да.

— Дома есть кто-нибудь?

— Нет. Папа с мамой на работе.

— Тогда пойдём ко мне. Тебя вроде Лёшей звать?

— Ага.

Они зашли за лифт. Там был вход в швейцарскую.

Несмотря не боль, Лёшка сразу отметил. что помещение, где жила швейцариха было очень большим. Оно было намного больше комнаты в которой жил Лёшка с папой и мамой.

Конец ознакомительного фрагмента.