Славные Времена. Том 1. Война и драконы

Александр Брок (2022)

Молодой дворянин из далекой пограничной провинции уходит на самую обычную войну. Там он сражается, тайно помогает друзьям из драконьего племени, находит и теряет любовь — и после войны решительно меняет свою жизнь и уходит в маги. Он еще не знает, что на выбранном пути его ждут не только опасности, приключения, месть врагов, могучая магия и поддержка преданных друзей, в том числе не только людей, но и драконов. Что в будущем его занесет в другой мир, где нет магии, но есть машины, электричество, интернет и многое другое…

Глава 4. КОРНЕТЫ

В тот вечер я первым закончил езду в манеже и вышел переодеться в туалетные комнаты: снял рабочую форму, пахнущую лошадиным потом и обтерся с головы до ног мокрым горячим полотенцем, как было заведено после вечерней выездки. Затем надел свой повседневный камзол, и, расписавшись об окончании урока у учителя конной езды, прямым ходом двинулся в главное здание Училища, в свою совместную с графом Гироном комнату.

В этой комнате мы жили уже полтора года, и вполне обжили ее. Над моей кроватью висели портреты матушки, отца и сестер, над моим рабочим столом — картина, изображавшая золотистого дракона в полете над горами. Только Гирон, надежный и неболтливый друг, знал, что это не фантастическое измышление, а самый настоящий портрет моей подруги.

На сегодня я уже исполнил все уроки и задания, и теперь по-домашнему, в сорочке и брюках, в ожидании ужина уселся в кресло, повесив корнетский камзол на стул, и продолжил изучать новую книгу генерала Таргара о тактике кавалерии и пехоты.

В своем революционном труде великий полководец довольно убедительно доказывал, что полки пикинеров надо к демонам расформировывать и заменять штыковой пехотой — она, при надлежащем снабжении новыми винтовками с длинным штыком и хорошем обучении, способна остановить любую атаку легкой и тяжелой кавалерии. Увы, похоже, он был прав. У нас на конном поле училища мы много раз пробовали разгромить оборонительные штыковые построения юнкеров из соседнего пехотного училища, но удавалось сделать это только после условной 'обработки' их рядов из легких пушек, когда они начинали ломать ряды.

К сожалению, косность генералов не дала нашей армии возможности заменить перед приближающейся войной полки пикинеров пехотой с новыми ружьями и штыками. Впрочем, сказал себе я, имперцы перевооружить пикинеров тоже уже не успеют. Придется нам, легкой кавалерии, покрутиться вокруг копий, и ловить тех, кто будет бежать от пушек…

Комната наша была неподалеку от кухни училища, вкусный запах близкого ужина мешал работать, и я мужественно боролся с собой. Но тут военные размышления были прерваны внезапным приходом гостей.

— Разрешите войти? — без особенной вежливости осведомился мой соученик, барон Ларгон, одетый в превосходный кадетский камзол особого пошива и обутый в сверкающие сапоги.

— Извольте, — спокойным голосом сказал я. Ларгон вызывал у меня неприятные чувства. Хороший фехтовальщик, он обещал стать плохим командиром из-за лени и самовлюбленности. Кроме того, барон проматывал всё свое содержание в ресторанах и борделях и был в долгу как в шелку, что не говорило о нем как о человеке серьезном.

С ним пришел шевалье Карер, известный всем в училище исключительным спокойствием и выдержкой. Он с интересом смотрел, как Ларгон мялся, не зная, как начать разговор.

— Чем могу быть вам полезен, господа? — вежливо спросил я, сообразив, что гости, пришедшие таким неожиданным образом, имеют в виду либо предложение, либо ссору.

— Не могли бы вы занять мне, Альбер, немного денег? — вдруг запанибратски спросил меня барон, в сущности,едва знакомый мне. Я усмехнулся и сунул руку в карман висящего на стуле камзола. Оттуда выпало пять 'корон' — серебряных монет в одну сотую золотого.

— Извольте, барон — то, что есть, — вежливо сказал я.

— Что, провинциальная бедность? — радостно съязвил барон.

— Почти, — спокойно сказал я, с интересом глядя на него. — Позавчера все пропили с графом Гироном, а в банк я не ходил.

— Ну так сходите! — с энтузиазмом сказал барон. У стоявшего рядом Карера поднялись брови, но он промолчал.

— Не собираюсь, барон, ради вас, не состоящего в кругу моих друзей, трясти свой счет, — холодно ответил я. — Золото я занимаю только друзьям.

Шевалье с интересом посмотрел на меня, услышав довольно резкие слова, но снова промолчал.

— Сомневаюсь, что у вас есть, или когда-либо было золото, — с глупейшим апломбом заявил барон. Мы с шевалье переглянулись.

— Сомневаться — это ваше право, барон, — спокойно сказал я, снова беря книгу в руки.

— Ещё что-нибудь?

Глупец Ларгон начал краснеть, но тут, на счастье, в комнату вошел мой сосед Гирон. Маленький, живой, задиристый, он был не из тех, кого следует задевать, и все в школе знали это.

— Прошу прощенья, господа, — сказал он. — У вас какое-то дело?

— У нас дело к Альберу, — ответил барон, упрямо не называя меня графом. — А вы что здесь делаете?

— А я здесь живу, — спокойно сказал быстрый умом Гирон, сообразив положение. — Вы имеете что-нибудь против?

Барон что-то неразборчиво проворчал, но мы с Гироном переглянулись и не стали пока что цепляться к нему, безмолвно согласившись посмотреть, как далеко занесет этого дурака.

Ларгон не удивил нас крылатой фразой или остроумным суждением. Поразмыслив, он выдавил из себя нелепую фразу:

— Конечно, если денег у вас нет, вам только и остается сидеть в вашей комнате и читать книги.

Я опять усмехнулся.

— Вообще-то это мой долг офицера — учиться. Вы знакомы с новой книгой генерала Таргара?

— Зачем она вам? — искренне поразился наш товарищ по учебе и будущий боевой офицер. На

На лице Гирона возникло странное выражение, словно он сдерживает смех, а на лице Карера появилось некоторое удивление, но он всё ещё молчал.

— Изучаю стратегию, хочу стать генералом, — спокойно ответил я. — Полезная книга — в ней разобраны все возможные случаи схваток кавалерии с пехотой. Вы знаете, конечно, господа, что это вопрос, стоящий остро в нашей военной теории.

Шевалье понимающе кивнул, но на лице барона, не утруждавшего себя изучением военного дела, выразилось раздражение.

— Не думаю, что генералом в нашей благородной армии может стать мелкопоместный дворянин из провинции, — нахально заявил Ларгон. — В этой вашей Альберии дворяне умеют только охотиться да вино давить на продажу, а стать генералом у них духу не хватит.

Я опять отложил книгу в сторону, но Гирон опередил меня.

— И что же плохого в графстве Альберия по сравнению с вашим баронством? — с интересом спросил он. — Насколько я знаю, оно будет побольше и побогаче вашей родины, да и слава у них имеется. Разве ваши отец и дед когда-нибудь громили герцогов, изменивших короне?

— Да уж очень оно за… заштатное, — сказал барон, явно проглотив слово 'захудалое', и обходя скользкий вопрос измены. — Медвежий угол.

— Медведей у нас хватает, — спокойно сказал я, уже решив для себя, что без вызова наглому барону дело не обойдется. — Имеются также туры, кабаны, лоси и другие крупные животные. Залетают иногда с вершин грифоны, но на них мы не охотимся. Есть ещё в Альберии настоящие воины — лесные егеря, много раз бившие изменников страны в хвост и в гриву. Продаем мы много вина, копченостей, сыров, и лучший в стране строевой лес. Мелочь, конечно, но деньги приносит неплохие. Также добываем и копим кое-что посерьезнее — металлы: железо, золото, серебро. И, знаете ли, наш доход от этого сравним с доходом богатейших из соседних герцогств. Тут я перешел к другому, наступательному тону. — А если я не пропиваю мои золотые в кабаках, как вы, барон, это не значит, что их у меня нет. И если вы, любезный Ларгон, раздаете векселя и коллекционируете неоплаченные долги, то мне любой банк столицы, даже Гномий Банк, в любой момент выдаст кредит в обеспечение моего счета — тысяч в сто, или более. А по части культуры мы обычно обращаемся к соседям. Вы можете им заявить, что наши края — это медвежий угол. Как у вас с географией, барон? Не помните наших соседей?

Тут я улыбнулся возможно более неприятной улыбкой.

— Наши соседи, герцоги Сарот и Торгорд, охотно услышат ваши слова о бескультурье в их герцогствах — там, на северной границе королевства, где мое графство расположено. Кроме того, вы можете довести ваше мнение об отсутствии культуры в нашем краю другим нашим соседям, например, эльфам Великого Леса — прямо в посольство. Оно, к вашему сведению, находится у Королевского Дворца. Зайдите туда с вашими словами — и хороший пинок вам обеспечен. Кроме того, в горах на севере от нашего захолустья расположен Драконий Престол, и при случае вы можете заявить драконам, что невысокого мнения о нашем графстве и об их стране. Прошу вас, не стесняйтесь, тут бояться нечего — они просто рассмеются вам в лицо.

Моя издевка дошла даже до барона, и он приготовился начать подготовленную им ссору, но шевалье Карер перебил его.

— Граф, ваши земли действительно граничат с легендарным Великим Лесом? — с неподдельным интересом спросил он. — И вы встречались с эльфами? — Разумеется, — ответил я. — Я даже бывал в глубине Леса на пограничных и торговых переговорах с Владычицей, посещал Великие водопады и фонтаны молодости.

И, обращаясь только к Гирону и шевалье, не обращая внимания на недоверчиво кривящегося дурака барона, я вытащил из кармана очень дорогую и пока ещё редкую в столице игрушку — амулет изображений — и, оживив его, нашел изображение двух делегаций.

— Вот здесь, шестым справа от Великой Владычицы, стою я. Узнаете меня, шевалье? А это мой отец и дядя, тоже граф, но не Альбер, а Альбер-Ритан — по супруге. А на этом изображении мои друзья — молодые эльфы и эльфийки. Я частенько встречаюсь с ними, когда они патрулируют нашу совместную границу, и мы проверяем в тавернах качество знаменитого красного пива, которое внутри Леса не подают — там все пьют свое, эльфийское, вино. Вот как раз изображение нашего застолья, когда Ветка Яблони, родовитая эльфесса, родственница принцесс, почти без одежды танцует на столе в таверне. У нас там с эльфами, знаете ли, развлечения простые, деревенские.

Шевалье и Гирон завистливо вздохнули, разглядывая красивые ноги и почти обнаженную грудь Ветки.

— Ух ты! — сказал вдруг оживившийся барон. — Позвольте мне взять у вас амулет взаймы — показать эту дамочку друзьям! — И он попытался вырвать у меня подарок отца.

— Не позволю, барон, — спокойно убрав руку с дорогой игрушкой в сторону, с усмешкой сказал я.

— Но вам никто не поверит! — озадаченно привел наш барон убийственный аргумент.

— А я его и не показываю никому — только друзьям, — хладнокровно сказал я. — Пусть не верят.

Барон обалдело глядел на меня, очевидно, не понимая, как это можно не хвастаться такими знакомствами с обнаженными красавицами эльфийками.

— О, смотрите, что я нашел, шевалье, — продолжил я. — Вот моя школьная подружка леди Алтейа, она жила у нас в доме несколько лун, обучаясь грамматике, литературе, истории и другим людским наукам. Как вам нравится черно-золотой цвет её крыльев?

— Ого! — сказали в один голос шевалье Карер и Гирон, впиваясь глазами в изображение летящей над ущельем Альты со мной на спине.

— Так что, — продолжил я, — в нашем захолустье кое-что имеется. У эльфов — богатейшая культура, древнейшие исторические предания, замечательная поэзия. Кстати, я научился литературным диалектам эльфийского языка, и с удовольствием читаю их книги. Драконы тоже кое-что могут рассказать о начале мира — и рассказывают. А вот к вам, господин барон, у меня есть вопрос. Мне это показалось, или вы осмелились говорить о моем графстве в презрительном тоне?

— А если бы и так, — приободряясь, нагло заявил барон, — что с того?

Он, бедняга, думал, что действует по плану, и сейчас собьет с меня спесь.

— А с того, барон, что я, граф Альбер, считаю себя оскорбленным вашими словами о моей родине, графстве Альберия, и вызываю вас, — холодно сказал я. — Надеюсь, вы помните, что ученики последнего класса носят чин корнетов и формально считаются младшими офицерами столичного кавалерийского полка, а значит, имеют право на дуэль? За вами выбор оружия. Я немедленно испрошу у начальника Училища разрешения на поединок, и от души надеюсь, что это будет бой до смерти: я с удовольствием засажу вам пулю в глаз, так же как сажал крупному зверю на охоте у себя в графстве. Скажем, кабану — разница между вами и дикой свиньей невелика. Граф Гирон, я прошу вас быть моим секундантом.

— Шевалье Карер, не согласитесь ли вы помочь мне на дуэли? — растерянно спросил несколько оторопевший от быстроты вызова Ларгон.

— Нет, барон, — вдруг невежливо ответил шевалье. — Мне не нравится ваше поведение, и для дуэли извольте искать кого-нибудь другого в секунданты, а я с господином вашего сорта иметь дела не желаю!

Мы все с некоторым удивлением посмотрели на обычно спокойного шевалье, которого, очевидно, барон тоже достал своим хамством.

— Граф Гирон сговорится с вами сегодня вечером, — спокойно сказал я барону. — А сейчас мы вас не задерживаем. Советую идти на поиски секунданта, и для этого побыстрее выйти вон из нашей комнаты, пока не получили пинка в зад!

Последняя угроза была вполне реальной, но, к сожалению, барон от злости и растерянности даже не нашелся что ответить, и, гордо повернувшись, выскочил в коридор.

Сметливый Гирон вдруг сообразил:

— Он, наверное, считает, что ты — плохой фехтовальщик, и он тебя разделает в три движения. И даже не знает, что ты — мастер клинка! Впрочем, этого здесь почти никто не знает. Ты же ходишь только на конную рубку, а по простому фехтованию у тебя зачтено еще год назад.

— Этот дурак, числясь в другом классе, даже не видел, как вы, Сергер, фехтуете и стреляете, — сказал Карер, не скрывая презрения. — Мне почему-то кажется, что кто-то его уверил, что вы фехтовальщик слабый, и науськал на вас, как злобную собачонку.

— Возможно, вы правы, друзья, — сказал я. — Во всяком случае, вы — свидетели ссоры, и начальник Училища обратится к вам за подтверждением. Господа, я иду к нему, а вы, прошу вас, ждите вызова в его кабинет.

Дуэль — это дело чести, и я с удовольствием проткнул или пристрелил бы барона без всякого сожаления. Кроме оскорблений в адрес моей малой родины, он вообще вызывал у меня неприятное чувство, и напоминал мне не особенно умную крысу. Двадцать лет назад этим бы и кончилось — но именно тогда, после окончания Третьей войны с Империей и смерти старого короля, молодой король издал декрет об ограничениях на дуэли. В частности, военные люди не могли драться без разрешения начальства, под угрозой отчисления из армии и позорного уголовного процесса (что вообще-то пугало дворян больше смерти).

Ну, а наш начальник училища, командир очень хладнокровный, решил вопрос обычным порядком — затупленные сабли. На встрече секундантов в его присутствии было установлено фехтовать завтра после классов, в фехтовальном зале — до первых десяти ударов или уколов. Проигравший или извинялся, или уходил из училища — по выбору. Сам начальник училища по характеру своей должности не мог присутствовать на дуэли, и поручил это дело заместителю, майору Лерону, преподавателю стратегии, человеку крутому и бывалому солдату.

Назавтра вечером, после занятий, мы встретились в фехтовальном зале. Со мной был секундант Гирон, с бароном — некий дворянин с его курса, лицо нейтральное. Это, между прочим, говорило о том, что у моего противника не было близких друзей в училище. Получив разрешение после нашего захода, кадеты и корнеты набились в зал и, тихо переговариваясь, встали у стен.

— Господа, извольте снять и передать мне амулеты и выбрать сабли. Всех присутствующих прошу молчать и не шуметь, как людям чести. Вы имеете десять схваток, проигравший по счету извиняется, — железным голосом сказал Лерон, пришедший в парадном мундире. Мы сложили защитные амулеты в карманы секундантов, сбросили камзолы, оставшись в сорочках, и по жребию взяли сабли, остроту которых проверил вместе с секундантами лично Лерон.

— Все в порядке, господа, — сказал Гирон, ставший очень серьезным. Второй секундант подтвердил. Можно было начинать.

— Гос-по-да секунданты — в сторону. Первая схватка! — объявил преподаватель.

Секунданты разошлись и встали за нашими спинами. С этого момента никто не мог зайти за них без особого разрешения — железное требование дуэльного кодекса. Мы встали в позицию.

— Вперед! — сказал Лерон.

Я догадывался, что барон многое скрывает в своем мастерстве бойца, но недооценивал его. Сразу после разрешения он прыжком кинулся на меня, и мне пришлось уклониться в сторону, отбивая его сильный удар. Он снова с необыкновенной быстротой кинулся на меня — и я поднял его клинок своим, затем довернул и ударил в плечо, и пинком ноги в туловище вышиб из круга.

Оторопевший барон упал на паркет, но сразу же вскочил. На лице его была смесь ярости и удивления."Не такой серьезный противник, однако!" — подумал я, сохраняя хладнокровие. Можно было отметить, впрочем, что мой противник намного быстрее других и применяет необычные позы для атаки. Также он был очень гибок и легко передвигался по площадке. Его приемы были похожи на стиль южной школы сабельного боя. Вот только этого было недостаточно, чтобы выиграть сейчас — у меня уже бывали и не такие противники.

— Первая — победа Альбера! — сказал Лерон. — Господа — вторая схватка. Прошу вас, встали в позицию. Вперед!

Барон снова кинулся на меня, и я мгновенно сдвинулся в сторону и зашел ему в спину. Очевидно было, что я двигаюсь быстрее. Самоуверенность и незнание противника не пошли на пользу барону. Он не успел и повернуться, как я хлестнул его саблей по спине.

— Вторая — победа Альбера, счет два и ноль в его пользу, — трубным голосом сказал Лерон. — Тише, господа, прошу вас не мешать благородному поединку, — обратился он к зашумевшим от полноты чувств кадетам и корнетам.

На третьей схватке мы обменялись ударами — я попал ему в грудь, а он достал мне до колена. В настоящем бою он был бы уже мертв, но сейчас Лерон признал, что барон был чуть быстрее с ударом, и схватку засчитали ему.

"Ну, ладно!" — подумал я."Больше ты меня коснуться не сможешь". Так оно и вышло — четвертую и пятую схватки я выиграл начисто, не подпуская его близко к себе, пользуясь своей быстротой, и тем, что у меня руки не короче его рук. Я успевал нанести удар и немедленно отойти в защиту — и у него не было шансов достать меня в ответ."Три и один в пользу Альбера", затем"Четыре и один" — громко прозвучало в зале. Все притихли, видя, что поединок близится к концу.

На шестой схватке, видя, что проигрывает, он применил какой-то особенный прием, молниеносно ввинтился слева, отбил мою простую круговую защиту, но коснуться саблей не успел. Я ушел в сторону чуть не кувырком, чего никогда не делал здесь, в училищном зале. Затем вскочил, опять зашел к нему в тыл и хлестнул по туловищу тупой саблей.

— Шестая — выиграл Альбер, и седьмая схватка может решить участь поединка, — спокойно сказал Лерон, видя мое серьезное преимущество. — Готовы, господа? Начали!

Тут я поменял свою тактику контратак, неожиданно для барона сам бросился в атаку и прижал его к границе круга дуэли. Он не имел права выйти за неё и встал в глухую защиту, которую я очень быстро проломил и прямым ударом пробил ему в грудь.

— Победа Альбера, шесть против одного, — громко сказал Лерон, останавливая дуэль. — Господа, извольте выполнить условия окончания поединка.

Барон, красный от унижения, извинился передо мной прямо перед всеми курсами, собравшимися посмотреть нашу дуэль. Я вежливо принял извинения, поклонился Лерону и секундантам и вместе со всеми двинулся в учебное крыло. Дисциплинированное молчание кадетов и корнетов немедленно сменилось смехом, шутками и поздравлениями, как только мы вышли из зала. Я же, шагая, думал о том, что в настоящем бою барон уложил бы очень многих, шагающих рядом со мной.

В бою быстро чувствуешь характер противника, и я мог бы сейчас без сомнений сказать, что барон был бы, вероятно, жесток к побежденным. Кроме того, он действительно умел фехтовать, вот только не знал, что я дерусь лучше.

На следующий день сильно переживавший свой позор и потерю славы первой сабли училища барон исчез. Начальник училища отметил в специальном приказе, что корнет Ларгон отчислен по семейным обстоятельствам.

— Деньги кончились, — уверенно сказал Гирон. — А за твое унижение денег он не заработал.

— Ты думаешь, за ним кто-то стоял и платил? — не без удивления сказал я. — Такому дураку?!

— Несомненно, он был нанят, — ответил не бросающий слов на ветер Гирон, но объяснений не дал, сказавши только, что 'в будущем увидим'.