Славные Времена. Том 1. Война и драконы

Александр Брок (2022)

Молодой дворянин из далекой пограничной провинции уходит на самую обычную войну. Там он сражается, тайно помогает друзьям из драконьего племени, находит и теряет любовь — и после войны решительно меняет свою жизнь и уходит в маги. Он еще не знает, что на выбранном пути его ждут не только опасности, приключения, месть врагов, могучая магия и поддержка преданных друзей, в том числе не только людей, но и драконов. Что в будущем его занесет в другой мир, где нет магии, но есть машины, электричество, интернет и многое другое…

Глава 6.…РЫБАЧКА…

Следующий день был церковный, выходной, и после утренней молитвы все кадеты и корнеты собирались, говоря попросту, по женской части. Как и обычно, все знали, кто к кому идет.

— У тебя нет духов? — спросил я Гирона после бритья. — Мои кончились.

— Изволь, — ответил верный друг, рассматривая свои аккуратно уложенные кудри и крючковатый нос в зеркале. — Вот тут флакон. Ты с кем сегодня встречаешься? С циркачкой своей?

— Циркачка сегодня или завтра уезжает с цирком, и вынужденно дала мне отставку до следующего приезда, а вообще-то навсегда, поскольку мы с тобой скоро уйдем на войну — невозмутимо ответил я, застегивая воротник штатского камзола. — Потому сегодня я притворяюсь штафиркой, и встречаюсь с необычайно красивой юной рыбачкой из порта. Она похожа на морскую фею. Уже согласилась попозировать мне для рисунка в платье. Вместо акробатических фигур и клоунов я буду набрасывать эскиз женщины из народа в рыбачьей лодке. А со временем, глядишь, полюбуюсь ею и без платья.

— А рыбацкий нож в бок не хочешь получить от её отца или брата? — серьезно спросил Гирон, знаток морских людей — его графство было прибрежным. — Я эту публику знаю — к дочерям серьезно относятся.

— Она сирота, одна на свете, — спокойно сказал я, напяливая вместо сапог с портянками чулки и штатские туфли. — Некому заступиться за неё, бедняжку, кроме меня.

— А рыбацкая Гильдия у них есть? — удивился Гирон.

— В этом вся проблема, — вздохнул я. — Гильдия давит на неё. Хочет выдать замуж насильно.

— А на хрена им это? — изумленно спросил Гирон, как наследник прибрежного графства — прекрасно знавший повадки морских гильдий. — Гильдиям обыкновенно на свадьбы наплевать, с этого не поимеешь дохода.

— А у нее большой дом остался от родителей, и хорошая лодка с парусом, — объяснил я. — Кто-то уже разинул пасть на всё это. И договорился со старшиной — возможно, подкупил. А ей за кандидата замуж неохота, поскольку она его слишком хорошо знает — вроде бы он ещё то дерьмо. И потом, у неё есть я, так называемый письмоводитель из районной управы. И ещё один ухажер имеется, рыбак с пригородной деревни. Поселковые его не желают, уже пригрозили избить. Сегодня посмотрим, что народ обо мне скажет. Я еду на свидание прямо в Гавань. Чего доброго, старшина поселка возникнет, начнет мне мораль читать — напомню ему об обязанностях. Глядишь, ухажерам по хребтам перетяну плетью, поставлю их на место.

— Поехать с тобой? — серьезно спросил Гирон. — Знаю я этих рыбаков из столичной гавани. Они там наглые — пробы ставить негде. Отец один раз у них лодки отобрал на наших рыболовных участках, так они чуть за ножи не взялись, пришлось кой-кого искупать в соленой водице.

Предложение было здравым. Несмотря на небольшой 'кавалерийский' рост, Гирон был отменным бойцом. Но я не ждал неприятностей сегодня, планируя их на следующее свидание.

— Со мной Горман, а у него всегда упрятаны в тюке сабли и заряженные пистолеты, так отец приказал — успокоил я Гирона. — И потом, это свидание. Слуга уместен, а вот другой дворянин…

— Ладно, — вздохнул Гирон. — А я двину к фрейлине. Уже шестнадцатая.

— Слушай, их всего двадцать, — предупредил я его. — Если ты им всем разобьешь сердце — их начальница статс-дама Галлер разобьет тебе карьеру, ты её знаешь.

— Ну, знаю не так взаимопроникающе, как ты, — засмеялся Гирон. — До сих пор все удивляются, как корнет Альбер смог уложить Галлер в постель. Но ты прав — надо укрыться от её всевидящего глаза. Придется лезть в окно из сада — коридоры хорошо просматриваются. А насчет карьеры… Через три луны, в конце лета, мы выпускаемся. Как раз война начнется, судя по тону переговоров. Дядя говорит, что в Империи так хреново, что только война позволит императору заткнуть глотку недовольному дворянству. Летом они урожай соберут — и замаршируют через границы, а флотом начнут бомбить нам столицу, как двадцать лет назад, в Третью имперскую.

— Да, карьеру будем делать уже после войны, корнет Гирон, — согласился я.

— Так точно, корнет Альбер! — вытянулся и козырнул мне Гирон.

Через некоторое время мы с моим немолодым слугой Горманом, бывшим солдатом отца, скромно въехали в селение со звучным названием Гильдейское, стоящее на краю рыбацких кварталов столичной гавани.

Собственно, это просто тройная линия небольших деревянных домов вдоль береговой дороги. Никаких деревьев здесь не наблюдается — рыбаки их почему-то не сажали, но при каждом доме разведен огород. Но главное, при доме имеется его кормилица — парусная лодка, привязанная к маленькой пристани участка, гордости рыбака. Есть дома, причалы и лодки побольше, даже двухмачтовые. Чуть подальше от воды стоит большой дом старшины, за ним — вторая линия домов, победнее, с лодками поменьше в сараях у общественного причала. Дальше, за третьей линией и за широкой портовой дорогой идут необозримые кварталы портовых складов с грузчиками, хозяевами, купцами, ворами и портовыми нищими — самой осведомленной в гавани публикой. Вся эта публика в рыбацкие поселки не ходит — имеется старинный и строжайший запрет Гильдии для портового люда заходить к рыбакам, чтобы не разводить контрабанды.

Купцы давно бы откупили землю у рыбаков, хоть бы и насильно, но на то и существует Гильдия. Без её разрешения ни один рыбак не продаст участка на сторону — только другому рыбаку, и угрозы и долговые бумаги здесь бесполезны. Впрочем, в деле с Ланой — моей знакомой рыбачкой — я считал, что Гильдия перегнула палку. Насильственная выдача сироты замуж под угрозами — дело обычное в прошлом, но сейчас другое время. У рыбаков тоже есть права перед Гильдией, и мы готовы помочь их соблюсти — усмехнулся про себя я.

Пахло морем, рыбой, смолой. Пованивало в поселке не так, как в гавани, но копченой и тухлой рыбой основательно попахивало. В прибое романтически плавал мусор, как это всегда бывает в порту. Поднималось солнце. Море слегка волновалось после утреннего прилива. Часть лодок уже вышла на утреннюю ловлю — их белые паруса виднелись на горизонте.

Пришедшие на рассвете с ночного лова рыбаки, зевая, слонялись по поселку, готовясь ко сну. Их лодки уже были 'пришвартованы', как они говорили, к семейным причалам, паруса и мачты сняты от чужого глаза и спрятаны по сараям. Пока жены не вынесли рыбу на рынок — рабочая суматоха в доме не давала мужьям лечь отоспаться. Лана насплетничала мне однажды, что большинство таких семей занимается супружескими обязанностями только в церковные, десятые дни отдыха: ночью жена спит — муж в море, днем муж спит — жена на рынке торгует свежей рыбой, кроя перекупщиков матом и вежливо разговаривая с покупателями. Во время кратких свиданий утром муж сортирует с женой улов, вечером — вместе чинят снасти и подшивают старые паруса. А задирать жене юбку перед выходом в море — плохая примета, можно не вернуться обратно. Морские обычаи требуют, чтобы дети делались после моря, без спешки, со всем тщанием. Изменять мужу — непременно заметят соседи. В общем, рыбацкая жизнь представлялась мне со слов потомственной рыбачки непростой, да и опасной.

Сама Лана специально не пошла сегодня в море, и ждала меня в праздничном платье у крыльца своего дома, действительно приличного для даже такого богатого поселка. Я, признаться, с самого начала присмотрел ее только как модель для моих живописных упражнений, и давно уже оставил надежды задрать девушке подол — рыбачка имела твердый характер и не собиралась заводить ребенка со стороны, даже от письмоводителя управы (как я представился ей при знакомстве). Более того, я подозревал, что она не пала бы к ногам даже такого щедрого красавца, как корнет граф Альбер. Словом, тут роман не вышел, и теперь мне, с полной потерей циркачки, оставалось только перейти к одной красивой супруге негоцианта, давно строившей мне глазки. Тем не менее я пообещал Лане помочь с замужеством, и не хотел отказываться от своего слова. Сейчас мне уже казалось, что девушка ловко поймала меня с обещанием. Кроме того, я действительно собирался написать красавицу-рыбачку в лодке на фоне моря. И, наконец, мне хотелось развлечься — начистить морды наглецам, объявившим свободной рыбачке, члену гильдии, что она выйдет замуж по их выбору, иначе её принудят силой. 'Придется сыграть в благородного рыцаря' — меланхолично подумал я. Что ж, это удовольствие более оригинальное, чем обычная дуэль.

— Здравствуй, красавица, — панибратски приветствовал я Лану, как мелкий дворянин обычно обращается к гильдейской рыбачке. Мы с Горманом вежливо поклонились и слезли с наших нарочито невзрачных лошадей. — Ну что, будем рисовать, а затем заедем в ресторан, пообедаем?

— Прошу вас принять кофей из моих рук, — приветливо, но вежливо ответила девушка. Никто вокруг не смог бы подумать сейчас, что еще десять дней назад мы с этой на вид такой чопорной рыбачкой гуляли по берегу моря в пяти стадиях от поселка, смеялись над моими шуточками, и я поправлял ей волосы, путающиеся на соленом ветру.

Покончив с ритуальной чашкой кофея, я вытащил из ящика кисти и краски. Горман помог мне раскрыть и поставить мольберт, и я уже начал смешивать краски на палитре, как вдруг кто-то нахально присвистнул сзади.

— Смотри, управские в нашем поселке завелись, — весело сказал кто-то. — Сейчас нам налоги заново посчитают… прямо кистями на стене.

Сзади меня стояло пятеро молодых рыбаков — руки в карманах старых парусиновых штанов, отбеленных солью, ноги в кожаных сапогах, ободранные куртки распахнуты на голой груди без фуфайки, на головах новенькие вязаные шапки ярких цветов — юные щеголи. Хотя вид у них был вполне отвязный, я не стал задираться и только сказал холодным тоном:

— Молодые люди, вы имеете дело с дворянином. Повежливее, пожалуйста.

— Подумаешь, какое дело — дворянин с управы, — нагло усмехнулся стоявший первым парень, с яркими глазами и рыжими волосами — очевидно, заводила. Он, очевидно, прекрасно понимал, что оскорбляет меня.

— Если хотите со мной разговаривать — ведите сюда вашего гильдейского старшину, а мне с вами разговаривать неугодно, — высокомерно сказал я, уже понимая, что скандала не избежать. Юные рыбаки были явно настроены на то, чтобы испугать меня, а то и избить. 'Ждали' — понял я, и вскользь посмотрел на многоопытного Гормана. Он потихоньку раскрывал висевший на лошади тюк, где были уложены сабли и пистолеты.

— Вам лучше идти отсюда побыстрее, а не то я вам живо все припомню! — неожиданно сказала Лина таким голосом, какого я от неё не ожидал.

— А ты помалкивай, детка! Как замуж за Зарада выдадим — перестанешь собачиться, — небрежно сказал вожак.

— В жопе видела я и тебя, и твоего Зарада! — вдруг отрезала всегда мирная Лина. — Прирежу и его, и тебя, если будете мешать. Понял, хрен морской? В руке у Лины неожиданно раскрылся её складной рыбацкий нож длиной аж с пол-рукм, которым она разделывала рыбу и обрезала снасть.

— Ещё будете мне указывать, за кого я выйду, дерьмо в приливе! — продолжила девушка. — Если Гильдия сейчас молчит, потом по суду взвоет! Вот господин дворянин не откажет подать на вас в суд. Хоть всем поселком верещите — я сама знаю, что буду делать!

— Ах ты, сука… — медленно начал выговаривать опешивший рыбак. Его глаза прищурились, но он не успел и руки поднять на Лину, как полетел на землю от моего удара.

— Челюсть сломанную подбери, крабосос, — холодно сказал я лежащему. — А вы, дружки идиота, бегом к вашему старшине и зовите его сюда, пока живы! Тут у нас нападение на дворянина. Ну?!

Против ожиданий, юные рыбаки не испугались и не подчинились. Один из них, самый шустрый и неумный, взвыл: 'Бей их!', и вытащил что-то из кармана, но тут грохнул выстрел — и его нож серебряной рыбкой полетел в песок, а рыбак схватился за простреленную руку.

Дело приобретало серьезный характер. Горман, не опуская дымящегося пистолета, другой рукой достал из тюка саблю и бросил мне. Я обнажил её, полюбовался сияющей сталью, затем другой рукой взял у Гормана ещё пистолет и скомандовал обомлевшим от выстрела рыбакам:

— Старосту сюда, и побыстрее!

Те не двинулись, притворяясь испуганными, и только злобно смотрели на меня. 'Похожи на бунтовщиков' — мимоходом подумал я, глядя на улицу, быстро заполнявшуюся разбуженными выстрелом рыбаками. 'Демон их подери, а ведь рыбачки-то все на рынке, мужьев остановить некому' — сообразил я.

Толпа рыбаков молчала, неприветливо разглядывая нас.

— Приведите сюда старосту и старшин! — громко сказал я. Никакого ответа не последовало — все молчали, и только на шаг придвинулись к нам. Я, тем не менее, не испугался, а наоборот, разозлился так, что начал терять хладнокровие, и громко сказал:

— Или вы приводите старшину, или я поджигаю поселок гранатами! Горман, зажигай!

Запахло серьезной стычкой. Горман, старый солдат, без промедления вытащил из тюка взятую якобы для глушения рыбы гранату, и мы оба поднялись в седла и приготовились к атаке. Рыбаки, мрачно глядя, все же остановились и начали искать глазами весла и камни, а кое-кто вынул рыбацкие ножи и приготовился швырять их в нас.

— Садись на коня сзади меня, — сказал я Лане. Она помотала головой, глядя на меня с непонятным восхищением, и, не теряя головы, отступила к своему дому, делая рукой незаметный знак: 'Бегите!'

'Девочка с характером!' — с восхищением подумал я. Хладнокровный Горман, тем временем, зажег гранату и примеривался бросить её в толпу. На войне он бывал и не в таких переделках, и нисколько не смутился в этом трудном положении.

— Еще один шаг — я подпалю ваш поселок с четырех сторон! — сказал я таким грозным тоном, которого даже не ожидал от себя. В голову ударил кураж, привычный всякому кавалеристу. Я был готов вдвоем атаковать в конном строю наглеющую толпу с ножами и прорубиться сквозь неё. Горман улыбнулся, и от этой страшноватой улыбки попятились рыбаки передо мной, без слов поняв, что их сейчас срубят.

— Сначала гранаты перед нами, потом рубим, потом вернемся и опять гранатами, — громко сказал я решительному Горману. — Они у меня запомнят, скоты, как ножи вынимать!

Рыбаки передо мной услышали и шарахнулись в стороны. Стычка уже казалась неизбежной, но тут послышался громкий свист, топот копыт, и два десятка конных полицейских из службы порта, немилосердно пыля копытами, вырвались из-за угла и разделили нас и толпу. Впереди отряда неслись майор полиции и знакомый мне чиновник — гильдейский старшина порта.

— Все назад! — заревел он таким голосом, что рыбаки отшатнулись. — Нападение на дворянина! В королевский суд захотели?! Где старшина поселка, мать его в жопу и за ногу веслом? Где его носит, козла, когда тут драка и стрельба?!

Рыбаки, очевидно, хорошо его знавшие, моментально отбежали с середины улицы к стенам. Из-за угла выскочил крепкий мужик в рыбацкой одежде и с виноватым видом подбежал к старшине. Я сделал знак Горману, и тот потушил фитиль на гранате, которую полицейские старательно не замечали.

— Прошу прощения, господин граф, — вежливо обратился ко мне гильдейский старшина. Судя по всему, он отлично помнил меня. Услышав такое обращение, сзади него тихо ахнули и ещё потеснились назад, и злоба на лицах уступила выражению страха.

— Виновные будут наказаны, — продолжал старшина. — Но, со своей стороны, осмелюсь заметить, что могли бы девушку забрать отсюда — и все дела. А сейчас с ней морока будет.

— Никакой мороки, — хладнокровно сказал я. — Я выдаю Лану за её жениха из другой деревни, дом и причал она продает, и ещё иск вчинит в Гильдию этим придуркам за принуждение силой к браку. Как ты, Лана?

— Согласна! — поспешно сказала рыбачка, сообразив, что к чему.

— Ну вот и уладилось, ваше сиятельство! — сказал старшина. — А иск я поддержу. Совсем одурели — девушку без долгов, члена гильдии — силком замуж выдавать. Закон есть закон!

Дело, действительно, улаживалось. Боевой кураж у меня уже, естественно, прошел. Я со вздохом слез с коня и с помощью Ланы сложил мои художественные принадлежности, пока Горман, сидя на коне под прикрытием полиции, зорко оглядывал все вокруг. Замечательному портрету Морской Феи не суждено было состояться.

Молча упаковав кисти и краски вместе с мольбертом, я посмотрел на девушку и спросил:

— Когда твой жених Вильнур приедет?

— Сегодня вечером, — ответила Лина, как-то странно глядя на меня.

— Очень хорошо, — сказал я. — Вот тебе двадцать золотых — это на свадьбу. Скажи Вильнуру, чтобы вы завтра же поженились — тогда отвяжутся. А послезавтра, по обычаю, подвесь часть простыни с кровью, чтобы висела у вас дома на окне, а часть — в этом доме на окне. Варварство, конечно, но тогда все заткнутся. Потом подадите иск в гильдию на поселок — специально я пришлю своего стряпчего, и стрясете с ваших придурков ещё денег. Ребенка заводите не сразу, чтобы болтовни не было. Когда родишь — сообщи через стряпчего, пришлю благословение и подарки. Если, конечно, на войне не буду. Я ведь на самом деле корнет Кавалерийской Школы, уйду воевать.

— А… а попользоваться вашим положением не желаете? — неуверенно спросила Лана. — Это хотя перед свадьбой не полагается, но графу можно… А Вильнуру все равно, он меня всякой возьмет. И вообще, у нас в поселке никто с девичеством замуж уже давно не выходил, все опытные были. Вильнур сильно удивится…

— Не успею, детка, — искренне вздохнул я. — Прямо сейчас невозможно, видишь, полиция, скандал. Вечером с женихом уедешь, там уже он будет первый, а оставаться ночью тебе нельзя — порезать по злобе могут. Значит, не выйдет. Может, потом, когда уж замужем будешь… Ладно уж, за меня не беспокойся — сейчас переоденусь и поеду к фрейлинам.

Услышав о фрейлинах, Лина ревниво блеснула глазами, но смолчала. Мягко упрекнув таким образом девушку за былую неуступчивость, я погладил её по голове и опять сел в седло. Мы подъехали к старшине, и он заверил меня, что полиция будет в доме до приезда жениха, гильдия берет на себя охрану имущества, а он очень благодарен мне за понимание. Затем он шепнул мне нейтральным тоном:

— Позвольте, господин граф, без обиды, совет от старшего по возрасту: после свадьбы она жалеть начнет, так уж у женщин заведено. Подумайте… может, не все ещё кончено. А муж ведь всегда в море, знаете ли…

— Пожалуй, вы правы, — согласился я с чиновником, проявляющим недюжинное понимание молодежи. — Ну что ж, прощайте, благодарю за помощь. Вы пришли вовремя, ничего не скажешь.

— А с нашими вы поосторожнее, — шепотом посоветовал старшина. — Ведь я почему слежу за поселком: прошел слух, что кто-то из наших не у торговцев, а у пиратов плавал, и недавно вернулся. Такие на все способны. Придется их найти и потрясти маленько. Да тут ещё война, говорят, на носу…

— Кстати, отец рассказывал, что в ту войну много имперских шпионов в порту выловили, — небрежно обронил я.

— Да, мы готовимся, переписываем рыбаков, и вообще, — тоже как бы мимоходом сказал мне чиновник, как военному. — Через Гильдию ведь много чего видно…

Мы понимающе переглянулись. Затем я козырнул все время молчавшему майору, грозно озиравшему с лошади оторопевших рыбаков, откланялся и, помахав Лине рукой, поскакал к воротам. Горман держался сзади, и, немного отъехав от поселка, я поравнял с ним коня и весело спросил:

— Ну, что скажешь? Не осрамился я?

— Нет, конечно — всех сосунков и прочих рыбаков поставили на место, — махнул рукой старый слуга, бывший солдат отцовской роты. — И порубили бы их славно в случае драки, не ударили бы лицом в грязь. А что своего от девушки не добились — ну, это бывает. Моя вторая жена сначала мне отказывала, отказывала, даже на сторону замуж вышла, а как раскусила своего красавца — за мной полгода бегала, пока я её не простил и за себя не взял. Женщины, знаете ли, всегда готовы повернуть куда им захочется, только подождать надо, чтобы захотели они в вашу сторону. Тем более, эта — рыбачка, девушка крепкая, с характером, не фрейлина какая… Чуть попозже это дело может и сладиться, ежели пожелаете. Главное, что не ждали вы таких молодцов в деле, но встретили их как надо.

Он покрутил ус и задумчиво добавил:

— Позвольте сказать, господин граф, что-то не то с этими рыбаками, то ли Гильдия их распустила, то ли сами охамели. Раньше они поспокойней были. Да и война скоро будет — кто их знает, что они делать будут… В прошлую войну половину этого порта имперцы пушками с моря побили, а половину — сами портовые подожгли… Потом их человек двадцать вздернули за предательство, да порта-то уже не было.

— Старшина гильдии сейчас ими занимается, — сказал я. — Похоже, всем гильдиям перед войной мозги прочищают, и они готовятся. Ну, а мне теперь к фрейлинам, не с улицы же девушку брать и тащить в отцовский особняк, до этого я сегодня ещё не допился.

Горман ободряюще улыбнулся и промолчал, а я вздохнул.